Его костюм кажется сошедшим с вывески модного портного. – Можно подумать, тебя обратили только вчера!
– Можно подумать, меня хоть на йоту беспокоит твое мнение!
– А должно беспокоить. – В алых, как раскаленные угли, глазах сверкает молния.
– Эй, господа! Спокойнее! – У этого вампира светлые, отдающие в легкую рыжину встрепанные волосы. Он невысок ростом, и мантия на нем кажется взятой с чужого плеча. Лицо его можно было бы назвать добродушным, если бы не холодно-неподвижные змеиные глаза. – Вместе мы можем сделать то, чего никто из нас не в состоянии достичь по отдельности. И это не обязывает тебя быть чьим-то другом. У тебя есть мечта, для осуществления которой нужны помощники, новенький?
– Вы не в состоянии помочь. – Он криво усмехается.
– Возможно, да, а возможно, и нет. Но мы можем это обсудить. Кстати, меня зовут Глонк. – Он протягивает вперед распахнутую ладонь. – А этого ершистого типа без мантии – Карвен. Он вроде как тут самый старший. – Рыжий вампир широко улыбается.
Он оставляет без внимания руку рыжего, напряженно уставившись ему в рот. Улыбка у Глонка вполне человеческая, никаких клыков у него нет…
…Две маленькие серые кучки пепла. Все, что от них осталось. Солнце спалило их меньше чем за час. Ему казалось, что его спалило тоже.
– Зачем, Аластра?
– Демонстрация. То, что грозит тебе за неповиновение.
– Я обещал им бессмертие. Зачем наказывать других за меня?
– Ты слишком человечен, Саранциа. Тебя нельзя напугать собственной смертью, только чужой.
– Но почему именно их?
– Каждый Мастер привязан к своим созданиям. Он чувствует их боль, как свою собственную.
– Это подло.
– Это политика обучения. Ты должен научиться подчиняться. Ты слишком своенравен. В следующий раз я вышвырну на солнце тебя. Разумеется, не так надолго, но тебе не понравится, я гарантирую.
– Зачем же ждать, Аластра? – Он шагает из-под безопасной, густой тени на свет. Ему плохо и больно из-за только что пережитых смертей, и он не отдает себе отчета в своих действиях. Он привычно закрывает глаза, чувствуя солнечное тепло. Он попадал подсолнечные лучи дважды – и оба раза обошлось только ожогами: ему удалось быстро покинуть опасное пространство. Он ждет вспарывающей тело боли ожогов, но минуты текут, а ничего не происходит. Просто неприятное покалывание по коже – но и только.
– Ты слишком быстро набираешь силу. – Голос главы ковена полон недовольства. – Не волнуйся, я найду другие рычаги воздействия.
Он дотрагивается рукой до маленьких кучек пепла, и они разлетаются в стороны…
…– Л'эрт? Что ты тут делаешь?
– Ищу Карвена. Передай… Передай ему, что я передумал. Я хочу вступить в его шайку.
– Придумал другое желание?
– Возможно. Я хочу отомстить…
…Свист ветра в крыльях. Вверх-вниз и снова вверх в игре с лунными бликами. Мир полон красок и звуков настоящей Жизни. Он чувствует ее, дышит ею.
Спиральной свечкой он взмывает в весеннее небо. Рассвет совсем скоро, но пока он еще не настал – снова поймать поток воздуха, зависнуть на мгновение, ринуться вниз с головокружительной высоты и затормозить у самой земли. В воздухе пахнет молодой листвой и недавним дождем. Вниз и снова вверх. И пусть звезды попробуют его догнать…
… Длинные черные волосы стоящего перед ним вампира полощет холодный ветер.
– Ты не можешь вот просто так повернуться спиной и уйти!
– Еще как могу, Карвен!
– А мне теперь что, повеситься на ближайшем дереве? Эта твоя проклятая магия, она вообще когда-нибудь заканчивается?
– Мне плевать, если честно. Меня тошнит от тебя, от твоего образа мышления и от твоих идей. И если уж совсем честно – это ты втравил меня в этот дурацкий спор! Уж не знаю, каких новых ощущений тебе хотелось поискать, но я явно не в восторге!
