Его мысли слишком путались, и посыл оказался настолько силен, что вышвырнул из облика мыши не только его, но и Керри.
И они грохнулись с высоты на верхушки покрытых весенней зеленью деревьев, с шумом обламывая ветки на пути своего падения. Создать аркан левитации было выше возможностей Л'эрта в его текущем состоянии.
Еще до того, как они коснулись деревьев, Л'эрт успел перевернуться, так, чтобы оказаться снизу, и большая часть ударов при падении пришлась на его тело. Если бы это еще хоть как-то сбило охватившее его желание! Куда там. Он едва замечал удары.
Они зависли, не долетев до земли нескольких метров, неуверенно покачиваясь в изломанном гнезде из веток.
– Ух ты! Круто! Я умею летать! – восторженно выдала Керри. Л'эрт заметил, что глаза ее выглядят несколько менее затуманенными. Может, хотя бы на нее воздействие прекратилось? – А как мы отсюда спустимся? Ой, как высоко! – Она глянула вниз и поспешно вцепилась в вампира. Проблема была в том, что она слишком плотно прижималась к нему и при своем движении задела некие чувствительные части его тела. Л'эрт застонал.
– Ох! Ты ударился, когда падал? Тебе больно?
Вампир с трудом сфокусировал взгляд. Членораздельная речь получилась только со второй попытки:
– Мышонок… ты вообще… соображаешь… на что ты… сейчас села?
Керри замерла на пару секунд, после чего мучительно покраснела и резко попыталась слезть прочь. Хрупкое равновесие, удерживающее их в листве, было нарушено, и они провалились вниз еще почти на метр. Но земля все еще оставалась слишком далеко. При этом девушка, чтобы не упасть, вынуждена была вернуться в исходное положение относительно тела вампира. Л'эрт издал полусмех-полустон.
– А знаешь… Мне начинает нравиться, – не удержался он от поддразнивания.
– Немедленно перестань!
– Я? Позвольте, но это же ты на мне елозишь!
– Но… это еще не повод… чтобы так реагировать… – беспомощно начала возражать она, но замолчала, не завершив фразы. Чужие мысли, чужие чувства, чужие эмоции валом нахлынули на нее, угрожая смыть в своем потоке ее собственную искорку сознания – с легким запозданием сработал аркан чтения памяти. Голову словно разорвало изнутри острейшей болью, тело свела судорога. Керри выгнулась назад и заорала.
Волны терзавшей ее боли окатили Л'эрта не хуже ледяного душа, смывая своим потоком вожделение. Керри схватилась за голову. Глаза у нее стали стеклисто-прозрачные и абсолютно бессмысленные.
Л'эрт попытался перехватить се руки, чтобы не дать ей свалиться, но она с такой силой дернулась прочь, что спровоцировала продолжение падения. На этой высоте ветки росли уже довольно редко, и вампир с девушкой пролетели до самой земли.
Л'эрт все-таки ухитрился по-прежнему держаться снизу, оберегая Керри. Острый обломок какой-то ветки насквозь пропорол его бок. Л'эрту показалось, что его внутренности пронзила огненная игла, но он старался не отвлекаться. Он продолжал удерживать Керри за руки, напряженно вглядываясь в ее сузившиеся зрачки и лихорадочно пытаясь вспомнить, что можно сделать, чтобы удержать ее разум.
Кричала она, уже почти не переставая. Куски чужой памяти спутанным калейдоскопом крутились в ее голове. Какие-то из них она понимала. Какие-то были лишь обрывками чувств, ни к чему не привязанных.
…Девчонка с соломенными волосами и конопатым носом заливисто смеется.
– Нет, правда! Я буду великим магом! Вот смотри, не покатаю тебя на драконе – будешь знать!
– Да врешь ты все. – Мальчишка с отсутствующим передним зубом презрительно фыркает. – Хвастун несчастный.
– Эй, ты на себя посмотри! И вообще, там этих книг целые кучи. Наверняка там и про парочку кладов рассказывается. А еще я стянул оттуда карту, когда старый герцог отвернулся.
– Правда? Покажешь?
