Норисса осторожно ощупала большую
шишку в основании черепа, и Медвин застонал, не открывая глаз.
Что же делать? Ее беспокойство усиливалось еще одним страхом. Дважды
на протяжении их совместного путешествия она пыталась применить свои
новоприобретенные способности, чтобы облегчить страдания усталого старика,
и дважды обжигающий жар его заклятья начинал обволакивать ее. Магу от
этого ничуть не полегчало. Где же та волшебная сила, что спасла ее от
яростной атаки Другого на берегу реки? Или эта сила могла быть
использована только для ее пользы? А может быть, вся ее сила была
израсходована в одном мощном порыве?
"Вовсе нет, - подумала Норисса. - Энергии оставалось достаточно для
того, чтобы привести в действие заклятие Медвина".
Ее размышления были прерваны действиями гнома. Не разворачивая
посоха, он сунул его между стеной и телом лежащего волшебника, спрятав его
под простыней. Заметив вопрошающий взгляд Нориссы, Байдевин пожал плечами:
- Я уверен, что он хотел бы иметь его под рукой.
Медвин застонал, и Норисса прикинула, сколько времени прошло с
утреннего - нападения. Подойдя к очагу, возле которого хлопотала Сорин,
она попросила:
- Госпожа Сорин, не могли бы вы заварить чашечку тойля?
Сорин резко выпрямилась, и ее лицо перекосилось от ярости.
- Здесь у нас нет никакого тойля! В моем доме вы не найдете никаких
грязных подачек этой ведьмы!
Норисса была совершенно обескуражена ее внезапным гневом. Прежде чем
она успела придумать, что бы ей ответить, дверь отворилась, и на пороге
возник Ятрай. Оглядев их с кривой улыбкой, он покачал головой:
- Что случилось? Сорин, ты так громко разговариваешь с гостями, что
можно переполошить кайфаров в соседней деревне!
Сорин продолжала оставаться в напряженной позе, сжав кулаки перед
грудью, словно готовая броситься в атаку. Не отводя взгляда от лица
Нориссы, она прошипела:
- Эта юная девушка осмелилась попросить у меня чашечку тойля так
запросто, словно пожелала мне доброй ночи!
Байдевин встал между двумя женщинами.
- Что за грех - попросить немного лекарства, чтобы облегчить
страдания старика? Неужели люди Сайдры позабыли обычаи гостеприимства?
Норисса положила руку ему на плечо:
- Байдевин, пожалуйста, не перегибай палку. Наверняка здесь какая-то
ошибка.
- Конечно, ошибка. - Ятрай тоже вклинился между ними. - Поскольку вы
пришли из Дромунда, вы можете не знать, сколько здесь стоит щепотка тойля.
- Что? - глаза Сорин расширились. - Ты сказал - они из Дромунда?
Этого не может быть!
- Честное благородное слово! Я своими собственными глазами видел, как
они пробились через кордоны у реки и бросились в лес.
Сорин опустила голову, на щеках ее проступил румянец стыда.
- Простите меня... я не знала, - она беспомощно вытянула вперед руки.
- Но все равно ответ будет тот же - у меня нет тойля, чтобы дать вам.
Тойль - это приманка, большое искушение, которое королева предлагает
вместе с пищей тем, кто предает нас...
Байдевин продолжал подозрительно ее разглядывать.
- Как это может быть, когда тойль доступен каждому, кто не поленится
наклониться и сорвать его?
Сорин печально покачала головой, и Ятрай тоже утвердительно кивнул.
- Тойль больше не растет в Сайдре, за исключением сада королевы.
Много чего больше не растет в Сайдре. Эта ведьма, наверное, каким-то
способом испортила нашу землю.
- Но у леди Нориссы есть свой собственный тойль! - радостно напомнил
Ятрай. - Она уже несколько раз давала его старику, пока мы путешествовали
сюда.
- Это верно. - Норисса вздохнула. - Но у меня только Семена, и
Медвину трудно глотать такую горечь. Я надеялась, что у вас найдется
несколько свежих листьев... - она пожала плечами.
- Ятрай, принеси, пожалуйста, мою сумку.
Темные глаза юноши радостно блеснули.
- О моя госпожа, моя жизнь посвящена служению вам! - Он
подчеркнуто-церемонно поклонился и вышел.
Норисса смущенно рассмеялась:
- Он с самого начала оказывает мне такие почести, я просто не знаю,
что мне с этим делать.
На лице Сорин появилась настоящая нежность.