– Да ну? – Его собеседник прищуривает алые глаза, в них сверкает злость. – А ночью у меня возникло прямо противоположное впечатление.
Он устало ерошит волосы:
– Карв, оставь меня в покое. Мне надо побыть одному. Действительно надо. Я себя погано чувствую, и твои комментарии этого отнюдь не улучшают.
– А как я себя чувствую, тебя не интересует, ты, человекообразная сволочь?
– Да пошел ты!..
…У мэра города круглое, лоснящееся лицо и такой же округлый животик. Мэр смотрит мимо него, избегая встречаться взглядом.
– Да вы меня слышите вообще?! Они устроят здесь вечеринку, прямо в этом вашем городе! Как вы думаете, сколько людей наутро будут сожалеть, что не умерли ночью?
– Если ты немедленно не уйдешь, я позову церковников.
– О боги! Вы хоть понимаете, что я могу разорвать вам горло быстрее, чем вы дотянетесь рукой до звонка? Перестаньте дергаться! Вам нужно беспокоиться не о собственной безопасности, а о безопасности людей, что выбрали вас своим главой. Они доверили вам свои жизни. Так какого же хрена вы не слушаете моего предупреждения?!
– Не слушаю и не буду слушать. Бред какой! Вампирская вечеринка, это же придумать надо! Да даже если и так, что с того? Ну убьют они нескольких людей. И что? Ты думаешь, я совсем идиот? Вы же убиваете людей тихонько, понемногу, по ночам. Чем грядущая ночь так страшна?
– Я же говорил! – В его голосе уже неприкрытое отчаяние. – Это Ночь Духов! Они будут убивать людей не чтобы есть, а чтобы развлекаться. Они будут заставлять родителей смотреть на то, как умирают их дети. Они обратят часть людей и заставят их уничтожать своих близких. Проклятье, вы опять меня не слушаете! Я видел такое уже однажды. Это страшно. Действительно страшно. Это охота не за телами – за душами.
– Я тебе не верю. Ты сам вампир. Просто ты хочешь на ночь глядя выгнать все население из-под защиты стен, чтобы их перерезали, как овец, Так вот, я не доставлю тебе такого наслаждения.
– Если вы не послушаете меня, утром те, кто выжил, будут сами резать себе вены!
– Ха. Горстка вампиров так напугает целый город, что начнутся массовые суициды? Чушь собачья!
– Кретин! – Он резко разворачивается и уходит прочь.
Полчаса, и он уже за городскими стенами. Солнце заходит, багровый диск тускло светит из разрывов сизых туч. Вампиры не будут искать другое место для Ночи Духов. Просто не успеют.
Нужное заклинание всплывает в памяти неожиданно легко. Он сыт и сил у него достаточно. Город окутывает стена огня. Стена, из-за которой никому не вырваться живым. Утром на месте города останутся опаленные головешки, и ничего более. Но смерть от огня куда быстрее и безболезненней…
Пополудни следующего дня Белая Лига заявит официальный протест по поводу возмутительных действий неизвестно откуда взявшегося черного мага Ра'ота, уничтожившего крупный торговый город…
…– Да как только ты смеешь называть меня чудовищем?! – Голос рыжего вампира полон возмущения, но в змеиных глазах отражается только пустота.
– Раньше я думал, что ты – единственный, кто сохранил в себе немного человеческого. Твои действия, поступки… Но я ошибся, дав обмануть себя иллюзией. Человек… человек не сделал бы такого. – Он не может отвести взгляд от разрытой могилы и кусков трупа, разбросанных поверх свежих кучек земли. В воздухе пахнет кровью и разорванными внутренностями.
– Я никогда не притворялся человеком! Ты сам выдумал все это!
– Ты никогда не нападал на людей! Я думал, ты отличаешься от прочих! Как ты мог?! Кем же после этого я должен тебя называть?
