У ворона
были стеклянные глаза, а на клюве его были фальшивые царапины. Нет, нет,
дошло до него. Буквы. И какой-то рисунок. Стальной...
Его отвлек сильный запах крови и свежего мяса. Другие наедались.
Рыжая самка подняла голову и заворчала на него. Это означало: здесь хватит
на всех.
Он ел, и тайны уплыли прочь. Но когда бурый самец и янтарная самка
стали раздирать огромный рыжеволосый труп на полу, его передернуло и он
вышел наружу, где его безжалостно вывернуло наизнанку.
Этой ночью появились звезды. Остальные волки запели, животы у них
были раздуты. Он присоединился к ним - вначале только пробуя голос, потому
что не знал их мелодий, потом в полную силу, когда они приняли его пение и
включили его в свои голоса. Теперь он был одним из них, хотя бурый волк
все еще рычал и презрительно фыркал на него.
Наступил рассвет другого дня, прошел еще день. Время было всего лишь
фикцией, выдумкой. Оно не имело смысла здесь, во чреве волчьего города. Он
придумал другим волкам имена: Золотистая, рыжая самка - вожак, которая
была старше, чем казалась; Крысолов, темно-бурый самец, чье главное
удовольствие заключалось в охоте на грызунов по домам; Одноглазый,
великолепный певец; Шавка, помесь волка с дворняжкой и не совсем в своем
уме; и Янтарная, мечтательница, часами сидевшая, созерцая, на задних
лапах. И как он скоро узнал, четыре волчонка Янтарной от Крысолова.
Однажды ночью случился короткий снегопад. Среди снежинок танцевала
Янтарная, она щелкала по ним зубами, а Крысолов и Шавка кругами носились
вокруг нее. Снежинки таяли сразу же, как только касались теплой земли. Это
был знак того, что лето уже подступает.
На следующее утро он сидел на камнях, в то время как Золотистая
оказала ему честь, слизывая запекшуюся кровь с его раны на голове. Это был
разговор языком, и он означал, что он может залезть на нее. Желание уже
бродило в нем: у нее был такой красивый хвост. И, когда он поднялся, чтобы
доставить ей радость, то услышал гудение моторов.
Он поднял глаза. В воздух поднимался огромный ворон. Нет, не ворон,
понял он. У воронов не бывает моторов. Самолет, с огромным размахом
крыльев. От поднимавшегося в утреннем серебристом воздухе самолета его
плоть напряглась. Это была страшная вещь, и когда она повернула к югу, он
издал тихий, стонущий звук, шедший из глубины глотки. Его надо остановить!
В его брюхе смертельный груз! Его надо остановить! Он посмотрел на
Золотистую и увидел, что она не понимает. Почему она не понимает? Почему
только он понимает? Он вывертом поднялся с камней и помчался вниз к бухте,
в то время как транспортный самолет стал удаляться. Он вскарабкался на
волнолом, и стоял там, стеная, пока самолет не исчез из вида.
Я подвел, думал он. Но подвел именно потому, что допустил, чтобы у
него болела голова, из-за чего он был вынужден позволить событиям идти
так, как они шли.
Но его по-прежнему неотступно преследовали ночные кошмары, и от них
невозможно было избавиться. В этих кошмарах он был человеком. Подростком,
не ведающим правды жизни. Он бежал по полю, усеянному желтыми цветками, и
в руке у него была зажата леска. На конце той лески, плывя по небу, белый
змей танцевал и крутился в восходящих потоках воздуха. Самка человека
окликала его по имени, которое он не мог точно разобрать. И в тот момент,
когда он следил за змеем, взлетающим все выше и выше, на него упала тень
ворона со стеклянными глазами, и один из его крутящихся пропеллеров
размолотил змея на тысячи кусочков, которые унесло прочь, как пыль.
