Лорд Виттлсбек был человечек невысокого роста, шустрый, легкий на подъем и деятельный, он одевался очень нарядно по любому поводу. Его суматошные движения, тонкие рисованные брови, два очень высоких рожка его парика — все это придавало ему вечно испуганный вид, а может быть, всему виной была Ис, может быть, это ее острый язычок и непокорный нрав постоянно держали его на взводе.
Когда лорд Виттлсбек своим высоким дребезжащим голоском рассказывал наизусть детали бесконечных дворцовых церемоний, когда Ис пролистывала бесконечные толстые фолианты, которые он перед ней выкладывал, заучивая наизусть Порядок Наследования и Порядок Шествования, когда с растущим недовольством и раздражением она слушала древние истории о честолюбивых придворных и их женах-выскочках, ей начинало казаться, что она никогда уже не вырвется из этих стен.
Иногда Ис закрывала глаза и пыталась не слушать, но старик надоедливым комаром зудел над самым ухом, и часть его слов неизбежно достигала ее сознания.
Даже утреннее одевание займет не один час, потому что одна женщина должна будет подать ей сорочку, другая — нижнюю юбку, третья — подвязки, четвертая — чулки, и каждая из них горло перегрызет за эту наследственную привилегию.
— Случалось, что кровавые междоусобицы, — вещал церемониймейстер, — длившиеся не одно поколение, начинались из-за малейшего нарушения — перчатка, поданная не той фрейлиной, графиня, опрометчиво взявшая на себя обязанности королевской герцогини, и именно вам предстоит следить, чтобы ничего подобного не произошло.
— Мне? — Ис недоверчиво на него воззрилась. — Мне придется следить за этим драчливым выводком, будто я им нянька или сиделка? Это же они должны обо мне заботиться!
— Их присутствие необходимо для того, чтобы подчеркнуть ваш статус, — ответил церемониймейстер, задрав свой малюсенький носик, — и их собственный статус. Вполне возможно, что ваше благо и ваши удобства для них вообще не будут иметь значения, как, впрочем, не должны они иметь значения и для вас. Вы поймете позже, мадемуазель, что возвышенные умы не опускаются до подобных незначительных соображений. Жара, холод, голод, скука, жажда — все это преходящее. Красота, утонченность, древние традиции — вот это живет в веках.
Ис смотрела на него огромными от недоумения глазами. Эти мелкие человечьи королишки все устроили совсем неправильно. Но когда Ис поднимала взгляд на лица Императриц-Чародеек, которые взирали на нее со стен, — бледные, с холодными темными глазами, заключенные в свои жесткие, расшитые золотом и драгоценными камнями старомодные платья и огромные желтые кружевные воротники, — ей казалось, что им тоже приходилось несладко. Но почему?
Мадам сказала бы, что все это они делали во имя чести, достоинства и более всего — во имя власти. «Но зачем нужна власть, — думала Ис, — как не для того, чтобы другим людям было неудобно ради твоего собственного блага?»
В Архивах обнаружили крысиное гнездо, и Ис и лорду Виттлсбеку пришлось переместиться в другую комнату, этажом ниже, более просторную и проветриваемую, и тогда они занялись танцами и хорошими манерами.
И все же Ис это нравилось не больше, чем сухие лекции в пыльном архиве. У нее внутри все кипело от возмущения, когда она слушала, как этот суетливый человечек наставляет ее в искусстве изящного поклона.
— Нет-нет-нет, мадемуазель! Руку в запястье нужно изогнуть вот так. А поднимаясь, нужно слегка склонить голову… Мадемуазель Дэбрюль, вы меня слушаете?
— Нет, — выпрямляясь, сказала Ис, — я вас не слушаю.
В данный момент они изучали то, что, как ей казалось, она уже давно освоила. Даже мадам Соланж, самый строгий критик, признала, что у Ис это получалось очень мило. Но теперь, столько месяцев спустя, оказалось, что все ее навыки никуда не годятся. И если бы ей предстояло выучить только один новый способ приветствия! Но существовало целых три вида приветствия — кивок, поклон и глубокий реверанс, — а также десятки вариаций, и в каждом отдельном случае следовало принять во внимание соотношение возраста и положения обеих сторон.
Ис разгладила юбки своего нового шелкового платья, слегка поправила старинную драгоценную кружевную накидку на плечах.
— Когда я стану королевой короля Джарреда, всем придется кланяться и делать реверансы мне. И тогда мне нужно будет только царственно кивать им в ответ.
