Свободной рукой он попытался освободиться, но чудовищная «мокрица» оказалась на удивление сильной.
Круг почувствовал, как острая чешуя все глубже впивается в горло. Дышать стало практически невозможно, в глазах потемнело Круг стал терять сознание, но инстинкт самосохранения придал ему силы.
С отчаянием обреченного Круг обеими руками сжал скользкое тело чудовища. Послышался хруст хрящей. Животное стало судорожно извиваться и, издав предсмертное змеиное шипение, беспомощно повисло в руках пришельца.
Одержав победу, Круг со всего маха швырнул поверженное животное на землю и приказал Варригулу его съесть. Подчиненные клингоны стояли на месте, как вкопанные.
Оправившись от борьбы, Круг достал свой коммуникатор.
– Торг! Я не нашел пока ничего существенного и поэтому продолжаю поиски.
* * *
Дэвид с несчастным видом сидел на теплом камне. Вокруг простирался созданный им мир, красивый и странный, мир, который то ли деградировал, то ли принимал самые дикие формы. Казалось, что растения зашли здесь в какую-то свою тупиковую стадию. Не было никаких признаков того, что флора и фауна на Регуле-Один когда-нибудь разовьются до высших форм.
Но Дэвида беспокоило не это – в конце концов, пригодную для жизни экосистему всегда можно переделать по образу и подобию наиболее гостеприимных миров. Тревожило Дэвида другое: эволюционные процессы на планете не пройдут и половины своего пути, когда неуправляемые геологические процессы разорвут творение землян на части, внутриатомные связи ослабнут и то, что когда-то было Туманностью Мутара, а затем системой Регул – Регул-Один, превратится в первородное газообразное облако – бесструктурную плазму, протоматерию.
Солнце клонилось к горизонту Приближалась ночь. Окрестный ландшафт дарил последние краски. С востока наступали сумерки. Добрались они и до опушки, где лежал контейнер Спока. Огромные папоротниковые деревья сменили свой цвет с зеленого на серый.
Еще днем Саавик и Дэвид нашли удобное место, откуда можно было увидеть все вокруг, но признаков какой-либо разумной жизни они не заметили. Молчали и трикодеры. Впрочем, приборы были все-таки маломощными и не самыми чувствительными, поэтому путники не теряли надежды. Никто не тревожил их и по коммуникатору, да это было и не удивительно – если даже кто-то спасся с борта погибающего «Гриссома», он не станет выдавать свое присутствие на планете кровожадным агрессорам. Но Саавик в спасение кого-либо из команды корабля не верила. Молчал и аварийный канал.
Ночь быстро опускалась на планету. Вся равнина внизу оказалась во власти тьмы, и теперь уже нельзя было разглядеть никого ни друзей, ни врагов. В темноте не был виден даже ледяной панцирь, покрывший пустыню и подобравшийся к самому подножию холма, на котором разместились путники.
Поднявшись с нагретого камня, Дэвид направился к вершине холма. Сучковатые черные деревья, обнажив свои кривые корни, затрудняли ходьбу Склоны холма усыпали огромные, не правильной формы валуны.
Вскоре молодой ученый добрался до малозаметного входа в пещеру, обнаруженную случайно еще днем. Внутри пещеры, как и за ее пределами, царствовала тьма.
– Саавик… – шепотом окликнул Дэвид. В свете включенного фонаря он увидел направленный на него фазер.
– Твои шаги… Я не узнала твои шаги, – извинилась Саавик и отложила фазер в сторону. – Это место не самое удобное для отдыха.
Захныкал маленький вулканец. Он лежал на постели из папоротниковых листьев и смотрел на каменную стену пещеры. По всей видимости, мальчик плакал от усталости и голода. Саавик склонилась над ребенком, поправила на нем свою куртку и что-то произнесла на вулканском языке.
– Почему ты разговариваешь с ним по-вулкански? – спросил Дэвид.
