– Клайв, посмотри на это дерьмо!
Ну, я посмотрел, и увидел такое, что не мог в это поверить!
– Говори по–человечески, друг! – огрызнулся Пол. – Так что же там было?
– О, там был этот мужчина. Крутил педали велика по М–80. Но что было действительно сверхъестественным, так это то, что его преследовали тридцать или сорок волков, почти по пятам. Просто представление. И как раз перед тем, как он добрался до вершины холма, этот парень развернул свой велик и повернулся к волкам, и они, волки, съежились и прижались к земле, будто бы столкнулись лицом к лицу с Господом Богом. Потом они бросились врассыпную и убежали, а этот парень покатил дальше на своем велике. – Клайв пожал плечами, удивление отразилось на его простоватом лице. Ну, мы вышли, чтобы поговорить с ним. Здоровый парень. Крепкий. Сложно сказать, сколько ему лет. У него были белые волосы, но лицо молодое. Одет он был в костюм с галстуком и в серый плащ. По его виду нельзя было бы сказать, что он ранен или что–нибудь еще. У него были двуцветные ботинки. Я это действительно хорошо помню. Двуцветные ботинки! – Клайв хмыкнул, покачал головой и направил взгляд на Сестру. – Он спрашивал о вас, леди. Спрашивал, не видели ли мы женщину с большой кожаной сумкой. Сказал, что вы его родственница, и что он должен найти вас. Казалось, что он и в самом деле очень в этом заинтересован и действительно хочет найти вас. Но я и Бобби, конечно, ничего о вас не знали, и этот парень спросил у других часовых, но они тоже не знали вас. Мы взяли его в Хоумвуд, приютили и накормили, и позволили ребятам из Красного Креста его осмотреть.
Сердце Сестры сильно заколотилось, и она почувствовала, что ей очень холодно.
– Что… что же с ним было дальше?
– О, он ушел. От всей души нас поблагодарил и сказал, что ему надо преодолеть еще многие мили. Потом пожелал нам всего хорошего и снова покрутил педали, направляясь на запад.
– Как ты узнал, что этот парень искал ее? – спросил Пол. – Он мог искать какую–нибудь другую женщину, носящую кожаную сумку!
– О, нет! – ответил Клайв и улыбнулся. – Он описал эту леди так хорошо, что я мог видеть ее лицо прямо в моей голове. Прямо как картинка. Вот почему я сначала подумал, что вы знакомо выглядите, но я только этим утром осознал. Понимаете, у вас была не кожаная сумка, и это меня сбило. Он посмотрел на Сестру. – Вы его знаете, мэм?
– Да,– ответила она. – О, да, я знаю его. Он… он сказал вам свое имя?
– Холлмарк. Дэррил, Дэл, Дэйв… что–то вроде того. Ну, в общем, он поехал на запад. Не знаю уж, что он там найдет. Очень плохо, что вы разминулись так близко.
– Да. – Сестра чувствовала себя так, как будто ее ребра стягивали стальные ленты. – Очень плохо.
Клайв приподнял свою кепку и ушел по своим делам. Сестра чувствовала, что почти падает в обморок, и прислонилась к решетке за опорой.
– Кто он такой? – спросил Пол, но тон его голоса выдавал, что он боится узнать это.
– Я должна ехать в Канзас,– твердо сказала Сестра. – Я должна следовать тому, что видела в стеклянном кольце. Он не собирается прекратить искать меня, потому что он тоже хочет стеклянное кольцо. Он хочет уничтожить его, и я не могу позволить ему заполучить его, потому что тогда я никогда не узнаю, что мне полагается найти. Или кого я ищу.
– Вам для этого необходимо оружие. – Пол был заинтригован и историей Клайва, и ужасом в глазах Сестры. Ни один человек не мог бы проехать мимо тех волков, не получив ни единой царапины, думал он. И на французском гоночном велосипеде? Возможно ли, чтобы все, что она ему рассказала, было правдой? – Хорошее, солидное оружие,– добавил он.
– Из того, что здесь есть, ни одно не достаточно хорошо. – Она подняла свою дорожную сумку и зашагала прочь от высшей школы, вверх по холму, по направлению к палатке, которую для нее выделили.