– Мы не люди. И никогда не будем людьми. И ты – один из нас. Только и всего. – Слова капают медленно и неторопливо, с ледяным всплеском погружаясь в душу.
– Я – другой! И мои жертвы хотя бы не мучаются перед смертью!
– И ты думаешь, что это лучше? Ты действительно так думаешь, Л'эрт? Ты даришь им кусочек счастья, не так ли? Но нужно ли им это счастье, получаемое против их воли? Те, кого убиваем мы… Мы просто их убиваем, только и всего. А ты не только их убиваешь. Ты еще и измываешься над ними, заставляя влюбляться в собственного убийцу. Заставляя вожделеть собственного палача. Насильное счастье… Это не счастье, это плевок в чужую душу. Так кто же из нас настоящее чудовище, Л'эрт?..
…По серому небу проплывают белые облака. Если сосредоточиться на облаках, боль чувствуется меньше. Но сосредоточиться не получается.
– Ты меня слышишь, Л'эрт?
Он пытается повернуть голову. На губах четкий металлический привкус своей собственной крови.
– Ну моргни, что ли, если слышишь?
Он послушно моргает. Ни на что большее сил нет.
– Не очень-то ты хорошо выглядишь, скажу я тебе.
Это он и так знает. Сложно хорошо выглядеть, когда ноги отрублены выше колен, ребра вдавлены в позвоночник, правая рука превращена в мясной фарш, а в левой выбиты все суставы. Пожалуй, разве что глаза остались целы. Говорить он не может – предыдущая попытка привела к тому, что он чуть не подавился кровью.
– Аластра просил тебе передать. Ему надоели твои выходки. Ты поставил на уши весь ковен и стравил половину вампиров между собой. Он освобождает тебя от клятвы крови. При условии, что ты никогда и нигде не засветишься как вампир. Конечно, его слова верны только в том случае, если ты выживешь.
Облака похожи на белых барашков, стадом идущих к водопою.
– Да, и еще. Ты, наверное, надеешься на помощь своих дружков… Зря надеешься. Если бы один из них не сдал тебя, возможно, тебе и удался бы этот бунт. Тебе интересно, кто тебя предал? Очень интересно, не так ли? Но Аластра просил сохранить это имя в тайне. Надо же тебе чем-то занять мысли, пока ты будешь регенерировать. Если, конечно, у тебя хватит сил восстановить свое тело. Аластра счел, что твои мучения частично компенсируют его нарушенное душевное равновесие. Приятного отдыха!
Много белых барашков. Думать об облаках, только об облаках…
…– Послушай, Л'эрт, а почему ты не хочешь на мне жениться?
– А надо? – Он строит изумленные глаза.
– Нуты со мной встречаешься уже больше года. Я думала, ты меня любишь и все такое.
– Конечно, я тебя люблю и все такое. Особенно все такое.
– Не смешно!
– М-да. Ну буду тренировать чувство юмора.
– Почему бы просто не ответить правду?
– Правду? – Он чуть грустно усмехается. – Я, видишь ли, жутко привередлив. Мне надо, чтобы меня любили.
– Не понимаю. А я, по-твоему, тебя не люблю?
– Не меня. Ты любишь некий вымышленный, идеализированный образ.
Она хмурится:
– Я знаю, что ты черный маг, если ты об этом.
– Угу. А ты знаешь, скольких людей за свою жизнь я убил?
– К чему ты клонишь? Да, я знаю, что черные маги иногда убивают людей. У вас же там это положено для заклинаний.
– А если не иногда и для заклинаний, а каждый день, на завтрак, обед и ужин? Тогда как?
– Совершенно не смешно. Если я тебе чем-то не нравлюсь, мог бы так и сказать, а не пугать какими-то дурацкими страшилками.
– Это не дурацкие страшилки! Это та моя жизнь, которую ты не видишь!
– Ты хочешь сказать, ты каждый день убиваешь людей ради собственного развлечения?
– Не ради развлечения. Я ими питаюсь. И кстати, я совершенно серьезно.
– Питаешься?! Перестань вешать мне лапшу на уши!
– Лапшу? А если вот так?! – Он скалит пасть, демонстрируя длиннющие клыки.
