Михаэль — широкоплечий и коренастый, Зарина — хрупкая и хорошо сложенная. Но, как ни парадоксально, именно все эти отличия делали их похожими друг на друга.
Молодые люди сидели на кушетке. После того как их официально представили Петерсену, они изо всех сил старались выглядеть уверенно и спокойно, однако чересчур бесстрастные лица только выдавали их волнение и тревогу.
Откинувшись в кресле, Петерсен оценивающим взглядом обвел большую гостиную.
— Вы неплохо устроились, господа. Здесь я бы сказал, роскошно.
— Это всецело заслуга полковника Лунца, — сказал Михаэль.
— Фаворитизм! — с шутливой обидой воскликнул Петерсен. — В то время как мое спартанское жилище...
— ...Исключительно ваш собственный выбор, майор, — перебил его Лунц. — Трудно подыскать жилище особе, которая за трое суток своего пребывания в Риме ничего не дает о себе знать,
— Очко в вашу пользу, полковник. Нет, серьезно, это место — идеально во всех отношениях. Взять, к примеру, коктейльную комнату.
— Мы с братом не пьем, — голос Зарины был низким и бархатистым. Петерсен отметил, что скрещенные на коленях руки девушки казались выточенными из слоновой кости.
— Восхитительно, — он открыл принесенный с собой портфель, вытащил из него бутылку бренди, две рюмки и налил себе и Лунцу. — Ваше здоровье. Итак, вы намереваетесь присоединиться к некоему славному полковнику в Черногории. Стало быть, вы монархисты. Чем это можно подтвердить?
— Мы должны это подтверждать? — удивился Михаэль. — Я полагал, вы верите нам.
— Знаете, о чем я сейчас думаю, молодой человек? — Петерсен уже не выглядел улыбчивым и добродушным. — О том, что вам придется научиться разговаривать со мной несколько иным тоном. Не считая крохотной горстки людей, я не верю никому уже многие годы. Повторяю вопрос: чей докажете, что вы монархисты?
— Мы сможем доказать это, когда доберемся до Черногории, — Зарина взглянула на жесткое лицо Петерсена и, беспомощно пожав плечами, добавила:
— Я знакома с королем Петром. По крайней мере, знала его раньше, когда он был принцем.
— Поскольку король Петр находится в Лондоне, а Лондон в настоящее время — вне досягаемости вермахта, это доказательство невозможно проверить. И не говорите опять, что можете подтвердить свои слова, когда мы прибудем в Черногорию. Тогда доказывать что-либо будет поздно.
Молодые люди переглянулись. Затем Зарина нерешительно промолвила:
— Мы не понимаем. Что значит «поздно»...
— Поздно будет выслушивать доказательства, когда в моей спине появится пара-тройка дырок — пулевые ранения, или ножевые, или что-нибудь в этом роде.
Девушка в изумлении встряхнула каштановыми волосами. Щеки ее порозовели.
— Вы ненормальный, — пробормотала она. — Почему вы считаете, что мы...
— Я ничего не считаю, — отрезал Петерсен. — Просто хочу пожить немного подольше и обязан позаботиться об этом заранее. — Какое-то время майор молча смотрел на сидящую перед ним пару. Затем он вздохнул:
— Значит, вы хотите вернуться в Югославию вместе со мной?
— Не особенно, — руки Зарины были стиснуты в кулаки. Светло-карие глаза смотрели теперь скорее враждебно, чем настороженно. — Не особенно. После того, что вы только что сказали... — Она взглянула на брата, затем на Лунца, потом снова перевела взгляд на Петерсена. — У нас есть какие-либо другие варианты?
— Конечно. Довольно много. Спросите полковника Лунца.
— Других вариантов не слишком много, — отозвался немец. — И ни за один из них я не могу поручиться.
— Бели вы не отправитесь в Черногорию каким-либо другим способом, шансов, что вам удастся достичь своей цели, ничтожно мало. Если попытаетесь сделать это самостоятельно — шансов не будет вообще. В лице майора Петерсена вы имеете надежного проводника, который гарантирует ваше прибытие в Черногорию. Живыми.