– Я знаю, что это нелогично, – пожала плечами Саавик. – Знаю, что он не понимает. Но он не понял бы и любой другой язык. А вулканский… это первый язык, которому научил меня Спок.
Дэвид взглянул на маленького вулканца и задумчиво произнес:
– И все-таки трудно представить, что это Спок.
– Он лишь часть Спока, – уточнила Саавик, – его физическая плоть, без разума и опыта. Вполне возможно, что со временем он превратится в такую же личность, как и Спок. Но это может произойти лишь по прошествии многих лет, после такой же усердной учебы и постижения жизни, какую прошел Спок. Если вспомнить, то я ведь тоже была маленькой оборванкой, рывшейся в отбросах и неспособной связать двух слов.
Дэвид обнял Саавик за плечи и ощутил дрожь ее тела.
– Тебе холодно? – встревожился он.
– Я предпочитаю не замечать холода, – ответила Саавик, не обратив внимания на объятия.
Внезапно громко вскрикнул мальчик. Дэвид с опаской посмотрел на сырые своды пещеры, состоящие из десятков тонн скальной породы. Легкое землетрясение, последовавшее за криком ребенка, не тронуло стены и своды, но вселило в души путников страх и неуверенность.
Саавик выскользнула из объятий Дэвида, поправила на мальчике черный саван и свою куртку и нежно произнесла:
– Не бойся. Спи.
Дэвид настроил трикодер и еще раз просканировал все вокруг. Результаты оказались неутешительными.
– Планета постепенно стареет, – сообщил молодой ученый.
– И Спок вместе с ней, – добавила Саавик. Дэвид взглянул на спутницу, затем подошел к мальчику и всмотрелся в его лицо.
– Боже мой… – в ужасе прошептал он. Всего лишь час назад вулканец походил на восьми-десятилетнего мальчика. Теперь же ему на вид было не менее четырнадцати лет.
– Ребенок и планета абсолютно взаимосвязаны, – объяснила Саавик.
Она посмотрела на Дэвида так, словно хотела услышать от него аргументированное опровержение. Однако Маркус не нашел ничего, что могло бы хоть частично успокоить встревоженную Саавик.
– Волны «Генезиса» живут в нем и планете. Они тикают, как часы… или часовая бомба. И мальчик, и планета всецело под властью «Генезиса». Как только наступит критическая минута…
– Но как скоро? – спросила Саавик. Она подумала о том, что если им суждено умереть, то пусть уж это случится как можно раньше. Но сдаваться Саавик не собиралась. Она лихорадочно соображала, как спасти планету, ребенка, Дэвида и себя.
– Дни… А может быть, и часы, – неуверенно ответил Маркус. – Саавик, это хаотичная и неупорядоченная система. Когда именно энергия «Генезиса» достигнет критической величины и произойдет распад вещества до протоматерии, предсказать нельзя, – Дэвид огляделся вокруг, а затем едва слышно, почти шепотом, произнес:
– Извини.
Саавик кивнула и, вздохнув, сказала:
– Сильнее всего это отразится на маленьком Споке. Скоро, очень скоро в нем закипит вулканская кровь.
– Не понимаю, при чем тут кровь? – «Очевидно, я не говорила ему о «пон фарр»", – спохватилась Саавик. Логично ли было загружать Дэвида информацией, которая никогда не понадобится? Ни один ученый еще не смог найти способа освободить вулканских мужчин от потери эмоционального и физического контроля над собой каждые семь лет их жизни. Такие критические дни и, называются «пон фарр». В это время состояние вулканца похоже на предсмертную агонию, кризис, настоящий внутренний апокалипсис.
Внезапный писк трикодера освободил Саавик от необходимости вдаваться в подробности вулканской физиологии.
– Кто это? – встревожился Дэвид. – Они направляются в нашу сторону.
