Но в любом случае ее классификация звучала бы как «субъект неопределенного гражданства и места проживания». А подобной формулировке неизбежно сопутствуют предвзятость, подозрительность и откровенное недоверие.
Большинство астронавтов предпочитает кремацию или похороны в космосе, но Маккой понимал последнюю волю Флин: борясь в самых неблагоприятных условиях за космос, Флин хотела найти покой в какой-нибудь твердой почве.
Сняв с экрана факсимиле Флин, Маккой заставил себя просмотреть завещание Джима. Как большинство людей, Джеймс Кирк доверил свою последнюю волю ячейке блока памяти: в завещание можно было вносить последующие дополнения, но основной текст уже нельзя было изменить.
Джим появился на экране, и слезы выступили на глазах Маккоя. Казалось, что его друг был совсем рядом, может, в соседней комнате, а не лежал мертвый в стационаре.
Читая с листа, Кирк произносил стандартные, обычные для таких случаев, неудобоваримые слова, перечисляя части своего достояния, которые должны перейти его родным и близким. Все свое имущество он оставлял Питеру – сироте, сыну своего брата, родному племяннику.
Прервав чтение, Джим оторвал свой взгляд от листа и, усмехнувшись, посмотрел прямо в глаза Маккоя.
– Привет, старина! Если ты видишь это – значит, я уже мертв или близок к смерти. Как ты знаешь, я не сторонник героизма любой ценой и жизни в любых условиях, поэтому не стоит тянуть время, если мозг уже не работает. Объявляю, что даю свое согласие на достойную смерть.
Улыбка исчезла с его лица, он еще внимательнее всмотрелся в объектив, создавая полную иллюзию того, что он был где-то на другом конце интеркома.
– Леонард, – произнес он с такой теплотой, что Маккой задрожал от озноба, – до сего времени я никогда не называл тебя другом и, если я ушел из жизни, так и не произнеся этого слова, ты прости меня. Я надеюсь на твое прощение и на то, что ты понимаешь, как трудно говорить мне подобные вещи, – он снова улыбнулся и сказал:
– Спасибо тебе за дружбу.
Затем он сделал паузу и отдал несколько распоряжений относительно своего имущества. Маккой с трудом слышал его последние слова и почти не различал лица – слезы застилали ему глаза.
– Я выбираю кремацию, а не погребение в космическом пространстве. Меня не очень прельщает перспектива носиться мумией в вакууме бесконечности на протяжении тысячелетий. Пусть меня испепелят, используя энергию двигателей моего корабля.
– Я был уверен, что он выберет огонь, – проговорил Спок, как только экран погас.
Маккой круто развернулся, испуганно вытирая лицо рукавом.
– Когда ты подошел? – со злостью спросил он и тут же спохватился, попроси? извинения.
– Всего лишь несколько секунд назад, – мягко ответил Спок. – Но я ищу вас давно, доктор Маккой. Мне надо поговорить с вами с глазу на глаз. Я обнаружил кое-что важное и хотел бы подвести итог нашему вчерашнему разговору. Вы помните его?
– Да, помню, – сказал доктор, – и смиряю свой гнев, принося извинения. Я был не прав, навязывая вам свое предложение и наговорив кучу всякой чепухи. Простите меня, мистер Спок.
– У вас нет причины для извинения, доктор Маккой.
– Проклятье, Спок! Дайте мне, по крайней мере, шанс извиниться перед вами, если вам безразлично, какого дурака я свалял.
– Напротив, доктор. Как верно то, что ваши порывы являются результатом вашей сверхэмоциональности, так верно и то, что они сами собой оправданны. Больше того – они показали то направление, в котором нам необходимо двигаться, тот единственно верный путь, идя по которому, мы помешаем доктору Мордро убить капитана Кирка.
Маккой пристально всматривался в Спока, ища в его лице признаки безумия, но оно было, как всегда, бесстрастным, и если бы не странный блеск в глазах…
Возможно, вулканец сошел с ума спокойно, с полным отсутствием каких-либо эмоций. Вернуть Джима к жизни? Маккой явственно ощущал в своем сознании пустоту утраты, а может быть, брешь, которая образовалась после смерти друга. В обычное время эта пустота будет заполняться воспоминаниями, а в минуты отчаяния будет болеть, как самая больная рана. Так зачем доводить себя до отчаяния, шарахаться из стороны в сторону, то смиряясь с потерею Джима, то строя безумные планы его спасения? Вчера он обезумел, сегодня – вулканец. Сплошная эстафета безумия.