— Вы слишком доверяете майору Петерсену, — с сомнением в голосе сказал Михаэль.
— Да, я во всем доверяю ему. Так же, как и майор доверяет мне. Добавлю, и у него, и у меня есть для этого весомые основания. Вы доберетесь до места назначения целыми и невредимыми. Майор не только знает Югославию, как ни один из вас не знает ее, но и свободно передвигается по любой территории этой страны, независимо от того, в чьих руках она находится. Это очень важно, поскольку хозяева постоянно меняются. Местность, находящаяся сегодня под контролем четников, завтра может перейти к партизанам. Если предположить подобное развитие событий, вы можете попасть в положение ягнят, добровольно пришедших в волчье логово.
Девушка слегка улыбнулась.
— Можно подумать, майор похож на домашнего пса...
— Нет, господин Петерсен похож на саблезубого тигра, — усмехнулся полковник Лунц. — И я никогда не слышал, чтобы саблезубые тигры дружили с волками. Надеюсь, фройляйн понимает, что я хочу сказать?
Оглядев пару с головы до ног, Петерсен поинтересовался:
— Хотите отправиться в путь в этих нарядах? Молодые люди кивнули.
— А у вас есть зимняя одежда? Обувь, приспособленная для ходьбы по горам?
— Мы не думали, что возникнет надобность... — Михаэль растерянно взглянул на майора.
— Не думали, что возникнет надобность в соответствующей экипировке? — Петерсен вновь посмотрел на нелепую пару, сидевшую перед ним на кушетке. — Вы, что же, полагали, что предстоит летняя прогулка по саду, а не опасный горный поход в середине зимы?
Лунц торопливо промолвил:
— К утру, майор, все, что вы сочтете нужным, будет доставлено.
— Благодарю, полковник, — Петерсен кивнул на два упакованных в плотный брезент тюка, стоящие на полу. — Это ваши радиостанции? Английского производства?
— Да, — сказал Михаэль. — Последние модели.
Очень мощные.
— Запчасти?
— Уйма. Эксперты сказали — все, что может потребоваться.
— Эксперты, вероятно, никогда не поднимались в горы с рацией на спине. Вашими наставниками, конечно же, были британцы.
— Нет, американцы.
— Американцы? В Каире?
— Их там полно. Нас инструктировал кадровый сержант ВМС США, специалист по новейшим шифрам. Он один стоит нескольких британцев.
— Звучит недурно. Теперь я инструктирую вас. Надеюсь, мои указания будут исполнены.
— Указания? Какие указания? — Михаэль взглянул на сестру. — Нам никто не говорил 6 каких-либо указаниях...
— Кое-что скажу прямо сейчас. Выражаюсь более конкретно и ясно. Мои приказы вы должны выполнять беспрекословно. В случае неповиновения я либо покину вас еще в Италии, либо вышвырну за борт в Адриатике, либо мы расстанемся в Югославии. Не стану же я подвергать риску свое собственное дело из-за двух непослушных детишек, которые не в состоянии делать то, что им говорят.
— Непослушных детишек... — Михаэль сжал кулаки. — Вы не имеете право...
— Ошибаетесь, юноша, — вмешательство Лунца в беседу было внезапным и резким. — Майор Петерсен имеет полное право так говорить. Он сказал о летней прогулке по саду, а мог добавить — по детскому саду. Вы молоды, несведущи и самонадеянны. И неважно, присягали вы или нет, но теперь вы солдаты королевской армии Югославии. И как рядовые, обязаны подчиняться приказам своих офицеров.
Молодые люди ничего не возразили ни сейчас, ни даже тогда, когда Петерсен, пройдясь по комнате, проговорил:
— Кроме того, все мы знаем, как наказывают в военное время за неисполнение приказов.
Сидя в служебном автомобиле Лунца, майор вздохнул:
— Боюсь, нам не удалось достичь полного взаимопонимания. Когда мы их покидали, молодые люди пребывали в плохом настроении.
