Витязь стоял у своего коня, держа его под уздцы, и притопывал ногой - то
ли от волнения, то ли, что вероятней, от стремления поскорее окунуться в
волну смертоубийства.
- Я не верчусь, - возмущенно сказал я. Орбен стащил с меня какие-то
ремни и уже помогал мне пролезть в наполовину зашнурованный балахон
подкольчужника. - Что вы меня все пинаете?
- Я думаю, вот-вот начнется, - Альба не удостоил меня ответом. - По
команде - все в седло. Спускаемся с холма галопом, демоны - бегом. Бить не
самых ближних, по левому краю, а пройти за спинами хотя бы стакса два.
Вообще, постарайтесь зайти поглубже, почти до середины крыла. Хотя до
середины вряд ли получится, но все равно: поглубже. Все понятно? Я пойду
первым, держитесь вровень со мной.
Я скользнул в кольчугу и в свою очередь не счел нужным ответить.
Демоны прогудели что-то неясное в знак согласия. Они тоже подготовились
солидно - у каждого в правой лапище была тяжелая шипастая булава, в левой
- относительно короткая, но тоже тяжелая сабля с очень широким лезвием.
Корпус у них был теперь прикрыт одинаковыми коваными кирасами, в комплект
амуниции входили также легкие поножи и ошипованые наручи. У левого
запястья к наручам был приклепан небольшой овальный щиток, по нижнему краю
заточенный, как лезвие. Альба, очевидно, в своей кольчуге родился, уже
потом для порядка поддев под нее сорочку. Из всех нас только Орбен
оставался, мягко говоря, голым.
- А у тебя кольчуга есть? - испуганно спросил я.
- Есть, мой принц, - спокойно ответил Орбен, крепя на моих плечах
плащ и подтягивая ремни. Его движения напоминали мне опытного конюха,
подгоняющего сбрую на бестолковом недолетке.
- Так времени ведь не осталось! Брось эту гадость, я без плаща
обойдусь! Одевайся скорее!
- Плащ - сигнал для третьего отряда, - невозмутимо сообщил Орбен. -
Забыли? А за меня не волнуйтесь, мой принц, я успею. Сейчас я вам наручи
приспособлю, а уж перчатки вы сами, если не возражаете...
Ванаир весело затанцевал на моем левом бедре. Ему опять хотелось
подраться. Первую жажду он утолил поутру, и теперь уже не рвался вперед,
как горячий жеребец к кобыле, а предвкушающе облизывался, как сытый и
счастливый ребенок перед десертом.
- Опять рукоять горячая, сил нет, - вполголоса сказал Орбен,
поворачиваясь к вьючной лошади за наручами. - Наверно, этого боя он и ждет
уже третий день.
- Должен же кто-то и этого ждать, - ворчливо сказал я. - Я, например,
жду, когда можно будет никуда больше не ехать.
Орбен быстро затянул ремни на моих запястьях и опустил широкие
кольчужные рукава поверх наручей.
- Хорошо, - удовлетворенно сказал он. - Вот перчатки, ваше
сиятельство. Ваши любимые. Про шлем я уж не спрашиваю...
- Давай шлем, - безропотно сказал я.
- Вашсиясь... - Орбен, кажется, подавился изумлением. - Ну, все,
рыбка плыла кверху брюхом! Первый раз в жизни слышу, чтобы вы на шлем без
скандала согласились!
Вот как? Интересно... Надо будет обсудить это с Сагастеном. А потом
написать трактат. "О мистической взаимосвязи склероза и трусости". Сиречь
осторожности. Не такой я дурак, чтоб самого себя трусом обзывать. И без
того страшно.
- Хорошо, - гордо сказал я. - Будет тебе скандал. А шлема не надо.
Похоже, это немного успокоило Орбена. Он со сверхъестественной
скоростью облачился в кожаную куртку, обшитую внакладку панцирными
пластинами. В куртке он стал почему-то походить на юного дракончика -
быстрого, верткого и сверкающего чешуей.
- Приготовились! - вдруг страшным шепотом сказал Альба. - Всем быть у
лошадей! Дазо, ты вьючных и сменных стреножил?
- У-ум, - меланхолически сказал демон, пробуя пальцем острие сабли.
Палец был толщиной с... не скажу, что.
И тут из-за левого от нас угла городской стены вылетел всадник.
Наверное, Альба исхитрился расслышать стук копыт, хотя это казалось
невероятным. Не то чтобы черные бойцы шумели - нет, они двигались к
Сапфиру молча. Но когда несколько сотен человек, покрытых сталью с головы
до пят, собираются в одном месте, тишины не бывает.