Девушка охает, глаза у нее широко распахиваются. Она пытается отползти в сторону.
– Вампиров же не бывает… – Голос ее дрожит.
– А я тогда – результат твоей галлюцинации?
– П-пожалуйста, можно, я уйду? – Она сползает с постели, неловко падая на пол. На лице неприкрытая паника.
– Что, любить страшного мага Ра'ота проще, чем вампира?
Девушка не отвечает, лихорадочно натягивая одежду. Он задумчиво следит за ее мельтешением. Он уже успел выяснить, что она не поддается ментальному внушению. И значит, своей несвоевременной вспышкой откровенности он только что подписал ей смертный приговор: он не сможет заставить ее забыть сегодняшний диалог. А завтра же она донесет на него церковникам, и на него объявят охоту.
Девушка не успевает заметить его движения. Легкая боль от укуса сменяется нарастающей эйфорией: инкуб умеет заставить выглядеть соблазнительно саму смерть.
Ее кровь на вкус отдает горечью и ванилью…
…Девочка кажется призраком на фоне ночного леса. Как мог человеческий детеныш забрести в эту глушь? Она неловко переступает ногами по обломанному кустарнику. Светлые локоны, собранные в высокий хвост на затылке и украшенные пышным белым бантом, немного растрепались, в них набились иголки и лесной мусор.
Она поворачивает к нему лицо. В глазах ребенка нет даже тени страха.
Он садится на корточки:
– Где твои родители?
– Они умерли. – Голос у нее ненормально спокоен, словно она каждый день бегает по бурелому в бальном платьице и привыкла встречать странных людей.
– Ты заблудилась? Тебя отвести домой? – Его рука осторожно вытаскивает из светлых локонов мелкие веточки и поправляет съехавший бант.
– Нет, я уже нашлась. Я вчера заблудилась. А потом нашлась. Теперь я больше никогда не заблужусь.
Он хмурится и замечает легкую тень движения слева от себя.
– Не правда ли, милый ребенок, Л'эрт?
– Карвен… – шипит он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Можно подумать, меня хоть на йоту беспокоит твое мнение!
– А должно беспокоить. – В алых, как раскаленные угли, глазах сверкает молния.
– Эй, господа! Спокойнее! – У этого вампира светлые, отдающие в легкую рыжину встрепанные волосы. Он невысок ростом, и мантия на нем кажется взятой с чужого плеча. Лицо его можно было бы назвать добродушным, если бы не холодно-неподвижные змеиные глаза. – Вместе мы можем сделать то, чего никто из нас не в состоянии достичь по отдельности. И это не обязывает тебя быть чьим-то другом. У тебя есть мечта, для осуществления которой нужны помощники, новенький?
– Вы не в состоянии помочь. – Он криво усмехается.
– Возможно, да, а возможно, и нет. Но мы можем это обсудить. Кстати, меня зовут Глонк. – Он протягивает вперед распахнутую ладонь. – А этого ершистого типа без мантии – Карвен. Он вроде как тут самый старший. – Рыжий вампир широко улыбается.
Он оставляет без внимания руку рыжего, напряженно уставившись ему в рот. Улыбка у Глонка вполне человеческая, никаких клыков у него нет…
…Две маленькие серые кучки пепла. Все, что от них осталось. Солнце спалило их меньше чем за час. Ему казалось, что его спалило тоже.
– Зачем, Аластра?
– Демонстрация. То, что грозит тебе за неповиновение.
– Я обещал им бессмертие. Зачем наказывать других за меня?
– Ты слишком человечен, Саранциа. Тебя нельзя напугать собственной смертью, только чужой.
– Но почему именно их?
– Каждый Мастер привязан к своим созданиям. Он чувствует их боль, как свою собственную.
– Это подло.
– Это политика обучения. Ты должен научиться подчиняться. Ты слишком своенравен. В следующий раз я вышвырну на солнце тебя. Разумеется, не так надолго, но тебе не понравится, я гарантирую.
