– Все в порядке, Дэви! – крикнула она. – Я сейчас же иду! – Она обратилась к Джошу, все еще держа пистолет у его лица. – Откуда вы вдвоем? Куда идете?
– Мы пришли… вон оттуда. – Он показал в сторону одного конца города. – Я полагаю, мы собираемся идти вон туда,– и он махнул в другую сторону.
– Простой у вас, однако, план путешествия.
– Да, пожалуй,– согласился он, беспокойно глядя на черный глаз пистолета.
Она замолчала, посмотрела вниз на девочку снова и затем тяжело вздохнула.
– Хорошо,– сказала она наконец,– так как вы прошли половину пути, сломав дверь, вы можете проделать и остальную часть пути. – Она повела дулом и раскрыла широко дверь.
Джош взял Свон за руку и они вошли в дом.
– Закройте дверь,– сказала женщина. – Благодаря вам мы скоро будем по уши в пыли.
Джош сделал то, что она просила. Маленький огонь горел в камине, и очертания женщины стали красными, когда она шла через комнату. Она зажгла керосиновую лампу на полке камина, затем вторую и третью лампы, расположенные в комнате так, чтобы давать больше света. Пистолет был разряжен и положен на место.
Она закончила с лампами и повернулась, чтобы получше разглядеть Джоша и Свон.
Леона Скелтон была низкой и широкой, носила толстый розовый свитер, прикрытый сверху рабочим халатом, и меховые розовые шлепанцы на ногах. Квадратное лицо казалось вырезанным из яблока и высушенным затем солнцем: на нем не было ни одного гладкого места, оно все было покрыто трещинками и морщинами. Большие выразительные голубые глаза были окружены паутинкой морщин, и глубокие линии на широком лбу выглядели будто выровненные полосы глины. Джош прикинул, что ей лет 65–70, хотя завитые, убранные назад волосы оставались ослепительно рыжими. Теперь, когда ее взгляд бродил между Джошем и Свон, ее губы тихо двигались, и Джош увидел, что некоторые из передних зубов серебряные.
– Дева Мария,– сказала она спокойно. – Вы горели, да? О, Господи… Извините, я не хотела разглядывать так пристально, но… – Она посмотрела на Свон, и ее лицо, казалось, изменилось от боли. Слабый проблеск слез появился у нее в глазах. – О, Господи,– прошептала Леона. – О, Боже мой, вы двое были… так много испытали.
– Мы живы,– сказал Джош. – Это главное.
– Да,– согласилась она, кивая, и опустила глаза. – Извините меня за грубость. Я была воспитана значительно.
– Леона,– раздался дребезжащий голос мужчины, и он снова задыхался в приступе кашля.
– Я лучше погляжу за мужем,– сказала она, покидая комнату через дверку. Пока ее не было, Джош оглядывал комнату. Она была полна стоящей беспорядочно мебелью, потертый зеленый коврик лежал напротив камина. Он побоялся подойти к зеркалу, висевшему на стене, и пошел к стеклянному буфету неподалеку. На полках в буфете лежали дюжины хрустальных шариков различных размеров, самые маленькие размером приблизительно с гальку, а наибольшие размером с два кулака Джоша. Большинство из них были размером с бейсбольный мячик и выглядели совершенно прозрачными, хотя некоторые были бледно–голубыми, зелеными или желтыми. Добавлением к коллекции были различного вида перья и какие–то кочерыжки от кукурузных початков с разноцветными вкраплениями.
– Где мы? – спросила Свон, по–прежнему крепко прижимая Пирожкового Обжору. Под глазами у нее от усталости были темно–лиловые круги, и жажда жгла ей горло.
– Маленький город под названием Салливан. Здесь тоже сохранилось не многое. Мне кажется, что здесь все погибло, за исключением этих людей. – Он подошел к каминной полке и стал изучать несколько фотографий в рамках, вставленных там. На одной из них Леона Скелтон сидела на крыльце рядом со смеющимся, толстым мужчиной средних лет, который мог больше похвастаться животом, чем волосами, но глаза были молодыми и немного озорными за очками в тонкой оправе. Он обнимал Леону одной рукой, а другая, казалось, двигалась по ее коленке. Она смеялась, обнажая сверкающие серебряные зубы, и была, казалось, лет на пятнадцать моложе, чем сейчас.
На другой фотографии Леона качала в руках как ребенка белого кота, лапы которого раскачивались в воздухе. На третьей фотографии человека с большим брюхом был вместе с молодым парнем, они оба держали удочки и демонстрировали очень большую рыбу.