Саавик нахмурилась: был лишь один шанс из тысячи, что сигналы идут от спасшихся членов команды «Гриссома». В сердца путников закралась тревога. Неужели сюда идут те, кто уничтожил корабль федератов? Неужели они обнаружили сигналы разумной жизни, идущие с необитаемой планеты? Хотя… У Саавик мелькнула мысль, что пленение может дать мизерные шансы выжить, тогда как робинзонада на обреченной планете – верная смерть.
– Я встречу их, – Саавик встала и взяла фазер.
– Нет! – оборвал женщину Дэвид. – Я сам. Дай мне фазер.
Саавик не хотела отпускать юношу в столь опасную разведку, но ей не хотелось и оставлять Дэвида с мальчиком. Поколебавшись несколько секунд, она решила отпустить его. Тем более, что чувство долга и мужского достоинства все равно не позволят Дэвиду усидеть на месте.
Саавик протянула юноше свой фазер. Дэвид коснулся ее руки, взял оружие и исчез в темноте…
Опять закричал маленький вулканец. Его громкие крики соединились с протяжным подземным воем. Началось землетрясение…
Глава 10
Хотя простые снарки
Глупее кофеварки,
Хочу по правде я сказать,
Что вы их вспомните опять;
Не раз, не два, не три, не пять,
А много раз по двадцать пять!
Акила и Тэрренс любовно провели пальцами по шершавой поверхности свитка, как по дорогой сердцу фотографии. Кэрол улыбнулась, счастливая от того, что хоть как-то утешила родителей, в одночасье потерявших своих детей. Она поняла, что теперь не избежать разговора о Венсе.
– Я любила вашего сына, – призналась Кэрол. – Не знаю, говорил ли он вам…
– Конечно, – кивнула Акила. – Мы ждали вас в отпуск следующей весной, надеялись, что вы приедете с Венсом и со своим сыном…
– Я бы непременно приехала. Венс так много рассказывал о вас… Он был необыкновенным человеком… – Кэрол не смогла продолжить; в горле словно комок застрял, на глаза навернулись непрошеные слезы.
– Кэрол, что у вас там случилось? – тихо спросил Тэрренс. – Мы никогда не думали, что Венс будет участвовать в каком-то военном проекте.
– Не военном! – воскликнула Кэрол. – Уверяю вас, не военном! Проект с самого начала планировался как совершенно мирный!
Кэрол подробно, без всякой лжи и утайки, рассказала о «Генезисе», о героической гибели их родного и приемного сыновей. Ее рассказ полностью опровергал официальную версию, что орбитальная лаборатория была захвачена из-за чьей-то халатности.
Родители Венса, держа друг друга за руки, внимательно слушали гостью. Закончив рассказ, Кэрол встала.
– Я должна идти, простите. Мне бы хотелось приехать сюда следующей весной, если позволите… – Поднялась с места и Акила.
– Ну что вы, дорогая. Куда вы сейчас пойдете? Обратный путь очень долгий, а на дворе уже почти ночь.
Да, обратный путь долог. Порт-Орчэрд – старинное историческое место. Гражданским станциям запрещено транспортировать сюда кого бы то ни было, и добраться в городок можно только либо прибрежным паромом, либо автомобилем.
– И не выдумывайте, – поддержал супругу Тэрренс. – Мы уже решили, что вы останетесь у нас.
Кэрол согласилась, но не потому, что обратный путь долог. Она была благодарна Акиле и Тэрренсу за одно это предложение, за то, что они хорошо к ней отнеслись, за то, что эти два милых человека напомнили Венса – мужчину, которого она горячо любила.
* * *
Саавик проснулась от неясной тревоги, не понимая, как ей вообще удалось заснуть. Она встала и подошла к выходу из пещеры. По покрытой ночным мраком равнине то там, то здесь, как глаза привидений, мерцали огоньки. Саавик догадалась, что это биолюминесценция. Земляне называют это явление «болотными, или кладбищенскими, огоньками», а ромуланцы – «глазами дьявольских собак».