Пол стоял, глядя на нее. Черт! – подумал он. Что здесь происходит? У этой леди – тонна мужества, она собирается снова отправиться через ту бойню на старом М–80! Он подумал, что у нее столько же шансов добраться до Канзаса в одиночестве, сколько у христианина доехать на “Кадиллаке” в Небеса. Он оглядел сотни палаток на холмах с обгоревшими деревьями, маленькие костры и горящие фонари, окружающие Хоумвуд, и пожал плечами.
В этом проклятом поселении слишком много людей, подумал он. Он не может оставаться здесь, живя в палатке еще с тремя мужчинами. Куда ни повернись, везде люди. Они повсюду, и он понимал, что очень скоро он либо сбежит отсюда, либо сойдет с ума. Тогда почему бы сразу не отправиться в Канзас? Почему бы и нет?
Потому, ответил он себе, что мы никогда не попадем туда.
Ну и что? Ты собираешься жить вечно? Я не могу позволить ей идти одной, решил он. Господи Боже, я просто не могу ей этого позволить!
– Эй! – крикнул он ей вслед, но она продолжала идти, даже не обернувшись. – Эй, я, возможно, смогу помочь вам достать “Джип”! Но на большее не рассчитывайте! Не ожидайте, что я сделаю для вас что–нибудь еще!
Сестра продолжала идти, погруженная в свои мысли.
– Да, вот еще, я могу помочь вам достать кое–какую еду, а также воду! сказал Пол. – Но оружие и горючее вам придется добывать самой!
Надо не стоять на месте, а стремиться всегда сделать хотя бы шаг, думала она. Даже один шаг приближает вас к тому, к чему вы направляетесь. И, о Господи, мне нужно пройти такой длинный путь…
– Ладно, черт побери! Я помогу вам и в этом!
Сестра наконец услышала его. Она повернулась к Полу.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что помогу вам! – Он пожал плечами и пошел к ней. – Могу же ведь я тоже прибавить еще один слой к этому пирогу из дерьма, а?
– Да,– сказала она, и улыбка заиграла в уголках ее рта. – Вы тоже можете это.
Опустилась темнота, и в Хоумвуде пошел ледяной дождь. В лесу завывали волки, и ветер разносил радиацию по всей земле. В мире наступали новые дни.


Глава 47. Зеленые мухи

Велосипедные шины издавали в темноте поющий звук. Очень часто в темноте они наезжали на труп или чуть не врезались в разбитую машину, но ноги, которые управляли ими, продолжали крутить педали.
На педалях – двуцветные ботинки, мужчина склонился к рулю и несся по Межштатному–80 примерно в двенадцати милях восточнее границы штата Огайо. Зола Питтсбурга словно пыль облепила его костюм. Он потратил два дня, чтобы достичь его руин, найти группу выживших и поискать в их сознании лицо женщины со стеклянным кольцом. Но его не было ни в одном из сознаний, и прежде чем покинуть их, он приучил их всех есть мясо похороненных мертвецов в качестве лекарства от радиации. Он даже помог им начать есть первый труп.
Приятного аппетита, думал он. Его ноги жали на педали как поршни.
Где же ты? – интересовался он. – Ты не могла уйти так далеко! Не за такое время! Если, конечно, ты не бежишь день и ночь, потому что знаешь, что я сзади.
Когда невдалеке показались волки, а потом снова скрылись на своих холмах, он подумал, что они могли сожрать ее, возвращающуюся из восточной Пенсильвании. Но если так и было, где же кожаная сумка? Ее лица не было в сознании часовых Хоумвуда, а ведь если бы она была там, хоть один из них видел бы ее. Так где же она? И, что гораздо важнее, где стеклянное кольцо?
Ему было неприятно знать, что оно где–то есть. Он не знал, что это, или зачем оно появилось, но чтобы это ни было, он хотел уничтожить его, растоптать своими ботинками. Хотел разбить его на крошечные кусочки и растереть их о лицо женщины.
Сестра, подумал он, и презрительно улыбнулся. Пальцы его вцепились в руль. Стеклянное кольцо должно быть найдено. Должно. Сейчас – его время его веселья, его вечеринка, и такие вещи недопустимы. Ему не нравилось, как женщина смотрела на это, и ему не нравилось, как она боролась за это. Оно давало ей фальшивую надежду. Это действительно вредная вещь, надо найти стеклянное кольцо и разбить его вдребезги, заставить ее есть осколки. Иначе кто знает, как много других она может заразить, если ее не остановить.