Он вытаскивает замызганный кусок бычьей кожи с тщательно выполненным рисунком. Две светлые и одна темная головы увлеченно склоняются над ним…
…Он осторожно вытаскивает очередную соломинку из водопада каштановых кудрей.
– Ты хорошая-хорошая. И я люблю тебя. Нет, правда люблю.
Девушка, лежащая на спине, тихо смеется. Смех у нее мелодичный, как хрустальные колокольчики.
– Эй, чего я такого сказал? Я же серьезно! Хочешь, я на тебе женюсь?
– Что, прямо сейчас? А как же Инка?
Он неудержимо краснеет:
– Мм…
Она снова смеется:
– Да не дергайся ты так, я же пошутила! Ты что, обиделся?
– Еще нет, но начинаю над этим размышлять. – Уголки его губ непроизвольно поднимаются в улыбке. Ему слишком хорошо, чтобы он мог по-настоящему сердиться. – Кесс, тебе никто не говорил, что ты жуткая язва?
– В аналогичной ситуации? – Она кривит тонкую, чуть неумело выщипанную бровь.
– Не хочу слушать. – Он закрывает ладонью ей рот. – Не хочу и не желаю слушать ни про какие аналогичные ситуации.
Девушка отодвигает его пальцы:
– Почему? Вдруг я могу рассказать что-нибудь интересное?
– В следующий раз расскажешь. Не сегодня.
Она встряхивает головой и чуть прищуривается:
– А ты уверен, что он будет? Следующий раз?
– А разве нет?
– Ну… я даже не знаю… – Она хмурится в притворном сомнении.
– Ладно, тогда попробую тебя убедить…
– Мне же казалось, ты устал! – Она пытается вывернуться, но не очень настойчиво.
– Я?! Леди изволит шутить?
Она смеется. Хрустальные колокольчики звенят в воздухе…
… Изящно выточенные из слоновой кости фигурки бликуют в пламени свечей. Большая часть их уже снята с двухцветной игральной доски. Напротив него, с ногами забравшись в глубокое кресло, сидит черноволосый мальчишка. Несколько неуверенно он пытается двинуть одну из фигурок.
– Нет, Кай, конем так ходить нельзя. Я же тебе показывал. Смотри, ты можешь поставить его вот на эту клетку либо…
Легкие, почти неслышные, шаги за спиной, сопровождаемые шелестом шелка.
– Лаэрт, уже почти полночь! А ты собирался уложить его спать еще час назад! – В ее голосе чуть заметны возмущенные нотки.
– Ну… – Он оборачивается, ловя ее в кольцо своих рук и затягивая к себе на колени. – Мы тут слегка заигрались. И я забыл посмотреть на часы. – Он незаметно утыкается носом в пшенично-золотистый водопад волос, вдыхая цветочный запах. – Я безумно виноват. Ты меня простишь, любимая?
– Ты же его разбалуешь донельзя. – Она качает головой, но губы ее улыбаются.
– Ну и пусть. В конце концов, может же единственный наследник герцога быть слегка разбалованным!
Мальчишка хихикает:
– Я не разбалованный! И потом, я у него три раза выиграл! Правда, мам! А еще я научился вот такому ходу… – Он сметает с доски фигурки и выставляет другую комбинацию.
Одна из стоящих на камине свечей чуть потрескивает, но никто не обращает на нее внимания…
…Языки пламени рвутся к безучастному ночному небу, выплескиваясь из бойниц северной башни замка. Остальные три башни уже завалились внутри каменной стены, взорвавшись каменным крошевом.
Руки скованы за спиной. Острием копья его небрежно подталкивают в спину, понукая двигаться дальше. Он идет, но все время оборачивается на горящую башню. Когда он достигает входа в подземные темницы, башня с жутким грохотом обрушивается, взметая в воздух облако горячей золы.
С неба сыпется снег, мешаясь с золой и тщась скрыть кровь, которой залиты камни…
…Адская боль, разрывающая тело на клочья, льдистый смех, замораживающий душу. Ужас в обращенных к нему фиалковых глазах любимой.