Саавик стояла на скальном выступе чуть ниже входа в пещеру и вслушивалась в темноту. Ничто не нарушало тишину. Казалось, что планета позволила себе короткую передышку между конвульсиями, а мальчик впервые за много часов заснул крепким безмятежным сном.
Запищал трикодер, напомнив Саавик о Дэвиде. Компаньона не было уже долгое время, и она решила выяснить его местоположение и убедиться, что он жив и здоров.
– Дэвид, – включив переговорное устройство, тихо произнесла Саавик. – Отзовись, Дэвид.
Из коммуникатора доносились только помехи. Саавик тут же выключила прибор, боясь, что излишнее беспокойство лишь повредит делу.
Неожиданно из пещеры донесся приглушенный стон. Через мгновение задрожали склоны холма. С вершины покатились камни, невидимые в темноте и потому особенно опасные. Под их ударами трещали и скрипели деревья.
В два прыжка Саавик оказалась под сводами пещеры. Включив фонарь, она направила луч на мальчика. Он, прижавшись к стене, громко стонал. Сброшенная куртка обнажила крепкие, напряженные мускулы.
Землетрясение закончилось так же внезапно, как и началось.
– Спок, – позвала Саавик.
Вулканец вздрогнул и взглянул на женщину. Он вновь изменился. От прежнего ребенка ничего не осталось, теперь на Саавик смотрел двадцатилетний юноша – Спок, ее учитель. Сомнений больше не было – этот молодой вулканец и есть Спок, пусть несколько моложе прежнего, но все-таки Спок.
Юноша продолжал дрожать, тщетно пытаясь овладеть своими мыслями и телом.
«Бедолага, ничего не выйдет», – почему-то решила Саавик и, склонившись над Споком, по-вулкански произнесла:
– Это и называется «пон фарр». – Молодой вулканец не понял слов, но тон и ласковая интонация несколько успокоили его.
– Веришь ли ты мне, мой учитель, мой друг? Я знаю, что ты – это не прежний ты, но я помогу тебе всем, что в моих силах, потому что ты – плоть и кровь Спока, – тихо прошептала Саавик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Круг почувствовал, как острая чешуя все глубже впивается в горло. Дышать стало практически невозможно, в глазах потемнело Круг стал терять сознание, но инстинкт самосохранения придал ему силы.
С отчаянием обреченного Круг обеими руками сжал скользкое тело чудовища. Послышался хруст хрящей. Животное стало судорожно извиваться и, издав предсмертное змеиное шипение, беспомощно повисло в руках пришельца.
Одержав победу, Круг со всего маха швырнул поверженное животное на землю и приказал Варригулу его съесть. Подчиненные клингоны стояли на месте, как вкопанные.
Оправившись от борьбы, Круг достал свой коммуникатор.
– Торг! Я не нашел пока ничего существенного и поэтому продолжаю поиски.
* * *
Дэвид с несчастным видом сидел на теплом камне. Вокруг простирался созданный им мир, красивый и странный, мир, который то ли деградировал, то ли принимал самые дикие формы. Казалось, что растения зашли здесь в какую-то свою тупиковую стадию. Не было никаких признаков того, что флора и фауна на Регуле-Один когда-нибудь разовьются до высших форм.
Но Дэвида беспокоило не это – в конце концов, пригодную для жизни экосистему всегда можно переделать по образу и подобию наиболее гостеприимных миров. Тревожило Дэвида другое: эволюционные процессы на планете не пройдут и половины своего пути, когда неуправляемые геологические процессы разорвут творение землян на части, внутриатомные связи ослабнут и то, что когда-то было Туманностью Мутара, а затем системой Регул – Регул-Один, превратится в первородное газообразное облако – бесструктурную плазму, протоматерию.
Солнце клонилось к горизонту Приближалась ночь. Окрестный ландшафт дарил последние краски. С востока наступали сумерки. Добрались они и до опушки, где лежал контейнер Спока. Огромные папоротниковые деревья сменили свой цвет с зеленого на серый.
