Байдевин в панике обернулся к Медвину и его светящемуся посоху, но
заметил, что Норвик, несколько опередивший остальных, указывает вперед, не
глядя на волшебника позади. Сам же Байдевин, стараясь держаться поближе к
Медвину и свету, который испускал волшебный посох, не рассмотрел слабое
сияние в конце коридора.
Осторожно они пошли по узкому коридору. Коридор слегка изогнулся и
внезапно вывел их в длинную, просторную пещеру.
Без факелов, вообще без какого-либо огня, рассеянный свет, сияние
которого они заметили, лился прямо с потолка пещеры. В самой ее середине
стояли Норисса и Кей с Иллой. За ними, глубже в тело горы, пещера была
темна. Дальняя ее стена состояла словно из дыма и тумана. Байдевин обратил
внимание на то, что в то время, как в коридоре гулял промозглый сквозняк,
в пещере, куда он вошел, оказалось удивительно тепло.
- Норисса! - Байдевин подбежал к тому месту, где Норисса стояла перед
кучкой камней. Его страх улегся только после того, как она улыбнулась и,
назвав его по имени, повернулась, чтобы приветствовать остальных.
- Байдевин! Медвин! Идите сюда, посмотрите, что оставила мне моя
мать!
Невысокий гранитный столб стоял внутри треугольного пространства,
образованного двумя черными каменными плитами, соприкасающимися концами.
На вершине столбика стояла чаша из полупрозрачного черно-синего стекла,
наполненная водой. В воде плавал небольшой белый камень, похожий на
градину, который светился своим собственным светом и освещал несколько
рун, написанных на краях чаши. Байдевин разобрал знаки времени, огня и
смерти. Остальные надписи напоминали собой бессмысленную головоломку; лишь
только Байдевин попытался расшифровать надпись, руны словно задвигались и
еще сильнее переплелись между собой. Может быть, Медвин и сумел бы в них
разобраться, но Байдевин так этого и не узнал, потому что волшебник с
удивлением глядел на свой посох.
Посох всегда светился довольно ярко, но теперь он часто и
ослепительно вспыхивал, и в такт этим вспышкам ярче замерцал белый камень
в чаше. Норисса смотрела на этот камень, как зачарованная, Боср и
остальные нерешительно переступали с ноги на ногу. Никто из них не обращал
внимания на Медвина.
Между тем старый маг печально переводил взгляд с одного огня на
другой.
- Все сильней и сильней я удивляюсь могуществу, которым обладала моя
госпожа! - он отступил от алтаря, и свечение посоха и белого камня
померкло.
Кей вздохнул и посмотрел на Нориссу:
- Это очень красивый алтарь, но какому богу он служит, госпожа?
- Богу, который не принадлежит к этому миру, - ответила она.
Взгляд Байдевина задержался на сотканной из дыма стене. Она все это
время оставалась на месте, не растекаясь по комнате, не изменив ни формы,
ни размеров. По поверхности ее пробегали легкие волны возмущений, но они
быстро гасли. Байдевин зашел за алтарь.
Его первое ощущение было таким, словно на него повеяло ледяным
холодом, обжигающим холодом, который высасывал из тела все силы. Затем
пришла боль. Норисса, выкрикивая слова предупреждения, схватила его за
руку и потащила назад. Выплеснувшийся из алтаря неожиданно горячий воздух
обжег его кожу.
Норисса, строго глядя на своих спутников, обратилась к ним с такими
словами:
- Никто из вас не должен прикасаться к алтарю или заходить за него.
Все, что нам потребуется, находится там, - и она показала на проходы в
стенах пещеры по левую и по правую руку от себя.
Только после того, как каждый из членов их отряда кивком подтвердил,
что понял ее слова, Норисса расслабилась.
- Мы все голодны и нуждаемся в отдыхе, - улыбнулась она. - Так
давайте же воспользуемся тем, что для нас приготовлено, - она повернулась
и, слегка пригнувшись, перешла из пещеры в комнату, находящуюся за спиной
справа.
Байдевин почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо, и
остановился. Норвик наклонился к нему и тихо прошептал:
- Скажи Босру, что я вернулся ко входу. Мне кажется, что кто-то
должен покараулить вход в пещеру.
Байдевин кивнул и поторопился догнать остальных. Ему показалось, что
в соседней комнате, куда он попал, было не так тепло, как в главной
пещере, но эта комната была залита таким же мягким светом. И она была
забита продуктами.