- Ятрай - это одно из немногих светлых пятен в нашей беспросветной
жизни. - Она наклонилась и вытащила из-за камней очага Гренту, дочь
Кхелри. - А вот еще одно светлое пятно, - она поцеловала дочь в светлые
брови. - Почему ты не поздороваешься с гостями, дочка?
Грента осторожно глянула на Нориссу из-под спутанных кудряшек и
уткнулась лицом в плечо матери. Сорин улыбнулась:
- Со временем она привыкнет, ей - четыре, но она уже научилась
бояться чужих.
Норисса только кивнула. Она не осмелилась заговорить, так как
боялась, что ее голос может выдать ее напряжение. Хотя девочка и была
похожа на отца своими широкими скулами и упрямым носом, но была так же
смуглолица, как и ее дядя Бремет. У нее были точно такие же топазовые
дымчатые глаза и золотисто-рыжие волосы. Норисса припомнила, как во время
их совместного путешествия она нет-нет, да и встречала взгляд этих
задумчивых глаз, теплых и лучащихся. Вспомнив об этом, она снова ощутила
во всем теле приятную дрожь.
Вернувшийся Ятрай предложил им свою помощь, но в домике появился
серьезный маленький мальчик, который вызвал Ятрая к кому-то. Норисса
смотрела, как он уходит, ей стало не хватать его добродушной улыбки почти
сразу же, Ятрай еще не успел скрыться из вида. Она странным образом успела
привязаться к нему за это короткое время. Такие же теплые чувства она
испытывала и к его братьям, и к Бремету. И не только к людям; сам этот
край каким-то образом успел запасть ей в душу. Правда, этот край был
опустошен свалившимся на него бедствием, а назойливый голос продолжал
звать ее дальше, но все-таки маленькая частица Нориссы радовалась тому,
что она оказалась здесь.
Она так долго смотрела вслед Ятраю, что Байдевин вынужден был
напомнить ей о делах. Норисса бросила в чашку с кипятком несколько семян
драгоценного в этих краях тойля, которые она достала из маленькой сушеной
тыквы. Байдевин поддерживал мага за плечи, а Норисса по ложечке вливала
напиток в волшебника, не обращая внимания на его протесты.
Покончив с этим, Норисса поплотнее укутала старика в одеяло и
принялась рассматривать содержимое своей сумки, пока Байдевин пошел
пройтись вокруг дома.
Через некоторое время он вернулся и, подойдя к ней вплотную, тихонько
шепнул:
- В этом супе в основном вода. Я заметил, правда, несколько корней
шаабы и немного изеля, но там нет никакого мяса. Когда я был рабом Пэшета,
меня кормили гораздо лучше, - он приблизился еще плотнее и зашипел еще
тише: - Этим супом не накормишь всех пятерых, не говоря уже о нас. Когда
она станет собирать на стол, нужно отказаться. Может быть, счастье
улыбнется нам, и мы подстрелим какую-нибудь дичь.
Тем временем Сорин заговорила с Грентой, и девочка вскарабкалась на
одну из скамей возле стола.
- Не хотите ли пообедать с нами? - пригласила Сорин Нориссу и
Байдевина.
- Кладовка тоже пуста, - быстро шепнула Норисса Байдевину. - Если мы
не поедим сейчас, то ослабеем от голода и не сможем охотиться.
Гном покачал головой и попытался взглядом дать Нориссе понять, что
приглашение все же принимать не следует, но она только улыбнулась и
незаметно пожала ему руку.
- Благодарим за радушное приглашение, Сорин, но мы не можем принять
его, пока нам не будет позволено поделиться с вами нашей провизией. -
Норисса принесла к столу свою сумку и достала оттуда три свертка. В двух
из них оказались почти целая коврига хлеба и головка твердого сыра. - Хлеб
можно размочить в твоем супе, а сыр только несколько дней тому назад
достали из погреба. - Третий пакет Норисса вручила Сорин, та развернула
его и долго неотрывно смотрела на длинные полоски сушеного мяса. Норисса
ласково положила руку ей на плечо:
- Если их сварить, они не будут такими жесткими.
Ни слова не говоря, Сорин собрала свертки и быстро отнесла их в
кладовку, но не настолько быстро, чтобы Норисса не успела заметить
выступившие у нее на глазах слезы.
Во время обеда Норисса постоянно чувствовала на себе осторожные
взгляды Гренты. Девочка ела быстро, всякий раз отворачиваясь, лишь только
Норисса пыталась встретиться с ней глазами. Она первой закончила есть, с
грустью уставившись на дно опустевшей миски. Норисса подтолкнула к ней
свой кусок сыра.