Еще днем Саавик и Дэвид нашли удобное место, откуда можно было увидеть все вокруг, но признаков какой-либо разумной жизни они не заметили. Молчали и трикодеры. Впрочем, приборы были все-таки маломощными и не самыми чувствительными, поэтому путники не теряли надежды. Никто не тревожил их и по коммуникатору, да это было и не удивительно – если даже кто-то спасся с борта погибающего «Гриссома», он не станет выдавать свое присутствие на планете кровожадным агрессорам. Но Саавик в спасение кого-либо из команды корабля не верила. Молчал и аварийный канал.
Ночь быстро опускалась на планету. Вся равнина внизу оказалась во власти тьмы, и теперь уже нельзя было разглядеть никого ни друзей, ни врагов. В темноте не был виден даже ледяной панцирь, покрывший пустыню и подобравшийся к самому подножию холма, на котором разместились путники.
Поднявшись с нагретого камня, Дэвид направился к вершине холма. Сучковатые черные деревья, обнажив свои кривые корни, затрудняли ходьбу Склоны холма усыпали огромные, не правильной формы валуны.
Вскоре молодой ученый добрался до малозаметного входа в пещеру, обнаруженную случайно еще днем. Внутри пещеры, как и за ее пределами, царствовала тьма.
– Саавик… – шепотом окликнул Дэвид. В свете включенного фонаря он увидел направленный на него фазер.
– Твои шаги… Я не узнала твои шаги, – извинилась Саавик и отложила фазер в сторону. – Это место не самое удобное для отдыха.
Захныкал маленький вулканец. Он лежал на постели из папоротниковых листьев и смотрел на каменную стену пещеры. По всей видимости, мальчик плакал от усталости и голода. Саавик склонилась над ребенком, поправила на нем свою куртку и что-то произнесла на вулканском языке.
– Почему ты разговариваешь с ним по-вулкански? – спросил Дэвид.
– Я знаю, что это нелогично, – пожала плечами Саавик. – Знаю, что он не понимает. Но он не понял бы и любой другой язык. А вулканский… это первый язык, которому научил меня Спок.
Дэвид взглянул на маленького вулканца и задумчиво произнес:
– И все-таки трудно представить, что это Спок.
– Он лишь часть Спока, – уточнила Саавик, – его физическая плоть, без разума и опыта. Вполне возможно, что со временем он превратится в такую же личность, как и Спок. Но это может произойти лишь по прошествии многих лет, после такой же усердной учебы и постижения жизни, какую прошел Спок. Если вспомнить, то я ведь тоже была маленькой оборванкой, рывшейся в отбросах и неспособной связать двух слов.
Дэвид обнял Саавик за плечи и ощутил дрожь ее тела.
– Тебе холодно? – встревожился он.
– Я предпочитаю не замечать холода, – ответила Саавик, не обратив внимания на объятия.
Внезапно громко вскрикнул мальчик. Дэвид с опаской посмотрел на сырые своды пещеры, состоящие из десятков тонн скальной породы. Легкое землетрясение, последовавшее за криком ребенка, не тронуло стены и своды, но вселило в души путников страх и неуверенность.
Саавик выскользнула из объятий Дэвида, поправила на мальчике черный саван и свою куртку и нежно произнесла:
– Не бойся. Спи.
Дэвид настроил трикодер и еще раз просканировал все вокруг. Результаты оказались неутешительными.
– Планета постепенно стареет, – сообщил молодой ученый.
– И Спок вместе с ней, – добавила Саавик. Дэвид взглянул на спутницу, затем подошел к мальчику и всмотрелся в его лицо.
– Боже мой… – в ужасе прошептал он. Всего лишь час назад вулканец походил на восьми-десятилетнего мальчика. Теперь же ему на вид было не менее четырнадцати лет.
– Ребенок и планета абсолютно взаимосвязаны, – объяснила Саавик.
Она посмотрела на Дэвида так, словно хотела услышать от него аргументированное опровержение. Однако Маркус не нашел ничего, что могло бы хоть частично успокоить встревоженную Саавик.
