Холли удалось сбросить оцепенение, и она опрометью бросилась к мельнице.
Вспышки одна за другой озаряли оранжевым светом грязно-серые сумерки. Ритмичные прыжки теней походили на пляску апачей вокруг военного костра. Кукурузное поле, словно огромный отвратительный богомол, сучило сухими колючими стеблями. Мельница то и дело меняла цвет, превращаясь из каменной в медную и золотую.
Колокольчики смолкли, свет погас, и в этот миг Холли стремглав влетела в открытую дверь мельницы.
С разгону перепрыгнув через порог, она резко остановилась и ослепла. Узкие окна не пропускали даже малую толику света, и на первом этаже царила густая, черная как деготь темнота. Казалось, тьма превратилась в вязкую массу и душит её, вытесняя воздух из легких.
Фонарь наконец зажегся, и тут же раздались знакомые трели колокольчиков. Холли наотмашь полоснула лучом света темноту и убедилась, что в комнате, кроме нес, никого нет. Затем, обнаружив слева от себя ступеньки, стала поспешно взбираться по лестнице.
Холли достигла окна и приникла к стеклу в том месте, которое она ранее протерла рукой: в центре пруда мигал яркий янтарный глаз.
Она окликнула Джима и побежала наверх.
Внезапно в памяти всплыли строки из стихотворения Эдгара По. Холли учила его ещё в школе и давным-давно забыла:

Колокольчики звенят, Серебристым легким звоном слух наш сладостно томят, Этим пеньем и гуденьем о забвеньи говорят.

Она ворвалась в комнату и увидела Джима. Он стоял в белом зимнем свете лампы, смотрел на стены и улыбался.
Воспользовавшись наступившей тишиной, Холли крикнула:
— Джим, скорее! Посмотри, что творится с прудом!
Она бросилась к окну, но оказалось, что из него ничего не видно. Два других вообще выходили на другую сторону.
— Звенящий камень, — мечтательно произнес Джим.
Зазвенели колокольчики, и Холли метнулась к выходу. Обернувшись на пороге, она убедилась, что Джим следует за ней. Он двигался словно в полусне.
Сбегая по ступенькам, Холли снова услышала внутренний голос, произносящий строки Эдгара По:

Слышишь, воющий набат, Точно стонет медный ад!
Эти звуки, в дикой муке, сказку ужасов твердят

Холли никогда не походила на женщину, которая при каждом удобном случае сыплет цитатами направо и налево. С поэзией она распрощалась ещё в колледже и с тех пор не то что по памяти — вообще стихов не читала, единственное исключение — слащавая патока Луизы Тарвол.
Подбежав к окну, Холли быстро протерла ладонью стекло и приникла к образовавшемуся глазку. Огонь в воде снова потускнел и стал кроваво-красным. Казалось, источник света медленно погружается на дно пруда.

О, набат, набат, набат, Если б ты вернул назад Этот ужас, это пламя, эту искру, этот взгляд

С ума можно сойти — кругом такое творится, а у неё голова забита стихами. Ничего подобного с ней раньше не случалось. Может быть, скорая встреча с высшими силами оказывает на мозг странное действие: из него начинают сыпаться давно забытые знания. Холли не сомневалась, что встреча состоится, но Бог, вероятнее всего, действительно ни при чем. Пруд для него не самое подходящее место. Впрочем, спроси любого проповедника или священника — он скажет, что Бог живет везде, в каждой вещи.
Только Джим очутился рядом с ней, как все смолкло и пруд быстро погрузился в темноту. Джим протиснулся к стеклу, и они замерли в ожидании.
Прошло две секунды. Потом ещё две.
— Кончилось, — устало сказала Холли. — Черт! Я так хотела, чтобы ты тоже увидел.
Звон так и не повторился. Внизу в тусклом сумеречном свете чернела неподвижная гладь пруда. Быстро темнело: ещё несколько минут — и наступит ночь.
— Что это было? — спросил Джим, отстраняясь от окна.
— Похоже на фильмы Спилберга, — возбужденно заговорила Холли. — Из воды, из самой глубины, поднимается свет и пульсирует. И как он появится, начинают звенеть колокольчики. Звон идет со дна пруда, а потом как-то передается стенам мельницы.
— Фильмы Спилберга? — Джим выглядел озадаченным.
— Понимаешь, это было удивительное, жуткое зрелище, странное и пугающее, но я смотрела как зачарованная.
— Как в «Близких контактах»? Что-то вроде космического корабля?
— Да… Вообще-то, нет. Не уверена. Не могу сказать. Может быть, что-то ещё более странное.
— Более странное, чем космический корабль?
Удивление и страх исчезли. Холли чувствовала себя подавленной. Ей редко случалось попадать в ситуацию, когда она не могла найти слов, чтобы описать то, что видела или чувствовала. Но с этим человеком, да ещё при таких головокружительных обстоятельствах, оказались бессильными её увесистый словарный запас и талант профессионального сочинителя.
— Черт! — сказала она наконец. — Да. Более странное, чем космический корабль. По крайней мере, чем те, что показывают в кино.
— Ладно, пойдем наверх. — Джим стал подниматься по лестнице. Увидев, что она по-прежнему смотрит в окно, он вернулся и взял её за руку. — Это ещё не конец. Наоборот, все ещё только начинается. Но наше место — в комнате наверху. Пойдем, Холли.

