– Это из моих мастерских, – расцвел Фандарел. – Стеклодув Мермел собрался было сделать его целиком синим, но я убедил его, что верхняя часть должна быть прозрачной: как иначе ты сможешь любоваться игрой бенденского вина?
У Робинтона растроганно и благодарно заблестели глаза. Однако потом его и без того длинное лицо жалобно вытянулось:
– Прекрасный бокал, но почему-то пустой, – проговорил он скорбно.
В это время со стороны кухни послышался торопливый топот, занавеска отлетела в сторону – ворвавшийся Паймур едва не врезался в Брекки и, потеряв равновесие, с трудом устоял на ногах.
– Мастер?.. – повторил он, задыхаясь.
– Ах, это ты, Паймур, – рассеянно протянул тот, разглядывая молодого арфиста и словно бы позабыв, зачем только что звал его. Некоторое время они смотрели один на другого: Робинтон – недоуменно хмурясь, Паймур – тяжело переводя дух и смаргивая капли пота с ресниц. – Паймур, – заговорил наконец Робинтон. – Ты уже довольно долго тут находишься, так что, наверное, знаешь, где в этом доме держат вино. Подарили мне прехорошенький кубок – но совершенно пустой!
Паймур моргнул еще раз, затем покачал головой и сказал в пространство:
– Ну точно, выздоровел. Однако если подгорит жаркое из верра…
Смерил Робинтона негодующим взором, повернулся на каблуках и скрылся за занавеской. Было слышно, как он хлопал дверьми.
Джексом перехватил взгляд Менолли, и девушка подмигнула ему. Воркотня Паймура не могла ввести в заблуждение тех, кто его как следует знал. Вскоре он вернулся в зал, раскачивая на шнурке бурдючок с бенденской печатью на пробке.
– Осторожнее с ним, мальчик! – вскричал Робинтон и поднял руку, не в силах вынести столь святотатственного обращения с любимым напитком. – С вином надо почтительнее… – Он взял у Паймура бурдючок и присмотрелся к печати: – Один из лучших сборов… Ах, Паймур, Паймур, неужели мне так и не удалось выучить тебя, как следует обращаться с вином?.. – Наморщив лоб, он многоопытной рукою сломал печать и испустил вздох облегчения, увидев, в каком состоянии был нижний конец затычки. Он поднес ее к косу и легонько принюхался: – Великолепно! Великолепно! Отлично перенесло дорогу… Паймур, мальчик мой, будь умницей, налей всем, хорошо? Кажется, в этом холде достаточно бокалов…
Джексом и Менолли уже доставали их из шкафа. Паймур принялся наливать со всем почтением, какого и в самом деле заслуживало бенденское вино. Робинтон высоко поднял кубок, с нетерпением дожидаясь окончания церемонии.
– За твое здоровье, дружище! – произнес тост Фандарел, и этот тост был немедля подхвачен всеми присутствующими.
– Честное слово, я потрясен, – сказал арфист и подкрепил свои слова тем, что лишь чуть пригубил восхитительное вино. Он обвел взглядом лица друзей и кивнул, потом покачал головой: – Потрясен!
– Ты еще далеко не все осмотрел, Робинтон. – Лесса взяла его за руку. – Пойдем, Брекки, ты тоже должна это видеть! Паймур, Джексом, – несите узлы!
– Тихо, тихо, Лесса! Вино разолью!.. – Робинтон балансировал бокалом, но бенденская Госпожа уже тянула его за собой.
Одна из стенных панелей отъехала в сторону, и арфиста провели в коридор, отделявший главный зал от спален. Брекки шла следом; ее глаза светились живым любопытством.
Самой большой была спальня, предназначенная для Робинтона. Помещалась она в углу здания, противоположном по отношений к его кабинету. Еще четыре комнаты были отведены для гостей – каждая на двоих, но Лесса пояснила, что на крытой веранде могло разместиться добрых полхолда народу, – только пусть Робинтон не воображает, будто ему позволят столько посетителей сразу. Робинтон пришел в восторг при виде удобной ванной комнаты и просторной кухни. Когда же дошла, очередь до открытого очага снаружи, он принюхался к морскому бризу, несшему аромат жарящегося мяса:
– А это, позвольте поинтересоваться, откуда?..
– С берега, – пояснил Джексом. – Там у нас большие ямы – жарить и парить, когда собирается порядочная орава…
Вернувшись под крышу, Фандарел выдвинул из угла деревянное кресло и повертел его так и этак, показывая Робинтону.
– А ну-ка сядь! Бендарек сделал его точно по твоей мерке и велел мне доложить, подошло или нет!