Самолет был оливкового цвета и испещрен пулевыми отверстиями. Когда
оборванная леска упала на землю, с ней упал и туман. Он обволок его, и ему
пришлось вдохнуть этот туман. Плоть его начала таять, отваливаться
кровавыми ошметками, он повалился на колени, в то время как на его руках и
ладонях появлялись дыры. Женщина, когда-то красивая, шла, спотыкаясь, по
полю в его сторону, и, когда она добралась до него и раскинула руки, он
увидел кровоточащую пустоту там, где было ее лицо...
В ослепительном дневном свете реальности он сидел на причале и
разглядывал обгоревший корпус лодки. Пять, подумал он. Что было связано с
этим числом? Что так пугало его?
Проходили дни, в которых были ритуалы питания, сна и согревания на
теплевшем солнце. Трупы, костлявые, обглоданные, отдали последние куски
пищи. Он лежал на животе и разглядывал нож, торчащий из клетки костей. У
него было кривое лезвие. Он видел этот нож где-то в другом месте.
Воткнувшийся между двумя человеческими пальцами. Игра Китти, - подумал он.
Да, но кто такая Китти?
Самолет, зеленый металл которого весь в оспинах нарисованных
отверстий. Лицо человека с серебряными зубами: лицо Дьявола. Город с
большими часами на башне и широкой рекой, извилисто текущей в море.
Красивая женщина с белыми волосами и золотисто-карими глазами. Пять дробь
шесть. Пять дробь шесть. И все это - призраки. Голова болела. Он - волк;
что он об этом знает и что значат для него такие вещи?
Нож манил его. Он потянулся к нему, в то время как Золотистая с
ленивым интересом следила за ним. Его лапа коснулась ручки. Конечно, он не
мог вытащить нож. Что заставило его поверить, что он может сделать это?
Он почему-то стал обращать внимание на восходы и закаты солнца и
течение дней. Он заметил, что дни удлинялись. Пять шестых. Чем бы это ни
было, оно быстро приближалось, и мысль эта заставляла его вздрагивать и
стонать. Он перестал петь с другими, потому что в душе его не было песни.
Пять шесть овладели его умом и не давали ему покоя. С запавшими глазами он
встретил новый рассвет и пошел рассматривать нож в обглоданном скелете,
как будто тот был остатком утерянного мира.
Пять шестых стали почти живыми. Он даже мог ощущать их,
приближающихся, становящихся все ближе. И не было способа замедлить их
приближение, и осознание этого терзало его душу. Но почему же это не
волновало больше никого? Почему он был единственным, кто страдал от этого?
Потому что он был другой, дошло до него. Откуда он пришел? Чьи соски
он сосал? Как он попал сюда, в волчий город, если пять шестых приближались
с каждом вдохом, который он делал?
Он был с Золотистой, гревшейся под теплым ветерком около волнолома, в
небесах сверкали звезды, и тут они услышали, как наверху, среди камней,
Шавка протяжно заливисто залаял. Никому из них этот звук не понравился: в
нем была тревога. Потом Шавка быстро тявкнул несколько раз, передавая
предупреждение волчьему городу. А затем Золотистая и черный волк тревожно
перевернулись на бок, услышав шум, который заставил Шавку завизжать от
боли. Звуки стрельбы. Золотистая знала только, что это означает смерть.
Черный волк знал, что это были звуки стрельбы из автомата "Шмайсер".
Визг Шавки прервался сразу же, как только прогремела еще одна
очередь. Крысолов подхватил тревогу, а Янтарная передала ее дальше. Черный
волк и Золотистая пробежали в глубину волчьего города - и скоро уловили
ненавистный запах людей. Их было четверо, спускавшихся со скал в деревню и
светивших перед собой фонарями. Они стреляли по всему, что двигалось или
казалось им двигающимся. Черный волк уловил еще один запах и узнал его:
шнапс. По крайней мере один из них, а вероятно и все остальные, были
пьяны.