– Мистер Спок, я несколько погорячился вчера, и буду очень рад, если вы не обиделись на меня. Потому что я очень хотел вас обидеть. И мне очень стыдно за это. Но я не мог примириться с тем, что потерпел полную неудачу, спасая своего самого близкого друга.
– Я не вижу никакой связи между вашим эмоциональным состоянием вчера вечером и задачей сегодняшнего дня, к решению которой мы должны приступить сейчас же.
– Я знаю только одну задачу сегодняшнего дня – похоронить мертвых и достойно помянуть их.
– Доктор Маккой!
– Нет! Если я смог признать, что вчера был немного не в себе, то почему бы вам не признать, что вы, хоть и с опозданием, впали в то же самое состояние?
– Мое состояние и мои суждения вполне нормальны. Все события вчерашнего дня не оказали на меня никакого влияния, в то время как вам они нанесли много вреда.
У Маккоя не было желания спорить, он даже не хотел ткнуть носом вулканца в тот очевидный факт, что Джим погиб из-за него. Поднимавшееся в нем раздражение не смогло еще преодолеть тяжелую апатию, придавившую его после просмотра завещания Джима. Он отвернулся к стенке и глухо проговорил:
– Спок, я прошу вас, уходите, оставьте меня одного, – а про себя подумал: «Оставь ты меня наедине с моим горем».
Он обхватил плечи руками, словно ему стало холодно, и закрыл глаза. А Спок так долго молчал, что казалось, он покинул доктора так же тихо, как и пришел к нему. Чтобы удостовериться в этом, доктор развернулся и увидел неподвижно стоявшего вулканца, вперившего взгляд прямо перед собой.
– Вы готовы меня выслушать, доктор Маккой?
Маккой вздохнул, понимая, что не отделается от него до тех пор, пока не выслушает. Он покорно пожал плечами, и Спок расценил его жест как знак согласия.
– Доктор Мордро не убьет капитана.
Маккой решил обороняться:
– Хорошо, я принимаю ваш тезис без всякой критики.
Доктор не кривил душой. Спок задел его за самое больное место: Джим умер потому, что в его распоряжении не было средств, способных возрождать мертвых. Так, может быть, Спок расскажет ему о каких-нибудь сверхсекретных работах, с которыми он успел познакомиться, о какой-нибудь неизданной монографии, рассказывающей о «паутине» и о средствах борьбы с ней.
– Я и не рассчитывал на вашу критику, потому что я высказал не тезис, а вывод из нескольких тезисов: при нормальном ходе событий Джеймс Кирк не умер бы. Больше того, при нормальном ходе событий доктор Мордро не появится на капитанском мостике.
Доктор нахмурился, – Что за дьявольщину вы несете? Что вы имеете в виду под выводами? Из каких предпосылок?
– Наркотики, которыми пичкали доктора Мордро, чтобы он был управляемым и послушным, больше не парализуют его мозг и его волю. Я разговаривал с ним сегодня утром. Теперь я знаю, над чем он работал на Алеф Прайме. В полном уединении. Знаю также, почему его работа была запрещена.
Явно раздосадованный неожиданной сменой темы разговора, Маккой не отвечал. Он будет сидеть и молчать до тех пор, пока Спок не закончит свою лекцию о новейших системах вооружения, а потом встанет и уйдет.
– Он подготовил монографию по проблемам перемещения во времени, которая вызвала оживленную дискуссию, а потом он попытался осуществить свою идею на практике. И ему это удалось.
Слушавший ради того, чтобы слушать, доктор вдруг насторожился и попытался понять, о чем говорит Спок.
– Перемещение во времени, движение сквозь время… Вы имеете в виду путешествие во времени?
– Именно о нем я и говорил.
– Значит, вы намереваетесь использовать исследования Мордро, чтобы вернуться во вчерашний день и спасти Кирка. Я хорошо понимаю ваш замысел, но не понимаю, чем ваш план отличается от моего и чем он более этичен.
– Тем, что при одном и том же результате мы исходим из разных мотивов. Вы хотите спасти Кирка, а я хочу остановить доктора Мордро – Простите, Спок, – Маккой не скрывал своего сарказма, – но в разности мотивов я не уловил этической разности. Все эти тонкости не для меня.
– Тонкости тут ни при чем. Выслушайте меня до конца и вы поймете и логику, и этику моих рассуждений.