– Волны «Генезиса» живут в нем и планете. Они тикают, как часы… или часовая бомба. И мальчик, и планета всецело под властью «Генезиса». Как только наступит критическая минута…
– Но как скоро? – спросила Саавик. Она подумала о том, что если им суждено умереть, то пусть уж это случится как можно раньше. Но сдаваться Саавик не собиралась. Она лихорадочно соображала, как спасти планету, ребенка, Дэвида и себя.
– Дни… А может быть, и часы, – неуверенно ответил Маркус. – Саавик, это хаотичная и неупорядоченная система. Когда именно энергия «Генезиса» достигнет критической величины и произойдет распад вещества до протоматерии, предсказать нельзя, – Дэвид огляделся вокруг, а затем едва слышно, почти шепотом, произнес:
– Извини.
Саавик кивнула и, вздохнув, сказала:
– Сильнее всего это отразится на маленьком Споке. Скоро, очень скоро в нем закипит вулканская кровь.
– Не понимаю, при чем тут кровь? – «Очевидно, я не говорила ему о «пон фарр»", – спохватилась Саавик. Логично ли было загружать Дэвида информацией, которая никогда не понадобится? Ни один ученый еще не смог найти способа освободить вулканских мужчин от потери эмоционального и физического контроля над собой каждые семь лет их жизни. Такие критические дни и, называются «пон фарр». В это время состояние вулканца похоже на предсмертную агонию, кризис, настоящий внутренний апокалипсис.
Внезапный писк трикодера освободил Саавик от необходимости вдаваться в подробности вулканской физиологии.
– Кто это? – встревожился Дэвид. – Они направляются в нашу сторону.
Саавик нахмурилась: был лишь один шанс из тысячи, что сигналы идут от спасшихся членов команды «Гриссома». В сердца путников закралась тревога. Неужели сюда идут те, кто уничтожил корабль федератов? Неужели они обнаружили сигналы разумной жизни, идущие с необитаемой планеты? Хотя… У Саавик мелькнула мысль, что пленение может дать мизерные шансы выжить, тогда как робинзонада на обреченной планете – верная смерть.
– Я встречу их, – Саавик встала и взяла фазер.
– Нет! – оборвал женщину Дэвид. – Я сам. Дай мне фазер.
Саавик не хотела отпускать юношу в столь опасную разведку, но ей не хотелось и оставлять Дэвида с мальчиком. Поколебавшись несколько секунд, она решила отпустить его. Тем более, что чувство долга и мужского достоинства все равно не позволят Дэвиду усидеть на месте.
Саавик протянула юноше свой фазер. Дэвид коснулся ее руки, взял оружие и исчез в темноте…
Опять закричал маленький вулканец. Его громкие крики соединились с протяжным подземным воем. Началось землетрясение…
Глава 10
Хотя простые снарки
Глупее кофеварки,
Хочу по правде я сказать,
Что вы их вспомните опять;
Не раз, не два, не три, не пять,
А много раз по двадцать пять!
Акила и Тэрренс любовно провели пальцами по шершавой поверхности свитка, как по дорогой сердцу фотографии. Кэрол улыбнулась, счастливая от того, что хоть как-то утешила родителей, в одночасье потерявших своих детей. Она поняла, что теперь не избежать разговора о Венсе.
– Я любила вашего сына, – призналась Кэрол. – Не знаю, говорил ли он вам…
– Конечно, – кивнула Акила. – Мы ждали вас в отпуск следующей весной, надеялись, что вы приедете с Венсом и со своим сыном…
– Я бы непременно приехала. Венс так много рассказывал о вас… Он был необыкновенным человеком… – Кэрол не смогла продолжить; в горле словно комок застрял, на глаза навернулись непрошеные слезы.
– Кэрол, что у вас там случилось? – тихо спросил Тэрренс. – Мы никогда не думали, что Венс будет участвовать в каком-то военном проекте.