Еще через мгновение он услышал их заплетающиеся голоса:
- Я сделаю для тебя, Ганс, волчью шубу! Да, сделаю! Я сделаю тебе
самую чертовски красивую шубу, какую ты когда-нибудь видел!
- Нет, не сделаешь! Ты будешь делать ее только для себя, сукин сын!
Послышался грубый хохот. В стену дома ударила очередь.
- Давайте-ка, выходите, вы, мохнатое говно! Давайте-ка поиграем!
- Я хочу большого! Тот, на камнях, маленький, из него не выйдет даже
порядочная шапка!
Они убили Шавку. Пьяные немцы с автоматами, охотившиеся на волков
просто от скуки. Черный волк понимал это, сам того не осознавая. Четверо
солдат из гарнизона, которые охраняли химическую фабрику. Призраки
зашевелились в его сознании; они двигались, и спящие воспоминания начинали
пробуждаться. Голову ломило - но не от боли, а от яркости воспоминаний.
Стальной Кулак. Летающая крепость. Пять дробь шесть.
Пятое число шестого месяца, дошло до него. Пятое июня. День Икс.
Он - волк. Разве не так? Конечно! У него черная шерсть, и клыки, и
когти. Он - волк, а охотники почти рядом с ним и Золотистой.
Луч полоснул позади них, потом вернулся. Они попались в его конус.
- Погляди-ка на тех двоих! Черт, какие шубы! Черная и рыжая!
Застучал автомат, пули прочертили по земле линию рядом с Золотистой.
Она испугалась, повернулась и помчалась прочь. Черный волк летел за ней.
Она вбежала в дом, где лежали скелеты.
- Не упусти их, Ганс! Из них получатся хорошие шубы!
Солдаты тоже бежали быстро, насколько позволяли их нетвердые от
выпитого алкоголя ноги.
- Они там, внутри! В этом доме!
Золотистая вжалась спиной в стену, в глазах ее стоял ужас. Черный
волк чувствовал снаружи запах солдат.
- Обходи с тыла! - закричал один из них. - Мы их запрем между нами!
Золотистая прыгнула на окно, но в это мгновение пули врезались в
раму, полетели щепки. Она отскочила обратно на пол, крутясь безумным рыжим
вихрем. Черный волк метнулся было через дверь наружу, но его ослепил луч
фонаря, и он попятился, а пули пробили дыры в стене над его головой.
- Теперь мы их поймали! - прохрипел голос. - Макс, зайди туда и выбей
их оттуда!
- Ну, нет, я туда не полезу! Иди сам!
- Ах, ты, трусливый говнюк! Хорошо, я пойду туда! Эрвин, ты и Иоган -
следите за окнами.
Раздался щелчок. Черный волк знал, что это в автомат вставлен новый
магазин.
- Я иду!
Золотистая опять попыталась выбраться через окно. Щепки укололи ее,
когда раздался еще один выстрел, и она спрыгнула назад с кровью на морде.
- Да прекратите стрелять! - приказал хрипящий голос. - Я сам возьму
их обоих! - Солдат зашагал к дому, светя фонарем, в его крови горело
навеянное шнапсом мужество.
Черный волк знал, что он и Золотистая обречены. Пути для бегства не
было. Через мгновение солдат будет в дверях, и его фонарь выдаст их. Пути
убежать не было, а что могут сделать клыки и когти против четырех человек
с автоматами?
Он посмотрел на нож.
Лапой коснулся ручки.
Не подведи меня, подумал он. Это сказал когда-то Виктор, очень давно.
Когти его попытались сомкнуться на ручке. Свет от фонаря солдата был
уже почти в комнате.
Виктор. Мышонок. Чесна. Лазарев. Блок. Имена и лица кружились в мозгу
черного волка, как искры, летящие от костра.
Майкл Галатин.
Я - не волк, подумал он, когда вспышка воспоминаний появилась в его
мозгу. Я...
Его лапа вдруг изменилась. Появились полоски белой кожи. Черная
шерсть уползала, а кости и сухожилия перестраивались с влажным щекотливым
похрустыванием.