Вдоль каменных стен были сложены большие пакеты заготовленного мяса.
Мешки с зерном и мукой чередовались с большими головами сыра, сложенными у
дальней стены. С потолка свисали целые гирлянды сушеных фруктов. Тонкая
струйка воды выбивалась из-под выпуклости в стене неподалеку от входа и
исчезала в трещине в полу. Еще одна дверь вела в соседнюю комнату.
Боср пощупал зерно, попробовал сушеные фрукты.
- Зерно чистое, и фрукты не подгнили, - удивленно объявил он.
Его длинный нож взрезал головку сыра. Терпкий аромат белого сыра
распространился в воздухе, и Байдевин почувствовал, как рот его
наполняется слюной.
Боср протянул Нориссе толстый ломоть сыра, Норисса разломила его
пополам и отдала детям.
- Хватит на всех, Боср, как вам кажется?
- Если угодно, госпожа. - Боср поклонился.
Некоторое время все сосредоточенно жевали. Пока Боср чистил лезвие
ножа, Байдевин тщательно обернул свежий срез сырной головки вощеной
бумагой. Потом он обвязал сыр грубой тканью и поспешил за остальными,
которых Норисса повела в следующую комнату.
Из этой комнаты они попали в следующую, а потом - еще в одну и еще...
Комнат оказалось всего восемь, и каждая была освещена мягким светом,
лившимся прямо с потолка. Каждая комната была забита всяческими
необходимыми вещами. Тут были одеяла, была мужская одежда, были
инструменты для ремонта оружия, был склад дров и запасы трута и лучины для
растопки. В последней комнате Бремет вытащил из кучи одежды меховую куртку
и набросил ее на плечи Нориссы. Байдевин заметил, как их пальцы
встретились и на краткий миг задержались, касаясь друг друга, пока Норисса
плотнее запахивала куртку. Затем она повела их обратно в главную пещеру.
Байдевин шел последним, яростно топча ногами пыль на полу комнат.
Не задерживаясь в главной пещере, Норисса прошла через проход в
противоположной стене. Короткий коридор, заворачивающий направо, привел их
в маленькую прихожую.
Вдоль одной стены стояла единственная кровать, оставляя достаточно
места, чтобы пройти туда, где за тяжелой занавеской скрывалась последняя
комната.
В этой комнате стояла такая же кровать, как в прихожей. Напротив нее
был установлен легкий складной столик. В изножье кровати стояла на полу
кожаная дорожная сумка. На широкой каменной полке стоял деревянный ларец,
и были разложены различные предметы, необходимые женщинам для ухода за
своей внешностью.
Норисса задумчиво прикоснулась к серебряному гребню, погладила крышку
ларца и прошептала:
- Это была комната моей матери.
Не сказав друг другу ни слова, мужчины вместе вышли из комнаты.
Они устроили лагерь возле входа в главную пещеру. Восемь маленьких
комнат с припасами дали им все необходимое доя того, чтобы устроиться со
всеми удобствами. Норвику тоже отнесли теплую одежду, еду и оружие и
оставили его сторожить вход в пещеру на склоне горы.
Вскоре в горшке забулькал сытный суп из риса и сушеного мяса. Кей
удивил всех, сумев испечь на углях три золотистые лепешки.
После того как они поели, Байдевин отозвал Медвина в сторонку и
рассказал ему о том, что произошло в те несколько мгновений, пока он
оставался с той стороны алтаря. Когда гном и маг проходили мимо этого
места, посох Медвина снова ярко вспыхнул, а потом снова померк и спокойно
замерцал.
Медвин несколько раз вздохнул. Его удивление и любопытство были
очевидны.
- Это место - настоящая загадка для меня, - он кивнул в сторону
комнаты, где оставалась Норисса. - И она тоже - тайна. Сила, которую она
демонстрирует, не принадлежит ей - в этом я уверен.
- Возможно, это наследие ее матери, разбуженное ее присутствием, -
предположил Байдевин. Взглянув на посох, он быстро отвел глаза, борясь с
желанием выхватить магический жезл из рук наставника.
- В твоих словах есть доля истины, - кивнул Медвин. - Теперь, по
крайней мере, понятно, что задумала Бреанна, когда покинула Актальзею
незадолго до своей гибели. Но здесь есть еще что-то - еще кто-то, - он
повернулся и посмотрел на алтарь. - Это попахивает могуществом богов. Эта
штука способна повергнуть в прах наш мир и вызвать из небытия бессчетное
количество новых. Кто скажет, как она сюда попала?