Арфист долго и с удовольствием разглядывал чудесное резное кресло с высокой спинкой; оно было обтянуто шкурой дикого стража, выкрашенной в темно-синий цвет цеха арфистов. Потом сел и возложил руки на подлокотники – они оказались точь-в-точь нужной длины. Робинтон откинулся на спинку и вытянул длинные ноги: такого удобного кресла у него никогда еще не было.
– Скажи Мастеру Бендареку – кресло замечательное. И как раз по мне! Милый Бендарек, какое внимание к моей скромной особе!.. Право, каждая мелочь в этом холде ошеломляет, поистине ошеломляет… Он… он великолепен. Нет слов, просто нет слов! Я теряю дар речи. Мне даже не снилось, что здесь, в дикой глуши, среди неисследованных дебрей, меня ждет такая роскошь, такая красота, такая продуманная обстановка, такие…
– Коли уж у тебя нет слов, так избавь нас от своего красноречия, – прозвучал чей-то голос. Все обернулись: в дверях стоял Мастер рыбаков. Под общий хохот Идаролана пригласили внутрь и налили ему вина.
– Мы принесли остальные твои вещи, Мастер Робинтон, – сказал моряк, ткнув пальцем в сторону крыльца.
– Зови свою команду, Мастер Идаролан, – сказала Лесса. – Будете с нами обедать.
– Ага, я как раз на это и надеялся. Даже нас, рыбаков, временами тянет на мясо, хотя мы и не любим в том сознаваться…
– Мастер Робинтон! Нет, ты только погляди сюда! – Менолли как раз отворила один из стенных шкафчиков, что занимали простенки между окнами. – Клянусь, это почерк Дирментли! Здесь все обязательные баллады и песни, переписанные на новых листах и переплетенные в синюю кожу! Именно этого, помнится, ты так долго добивался от Арнора…
Арфист издал удивленное восклицание и на какое-то время забыл обо всем остальном, переворачивая страницы и наслаждаясь искусством составителя и каллиграфа. Затем он принялся сам изучать содержимое шкафов и не отрывался от этого занятия до тех пор, пока послеполуденная жара не погнала всех купаться. Брекки было забеспокоилась – по ее мнению, Робинтону следовало бы прилечь отдохнуть, – но Фандарел урезонил ее, указывая на арфиста, наслаждавшегося купанием:
– Именно такой отдых ему, как видно, и нужен. Оставь его! Будет ночь, тогда и поспит.
Солнце начало клониться к западу, и вечерний бриз повеял прохладой. Из дому вынесли скамейки, коврики и плетеные циновки – все гости расположились с удобствами. Когда прибыли Ф'лар и Ф'нор, арфист сердечно приветствовал их и хотел сразу вести показывать свой замечательный холд. У него слегка вытянулось лицо, когда выяснилось, что братья с ним весьма подробно знакомы.
– Его строило столько народу, Робинтон, – сказал Ф'лар. – Пожалуй, ни один в мире холд не известен так, как этот!
Как раз в это время явились Шарра и корабельный кок – худенький, невысокий мужчина; по его собственным словам, только такой и мог поместиться в крохотном закутке, который на “Сестре Рассвета” гордо именовали камбузом, Шарра и кок объявили, что пир готов, и проголодавшиеся гости едва не сбили их с ног, гурьбой ринувшись на запах.
…Когда никто не мог больше съесть ни кусочка, гости разбились на кучки: в одной Джексом, Паймур, Менолли и Шарра, в другой, самой многочисленной – моряки, в третьей – всадники и Мастера.
– Интересно, какую задачку они собираются нам подкинуть теперь, – приглядевшись к этой третьей группке, мрачно буркнул Паймур.
– Что-нибудь в том же духе, я полагаю, – засмеялась Менолли. – Робинтон еще на корабле так долго разглядывал твои карты и путевые заметки, что я уж боялась, как бы не протер взглядом дырку… – Она подтянула коленки к подбородку, в глазах затеплилась застенчивая улыбка. – Завтра приедет Себелл… вместе с Н'тоном и Мастером Олдайвом. – И торопливо продолжала пока никто не встрял: – Насколько я поняла, Себелл, Н’тон и Ф'лар собираются навестить Торика и посмотреть, как дела у его людей и у сынков владетелей, что едут туда с Севера. Они хотят заняться картографированием западной части материка, а границей должна послужить та река с черными скалами, о которой ты рассказывал, Паймур.
Паймур застонал и принялся корчиться на песке.
– Не напоминай мне об этом местечке, глаза б мои никогда его больше не видели! Я несколько дней искал хоть какую-то расщелину в утесах на том берегу, по которой можно было бы выбраться наверх. После чего мне пришлось прыгать вместе с Балбесом с ужасного, кошмарного, страшного обрыва и плыть через реку, где нами чуть не пообедали рыбы!..