Пальцы его сомкнулись на ручке ножа и выдернули его из скелета.
Золотистая изумленно заворчала, будто у нее вдруг сперло дыхание.
Солдат ступил на порог.
- Теперь я покажу тебе, кто твой хозяин! - сказал он и оглянулся на
Макса. - Видишь? Нужно быть смелым человеком, чтобы войти в волчье логово!
- Ну, сделай еще пару шагов, трус! - съязвил Макс.
Солдат ткнул луч света в комнату. Он увидел скелеты и рыжего волка.
Ха! Зверь дрожал. А где черный подонок? Он сделал еще два шага, автомат
был готов вышибить волку мозги.
Когда солдат вошел внутрь, Майкл выскользнул из своего укрытия рядом
с дверью и вонзил изогнутый нож Китти в горло человека изо всех сил, какие
только у него оставались.
Немец, захлебнувшись кровью, выпустил "Шмайсер" и фонарь, чтобы
схватиться за пробитое горло. Майкл подхватил автомат, уперся ногой в
живот человека и вытолкнул его спиной наружу через дверь. Потом выстрелил
по фонарю другого человека, раздался вскрик - пули пробили плоть.
- Что это было? Кто кричал? - встрепенулся один из людей на
отдалении. - Макс? Ганс?
Майкл вышел из дверей, коленные суставы у него болели, а позвоночник
тянуло, встал возле угла дома и прицелился чуть выше двух фонариков. Один
из них помигал ему. Он выпустил по немцам очередь. Оба фонарика лопнули, а
тела скрючились.
Наконец наступила тишина.
Позади себя Майкл услышал какой-то шорох. Он обернулся. Изо всех его
пор выступил липкий пот.
Там стояла Золотистая, всего в нескольких футах. Она уставилась на
него, тело ее замерло. Затем она оскалила клыки, зарычала и убежала во
тьму.
Майкл понял. Он не принадлежал к ее миру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
были стеклянные глаза, а на клюве его были фальшивые царапины. Нет, нет,
дошло до него. Буквы. И какой-то рисунок. Стальной...
Его отвлек сильный запах крови и свежего мяса. Другие наедались.
Рыжая самка подняла голову и заворчала на него. Это означало: здесь хватит
на всех.
Он ел, и тайны уплыли прочь. Но когда бурый самец и янтарная самка
стали раздирать огромный рыжеволосый труп на полу, его передернуло и он
вышел наружу, где его безжалостно вывернуло наизнанку.
Этой ночью появились звезды. Остальные волки запели, животы у них
были раздуты. Он присоединился к ним - вначале только пробуя голос, потому
что не знал их мелодий, потом в полную силу, когда они приняли его пение и
включили его в свои голоса. Теперь он был одним из них, хотя бурый волк
все еще рычал и презрительно фыркал на него.
Наступил рассвет другого дня, прошел еще день. Время было всего лишь
фикцией, выдумкой. Оно не имело смысла здесь, во чреве волчьего города. Он
придумал другим волкам имена: Золотистая, рыжая самка - вожак, которая
была старше, чем казалась; Крысолов, темно-бурый самец, чье главное
удовольствие заключалось в охоте на грызунов по домам; Одноглазый,
великолепный певец; Шавка, помесь волка с дворняжкой и не совсем в своем
уме; и Янтарная, мечтательница, часами сидевшая, созерцая, на задних
лапах. И как он скоро узнал, четыре волчонка Янтарной от Крысолова.
Однажды ночью случился короткий снегопад. Среди снежинок танцевала
Янтарная, она щелкала по ним зубами, а Крысолов и Шавка кругами носились
вокруг нее. Снежинки таяли сразу же, как только касались теплой земли. Это
был знак того, что лето уже подступает.