- Не доешь ли мой сыр, Грента? Я что-то уже наелась.
Но девочка взяла сыр лишь после того, как мать кивнула головой.
Откусив кусочек, девочка смущенно улыбнулась Нориссе.
После обеда Норисса разбудила Медвина и уговорила его немного поесть.
Байдевин прошептал на ухо, что хочет осмотреть деревню, и выскользнул за
дверь. Сорин посмотрела ему вслед, но ничего не сказала. Грента тоже
оглянулась на закрывающиеся за гномом двери с нескрываемым любопытством.
Норисса как раз раздумывала над тем, как нарушить неловкое молчание, когда
пришли первые гости.
Деревенские женщины приходили по двое, по трое. Притихшие и несколько
скованные, они церемонно приветствовали Нориссу и долго переглядывались и
перешептывались, услышав имя Медвина.
Вместе с женщинами приходили и дети. Дети жались к матерям и
рассматривали Нориссу из-за надежного укрытия в материнских юбках. Все они
были истощены и испуганы. Скованность и летаргия, в которой, казалось,
пребывали жители деревни, опечалили Нориссу. Она понимала, что все это
было следствием усталости, голода и утраты надежд на лучшее, и
почувствовала в себе нарастающий гнев.
Это мои люди! Они страдают из-за меня! Так говорила себе Норисса,
чувствуя в этом и свою вину. Фелея узурпировала власть и готова была
погубить всю страну лишь бы победить Нориссу.
Норисса заговаривала с каждой женщиной, отвечая на приветствие, и
наслаждалась их обществом, однако ей стоило немалых усилий спрятать свой
гнев, не позволить ему проявиться в словах или в интонации голоса. И когда
последняя гостья ушла, а вслед за ней вышла и Сорин, Норисса почувствовала
большое облегчение.
Норисса упала на скамью, все еще сдерживая бурлившие в груди эмоции.
Подняв взгляд, она увидела, что Грента стоит перед ней и смотрит на нее с
той же опаской, что и другие дети. Гнев ее тут же куда-то улетучился, и
она почувствовала себя заброшенной и одинокой. Воспоминания о матери, о ее
нежных объятьях и ласковых словах утешения пробудили в ней желание
прикоснуться к ребенку, но на лице Гренты написана была такая боязливая
осторожность, которая делала невозможным любые попытки пойти на сближение.
Норисса приложила палец к губам и прошептала:
- У меня для тебя есть один подарок.
При этих словах взгляд девочки метнулся в сторону неплотно прикрытой
двери, однако, увидев улыбку Нориссы, она заколебалась, хотя все еще
готова была в любой миг броситься наутек. Норисса протянула к ней руку с
вытянутым указательным пальцем. Она так осторожно потянула из медальона
энергию, что он даже не нагрелся, а у кончика ее пальца замигал крошечный
огонек. Потом крошечная звездочка вспыхнула ярче, мигнула, и вот вместо
нее на пальце Нориссы замерцал ярко-алыми крыльями крупный виндфляер.
Грента смотрела на чудо во все глаза, а насекомое то распахивало, то
снова складывало свои крылья, окаймленные золотом. Внезапно виндфляер
взлетел и, оставляя в воздухе призрачный алый след, полетел в сторону
Гренты. Девочка выставила перед собой палец, и виндфляер, окруженный своим
собственным переливчатым сиянием, опустился ей на руку.
В этот момент вернулась Сорин. Она резко остановилась в дверях,
увидев, как ничем не примечательный коричнево-оранжевый виндфляер вылетел
из рук девочки и выпорхнул наружу через открытую дверь. С восторженным
криком Грента помчалась вслед.
- Как?!
Норисса пожала плечами и вытащила из сумки сушеную тыковку, заткнутую
пробкой.
- Это тебе. - Она вложила тыкву в руку ошеломленной женщине.
- Это... это твои семена тойля? - запинаясь, пробормотала Сорин. - Но
что за...
- У меня их еще достаточно, чтобы позаботиться о Медвине. Я хочу,
чтобы ты взяла это. Они сильные и достаточно свежие, и мне кажется, что в
вашей почве они станут расти еще лучше. Кроме того, мне кажется, что ваша
земля снова набирает силу - только сегодня утром я видела ростки тойля в
лесу.
- Видела тойль?
- Да. Я бы сказала и раньше, но мне не хотелось снова напоминать о
нашей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60