Глава 5

Они снова уселись на спальных мешках.
Жемчужно-серебряный ореол лампы выбелил желтые камни известняковой стены. Газ, горящий в стеклянной колбе, издавал слабое шипение, и от этого казалось, что под полом перешептываются чьи-то голоса.
Настроение Джима, словно тележка «американских горок», опять взлетело вверх, и на этот раз Холли разделяла его детский восторг и радостное ожидание чуда. Свет в пруду не только испугал её, но и зажег в ней искру долгожданной надежды, разгорающееся пламя которой неотвратимо приближало момент истины и выстраданного ими душевного очищения.
Холли осознала, что она тоже несчастна. У Джима в сердце постоянно тревога и сумятица, а у неё — пустота. Когда они встретились в Портленде, она была закоренелым циником с испепеленной душой. Ей не пришлось испытать горя и зла, выпавших на его долю, но теперь она понимала, что жизнь, лишенная тревог и радостей, рождает холодное черное отчаяние. Дни, недели, годы, растраченные на достижение ничего не значащих целей, существование без смысла, без друзей, без близких очерствляют душу.
Она и Джим — две части китайской головоломки. Сложи их вместе — и заполнишь пустоту второй половинки, вылечишь душу целительным прикосновением. Их совпадение поразительно, и они созданы друг для друга, но головоломка может остаться нерешенной, если не принести обе части в одно и то же место в одно и то же время.
Охваченная первым возбуждением, Холли ждала появления силы, чья воля привела её к Джиму. Пусть это будет Бог или кто-то совершенно на него не похожий, но пусть он будет добрым. Не хотелось верить, что таинственный свет в пруду может оказаться Врагом. Монстр здесь ни при чем, хотя он тоже как-то с этим связан. Джим говорил: их ждет что-то хорошее, и она сама чувствовала, что свет и звон колокольчиков означают не кровь и смерть, а очищение.
Они обменивались короткими фразами, произнося слова полушепотом, словно боялись, что громкий разговор заставит загадочные силы воздержаться от продолжения контакта.
— Как давно здесь пруд?
— С незапамятных времен.
— Еще до Айренхартов?
— Да.
— До того, как построили ферму?
— Наверняка.
— Выходит, он был всегда?
— Выходит.
— Существуют о нем легенды?
— Легенды?
— Ну.., истории о привидениях, вроде озера Лох-Несс.
— Нет. Я, по крайней мере, не слышал. Они умолкли. Потянулись минуты ожидания.
Через некоторое время Холли спросила:
— Как поживает твоя гипотеза?
— Что?
— Ты мне сегодня сказал, что у тебя есть какая-то странная, удивительная идея, но не захотел поделиться. Сказал, что надо хорошенько обдумать.
— Ах да… Полагаю, это больше, чем теория. Помнишь, ты сказала, что во сне заметила на дне пруда какой-то предмет… Не знаю почему, но я стал думать о встрече…
— Встрече?
— Да. Встрече с пришельцами.
— Из иных миров, — подумала вслух Холли, вспомнив колокольчики и идущий из воды свет.
— Они существуют, я уверен, — заговорил Джим с тихой восторженностью. — Вселенная слишком велика для нас одних. Они обязательно появятся. И кто-то первый их увидит. И почему этот кто-то не ты или я?
— Но эта штука попала в пруд, когда тебе ещё не было десяти.
— Наверное.
— Что они там делали все это время?
— Не знаю. Может быть, после приземления прошли сотни, а то и тысячи лет.
— Да, но что они забыли на дне пруда?
— Возможно, это их наблюдательная станция. Отсюда они следят за человеческой цивилизацией. Вроде наших полярников в Антарктиде.
Холли подумала, что сейчас они похожи на детей, которые смотрят на усыпанное звездами небо и мечтают о путешествиях к далеким галактикам. Идея Джима выглядела смешной и абсурдной. С трудом верилось, что у кошмарных событий последних дней такое изящное и красочное объяснение. Хотя в ней, как и в каждом человеке, сохранился ребенок, и этот ребенок отчаянно желал, чтобы красивая мечта обернулась реальностью. Еще двадцать минут прошли без каких-либо изменений. Мало-помалу восторг и нервное напряжение спали и к Холли вернулась обычная способность трезво мыслить. Она вспомнила, что произошло до того, как, подбежав к пруду, увидела волшебное свечение: её неотступно преследовало паническое, неестественное ощущение чужой слежки. Холли уже было собралась рассказать об этом Джиму, но вспомнила ещё об одном странном обстоятельстве.