На следующее утро он сидел на камнях, в то время как Золотистая
оказала ему честь, слизывая запекшуюся кровь с его раны на голове. Это был
разговор языком, и он означал, что он может залезть на нее. Желание уже
бродило в нем: у нее был такой красивый хвост. И, когда он поднялся, чтобы
доставить ей радость, то услышал гудение моторов.
Он поднял глаза. В воздух поднимался огромный ворон. Нет, не ворон,
понял он. У воронов не бывает моторов. Самолет, с огромным размахом
крыльев. От поднимавшегося в утреннем серебристом воздухе самолета его
плоть напряглась. Это была страшная вещь, и когда она повернула к югу, он
издал тихий, стонущий звук, шедший из глубины глотки. Его надо остановить!
В его брюхе смертельный груз! Его надо остановить! Он посмотрел на
Золотистую и увидел, что она не понимает. Почему она не понимает? Почему
только он понимает? Он вывертом поднялся с камней и помчался вниз к бухте,
в то время как транспортный самолет стал удаляться. Он вскарабкался на
волнолом, и стоял там, стеная, пока самолет не исчез из вида.
Я подвел, думал он. Но подвел именно потому, что допустил, чтобы у
него болела голова, из-за чего он был вынужден позволить событиям идти
так, как они шли.
Но его по-прежнему неотступно преследовали ночные кошмары, и от них
невозможно было избавиться. В этих кошмарах он был человеком. Подростком,
не ведающим правды жизни. Он бежал по полю, усеянному желтыми цветками, и
в руке у него была зажата леска. На конце той лески, плывя по небу, белый
змей танцевал и крутился в восходящих потоках воздуха. Самка человека
окликала его по имени, которое он не мог точно разобрать. И в тот момент,
когда он следил за змеем, взлетающим все выше и выше, на него упала тень
ворона со стеклянными глазами, и один из его крутящихся пропеллеров
размолотил змея на тысячи кусочков, которые унесло прочь, как пыль.
Самолет был оливкового цвета и испещрен пулевыми отверстиями. Когда
оборванная леска упала на землю, с ней упал и туман. Он обволок его, и ему
пришлось вдохнуть этот туман. Плоть его начала таять, отваливаться
кровавыми ошметками, он повалился на колени, в то время как на его руках и
ладонях появлялись дыры. Женщина, когда-то красивая, шла, спотыкаясь, по
полю в его сторону, и, когда она добралась до него и раскинула руки, он
увидел кровоточащую пустоту там, где было ее лицо...
В ослепительном дневном свете реальности он сидел на причале и
разглядывал обгоревший корпус лодки. Пять, подумал он. Что было связано с
этим числом? Что так пугало его?
Проходили дни, в которых были ритуалы питания, сна и согревания на
теплевшем солнце. Трупы, костлявые, обглоданные, отдали последние куски
пищи. Он лежал на животе и разглядывал нож, торчащий из клетки костей. У
него было кривое лезвие. Он видел этот нож где-то в другом месте.
Воткнувшийся между двумя человеческими пальцами. Игра Китти, - подумал он.
Да, но кто такая Китти?
Самолет, зеленый металл которого весь в оспинах нарисованных
отверстий. Лицо человека с серебряными зубами: лицо Дьявола. Город с
большими часами на башне и широкой рекой, извилисто текущей в море.
Красивая женщина с белыми волосами и золотисто-карими глазами. Пять дробь
шесть. Пять дробь шесть. И все это - призраки. Голова болела. Он - волк;
что он об этом знает и что значат для него такие вещи?
Нож манил его. Он потянулся к нему, в то время как Золотистая с
ленивым интересом следила за ним. Его лапа коснулась ручки. Конечно, он не
мог вытащить нож. Что заставило его поверить, что он может сделать это?
Он почему-то стал обращать внимание на восходы и закаты солнца и
течение дней. Он заметил, что дни удлинялись. Пять шестых. Чем бы это ни
было, оно быстро приближалось, и мысль эта заставляла его вздрагивать и
стонать. Он перестал петь с другими, потому что в душе его не было песни.