– Зачем же ждать, Аластра? – Он шагает из-под безопасной, густой тени на свет. Ему плохо и больно из-за только что пережитых смертей, и он не отдает себе отчета в своих действиях. Он привычно закрывает глаза, чувствуя солнечное тепло. Он попадал подсолнечные лучи дважды – и оба раза обошлось только ожогами: ему удалось быстро покинуть опасное пространство. Он ждет вспарывающей тело боли ожогов, но минуты текут, а ничего не происходит. Просто неприятное покалывание по коже – но и только.
– Ты слишком быстро набираешь силу. – Голос главы ковена полон недовольства. – Не волнуйся, я найду другие рычаги воздействия.
Он дотрагивается рукой до маленьких кучек пепла, и они разлетаются в стороны…
…– Л'эрт? Что ты тут делаешь?
– Ищу Карвена. Передай… Передай ему, что я передумал. Я хочу вступить в его шайку.
– Придумал другое желание?
– Возможно. Я хочу отомстить…
…Свист ветра в крыльях. Вверх-вниз и снова вверх в игре с лунными бликами. Мир полон красок и звуков настоящей Жизни. Он чувствует ее, дышит ею.
Спиральной свечкой он взмывает в весеннее небо. Рассвет совсем скоро, но пока он еще не настал – снова поймать поток воздуха, зависнуть на мгновение, ринуться вниз с головокружительной высоты и затормозить у самой земли. В воздухе пахнет молодой листвой и недавним дождем. Вниз и снова вверх. И пусть звезды попробуют его догнать…
… Длинные черные волосы стоящего перед ним вампира полощет холодный ветер.
– Ты не можешь вот просто так повернуться спиной и уйти!
– Еще как могу, Карвен!
– А мне теперь что, повеситься на ближайшем дереве? Эта твоя проклятая магия, она вообще когда-нибудь заканчивается?
– Мне плевать, если честно. Меня тошнит от тебя, от твоего образа мышления и от твоих идей. И если уж совсем честно – это ты втравил меня в этот дурацкий спор! Уж не знаю, каких новых ощущений тебе хотелось поискать, но я явно не в восторге!
– Да ну? – Его собеседник прищуривает алые глаза, в них сверкает злость. – А ночью у меня возникло прямо противоположное впечатление.
Он устало ерошит волосы:
– Карв, оставь меня в покое. Мне надо побыть одному. Действительно надо. Я себя погано чувствую, и твои комментарии этого отнюдь не улучшают.
– А как я себя чувствую, тебя не интересует, ты, человекообразная сволочь?
– Да пошел ты!..
…У мэра города круглое, лоснящееся лицо и такой же округлый животик. Мэр смотрит мимо него, избегая встречаться взглядом.
– Да вы меня слышите вообще?! Они устроят здесь вечеринку, прямо в этом вашем городе! Как вы думаете, сколько людей наутро будут сожалеть, что не умерли ночью?
– Если ты немедленно не уйдешь, я позову церковников.
– О боги! Вы хоть понимаете, что я могу разорвать вам горло быстрее, чем вы дотянетесь рукой до звонка? Перестаньте дергаться! Вам нужно беспокоиться не о собственной безопасности, а о безопасности людей, что выбрали вас своим главой. Они доверили вам свои жизни. Так какого же хрена вы не слушаете моего предупреждения?!
– Не слушаю и не буду слушать. Бред какой! Вампирская вечеринка, это же придумать надо! Да даже если и так, что с того? Ну убьют они нескольких людей. И что? Ты думаешь, я совсем идиот? Вы же убиваете людей тихонько, понемногу, по ночам. Чем грядущая ночь так страшна?
– Я же говорил! – В его голосе уже неприкрытое отчаяние. – Это Ночь Духов! Они будут убивать людей не чтобы есть, а чтобы развлекаться. Они будут заставлять родителей смотреть на то, как умирают их дети. Они обратят часть людей и заставят их уничтожать своих близких. Проклятье, вы опять меня не слушаете! Я видел такое уже однажды. Это страшно. Действительно страшно. Это охота не за телами – за душами.