— Не беда, дело поправимое, — отозвался полковник. — Зеленые юнцы, избалованные. В придачу, аристократы. Фон Караяны. Это вам что-нибудь говорит? Фамилия, вроде бы, не югославская...
— Почти наверняка — родом из Словении, потомки австрийцев.
— Возможно и так, — сказал Лунц. — Очевидно лишь то, что они воспитывались в семействе, которое не привыкло исполнять чьи-либо приказы и кому-либо подчиняться. Тем более они не привыкли, чтобы с ними разговаривали в таком тоне, каким говорили вы.
— Полагаю, они быстро научатся этому, — усмехнулся Петерсен.
— Я тоже так полагаю, — промолвил полковник.
Спустя полчаса после возвращения майора в номер отеля «Сплендид» к нему присоединились Джордже и Алекс.
— По крайней мере, мы знаем их фамилию, — сказал Джордже.
— Фон Караян, — повторил Петерсен. — Что удалось выяснить вам?
— Служащий сказал, что не располагает сведениями, откуда гости прибыли. В отель их привез полковник. Клерк без колебаний сообщил номер комнаты, однако предупредил, что если мы желаем нанести визит, то он спросит у них разрешения, потом проводит нас до самых дверей и представит постояльцам. Тогда мы поинтересовались, какие комнаты примыкают к соседнему пустующему номеру. Оказалось это спальни. Наши вопросы иссякли, и мы ушли.
— Иначе говоря, вы напрасно потратили время.
— Нам не привыкать к несправедливости, Петер. Обойдя отель, мы с Алексом поднялись по пожарной лестнице и пробрались по узкому выступу, по очень узкому выступу. Это было чрезвычайно рискованно и опасно, особенно для такого пожилого человека, как я. Головокружительная высота!
— Да, — Петерсен был терпелив. Номер фон Караянов находился на втором этаже. — Что же дальше?
— Влезли на крошечный балкончик. Окна комнаты закрывали тюлевые занавески.
— Сквозь них можно было что-нибудь рассмотреть?
Толстяк кивнул.
— Сквозь занавески можно было великолепно видеть, а сквозь оконные стекла — великолепно слышать. Молодой человек передавал радиосообщение.
— Интересно. Едва ли неожиданно, однако... Азбука Морзе?
— Обычная речь.
— Что же он говорил?
— Я не понял. Очень короткое сообщение. К тому же, язык не европейский. Раньше я его никогда не слышал.
— Кто-нибудь видел вас на пожарной лестнице, выступе здания или балконе?
Джордже попытался изобразить обиду.
— Мой дорогой Петер! — вскричал он.
Майор остановил его взмахом руки.
Немногие могли обращаться к нему по имени, но немногие перед войной обучались в Белградском университете у весьма уважаемого и почтенного профессора Джордже, специализировавшемся на западноевропейских языках. Толстяк владел — не говорил, что владеет, а именно владел по меньшей мере дюжиной иностранных языков. Представление же оп имел о значительно большем количестве.
— Простите, простите, Джордже, — Петерсен оглядел обширные профессорские формы. — Хотя вы утверждаете, что вас никто не заметил, я убежден — к завтрашнему утру, а может быть, даже раньше, полковник Лунц будет знать, что вы и Алекс кружили по близости. Навряд ли его это смутит — от меня он не ожидает ничего другого. Однако полковник не узнает, что юный Михаэль фон Карали вскоре после нашего ухода бросился к рации и передал кому-то некую информацию. Хотелось бы мне знать, какую именно... Немного подумав, Джордже сказал:
— Алекс и я можем выяснить это на катере завтрашней ночью.
Петерсен помотал головой.
— Я обещал полковнику Лунцу доставить их целыми и невредимыми.
— Кто для нас этот полковник? — промолвил толстяк. — И что для него ваше обещание?
— Нам важно доставить этих людей невредимыми.
Джордже с досадой постучал себя по голове.
— Видимо, возрастное, — заметил он.
— Все в порядке, Джордже, — успокоил его Петерсен. — Нормальная профессорская рассеянность.