- Амулет Нориссы? Компаньон? - прошептал Байдевин. - Ведь из-за этой
вещицы и началась эта ужасная война. Норисса уже упоминала о великой
магии, которая всегда с ней, но которую нельзя трогать.
Медвин нахмурился:
- Она ничего не говорила мне об этом.
Байдевин посмотрел сначала на алтарь, потом на коридор, ведущий в
комнату Нориссы.
- Что же это могло быть, если в этом заключена такая сила?
- Проклятье! - в голосе Медвина зазвучал сильнейший гнев. Последние
свои слова он произнес намного тише, но его палец очень решительно и
сурово угрожал Байдевину. - У моей госпожи Бреанны было достаточно силы,
чтобы повергнуть Фелею одним ударом, но она предпочла умереть сама, чем
выпустить эту силу на свободу и погубить одного-единственного ребенка! - в
этом месте он погрозил Байдевину уже посохом. - Я знаю, как ты любишь
магию и волшебство, Байдевин, но запомни - эта власть развращает без
пощады и милосердия. Вспомни о тех разрушениях, которые причинила Фелея,
стремясь завладеть этим Знаком. И смотри, чтобы тебе не последовать ее
примеру!
Они долго и сердито смотрели друг на друга. Байдевин смотрел на
старого мага с вызовом, но именно он первым отвел взгляд и повернулся,
чтобы уйти. Медвин загородил ему дорогу посохом.
- Не торопись получить степень, Байдевин, - голос его прозвучал
неожиданно мягко, ни тени недавнего гнева не было в нем, - наслаждайся
своим ученичеством. Бремя мастера обрушится на тебя очень скоро...
Байдевин не мог подобрать достойного ответа, такого, чтобы не
прозвучал слишком грубо, а потому отошел от старого волшебника, не
проронив ни слова.

33
Отпив хороший глоток вина из третьего по счету кубка, Пэшет продолжал
наблюдать за тем, как готовится ко сну лагерь.
Всего несколько человек оставалось на виду. Крылатое чудовище
скрылось из вида много часов назад, но Пэшет хорошо понимал чувства своих
людей: большинство предпочло опасности быть застигнутыми летучим драконом
на открытом месте воображаемую безопасность под пологами палаток.
Пэшет не испытывал подобного страха, но в мозгу его было почти так же
темно, как и у многих солдат. Перед глазами снова и снова вставала картина
гибели Джаабена, а боль в руках то совершенно стихала, то снова
пронизывала его острыми иглами. Сейчас боль успокоилась, и вино помогало
ему с удобством коротать время. Только одно отравляло его пьяное
спокойствие...
С самого момента прибытия на место Пэшет постоянно наблюдал за
подвесной кроватью, которую неусыпно стерегли четверо адептов. Когда был
воздвигнут шатер Тайлека, адепты поместили своего господина внутрь, а один
из них остался на часах перед входом.
Если бы не эти четверо... Пэшет вздохнул и потребовал еще вина. Он
упустил свой шанс. Вскоре после того, как были установлены шатры Фелеи и
Тайлека, служанка Фелеи подошла к сторожившему вход адепту и заговорила с
ним, и Тайлека тут же отнесли в шатер госпожи. Пэшет незаметно вошел в
палатку Фелеи вслед за ними и тихо встал у входа.
Когда подвесную кровать опустили у ног Фелеи, Пэшет с трудом заставил
себя поверить в то, что эта штука на кровати может быть живой. Тайлек
напоминал своим внешним видом один из множества незахороненных трупов в
пещерах пустыни Дринлар: высохшая кожа, казалось, была натянута прямо на
кости скелета, сухожилия напоминали темные тени, оплетающие кости,
натянувшаяся на черепе кожа заставляла его постоянно держать открытым
беззубый рот. Плащ колдуна исчез, и он был укрыт тонкой шерстяной тканью.
Мука, которая виднелась в его мутных глазах, была единственным при знаком
того, что Тайлек еще жив.
Фелея при виде его нахмурилась, как хмурится мать, отчитывая
непослушного сына. Его талисман лежал у нее на коленях, и золотая цепь его
была снова цела.
- Ах, любимый, - проворковала она, - наглость и амбиции - это хорошее
подспорье против любого противника, за исключением твоей королевы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60