– Это моя семья,– сказала Леона, входя в комнату. – Моего мужа зовут Дэви, нашего сына Джо, а кошку Клеопатра. Она звалась Клеопатрой, я имею в виду. Я похоронила ее около двух недель назад. Закопала ее далеко, так, чтобы никто не мог до нее добраться. У вас–то есть имена, или вы инкубаторские?
– Я – Джош Хатчинс. Это Сью Ванда, но я зову ее Свон.
– Свон,– повторила Леона. – Прелестное имя. Рада познакомиться с вами обоими.
– Спасибо,– сказала Свон, не забывшая, оказывается, о хороших манерах.
– О, Господи! – Леона повернулась, взяла с кофейного столика несколько сельскохозяйственных журналов и журналов “Прекрасный Дом” и убрала их, затем достала из угла щетку и начала сметать пыль к камину. – Дом страшная развалюха,– извинилась она за то, что занялась наведением порядка. – Раньше легко было содержать его в чистоте, но те времена уже улетели. У меня довольно долго не было гостей! – Она закончила сметать пыль и встала, заглядевшись в окно на красную пелену и беспорядочные руины Салливана. – Раньше здесь был прекрасный городок,– произнесла она бесцветно. – Возле нас жили около трехсот человек. Прекрасные люди. Бен Маккормик, бывало, говорил, что он достаточно толст, чтобы из него получилось три человека. Дру и Сиззи Стиммонс жили в том доме, вон там,– показала она. – О, Сиззи любила шляпки! У нее их было около тридцати, она каждое воскресенье надевала новую шляпку, и каждый день ходила в разных, и так тридцать дней, затем начиналось снова. Кайл Досс был владельцем кафе. Женева Дьюберри управляла общественной библиотекой, и о, Господи, могла говорить только о книгах! – Ее голос становился все тише и тише, совсем умолкая. – Женева все говорила, что как–нибудь сядет и сама напишет роман. И я всегда верила, что она напишет. – Она показала рукой в другом направлении. – Норм Баркли ниже, в том конце дороги. Вы отсюда не увидите его дом. Я едва не женилась на Нормане, когда была молода. Но Дэви украл меня, с помощью розы и поцелуя в одну воскресную ночь. Да, сэр. – Она кивнула, и, казалось, вспомнила где она была, согнулась и поставила щетку обратно в угол, словно бы отказывая своему танцевальному партнеру. – Да,– сказала он,– это был наш город.
– Куда они ушли? – спросил Джош.
– На небеса,– ответила она. – Или в ад. Кто куда, я так полагаю. О, некоторые из них просто собрались и уехали. – Она пожала плечами. – Куда – не могу сказать. Но большинство остались здесь, в своих домах и на своей земле. Затем болезнь начала косить людей… пришла Смерть. Это похоже на большой кулак, стучащий по двери – бум, бум, бум, бум, примерно так. И вы знаете, что не можете не впустить этого, но вы пытаетесь. – Она облизнула свои губы, ее глаза блестели. – Конечно, стоит какая–то безумная погода для августа, да? На улице достаточно холодно, чтобы превратиться в ледышку.
– Вы… знаете, что случилось, да?
Она кивнула.
– О, да,– сказала она. – Ли Проктер держал радио у себя в скобяном магазинчике, а я зашла туда купить гвозди и веревку, чтобы повесить картину. Не знаю, какая станция была включена, но вдруг неожиданно раздался ужасный треск, и голос человека начал говорить очень быстро об опасности и бомбах и все такое прочее. Затем последовал обжигающий шум, будто растапливали сало в горячей кастрюле, и радио замолкло. Никто не мог вымолвить ни слова, даже прошептать что–нибудь. Вбежала Вильма Джеймс, кричала всем, чтобы посмотрели на небо. Мы вышли и посмотрели, и увидели аэропланы или бомбы или что–то в этом роде, которые летели над нашими головами, и некоторые из них сталкивались друг с другом. И Гранжи Такер сказал: “Это началось! Начался Армагеддон!” А затем он залег в канаву возле магазина и стал наблюдать за тем, что летело наверху.
– Потом налетел ветер, и пыль, и холод,– сказала она, по–прежнему вглядываясь в окно. – Солнце стало кроваво–красным. Прошли ураганы, и один из них разрушил ферму Маккормика, не оставив камня на камне. Не осталось и следа от Бена, Джины или детей. Конечно, все в городе стали приходить ко мне, желая узнать, что случится в будущем и все остальное. – Она пожала плечами. – Я не могла признаться им, что я видела черепа там, где раньше были их лица. Как можно сказать своим друзьям что–либо подобное? Да, мистер Ланом – почтальон округа Рассел – не появлялся, и телефонные линии умерли, и не было электричества. Мы знали, что что–то произошло. Килл Досс и Эдди Мичам вызвались добровольцами проехать двадцать миль до Матисона и выяснить, что произошло. Они уже никогда не вернутся. Я видела черепа на месте их лиц, но что я могла сказать? Вы знаете, иногда нет смысла говорить кому–нибудь, что его время вышло.