Пять шесть овладели его умом и не давали ему покоя. С запавшими глазами он
встретил новый рассвет и пошел рассматривать нож в обглоданном скелете,
как будто тот был остатком утерянного мира.
Пять шестых стали почти живыми. Он даже мог ощущать их,
приближающихся, становящихся все ближе. И не было способа замедлить их
приближение, и осознание этого терзало его душу. Но почему же это не
волновало больше никого? Почему он был единственным, кто страдал от этого?
Потому что он был другой, дошло до него. Откуда он пришел? Чьи соски
он сосал? Как он попал сюда, в волчий город, если пять шестых приближались
с каждом вдохом, который он делал?
Он был с Золотистой, гревшейся под теплым ветерком около волнолома, в
небесах сверкали звезды, и тут они услышали, как наверху, среди камней,
Шавка протяжно заливисто залаял. Никому из них этот звук не понравился: в
нем была тревога. Потом Шавка быстро тявкнул несколько раз, передавая
предупреждение волчьему городу. А затем Золотистая и черный волк тревожно
перевернулись на бок, услышав шум, который заставил Шавку завизжать от
боли. Звуки стрельбы. Золотистая знала только, что это означает смерть.
Черный волк знал, что это были звуки стрельбы из автомата "Шмайсер".
Визг Шавки прервался сразу же, как только прогремела еще одна
очередь. Крысолов подхватил тревогу, а Янтарная передала ее дальше. Черный
волк и Золотистая пробежали в глубину волчьего города - и скоро уловили
ненавистный запах людей. Их было четверо, спускавшихся со скал в деревню и
светивших перед собой фонарями. Они стреляли по всему, что двигалось или
казалось им двигающимся. Черный волк уловил еще один запах и узнал его:
шнапс. По крайней мере один из них, а вероятно и все остальные, были
пьяны.
Еще через мгновение он услышал их заплетающиеся голоса:
- Я сделаю для тебя, Ганс, волчью шубу! Да, сделаю! Я сделаю тебе
самую чертовски красивую шубу, какую ты когда-нибудь видел!
- Нет, не сделаешь! Ты будешь делать ее только для себя, сукин сын!
Послышался грубый хохот. В стену дома ударила очередь.
- Давайте-ка, выходите, вы, мохнатое говно! Давайте-ка поиграем!
- Я хочу большого! Тот, на камнях, маленький, из него не выйдет даже
порядочная шапка!
Они убили Шавку. Пьяные немцы с автоматами, охотившиеся на волков
просто от скуки. Черный волк понимал это, сам того не осознавая. Четверо
солдат из гарнизона, которые охраняли химическую фабрику. Призраки
зашевелились в его сознании; они двигались, и спящие воспоминания начинали
пробуждаться. Голову ломило - но не от боли, а от яркости воспоминаний.
Стальной Кулак. Летающая крепость. Пять дробь шесть.
Пятое число шестого месяца, дошло до него. Пятое июня. День Икс.
Он - волк. Разве не так? Конечно! У него черная шерсть, и клыки, и
когти. Он - волк, а охотники почти рядом с ним и Золотистой.
Луч полоснул позади них, потом вернулся. Они попались в его конус.
- Погляди-ка на тех двоих! Черт, какие шубы! Черная и рыжая!
Застучал автомат, пули прочертили по земле линию рядом с Золотистой.
Она испугалась, повернулась и помчалась прочь. Черный волк летел за ней.
Она вбежала в дом, где лежали скелеты.
- Не упусти их, Ганс! Из них получатся хорошие шубы!
Солдаты тоже бежали быстро, насколько позволяли их нетвердые от
выпитого алкоголя ноги.
- Они там, внутри! В этом доме!
Золотистая вжалась спиной в стену, в глазах ее стоял ужас. Черный
волк чувствовал снаружи запах солдат.
- Обходи с тыла! - закричал один из них. - Мы их запрем между нами!