Харсей гнал коня так, что тот прямо-таки стелился по земле. По-моему,
это называется карьер. На повороте его сильно занесло, он отдалился от
спасительных ворот и теперь скакал почти посредине между линией стены и
черным фронтом.
- Молодец, мальчишка! - возбужденно сказал Альба, уже не таясь и не
понижая голос. И это яснее всяких предупреждений сказало мне - вот теперь
действительно началось. - Нет, взаправду молодец! Как дразнится!
В рядах черной пехоты произошло нехорошее возбуждение. Первые ряды
тревожно вздрогнули и подались вперед. Всеобщее внимание было приковано к
нашему гонцу, но пока что непредставимая на Белом Западе дисциплина
удерживала вражеских мечников в строю. Многие стали оборачиваться куда-то,
явно пытаясь найти среди войска того, кто вправе отдать приказ на
перехват. Я поймал себя на том, что тоже ищу его. И, как оказалось, не я
один.
- Вот! - радостно сказал Альба. - Засек! На противоположном от нас
холме - видите, принц?
Я сощурился - яркое утреннее солнце слепило глаза. И сразу увидел
того, кто привлекал взгляды солдат врага. Далеко, на первом из холмов
дальней, южной гряды, расположилась группа всадников. Трава на холме уже
погибла под десятками копыт, и всадники, в отличие от нас, были прекрасно
видны всем.
Немного впереди и в стороне от других на замершем могучем вороном
жеребце неподвижно застыл человек в вороненых доспехах. На нем не было
никаких украшений, даже обычного плаща не было, и никакая эмблема не
сверкала на солнце. Но по тому, как он держался, сразу становилось ясно -
это и есть предводитель. Тот, чья воля бросила сегодня утром черные отряды
на белоснежный город.
- Черный Принц! - с каким-то восхищенным уважением шепнул Орбен.
- Похоже, именно он, - напряженно сказал Альба. - Внимание!
Человек в черных латах шевельнулся. Медленно поднял правую руку и
властно указал на Харсея. И сразу на гвардейца обрушился серый шквал.
Два десятка крупных волков без всадников вырвались с правого фланга
осаждающих. Скорость их была настолько велика, что мне даже показалось -
они почти мгновенно оказались рядом с Харсеем. Но нет - отважный гонец
развернул коня на полном скаку, сдал направо, прямо на вражеский сторой, и
промчался перед самым носом у пехотинцев левого фланга, продолжая
непрерывно принимать вправо.
- Боги, какой молодец! - Альба лучился от удовольствия, как будто не
дарил, а принимал похвалу.
По сути, Харсей сделал небольшой круг посолонь, но за это время
волки, несущиеся наперерез его прежнему движению, по инерции проскочили
дальше к стене, и мальчишка, теперь круто завернув влево, прямо за
хвостами волков рванулся к приоткрывшимся воротам. И тут пехотинцы левого
фланга не выдержали.
Формальный приказ - схватить наглеца - был получен. И уже не столь
важным казалось, кому именно он был отдан. Первые шеренги качнулись вперед
и бросились в безнадежную погоню. Пешие за взъяренным конем. Безумцы,
успел подумать я.
И сразу же черные доказали, что в безнадежные погони они не играют.
Командир одного из центральных отрядов резко выкрикнул какую-то команду, и
пол-квонга тяжелых арбалетных болтов темным пунктиром расчертили еще не
вытоптанный луг. А в точке, где пересеклись пунктирные линии, коротко
заржал в предсмертной муке конь.
Харсей вылетел из седла через голову падающего скакуна; не пытаясь
затормозить, несколько раз кувыркнулся - даже сейчас он стремился к
воротам. И прямо из последнего кувырка поднялся на ноги, продолжая бежать.
Разворачивающиеся для нового броска волки были от него в нескольких
десятках шагов слева. Заряжающие арбалеты для нового залпа стрелки центра
- сзади и справа. А ревущая в азарте охоты орда пехотинцев - прямо за
спиной.
Харсей вдруг покачнулся и потерял скорость. Рука его судорожно
дернулась к бедру - очевидно, в падении он разбередил недавнюю рану. Но
впереди вдруг шире раскрылись ворота города, а из щели створа высыпали
лучники, на бегу берущие прицел.
И я не смог увидеть, что было дальше, потому что Альба взревел "В
седло!", и наш отряд - боги, всего шесть бойцов! - бросился вниз по склону
холма.