Кровь, кровь, кровь…
…Она бежит прочь по темному переулку. Лунные блики превращают знакомый город в чужой. Рассвет уже скоро. Он чувствует это. Теперь он всегда чувствует наступление нового дня. Но вот посмотреть на восход солнца он уже не сможет. Свет стал смертельным для него.
Девушка бежит. Каблучки ее чуть слышно цокают по камням. Он не знает ее мыслей, но чувствует ее страх. Этот страх подстегивает, словно удар кнута.
Неслышной тенью он догоняет ее. Его движения ненормально стремительны, но. дыхание остается ровным. Он хватает ее за руку, заставляя остановиться.
Девушка оборачивается. Она не кричит, только смотрит на его бледное лицо в немом ужасе. Грудь ее судорожно вздымается и опадает.
Он чувствует, как пульсирует кровь под ее кожей, как учащенно колотится сердце в ее груди. Она пытается оттолкнуть его, вырваться прочь, но силы вампира намного превышают человеческие.
Он осторожно прокусывает тонкую кожу на ее шее и почти захлебывается от сладостного наслаждения. Ее кровь кажется волшебным нектаром, божественной амброзией. Он пьет и пьет ее, не в силах оторваться. Девушка больше не вырывается. Она сладко стонет и прижимается к нему плотнее. Пульс ее понемногу слабеет. Где-то в глубине сознания всплывает мысль, что ему надо отпустить ее – пока она еще жива. Но кровь ее так прекрасна на вкус! Как можно оставить хотя бы каплю этого блаженства? Всего на секунду он отстраняется от ее шеи, чтобы поцеловать девушку в губы, и снова приникает к кровоточащей ране…
…Кожа у нее теплая, чуть теплее его собственной. Глаза кажутся огромными на хрупко-фарфоровом лице. Льняные волосы заправлены за заостренные кверху ушки. Кажется она красива. Впрочем, это абсолютно неважно.
– У тебя странные глаза, Л'эрт. Такой светло-голубой цвет бывает у льда по весне. Непрочный весенний лед. – Её голос течет музыкальными переливами. Эльфийка говорит на всеобщем с сильным акцентом, но он ее понимает. Он уже привык, что она слегка искажает его имя. Пожалуй, получается немного забавно – словно надетая маска.
– Какие есть. – Он пожимает плечами. Она начинает ему нравиться – и значит, пора прекращать общение. Он уже знает, что нельзя привязываться к жертве. Но он все еще не привык убивать. И неосознанно тянет время.
– В твоих глазах боль и смерть. Впереди и позади. Так далеко в обе стороны. Хрупкий лед. Я надеюсь, тебе удастся когда-нибудь растопить его.
– Что-то ты сегодня очень мрачно настроена.
Она нервно вздыхает и поправляет тонкими пальцами выбившуюся из-за уха прядь волос.
– Я должна сегодня умереть. Мне так предсказали. – Глаза эльфийки серьезны.
– Предсказали? – Он старается говорить нейтрально, прогоняя прочь холодные иголочки, бегущие по позвоночнику. – Какая-нибудь глупая гадалка?
Она не хочет поддерживать шутливый тон:
– Я верю этому предсказанию.
– «Сегодня» уже совсем скоро кончится. Осталось всего ничего.
Она легко дотрагивается теплыми пальцами до его скулы.
– Я знаю. И я знаю, что ты не собираешься сейчас уходить. Мне немного страшно, Л'эрт. Это будет больно?
– Что будет?
– Смерть.
– Леди Раата, перестань! Ты меня пугаешь.
Она чуть заметно улыбается:
– Интересно, ты когда-нибудь научишься правильно произносить имена на Верхней Речи?
– А ты на всеобщем? – поддразнивает он.
Эльфийка утыкается носом ему в плечо. Ее голос очень тих, но обостренный слух вампира различает каждый звук:
– Я люблю тебя. Ты знаешь это?
– Послушай…
– Тшш… – Она прижимает палец к его губам. – Я должна была это сказать. Чтобы ты знал. Если сможешь, вспоминай меня иногда, ладно? – Эльфийка косится на массивный корпус часов, расположившихся на каминной полке. Часы показывают без нескольких минут полночь. – Времени почти совсем не осталось. Почему ты медлишь?