Лорд Виттлсбек кашлянул, качнулся назад на высоких каблуках своих маленьких туфель и строго на нее посмотрел.
— Мадемуазель, между днем официального объявления вашей помолвки и днем свадьбы пройдет некоторое время, и в этот период вам необходимо подать другим пример, которому они позже смогут следовать. Я ничего не знаю об обычаях Шато-Руж или других мест, которые мадемуазель осчастливила своим присутствием, но если вы прислушаетесь к моему совету, вы постараетесь следовать примеру короля Джарреда, чье поведение неизменно безупречно.
Ис прикусила губу. Ее уже начинали выводить из себя сыпавшиеся со всех сторон похвалы совершенствам короля Джарреда, и она недоумевала, в чем же она так провинилась, что в мужья ей достанется такой благородный зануда.
Урок закончился, Ис подхватила веер, перчатки, плащ и шпилькой приколола большую шляпу черного бархата. Она вылетела из комнаты и почти столкнулась в коридоре с королевским дядюшкой.
— Здравствуйте, лорд Хьюго Саквиль, — сказала она, холодно и небрежно кивнув ему, мгновенно позабыв все, чему ее только что учили.
Толстяк плотоядно на нее уставился.
— Добрый день, мадемуазель Дэбрюль. А вы последнее время зачастили в Линденхофф. Позволю себе заметить, вы сегодня особенно прелестны, не думаю, что мне раньше приходилось видеть это платье.
У Ис живот свело от отвращения. Она знала, о чем он думает: что она любовница Джарреда, что все эти обновки — его подарки, плата за услуги.
— Мне хотелось бы напомнить вам, лорд Хьюго, что я только недавно сняла траур. — И она скользнула мимо него. И какую бы неприязнь она ни испытывала к ним ко всем, как бы ни презирала каждого человека в этом дворце — от посудомоек на кухне до самого Джарреда, — к этому престарелому распутнику она питала особую ненависть.
Ис сбежала по лестнице, миновав все три пролета, и вскочила в коляску, которая ждала ее во дворе. Она велела кучеру-олуху ехать помедленнее, потому что у нее болит голова. Это было не совсем так: голова у нее кружилась и ее несколько подташнивало после стольких часов в пыльном душном зале, но больше всего у Ис болели спина и ноги, эта ноющая боль не отпускала ее уже несколько дней. Но она не собиралась делиться такими интимными подробностями с каким-то кучером, поэтому ограничилась заявлением, что у нее болит голова. Коляска выехала за дворцовые ворота и величественно и неспешно покатила по дороге.
Ис закрыла глаза и откинулась на подушки. Как они ей заплатят за все это — за все муки, все унижения! Ее возвышенный ум совсем не склонен был пренебрегать подобными «мелочами», и она твердо намеревалась отомстить, когда придет время.
Качнувшись, экипаж свернул за угол. Несколько оживившись от холодного воздуха, Ис открыла глаза и оглянулась. Она переезжала маленькую, мощенную кирпичом площадь в центре города. Ее внимание привлекло какое-то движение, и она обернулась. Невероятно красивый молодой господин в полосатом камзоле и белоснежном шейном платке кланялся ей. Ис сразу узнала его и мгновенно повеселела, велев кучеру сейчас же придержать лошадей.
Коляска с грохотом остановилась, и юнец двинулся ей навстречу. Взявшись за дверцу, он улыбнулся Ис.
— Если госпожа позволит?
— Конечно, — сказала Ис, у которой вдруг перехватило дыхание. — Поехали со мной, Змадж. У меня был отвратительный день! Самое время побаловать себя приятной компанией.
Змадж открыл дверцу, изящно вскочил в коляску и сел рядом с девушкой. Какое-то время он жил вместе с Ис и мадам, но теперь снимал комнаты где-то в городе. Со времени его последнего визита прошло уже около месяца, и с тех пор Ис успела снять траур и отказаться от черного, белого и серого. Он оглядел ее, приподняв темную бровь: модная шляпка, изысканные перчатки, расшитые мелким жемчугом, и новая сложная прическа — она совсем по-другому укладывала теперь свои золотистые локоны.
И хотя со стороны лорда Хьюго подобное пристальное внимание вызывало у нее только отвращение, сейчас она вздрогнула от удовольствия, увидев в глазах молодого чародея искреннее восхищение.