– Не военном! – воскликнула Кэрол. – Уверяю вас, не военном! Проект с самого начала планировался как совершенно мирный!
Кэрол подробно, без всякой лжи и утайки, рассказала о «Генезисе», о героической гибели их родного и приемного сыновей. Ее рассказ полностью опровергал официальную версию, что орбитальная лаборатория была захвачена из-за чьей-то халатности.
Родители Венса, держа друг друга за руки, внимательно слушали гостью. Закончив рассказ, Кэрол встала.
– Я должна идти, простите. Мне бы хотелось приехать сюда следующей весной, если позволите… – Поднялась с места и Акила.
– Ну что вы, дорогая. Куда вы сейчас пойдете? Обратный путь очень долгий, а на дворе уже почти ночь.
Да, обратный путь долог. Порт-Орчэрд – старинное историческое место. Гражданским станциям запрещено транспортировать сюда кого бы то ни было, и добраться в городок можно только либо прибрежным паромом, либо автомобилем.
– И не выдумывайте, – поддержал супругу Тэрренс. – Мы уже решили, что вы останетесь у нас.
Кэрол согласилась, но не потому, что обратный путь долог. Она была благодарна Акиле и Тэрренсу за одно это предложение, за то, что они хорошо к ней отнеслись, за то, что эти два милых человека напомнили Венса – мужчину, которого она горячо любила.
* * *
Саавик проснулась от неясной тревоги, не понимая, как ей вообще удалось заснуть. Она встала и подошла к выходу из пещеры. По покрытой ночным мраком равнине то там, то здесь, как глаза привидений, мерцали огоньки. Саавик догадалась, что это биолюминесценция. Земляне называют это явление «болотными, или кладбищенскими, огоньками», а ромуланцы – «глазами дьявольских собак».
Саавик стояла на скальном выступе чуть ниже входа в пещеру и вслушивалась в темноту. Ничто не нарушало тишину. Казалось, что планета позволила себе короткую передышку между конвульсиями, а мальчик впервые за много часов заснул крепким безмятежным сном.
Запищал трикодер, напомнив Саавик о Дэвиде. Компаньона не было уже долгое время, и она решила выяснить его местоположение и убедиться, что он жив и здоров.
– Дэвид, – включив переговорное устройство, тихо произнесла Саавик. – Отзовись, Дэвид.
Из коммуникатора доносились только помехи. Саавик тут же выключила прибор, боясь, что излишнее беспокойство лишь повредит делу.
Неожиданно из пещеры донесся приглушенный стон. Через мгновение задрожали склоны холма. С вершины покатились камни, невидимые в темноте и потому особенно опасные. Под их ударами трещали и скрипели деревья.
В два прыжка Саавик оказалась под сводами пещеры. Включив фонарь, она направила луч на мальчика. Он, прижавшись к стене, громко стонал. Сброшенная куртка обнажила крепкие, напряженные мускулы.
Землетрясение закончилось так же внезапно, как и началось.
– Спок, – позвала Саавик.
Вулканец вздрогнул и взглянул на женщину. Он вновь изменился. От прежнего ребенка ничего не осталось, теперь на Саавик смотрел двадцатилетний юноша – Спок, ее учитель. Сомнений больше не было – этот молодой вулканец и есть Спок, пусть несколько моложе прежнего, но все-таки Спок.
Юноша продолжал дрожать, тщетно пытаясь овладеть своими мыслями и телом.
«Бедолага, ничего не выйдет», – почему-то решила Саавик и, склонившись над Споком, по-вулкански произнесла:
– Это и называется «пон фарр». – Молодой вулканец не понял слов, но тон и ласковая интонация несколько успокоили его.
– Веришь ли ты мне, мой учитель, мой друг? Я знаю, что ты – это не прежний ты, но я помогу тебе всем, что в моих силах, потому что ты – плоть и кровь Спока, – тихо прошептала Саавик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35