Ее кожа пахнет какими-то экзотическими цветами. Но этот запах не в силах перебить запах крови, текущей по ее жилам. Живой и горячей крови, которая разжигает его голод, дразня и маня.
– Я только не хочу, чтобы было больно, – выдыхает она, настороженно вглядываясь в его расширившиеся зрачки.
– Больно не будет. Обещаю…
…Глаза напротив, еще минуту назад горевшие ярко-красными углями, стремительно тускнеют. Тело вампира запрокидывается назад, разрезанное почти напополам. Кровь фонтаном выплескивается наружу.
Впервые за много лет кровь не вызывает никакой реакции. Просто красная. Быть может, у него получится перестать быть монстром?
Он не чувствует удовлетворения от вида валяющегося у его ног мертвого тела Кретвеана. Разум обволакивает вязкая тьма, не желающая рассасываться. На зубах скрипит пепел, тот же пепел, что тучами носится в воздухе. Пепельная Долина…
…Они стоят под деревьями, почти растворяясь в ночной тьме. Кажется, семеро. Мужчины и женщины. И все, кроме одного, в черных мантиях.
– Так это ты – новенький? – Одна из них шагает вперед. Русые волосы, тщательно завитые в локоны, контрастируют с нарочитой простотой бархатной мантии. На вид ей лет тридцать. – А ты ничего, симпатичный. Только слишком уж серьезный.
– Чем обязан столь пристальному анализу?
От деревьев отделяется еще одна фигура. Мантия сидит на ней с небрежным изяществом. Черты лица чрезмерно резкие, брови срослись в одну кустистую линию.
– Мы – лучшие здесь. Мы слышали о тебе. Аластра будет натаскивать тебя на место своей правой руки, не так ли? Если ты действительно так силен, как болтают, тебе надо быть с нами.
– Я не завожу друзей среди нежити.
– Какой гордый! – Вампир в центре, тот, что без мантии, разражается колючим смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
И они грохнулись с высоты на верхушки покрытых весенней зеленью деревьев, с шумом обламывая ветки на пути своего падения. Создать аркан левитации было выше возможностей Л'эрта в его текущем состоянии.
Еще до того, как они коснулись деревьев, Л'эрт успел перевернуться, так, чтобы оказаться снизу, и большая часть ударов при падении пришлась на его тело. Если бы это еще хоть как-то сбило охватившее его желание! Куда там. Он едва замечал удары.
Они зависли, не долетев до земли нескольких метров, неуверенно покачиваясь в изломанном гнезде из веток.
– Ух ты! Круто! Я умею летать! – восторженно выдала Керри. Л'эрт заметил, что глаза ее выглядят несколько менее затуманенными. Может, хотя бы на нее воздействие прекратилось? – А как мы отсюда спустимся? Ой, как высоко! – Она глянула вниз и поспешно вцепилась в вампира. Проблема была в том, что она слишком плотно прижималась к нему и при своем движении задела некие чувствительные части его тела. Л'эрт застонал.
– Ох! Ты ударился, когда падал? Тебе больно?
Вампир с трудом сфокусировал взгляд. Членораздельная речь получилась только со второй попытки:
– Мышонок… ты вообще… соображаешь… на что ты… сейчас села?
Керри замерла на пару секунд, после чего мучительно покраснела и резко попыталась слезть прочь. Хрупкое равновесие, удерживающее их в листве, было нарушено, и они провалились вниз еще почти на метр. Но земля все еще оставалась слишком далеко. При этом девушка, чтобы не упасть, вынуждена была вернуться в исходное положение относительно тела вампира. Л'эрт издал полусмех-полустон.
– А знаешь… Мне начинает нравиться, – не удержался он от поддразнивания.
– Немедленно перестань!
– Я? Позвольте, но это же ты на мне елозишь!