Золотистая прыгнула на окно, но в это мгновение пули врезались в
раму, полетели щепки. Она отскочила обратно на пол, крутясь безумным рыжим
вихрем. Черный волк метнулся было через дверь наружу, но его ослепил луч
фонаря, и он попятился, а пули пробили дыры в стене над его головой.
- Теперь мы их поймали! - прохрипел голос. - Макс, зайди туда и выбей
их оттуда!
- Ну, нет, я туда не полезу! Иди сам!
- Ах, ты, трусливый говнюк! Хорошо, я пойду туда! Эрвин, ты и Иоган -
следите за окнами.
Раздался щелчок. Черный волк знал, что это в автомат вставлен новый
магазин.
- Я иду!
Золотистая опять попыталась выбраться через окно. Щепки укололи ее,
когда раздался еще один выстрел, и она спрыгнула назад с кровью на морде.
- Да прекратите стрелять! - приказал хрипящий голос. - Я сам возьму
их обоих! - Солдат зашагал к дому, светя фонарем, в его крови горело
навеянное шнапсом мужество.
Черный волк знал, что он и Золотистая обречены. Пути для бегства не
было. Через мгновение солдат будет в дверях, и его фонарь выдаст их. Пути
убежать не было, а что могут сделать клыки и когти против четырех человек
с автоматами?
Он посмотрел на нож.
Лапой коснулся ручки.
Не подведи меня, подумал он. Это сказал когда-то Виктор, очень давно.
Когти его попытались сомкнуться на ручке. Свет от фонаря солдата был
уже почти в комнате.
Виктор. Мышонок. Чесна. Лазарев. Блок. Имена и лица кружились в мозгу
черного волка, как искры, летящие от костра.
Майкл Галатин.
Я - не волк, подумал он, когда вспышка воспоминаний появилась в его
мозгу. Я...
Его лапа вдруг изменилась. Появились полоски белой кожи. Черная
шерсть уползала, а кости и сухожилия перестраивались с влажным щекотливым
похрустыванием.
Пальцы его сомкнулись на ручке ножа и выдернули его из скелета.
Золотистая изумленно заворчала, будто у нее вдруг сперло дыхание.
Солдат ступил на порог.
- Теперь я покажу тебе, кто твой хозяин! - сказал он и оглянулся на
Макса. - Видишь? Нужно быть смелым человеком, чтобы войти в волчье логово!
- Ну, сделай еще пару шагов, трус! - съязвил Макс.
Солдат ткнул луч света в комнату. Он увидел скелеты и рыжего волка.
Ха! Зверь дрожал. А где черный подонок? Он сделал еще два шага, автомат
был готов вышибить волку мозги.
Когда солдат вошел внутрь, Майкл выскользнул из своего укрытия рядом
с дверью и вонзил изогнутый нож Китти в горло человека изо всех сил, какие
только у него оставались.
Немец, захлебнувшись кровью, выпустил "Шмайсер" и фонарь, чтобы
схватиться за пробитое горло. Майкл подхватил автомат, уперся ногой в
живот человека и вытолкнул его спиной наружу через дверь. Потом выстрелил
по фонарю другого человека, раздался вскрик - пули пробили плоть.
- Что это было? Кто кричал? - встрепенулся один из людей на
отдалении. - Макс? Ганс?
Майкл вышел из дверей, коленные суставы у него болели, а позвоночник
тянуло, встал возле угла дома и прицелился чуть выше двух фонариков. Один
из них помигал ему. Он выпустил по немцам очередь. Оба фонарика лопнули, а
тела скрючились.
Наконец наступила тишина.
Позади себя Майкл услышал какой-то шорох. Он обернулся. Изо всех его
пор выступил липкий пот.
Там стояла Золотистая, всего в нескольких футах. Она уставилась на
него, тело ее замерло. Затем она оскалила клыки, зарычала и убежала во
тьму.
Майкл понял. Он не принадлежал к ее миру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97