Может быть, дело было в том, что Змадж и сам был красив. Его кожа была так бела, что казалась почти прозрачной, черты лица точеные — форма рта особенно завораживала, — волосы вились на затылке, а чуть ниже были перехвачены огромным черным бантом. Но миловидностью дело не ограничивалось, он был высок и хорошо сложен. Когда юноша куда-нибудь просто шел или танцевал, а особенно — когда он занимался любовью, он всегда двигался со свойственной только ему грацией, напоминавшей молодое сильное животное.
Но может быть, предостерегла себя Ис, когда коляска тронулась, она была так очарована просто потому, что Змадж, его брат Джмель и их кузен Айзек были единственными молодыми чародеями, которых ей приходилось встречать в жизни.
— Смазливые, но ограниченные, — так мадам Соланж определила троих юношей, — как и большинству им подобных, им не хватает определенных качеств, тех самых, которые я с таким трудом и усердием прививала тебе.
Ис поднесла руку ко лбу. Как же ей надоело вечно слышать голос мадам, постоянно хранить в памяти ее идеи, ее суждения.
Она попыталась завязать легкую, ни к чему не обязывающую беседу, когда коляска выехала из города и покатилась по тенистой сельской дороге по направлению к поместью. И хотя говорила в основном Ис, а Змадж, откинувшись, с довольной улыбкой поигрывал футляром для часов из коралла и черепахового панциря, время пролетело незаметно. У самых ворот экипаж остановился, и Змадж спрыгнул на землю. Он помог спуститься Ис, небрежным жестом отпустил кучера, подал ей руку и проводил ее в дом.
Они задержались в гулком холле, Ис колебалась. По той или иной причине мадам последнее время не приветствовала визиты, хотя роман между Ис и Змаджем с самого начала явно входил в ее планы.
Вспомнив, какой Змадж восхитительный любовник, Ис решилась пренебречь настроениями своей воспитательницы. Покраснев, с бьющимся сердцем она протянула ему руку, и этот жест мог означать как прощание, так и приглашение. Но Змадж не был бы самим собой, если бы не осознавал в полной мере своей привлекательности, как, впрочем, и она сама, и этого ему было достаточно.
С небрежной галантностью он поднес ее ручку к тубам, поцеловал сначала ладонь, а потом запястье — там, где так сильно трепетала голубая жилка. Он как раз наклонился, чтобы поцеловать нежную белую шею там, где билась такая же жилка, но где-то наверху распахнулась дверь, послышались торопливые шаги, и мадам Соланж величественно спустилась по дубовой лестнице, а в двух шагах за ней следовала тетушка Софи.
И хотя Змадж отскочил, еще когда хлопнула дверь, и теперь они с Ис благопристойно стояли в разных концах холла, и между ними простирался достаточно большой кусок черно-белого пола к тому времени, как мадам спустилась, ей хватило одного цепкого взгляда, чтобы верно оценить положение вещей.
— Хватит, Змадж, — она перевела взгляд с одного раскрасневшегося лица на другое, — очень хорошо, что ты проводил Ее Высочество, но теперь твое присутствие больше не требуется.
И юный чародей без малейшего смущения поклонился каждой из присутствующих дам, повернулся и тихо вышел.
Он же императорской крови, как и сама Ис!
«Так почему, — возмущенно подумала девушка, — он позволяет мадам так с собой разговаривать? Ведь, в отличие от меня, он не провел всю жизнь у нее под каблуком».
Но мадам слушались все: лорд Виф, тетя Софи, Змадж и Джмель и все остальные чародеи, присоединившиеся к ним в Тарнбурге, — как будто это мадам Соланж, а не Ис, была наследной императрицей.
«Им нравится выполнять приказы, — прозвучал назойливый голос в ее голове, — потому что тогда им не приходится. Думать о будущем самостоятельно».
— А ты, — теперь уже говорила настоящая мадам Соланж, так же резко и раздражительно, как обычно, — поднимайся наверх и жди меня там. Мне надо тебе сказать нечто, не предназначенное для ушей слуг.
Ис задержалась у подножья дубовой лестницы. На мгновение она попыталась представить, что ей грозит, если она откажется. Но потом девушка пожала плечами. Что бы там мадам ни хотела ей сказать, не имело смысла это откладывать. Молча она повернулась на каблуках, поставила ножку на ступеньку и быстро пошла вверх по лестнице.

21
Ис уселась у одного из забранных диагональной решеткой окон в своей комнатке. Она взяла в руки какую-то книгу и перелистывала, когда дверь распахнулась и вошла мадам Соланж, как всегда стремительно, и спустя мгновение за ней последовала пухленькая Софи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78