– Но… это еще не повод… чтобы так реагировать… – беспомощно начала возражать она, но замолчала, не завершив фразы. Чужие мысли, чужие чувства, чужие эмоции валом нахлынули на нее, угрожая смыть в своем потоке ее собственную искорку сознания – с легким запозданием сработал аркан чтения памяти. Голову словно разорвало изнутри острейшей болью, тело свела судорога. Керри выгнулась назад и заорала.
Волны терзавшей ее боли окатили Л'эрта не хуже ледяного душа, смывая своим потоком вожделение. Керри схватилась за голову. Глаза у нее стали стеклисто-прозрачные и абсолютно бессмысленные.
Л'эрт попытался перехватить се руки, чтобы не дать ей свалиться, но она с такой силой дернулась прочь, что спровоцировала продолжение падения. На этой высоте ветки росли уже довольно редко, и вампир с девушкой пролетели до самой земли.
Л'эрт все-таки ухитрился по-прежнему держаться снизу, оберегая Керри. Острый обломок какой-то ветки насквозь пропорол его бок. Л'эрту показалось, что его внутренности пронзила огненная игла, но он старался не отвлекаться. Он продолжал удерживать Керри за руки, напряженно вглядываясь в ее сузившиеся зрачки и лихорадочно пытаясь вспомнить, что можно сделать, чтобы удержать ее разум.
Кричала она, уже почти не переставая. Куски чужой памяти спутанным калейдоскопом крутились в ее голове. Какие-то из них она понимала. Какие-то были лишь обрывками чувств, ни к чему не привязанных.
…Девчонка с соломенными волосами и конопатым носом заливисто смеется.
– Нет, правда! Я буду великим магом! Вот смотри, не покатаю тебя на драконе – будешь знать!
– Да врешь ты все. – Мальчишка с отсутствующим передним зубом презрительно фыркает. – Хвастун несчастный.
– Эй, ты на себя посмотри! И вообще, там этих книг целые кучи. Наверняка там и про парочку кладов рассказывается. А еще я стянул оттуда карту, когда старый герцог отвернулся.
– Правда? Покажешь?
Он вытаскивает замызганный кусок бычьей кожи с тщательно выполненным рисунком. Две светлые и одна темная головы увлеченно склоняются над ним…
…Он осторожно вытаскивает очередную соломинку из водопада каштановых кудрей.
– Ты хорошая-хорошая. И я люблю тебя. Нет, правда люблю.
Девушка, лежащая на спине, тихо смеется. Смех у нее мелодичный, как хрустальные колокольчики.
– Эй, чего я такого сказал? Я же серьезно! Хочешь, я на тебе женюсь?
– Что, прямо сейчас? А как же Инка?
Он неудержимо краснеет:
– Мм…
Она снова смеется:
– Да не дергайся ты так, я же пошутила! Ты что, обиделся?
– Еще нет, но начинаю над этим размышлять. – Уголки его губ непроизвольно поднимаются в улыбке. Ему слишком хорошо, чтобы он мог по-настоящему сердиться. – Кесс, тебе никто не говорил, что ты жуткая язва?
– В аналогичной ситуации? – Она кривит тонкую, чуть неумело выщипанную бровь.
– Не хочу слушать. – Он закрывает ладонью ей рот. – Не хочу и не желаю слушать ни про какие аналогичные ситуации.
Девушка отодвигает его пальцы:
– Почему? Вдруг я могу рассказать что-нибудь интересное?
– В следующий раз расскажешь. Не сегодня.
Она встряхивает головой и чуть прищуривается:
– А ты уверен, что он будет? Следующий раз?
– А разве нет?
– Ну… я даже не знаю… – Она хмурится в притворном сомнении.
– Ладно, тогда попробую тебя убедить…
– Мне же казалось, ты устал! – Она пытается вывернуться, но не очень настойчиво.
– Я?! Леди изволит шутить?
Она смеется. Хрустальные колокольчики звенят в воздухе…
… Изящно выточенные из слоновой кости фигурки бликуют в пламени свечей. Большая часть их уже снята с двухцветной игральной доски. Напротив него, с ногами забравшись в глубокое кресло, сидит черноволосый мальчишка. Несколько неуверенно он пытается двинуть одну из фигурок.