Этого дивного чувства мне никогда не забыть. Все вокруг стало
каким-то эфемерным, зыбким и призрачным. Страшно не было, совсем не было,
только очень хотелось жить, жить и выжить во что бы то ни стало. Тело
почти потеряло чувствительность, куда-то пропали все боли и усталости,
зато невероятно обострилась реакция. Настолько, что казалось: конь
неспешно плывет в воздухе, едва касаясь копытами - не земли даже, а травы.
И Альба был, как всегда, справа, а Орбен, как всегда, слева, а сзади
беззвучными мягкими скачками неслись невесомые демоны; и мое пьяное от
восхищения, завороженное, упоенное, но неизменно мудрое "я" в стремлении
сохранить хрупкую плоть принца Райдока приказало отринуть искалеченную
память разума и положиться на по-звериному цепкую память тела. Моя рука
сама выпустила Ванаир из плена ножен и позволила ему протанцевать
сверкающий танец восторга. Я был бессмертен и неуязвим. И шеренги черной
пехоты казались только бумажными фигурками, которые нужно широким взмахом
смести со стола, чтобы потом любоваться их медленным кружением.
Спины пехотинцев вдруг оказались прямо перед нами, Альба вырвался
вперед, увлекая нас вдоль строя, и с яростным воем "Лиа сен нау!!"
врубился в неприкрытые затылки заднего ряда.
Смятение, смятение на грани паники мчалось рядом с нами, заставляя
черных бойцов оборачиваться в последнее мгновение и отшатываться, чтобы
тут же рухнуть с рассеченным лицом. Ванаир запел древнюю, как сама Радуга,
песню и метнулся к чужому виску. Рука почти не почувствовала сопротивления
кости. Лезвие Светлого клинка вспыхнуло на солнце и легко выскользнуло из
противоположного виска, а пехотинец, роняя меч, обеими руками схватился за
лицо и без звука опрокинулся в траву. Его сосед по строю поспешно вскинул
клинок, пытаясь защититься, но медленно, слишком медленно! В обратном
движении Ванаир опередил неудачливого собрата и врезался в правую щеку
черного воина. Зубы, крошась, скрежетнули по заговоренному металлу, огни
смерти полыхнули в изумленных глазах, а лезвие моего меча уже впилось в
крыло шлема изнутри и разрубило его легко, как дынную корку.
"Лиа сен нау!!" - рычал рядом Орбен, и тяжелые чавкающие звуки за
моим плечом говорили о том, что булавы демонов не отстают от наших мечей.
"Лиа сен нау! Луна с нами!"
Луна действительно была с нами. Бледная от волнения, она смотрела
почти что из зенита на то, как сражаются ее дети.
"Лиа..." Ванаир взмывает вверх, неуловимое мгновение парит там, как
смертельно опасная стальная птица.
"...ссеннн..." Сверкающий сокол со свистом устремляется вниз.
"...ннау!!!" Воздух уже не свистит, он воет от напряжения, как дикий
кот, а зеркальный клюв наповал разит добычу, гасит скорость в ее упругой
плоти, и еще одна металлическая черная башня рушится под копыта коня,
пересеченная наискось кровавой полосой.
Альба вдавливался во вражеский строй все глубже и глубже, как печать
в сургуч. Да и строя-то перед нами уже не было. Левый фланг повернулся
лицом к нам, забыв о том, что двигался к городу. Некогда прямая линия
превратилась в полукольцо, которое силилось сомкнуться вокруг нас. И
сомкнулось бы, если б нас было только трое. И заставило бы остановиться,
чтобы защитить спину. Но по пятам за нами шли демоны, сминая и отбрасывая
бессильные черные щупальца. И там, где они прошли, оставался широкий
коридор, отмеченный изуродованными телами.
Как-то внезапно мечники в кирасах закончились, и на пути нашем
оказались люди в кольчугах, с короткими широколезвийными копьями. Мы
проломили фланг и увязли во втором эшелоне центральной колонны.
Против щетины копий верхом стало неуютно. Моя эйфория неожиданно
схлынула, снова возник из небытия здравый расчет, заставивший сдержать
коня. Альба тоже подался назад и даже начал отступать. Собственно, и не
отступать вовсе, а дожимать раздавшихся в стороны мечников, но все равно
это было движение назад.
Черные бойцы приободрились и двинулись на нас. Мечники поняли, что
надо искать спасение за стеной копий, и быстро отхлынули по обе стороны
фаланги. Полукольцо выворачивалось наизнанку, и на выпуклой его стороне,
обращенной к нам, уже оставались только копейщики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43