Маккой все еще не был настроен на долгое обсуждение, но по мере того, как Спок излагал то, что ему удалось узнать за последнее время, заинтересованность доктора возрастала помимо его воли. Не со всем он соглашался, но и не все отрицал. Хотя бы то, что Дженифер Аристидес была отравлена. Но никак не мог понять, из каких соображений Спок пришел к выводу, что Мордро не мог исчезнуть из камеры, а затем вернуться в нее? И это при всеобщем хаосе! А насчет оружия Маккой так и остался при своем мнении: как бы тщательно ни обыскивался корабль, какой бы надежной ни была система безопасности, всегда найдется ловкач, способный спрятать оружие и в нужный момент воспользоваться им – найди иголку в стоге сена.
И все-таки Маккой слушал, и наконец сообразил, к чему клонит Спок.
– Стоп! – прервал он, рассуждения офицера по науке. – Спок, вы хотите сказать, что Джим был убит не тем Мордро, который содержится под стражей на «Энтерпрайзе», а, тем, который вернулся на корабль из будущего, прихватив с собой свою пушку?
– Совершенно верно, доктор Маккой. Это единственное объяснение, приложимое по всем параметрам к происшедшему. И доктор Мордро так считает. К тому же это самое простое объяснение, если учесть, что в будущем у него был доступ к информации, необходимой для того, чтобы вернуться в наше время.
– Самое простое?
– Да, именно так.
– Даже более простое, чем версия о сообщнике?
– О сообщнике, который появился неизвестно откуда, выглядел точно так же, как доктор Мордро, имел отношение к событию, которое еще не случилось, а затем исчез, неизвестно куда?
– Кто-то на борту корабля ненавидит капитана Кирка, кто-то, кто разбирается в голографической маскировке, – голос Маккоя дрогнул, когда он взглянул на Спока и увидел, до какой степени измотан вулканец, несмотря на его пресловутую неутомимость.
– Голографическую маскировку легко обнаружить, – возразил он, – к тому же ее…
– Когда актер, хорошо владеющий перевоплощением…
– Которому удалось скрытно загримироваться, потом вернуться в свой нормальный вид и избавиться от оружия в то самое время, когда на корабле искали того, кто был похож на Мордро?
– И все-таки это возможно, – упрямствовал Маккой.
– Так же возможно, как и то, что «Энтерпрайз» превратился в корабль-призрак.
– Ну-у, в это легче поверить, чем в преступника, бегающего во времени, куда ему захочется.
В моей теории есть один уникальный фактор, который, возможно, убедит вас помочь мне.
– Что еще за фактор?
– Если моя гипотеза верна, то все эти события являются цепочкой пертурбаций. Стоит каждое звено этой цепочки поставить на свое место, и капитану Кирку не надо будет умирать. Он и не будет умирать.
Маккой потер глаза, пытаясь разобраться в нагромождении доводов Спока. Они казались абсурднее один другого, но, по крайней мере, пытались объяснить необъяснимое – роковое, неумолимое, неконтролируемое разумом развитие событий на корабле.
– Ну, хорошо, Спок, чего вы от меня хотите? Я помогу вам, если вы на этом настаиваете, но предупреждаю, что иду за вами, как бык на веревочке, не зная, куда вы меня ведете.
Неужели по лицу Спока пробежала легкая тень облегчения и благодарности? Маккой отказывался этому верить.
– Формально, я – командир «Энтерпрайза», пока Звездный Флот не разберется в ситуации и не назначит нового командира.
– Или не повысит вас в должности.
– Это исключено. В данной ситуации я не приму эту должность, а в другой мне ее и не предложат. К тому же, осуществляя задуманное нами, я не смогу исполнять обязанности капитана. Доктору Мордро и мне требуется некоторое время на составление программы, которая позволит вернуться мне во вчерашний день. И было бы хорошо, если бы нас никто не беспокоил.
– А почему мы не можем вернуться назад посредством эффекта петли?
– По той же причине, по которой мы не решаемся экспериментировать с аномалией, используя ее для переноса в прошлое. В результате этого эксперимента мы можем перенести во вчера весь корабль, включая и тело капитана, и встретим там… самих себя, которых надо заново убеждать.
– Хорошо, – не стал больше спорить Маккой. – Но что вам от меня надо? Чтобы я освободил вас от исполнения обязанностей капитана по соображениям медицины?
– Ваше предложение не лишено смысла, – раздумчиво проговорил Спок. – Вы можете поступать, как посчитаете нужным: давать уклончивые ответы или вообще не отвечать на вопросы.
– В нормальных условиях вам следовало бы хорошенько отоспаться, – сказал Маккой, знающий график сна Спока, составленный им самим для себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36