– Нет, Кай, конем так ходить нельзя. Я же тебе показывал. Смотри, ты можешь поставить его вот на эту клетку либо…
Легкие, почти неслышные, шаги за спиной, сопровождаемые шелестом шелка.
– Лаэрт, уже почти полночь! А ты собирался уложить его спать еще час назад! – В ее голосе чуть заметны возмущенные нотки.
– Ну… – Он оборачивается, ловя ее в кольцо своих рук и затягивая к себе на колени. – Мы тут слегка заигрались. И я забыл посмотреть на часы. – Он незаметно утыкается носом в пшенично-золотистый водопад волос, вдыхая цветочный запах. – Я безумно виноват. Ты меня простишь, любимая?
– Ты же его разбалуешь донельзя. – Она качает головой, но губы ее улыбаются.
– Ну и пусть. В конце концов, может же единственный наследник герцога быть слегка разбалованным!
Мальчишка хихикает:
– Я не разбалованный! И потом, я у него три раза выиграл! Правда, мам! А еще я научился вот такому ходу… – Он сметает с доски фигурки и выставляет другую комбинацию.
Одна из стоящих на камине свечей чуть потрескивает, но никто не обращает на нее внимания…
…Языки пламени рвутся к безучастному ночному небу, выплескиваясь из бойниц северной башни замка. Остальные три башни уже завалились внутри каменной стены, взорвавшись каменным крошевом.
Руки скованы за спиной. Острием копья его небрежно подталкивают в спину, понукая двигаться дальше. Он идет, но все время оборачивается на горящую башню. Когда он достигает входа в подземные темницы, башня с жутким грохотом обрушивается, взметая в воздух облако горячей золы.
С неба сыпется снег, мешаясь с золой и тщась скрыть кровь, которой залиты камни…
…Адская боль, разрывающая тело на клочья, льдистый смех, замораживающий душу. Ужас в обращенных к нему фиалковых глазах любимой.
Кровь, кровь, кровь…
…Она бежит прочь по темному переулку. Лунные блики превращают знакомый город в чужой. Рассвет уже скоро. Он чувствует это. Теперь он всегда чувствует наступление нового дня. Но вот посмотреть на восход солнца он уже не сможет. Свет стал смертельным для него.
Девушка бежит. Каблучки ее чуть слышно цокают по камням. Он не знает ее мыслей, но чувствует ее страх. Этот страх подстегивает, словно удар кнута.
Неслышной тенью он догоняет ее. Его движения ненормально стремительны, но. дыхание остается ровным. Он хватает ее за руку, заставляя остановиться.
Девушка оборачивается. Она не кричит, только смотрит на его бледное лицо в немом ужасе. Грудь ее судорожно вздымается и опадает.
Он чувствует, как пульсирует кровь под ее кожей, как учащенно колотится сердце в ее груди. Она пытается оттолкнуть его, вырваться прочь, но силы вампира намного превышают человеческие.
Он осторожно прокусывает тонкую кожу на ее шее и почти захлебывается от сладостного наслаждения. Ее кровь кажется волшебным нектаром, божественной амброзией. Он пьет и пьет ее, не в силах оторваться. Девушка больше не вырывается. Она сладко стонет и прижимается к нему плотнее. Пульс ее понемногу слабеет. Где-то в глубине сознания всплывает мысль, что ему надо отпустить ее – пока она еще жива. Но кровь ее так прекрасна на вкус! Как можно оставить хотя бы каплю этого блаженства? Всего на секунду он отстраняется от ее шеи, чтобы поцеловать девушку в губы, и снова приникает к кровоточащей ране…
…Кожа у нее теплая, чуть теплее его собственной. Глаза кажутся огромными на хрупко-фарфоровом лице. Льняные волосы заправлены за заостренные кверху ушки. Кажется она красива. Впрочем, это абсолютно неважно.
– У тебя странные глаза, Л'эрт. Такой светло-голубой цвет бывает у льда по весне. Непрочный весенний лед. – Её голос течет музыкальными переливами. Эльфийка говорит на всеобщем с сильным акцентом, но он ее понимает. Он уже привык, что она слегка искажает его имя. Пожалуй, получается немного забавно – словно надетая маска.