Возможно, она уже мертва. Возможно, один из его любимцев уже убил ее и украл ее сумку. Возможно, возможно, возможно… Слишком много этих “возможно”. Но не важно, у кого оно или где оно, он должен найти это стеклянное кольцо, потому что такие вещи не должны существовать, и когда оно потемнеет и похолодеет в его руках, лишь тогда он будет уверен, что оно испустило дух.
– Это моя вечеринка! – крикнул он и переехал мертвого мужчину, лежащего на его дороге.
Но существует так много мест для поиска, так много различных шоссе для проезда. Она, должно быть, свернула с М–80 прежде, чем достигла Хоумвуда. Но почему? Он вспомнил ее слова: “Мы идем на запад”. И она будет идти по пути наименьшего сопротивления, не так ли? Не могла ли она найти приют в одной из маленьких деревушек между Джерси Сити и Хоумвудом? Если это так, то, значит, она позади него, а не впереди.
Но все и вся мертвы восточнее Хоумвуда и этой чертовой станции Красного Креста, верно?
Он замедлил темп, проехав мимо свалившегося знака: “Новая Крепость следующий поворот налево”. Он собирался съехать с дороги и найти где–нибудь карту, возможно, перенести свой маршрут на другое шоссе.
Возможно, она отправилась южнее и оставила Хоумвуд далеко в стороне. Возможно, она и прямо сейчас все еще была на какой–нибудь сельской дороге, жавшаяся к огню и играющая с этой проклятой стекляшкой. Возможно, возможно, возможно…
Это большая страна. Но у него есть время, успокаивал он себя, сворачивая с М–80 на дорогу в Новую Крепость. У него есть “завтра”, и “послезавтра”, и “после–послезавтра”. Сейчас его вечеринка, и он устанавливает правила.
Он найдет ее. О, да! Найдет ее и засунет это стеклянное кольцо ей прямо в…
Он осознал, что ветер утихает. Он дул уже не так сильно, как всего лишь несколько часов раньше. Именно из–за него он не мог искать ее как следует. У него были затруднения с поиском, когда ветер был слишком резким, но ветер все же был его другом, придавая его вечеринке дополнительную очаровательность.
Он лизнул палец по–кошачьи шершавым языком и поднял его вверх. Да, ветер определенно ослабел, хотя блуждающие порывы еще дули ему в лицо и приносили запах горелого мяса. Пора – наконец–то – начинать.
Его рот приоткрылся. Затем раскрылся шире, и еще шире, в то время как большие черные глаза смотрели с его красивого лица.
Муха выползла на его нижнюю губу. Это была блестящая, уродливо зеленая муха, такая, каких можно согнать с ноздрей распухшего трупа. Она ждала, ее радужные крылышки подергивались. Другая муха выползла из его рта. Потом третья, четвертая и пятая. Еще шесть выбрались и прицепились к его нижней губе. Еще десяток вытек наружу как зеленый поток. Еще через несколько секунд вокруг его рта было пятьдесят или больше мух, зеленая пена, которая жужжала и дергалась в предвкушении.
– Прочь,– прошептал он, и движение его губ отправило новую группу мух с его губ в воздух, их крылья завибрировали против ветра, пока они не установили равновесие. Остальные тоже взлетели, по девять или десять за раз, и группами разлетелись во все стороны света. Они были частью его, жили в сыром погребе его души, где росли подобные вещи, и после того, как они проделывали бесшумные круги радиусом две или три мили, они возвращались к нему, как будто он был центром вселенной. И когда они прилетали обратно, он видел все то, что видели их глаза – горящее пламя, зажигающее стеклянное кольцо, или ее лицо, спящее в комнате, где она думала, что находится в безопасности. Если они не нашли ее сегодня, всегда есть “завтра”. И следующий день. Рано или поздно, они все же найдут щель в стене, которая приведет его к ней, и тогда он все же станцует “ватуси” на ее костях.
Его лицо было неподвижным, глаза – черные дыры в лице, которое вспугнуло бы луну. Последние два создания, имевшие внешнее сходство с мухами, расширяющие возможности его глаз и ушей, оттолкнулись от его губ и поднялись в воздух, разворачиваясь к юго–востоку.
Двуцветные ботинки жали на педали, велосипедные шины пели, а мертвые были в земле, там, где им и место.


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67