Джош не успевал следить за бессвязной речью старой женщины.
– Что вы имеете в виду, когда говорите, что вместо лиц были черепа?
– Ох, извините. Я забыла, что не все из Салливана знают обо мне. – Леона Скелтон отвернулась от окна со слабой улыбкой на иссушенном лице. Она взяла одну из ламп, пошла через комнату к книжному шкафу и вытащила папку в кожаной обложке; подала Джошу и открыла ее. – Начнем отсюда,– сказала она. – Это я. – Она показала на пожелтевшую фотографию и статью, аккуратно вырезанную из журнала.
Заголовок гласил: “Ясновидящая из Канзаса предсказала смерть Кеннеди раньше Диксона на шесть месяцев”. А ниже маленький подзаголовок гласил, что Леона Скелтон видит для Америки богатство и новые перспективы! На фотографии была изображена молодая Леона Скелтон, окруженная котами и хрустальными шарами.
– Это из журнала “Фэйт”, в 1964 году. Смотрите, я написала письмо Президенту Кеннеди, предупреждая его, чтобы он остался в Далласе, потому что когда он выступал с речью по телевидению и я увидела череп на месте его лица, и затем я использовала карты и спиритическую планшетку и обнаружила, что Кеннеди имеет сильного врага в Далласе, штат Техас. Я даже обнаружила часть имени, оно оказалось Освальд. Во всяком случае, я написала письмо и даже сделала с него копию. – Она перевернула страницу, показывая потрепанное, почти неразборчивое письмо, датированное 19 апреля 1963 года. – Два человека из ФБР пришли к дому и захотели со мной серьезно поговорить. Я была довольно спокойна, но им понравилось увидеть испуг на лице Дэви. О, они были грубыми неотесанными парнями, но при этом могли проделать в тебе дырку! Я видела, что они полагали, будто я сумасшедшая, и они сказали мне не писать больше писем, а затем ушли.
Она перевернула страницу. Заголовок следующей статьи гласил: “Отмеченная ангелом при рождении – уверяет нас Джин Диксон, штат Канзас”.
– Это из “Нэйшенл Тэффлер”, примерно 1965 год. Я тогда всего лишь сказала той журналистке, что моя мама всегда говорила мне, будто ей привиделся ангел в белых одеждах, целующий меня в лоб, когда я была ребенком. Мне это вспомнилось после того, как я нашла маленького мальчика, которого потеряли его родители в Канзас–Сити. Он тогда сошел с ума и убежал далеко от дома, и прятался в старом заброшенном доме в двух кварталах отсюда. – Она перевернула еще несколько страниц, горделиво указывая на различные статьи из журналов “Стар”, “Энквайер” и “Фэйт”. Последняя статья, в маленькой канзасской газете, была датирована 1987 годом. – Потом я уже не была такой, как раньше,– сказала она. – Сердечные проблемы, артрит. Они как бы заволокли меня. Но все равно, это была я.
Джош недоверчиво что–то проворчал. Он никогда не верил в экстрасенсов, но после того, что он увидел за последнее время, все было возможно.
– Я заметил ваши хрустальные шары, вон там.
– Это моя любимая коллекция! Со всего мира!
– Они действительно замечательные,– добавила Свон.
– Спасибо, маленькая леди. – Она улыбнулась Свон и повернулась к Джошу.Знаете, я не понимаю того, что случилось. Может быть, я становлюсь слишком старой, чтобы понять что–либо. Но у меня было плохое предчувствие об этом Президенте–космонавте. Я полагаю, он был очень слишком добр и позволял слишком многим поварам подкидывать приправы в котел. Ни Дэви, ни я, никто из нас не голосовал за него, нет, сэр!
Из задней комнаты снова послышался кашель. Леона склонила голову, внимательно слушая, но кашель стих, и Леона снова явно расслабилась.
– Я не могу дать вам многого, в смысле еды,– объяснила она. – Могу предложить несколько лепешек из старого кукурузного зерна, жестких, как горячие угли, и горшок овощного супа. Я все еще готовлю на огне, но, бывало, ела и очень холодную пищу. Хорошо, что на заднем дворе я еще накачиваю чистую воду. Так что чем богаты, тем и рады.
– Спасибо,– сказал Джош. – Думаю, немного супа и кукурузных оладий было бы для нас чрезвычайно кстати, холодны они или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67