– Какие есть. – Он пожимает плечами. Она начинает ему нравиться – и значит, пора прекращать общение. Он уже знает, что нельзя привязываться к жертве. Но он все еще не привык убивать. И неосознанно тянет время.
– В твоих глазах боль и смерть. Впереди и позади. Так далеко в обе стороны. Хрупкий лед. Я надеюсь, тебе удастся когда-нибудь растопить его.
– Что-то ты сегодня очень мрачно настроена.
Она нервно вздыхает и поправляет тонкими пальцами выбившуюся из-за уха прядь волос.
– Я должна сегодня умереть. Мне так предсказали. – Глаза эльфийки серьезны.
– Предсказали? – Он старается говорить нейтрально, прогоняя прочь холодные иголочки, бегущие по позвоночнику. – Какая-нибудь глупая гадалка?
Она не хочет поддерживать шутливый тон:
– Я верю этому предсказанию.
– «Сегодня» уже совсем скоро кончится. Осталось всего ничего.
Она легко дотрагивается теплыми пальцами до его скулы.
– Я знаю. И я знаю, что ты не собираешься сейчас уходить. Мне немного страшно, Л'эрт. Это будет больно?
– Что будет?
– Смерть.
– Леди Раата, перестань! Ты меня пугаешь.
Она чуть заметно улыбается:
– Интересно, ты когда-нибудь научишься правильно произносить имена на Верхней Речи?
– А ты на всеобщем? – поддразнивает он.
Эльфийка утыкается носом ему в плечо. Ее голос очень тих, но обостренный слух вампира различает каждый звук:
– Я люблю тебя. Ты знаешь это?
– Послушай…
– Тшш… – Она прижимает палец к его губам. – Я должна была это сказать. Чтобы ты знал. Если сможешь, вспоминай меня иногда, ладно? – Эльфийка косится на массивный корпус часов, расположившихся на каминной полке. Часы показывают без нескольких минут полночь. – Времени почти совсем не осталось. Почему ты медлишь?
Ее кожа пахнет какими-то экзотическими цветами. Но этот запах не в силах перебить запах крови, текущей по ее жилам. Живой и горячей крови, которая разжигает его голод, дразня и маня.
– Я только не хочу, чтобы было больно, – выдыхает она, настороженно вглядываясь в его расширившиеся зрачки.
– Больно не будет. Обещаю…
…Глаза напротив, еще минуту назад горевшие ярко-красными углями, стремительно тускнеют. Тело вампира запрокидывается назад, разрезанное почти напополам. Кровь фонтаном выплескивается наружу.
Впервые за много лет кровь не вызывает никакой реакции. Просто красная. Быть может, у него получится перестать быть монстром?
Он не чувствует удовлетворения от вида валяющегося у его ног мертвого тела Кретвеана. Разум обволакивает вязкая тьма, не желающая рассасываться. На зубах скрипит пепел, тот же пепел, что тучами носится в воздухе. Пепельная Долина…
…Они стоят под деревьями, почти растворяясь в ночной тьме. Кажется, семеро. Мужчины и женщины. И все, кроме одного, в черных мантиях.
– Так это ты – новенький? – Одна из них шагает вперед. Русые волосы, тщательно завитые в локоны, контрастируют с нарочитой простотой бархатной мантии. На вид ей лет тридцать. – А ты ничего, симпатичный. Только слишком уж серьезный.
– Чем обязан столь пристальному анализу?
От деревьев отделяется еще одна фигура. Мантия сидит на ней с небрежным изяществом. Черты лица чрезмерно резкие, брови срослись в одну кустистую линию.
– Мы – лучшие здесь. Мы слышали о тебе. Аластра будет натаскивать тебя на место своей правой руки, не так ли? Если ты действительно так силен, как болтают, тебе надо быть с нами.
– Я не завожу друзей среди нежити.
– Какой гордый! – Вампир в центре, тот, что без мантии, разражается колючим смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57