– Я тебе не верю. Ты сам вампир. Просто ты хочешь на ночь глядя выгнать все население из-под защиты стен, чтобы их перерезали, как овец, Так вот, я не доставлю тебе такого наслаждения.
– Если вы не послушаете меня, утром те, кто выжил, будут сами резать себе вены!
– Ха. Горстка вампиров так напугает целый город, что начнутся массовые суициды? Чушь собачья!
– Кретин! – Он резко разворачивается и уходит прочь.
Полчаса, и он уже за городскими стенами. Солнце заходит, багровый диск тускло светит из разрывов сизых туч. Вампиры не будут искать другое место для Ночи Духов. Просто не успеют.
Нужное заклинание всплывает в памяти неожиданно легко. Он сыт и сил у него достаточно. Город окутывает стена огня. Стена, из-за которой никому не вырваться живым. Утром на месте города останутся опаленные головешки, и ничего более. Но смерть от огня куда быстрее и безболезненней…
Пополудни следующего дня Белая Лига заявит официальный протест по поводу возмутительных действий неизвестно откуда взявшегося черного мага Ра'ота, уничтожившего крупный торговый город…
…– Да как только ты смеешь называть меня чудовищем?! – Голос рыжего вампира полон возмущения, но в змеиных глазах отражается только пустота.
– Раньше я думал, что ты – единственный, кто сохранил в себе немного человеческого. Твои действия, поступки… Но я ошибся, дав обмануть себя иллюзией. Человек… человек не сделал бы такого. – Он не может отвести взгляд от разрытой могилы и кусков трупа, разбросанных поверх свежих кучек земли. В воздухе пахнет кровью и разорванными внутренностями.
– Я никогда не притворялся человеком! Ты сам выдумал все это!
– Ты никогда не нападал на людей! Я думал, ты отличаешься от прочих! Как ты мог?! Кем же после этого я должен тебя называть?
– Мы не люди. И никогда не будем людьми. И ты – один из нас. Только и всего. – Слова капают медленно и неторопливо, с ледяным всплеском погружаясь в душу.
– Я – другой! И мои жертвы хотя бы не мучаются перед смертью!
– И ты думаешь, что это лучше? Ты действительно так думаешь, Л'эрт? Ты даришь им кусочек счастья, не так ли? Но нужно ли им это счастье, получаемое против их воли? Те, кого убиваем мы… Мы просто их убиваем, только и всего. А ты не только их убиваешь. Ты еще и измываешься над ними, заставляя влюбляться в собственного убийцу. Заставляя вожделеть собственного палача. Насильное счастье… Это не счастье, это плевок в чужую душу. Так кто же из нас настоящее чудовище, Л'эрт?..
…По серому небу проплывают белые облака. Если сосредоточиться на облаках, боль чувствуется меньше. Но сосредоточиться не получается.
– Ты меня слышишь, Л'эрт?
Он пытается повернуть голову. На губах четкий металлический привкус своей собственной крови.
– Ну моргни, что ли, если слышишь?
Он послушно моргает. Ни на что большее сил нет.
– Не очень-то ты хорошо выглядишь, скажу я тебе.
Это он и так знает. Сложно хорошо выглядеть, когда ноги отрублены выше колен, ребра вдавлены в позвоночник, правая рука превращена в мясной фарш, а в левой выбиты все суставы. Пожалуй, разве что глаза остались целы. Говорить он не может – предыдущая попытка привела к тому, что он чуть не подавился кровью.
– Аластра просил тебе передать. Ему надоели твои выходки. Ты поставил на уши весь ковен и стравил половину вампиров между собой. Он освобождает тебя от клятвы крови. При условии, что ты никогда и нигде не засветишься как вампир. Конечно, его слова верны только в том случае, если ты выживешь.
Облака похожи на белых барашков, стадом идущих к водопою.