— Дом полностью обставлен, — сказала она. — Когда дед умер, ты ничего не тронул и все оставил как было?
— Я сохранил мебель, чтобы сдавать дом, пока не найдется покупатель.
Его ответ полностью совпадал с её собственным объяснением этой загадочной ситуации. Однако Холли сказала:
— Но там остались личные вещи.
Джим продолжал рассматривать стены, ожидая, что на одной из них появится долгожданное знамение. Наконец он ответил, не глядя в её сторону:
— Если бы удалось сдать дом, я сразу бы все забрал.
— Но прошло уже почти пять лет! Он пожал плечами.
— В доме поддерживали порядок, хотя последняя уборка была довольно давно. На случай, если кто захочет здесь поселиться.
— Жутковатое местечко.
Он оторвал, взгляд от стены и посмотрел на нее.
— Почему?
— Уж больно напоминает мавзолей.
В синих глазах Джима ничего нельзя было прочесть, но Холли почувствовала его раздражение: он уже мысленно беседует с пришельцами, а тут она со своей болтовней об уборке дома и продаже недвижимости.
— Жутковатое, — вздохнул Джим.
— Тогда почему?..
Он не спеша убавил яркость лампы. Плотный белый свет сменился бледным лунным сиянием, тени придвинулись — Сказать по правде, когда умер дед, я просто не смог прикоснуться к его вещам. С меня ; хватило и того, что всего восемь месяцев назад мы разбирали вещи бабушки. После её смерти он совсем недолго пожил… Когда их не стало, я остался совершенно один.
Синие глаза Джима потемнели от мучительных воспоминаний. Холли захлестнула волна сочувствия и жалости. Она подвинулась к Джиму и взяла его за руку.
— Я все откладывал и откладывал этот момент. А чем больше проходит времени, тем труднее себя заставить. — Он снова вздохнул. — Если бы нашелся покупатель, мне все равно пришлось бы разбирать вещи, но легче продать грузовик песка в пустыне Мохавк, чем эту старую ферму.
Закрыть дом после смерти деда, четыре года и четыре месяца ни к чему не прикасаться, только изредка наводить порядок в комнатах — в глазах Холли поведение Джима выглядело странным. Но в то же время странное отсутствие логики тронуло её до глубины души. Она с самого начала разглядела в стальном супермене тонкую, ранимую душу и полюбила её так же бесповоротно, как и все остальное в Джиме.
— Я тебе помогу, — пообещала она. — Покончим с этой чертовщиной и займемся домом. Вдвоем это будет совсем не трудно.
Он улыбнулся и тихонько сжал её ладонь.
Тут Холли кое-что вспомнила.
— Джим, помнишь, я тебе говорила о женщине, которую видела во сне прошлой ночью? Она ещё шла по лестнице.
— Да.
— Ты сказал, что не знаешь, кто она.
— И что из этого?
— В доме есть её фотография.
— Фотография?
— В гостиной. На снимке двое — муж и жена. Им около пятидесяти. Это Лена и Генри Айренхарты?
— Да. Они…
— Лена — та женщина, которую я видела во сне.
— Странно… — Джим нахмурился.
— Да. Но ещё более странно, что ты её не узнал.
— Наверное, твое описание оказалось не слишком удачным.
— Но я же сказала: у неё была родинка на щеке…
Его глаза сузились, обнимавшая её рука напряглась.
— Скорее, блокноты!
— Что? — непонимающе переспросила Холли.
— Сейчас что-то произойдет. Скорее достань блокноты! Помнишь, мы их купили в городе?
Он убрал руку с её плеча, и она вытащила из лежащего рядом полиэтиленового пакета два блокнота с желтыми линованными страницами. Джим взял их и неуверенно взглянул на темные стены, точно ждал дальнейшей команды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55