– А мы, – продолжала Менолли, – вместе с Ф'нором и арфистом займемся изучением восточной половины.
– Речь, надеюсь, идет о внутренних районах? – насторожился Паймур. Она кивнула.
– Если я правильно поняла, – и Менолли оглянулась через плечо на Предводителей и Мастеров, – Идаролан берется пройти вдоль берегов…
– Ну и пожалуйста. Я и без него достаточно много протопал!
– Слушай, Паймур, никто тебя не заставлял…
– В самом деле?
– Хватит, Паймур, – вмешался Джексом. – Значит, пойдем в глубь страны?
Менолли снова кивнула, и, не сговариваясь, они посмотрели в сторону горы, невидимой за лесом. Потом Джексом подмигнул Менолли и улыбнулся:
– Если завтра здесь будет Мастер Олдайв, значит, я снова смогу летать в Промежутке!
– Ну и что толку? – хмыкнул Паймур. – Всякий путь надо сперва одолеть пешком!..
– Не воображай, будто это меня смущает, – заверил его Джексом.
Перебранка огненных ящериц, донесшаяся сверху, заставила их вскинуть глаза и отвлекла Паймура от очередного монолога на любимую тему. В темной зелени листвы мелькали две золотые полоски.
– Фарли с Красулей выясняют отношения! – рассмеялась Менолли, но потом, оглядевшись, с любопытством добавила: – Я смотрю, здесь только наши файры, Джексом. Как ты думаешь, это мы распугали всех местных?
– Сомневаюсь, – ответил он. – Слишком они любопытны. Я даже подозреваю, что немалое число их сейчас сидит по деревьям и дуется, что к Руту не подобраться!
– Ты узнал что-нибудь новое про “их” людей? Пришлось Джексому скрепя сердце сознаться, что он не сделал даже попытки:
– Тут столько всякого происходило…
– Ну уж мог бы хоть разок уделить время, – рассердилась Менолли.
– Да? И лишить тебя этого удовольствия? – Джексом изобразил оскорбленную добродетель. – Мне и не снилось… – Он выговорил это слово и внезапно умолк, припомнив странные, очень странные сны, увиденные словно бы сразу сотнями глаз. И вспомнилось, о чем говорила Брекки в тот день, когда Рут дрался с Нитями без него: “Так трудно смотреть на одно и то же сразу тремя парами глаз…” Неужели и он что-то видел в этих снах чужими глазами-глазами огненных ящериц?
– Что с тобой, Джексом?
– Может, мне это все-таки снилось, – сказал он с неуверенным смешком. – Вот что, Менолли, если сегодня ночью увидишь сон, постарайся запомнить его, хорошо?
– Сон? – спросила Шарра с любопытством. – О каких это снах вы говорите?
– А что, у тебя тоже что-нибудь было? – Джексом повернулся к ней и увидел, что она особым сложным образом поджала ноги, причем поза эта вызвала у Менолли удивление и зависть.
– Как же, конечно было, – ответила Шарра. – Хотя… я, как и ты, ничего толком не помню. Такое впечатление, что не могу сосредоточить взгляд…
– Ничего себе определение, – сказала Менолли. – Несосредоточенное зрение сна!
Паймур охнул и забарабанил по песку кулаками:
– Только не это!… Сейчас опять песню примется сочинять!..
– Да ну тебя! – раздраженно бросила Менолли. – Я смотрю, все эти путешествия в одиночку здорово изменили тебя, Паймур. И мне это не нравится!
– Не нравится – и не надо! – огрызнулся Паймур. Гибким движением вскочил на ноги и ушел в лес, сердито отбрасывая с дороги ветки кустов. – И давно он такой дерганый? – спросила Менолли.
– С тех самых пор, как прибыл сюда, – ответил Джексом и пожал плечами: не они же с Шаррой, в самом деле, на него так повлияли.
– Не сердись на него, – медленно выговорила Шарра. – Он очень переживает за Мастера Робинтона…
– Мы все переживаем за Мастера Робинтона, – сказала Менолли. – По-моему, это все же не причина, чтобы рычать на людей!
Воцарилась неловкая тишина. Неожиданно Шарра поднялась на ноги:
– Хотела бы я знать, догадался ли кто-нибудь задать корма Балбесу?.. – И тоже ушла, хоть и не вполне в том же направлении, что Паймур.
Менолли долго смотрела ей вслед… Потом глаза ее зловредно блеснули и вновь стали веселыми и синими, как морская волна.
– Пока они нас не слышат, спешу тебе сообщить: доподлинно установлено – никто из всадников Южного не возвращал Рамоте украденное яйцо!
– Да? В самом деле?
– Да! В самом деле!
Она встала, взяла чашку и направилась к бурдючку с вином, подвешенному на ветке.
"Что это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67