– Да, и еще. Ты, наверное, надеешься на помощь своих дружков… Зря надеешься. Если бы один из них не сдал тебя, возможно, тебе и удался бы этот бунт. Тебе интересно, кто тебя предал? Очень интересно, не так ли? Но Аластра просил сохранить это имя в тайне. Надо же тебе чем-то занять мысли, пока ты будешь регенерировать. Если, конечно, у тебя хватит сил восстановить свое тело. Аластра счел, что твои мучения частично компенсируют его нарушенное душевное равновесие. Приятного отдыха!
Много белых барашков. Думать об облаках, только об облаках…
…– Послушай, Л'эрт, а почему ты не хочешь на мне жениться?
– А надо? – Он строит изумленные глаза.
– Нуты со мной встречаешься уже больше года. Я думала, ты меня любишь и все такое.
– Конечно, я тебя люблю и все такое. Особенно все такое.
– Не смешно!
– М-да. Ну буду тренировать чувство юмора.
– Почему бы просто не ответить правду?
– Правду? – Он чуть грустно усмехается. – Я, видишь ли, жутко привередлив. Мне надо, чтобы меня любили.
– Не понимаю. А я, по-твоему, тебя не люблю?
– Не меня. Ты любишь некий вымышленный, идеализированный образ.
Она хмурится:
– Я знаю, что ты черный маг, если ты об этом.
– Угу. А ты знаешь, скольких людей за свою жизнь я убил?
– К чему ты клонишь? Да, я знаю, что черные маги иногда убивают людей. У вас же там это положено для заклинаний.
– А если не иногда и для заклинаний, а каждый день, на завтрак, обед и ужин? Тогда как?
– Совершенно не смешно. Если я тебе чем-то не нравлюсь, мог бы так и сказать, а не пугать какими-то дурацкими страшилками.
– Это не дурацкие страшилки! Это та моя жизнь, которую ты не видишь!
– Ты хочешь сказать, ты каждый день убиваешь людей ради собственного развлечения?
– Не ради развлечения. Я ими питаюсь. И кстати, я совершенно серьезно.
– Питаешься?! Перестань вешать мне лапшу на уши!
– Лапшу? А если вот так?! – Он скалит пасть, демонстрируя длиннющие клыки.
Девушка охает, глаза у нее широко распахиваются. Она пытается отползти в сторону.
– Вампиров же не бывает… – Голос ее дрожит.
– А я тогда – результат твоей галлюцинации?
– П-пожалуйста, можно, я уйду? – Она сползает с постели, неловко падая на пол. На лице неприкрытая паника.
– Что, любить страшного мага Ра'ота проще, чем вампира?
Девушка не отвечает, лихорадочно натягивая одежду. Он задумчиво следит за ее мельтешением. Он уже успел выяснить, что она не поддается ментальному внушению. И значит, своей несвоевременной вспышкой откровенности он только что подписал ей смертный приговор: он не сможет заставить ее забыть сегодняшний диалог. А завтра же она донесет на него церковникам, и на него объявят охоту.
Девушка не успевает заметить его движения. Легкая боль от укуса сменяется нарастающей эйфорией: инкуб умеет заставить выглядеть соблазнительно саму смерть.
Ее кровь на вкус отдает горечью и ванилью…
…Девочка кажется призраком на фоне ночного леса. Как мог человеческий детеныш забрести в эту глушь? Она неловко переступает ногами по обломанному кустарнику. Светлые локоны, собранные в высокий хвост на затылке и украшенные пышным белым бантом, немного растрепались, в них набились иголки и лесной мусор.
Она поворачивает к нему лицо. В глазах ребенка нет даже тени страха.
Он садится на корточки:
– Где твои родители?
– Они умерли. – Голос у нее ненормально спокоен, словно она каждый день бегает по бурелому в бальном платьице и привыкла встречать странных людей.
– Ты заблудилась? Тебя отвести домой? – Его рука осторожно вытаскивает из светлых локонов мелкие веточки и поправляет съехавший бант.
– Нет, я уже нашлась. Я вчера заблудилась. А потом нашлась. Теперь я больше никогда не заблужусь.
Он хмурится и замечает легкую тень движения слева от себя.
– Не правда ли, милый ребенок, Л'эрт?
– Карвен… – шипит он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57