Глава 2
Полковник Лунц не предоставил в распоряжение Петерсена и его спутников ни почетного «хорха», ни хотя бы мало-мальски приличного автобуса. Они пересекали Италию в кузове обшарпанного грузовика с колесами из литой резины и полностью разбитыми рессорами. Крышей его служил брезент, натянутый на стальных обручах. Если учесть, что температура воздуха в горах была по-настоящему зимней, то поездку можно было в определенном смысле назвать замечательной. Ко всем перечисленным прелестям добавлялось зловоние выхлопных газов, смешивающихся с дымом вонючих сигар Джордже. Щадя обоняние попутчиков, толстяк уселся у заднего борта. В те редкие мгновения, когда он не курил, Джордже то и дело запускал руку в корзину, заполненную бутылками с пивом, которая стояла у его ног. Он держался бодро и казался абсолютно невосприимчивым к холоду. Впрочем, так оно и было — природа снабдила Джордже надежной теплозащитой.
Фон Караяны, одетые в зимние куртки, сидели на жесткой скамье грузовика нахохленные и молчаливые. Это можно было считать естественной реакцией на холод и невообразимую тряску, но Петерсен подумал, что со вчерашнего вечера прошло слишком мало времени, чтобы их обида улеглась. Возможно, причиной их унылого вида стало соседство с Алексом, хмурое мрачное лицо которого не располагало к жизнерадостности и веселью.
В полдень путники остановились пообедать в крохотном высокогорном селении близ Корфиньо. Они покинули Рим в семь утра, за пять часов преодолели лишь сотню миль, хотя, принимая во внимание дряхлость грузовика и запущенное состояние горной дороги, это было совсем неплохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Молодые люди сидели на кушетке. После того как их официально представили Петерсену, они изо всех сил старались выглядеть уверенно и спокойно, однако чересчур бесстрастные лица только выдавали их волнение и тревогу.
Откинувшись в кресле, Петерсен оценивающим взглядом обвел большую гостиную.
— Вы неплохо устроились, господа. Здесь я бы сказал, роскошно.
— Это всецело заслуга полковника Лунца, — сказал Михаэль.
— Фаворитизм! — с шутливой обидой воскликнул Петерсен. — В то время как мое спартанское жилище...
— ...Исключительно ваш собственный выбор, майор, — перебил его Лунц. — Трудно подыскать жилище особе, которая за трое суток своего пребывания в Риме ничего не дает о себе знать,
— Очко в вашу пользу, полковник. Нет, серьезно, это место — идеально во всех отношениях. Взять, к примеру, коктейльную комнату.
— Мы с братом не пьем, — голос Зарины был низким и бархатистым. Петерсен отметил, что скрещенные на коленях руки девушки казались выточенными из слоновой кости.
— Восхитительно, — он открыл принесенный с собой портфель, вытащил из него бутылку бренди, две рюмки и налил себе и Лунцу. — Ваше здоровье. Итак, вы намереваетесь присоединиться к некоему славному полковнику в Черногории. Стало быть, вы монархисты. Чем это можно подтвердить?
— Мы должны это подтверждать? — удивился Михаэль. — Я полагал, вы верите нам.
— Знаете, о чем я сейчас думаю, молодой человек? — Петерсен уже не выглядел улыбчивым и добродушным. — О том, что вам придется научиться разговаривать со мной несколько иным тоном. Не считая крохотной горстки людей, я не верю никому уже многие годы. Повторяю вопрос: чей докажете, что вы монархисты?
— Мы сможем доказать это, когда доберемся до Черногории, — Зарина взглянула на жесткое лицо Петерсена и, беспомощно пожав плечами, добавила:
— Я знакома с королем Петром. По крайней мере, знала его раньше, когда он был принцем.
— Поскольку король Петр находится в Лондоне, а Лондон в настоящее время — вне досягаемости вермахта, это доказательство невозможно проверить. И не говорите опять, что можете подтвердить свои слова, когда мы прибудем в Черногорию. Тогда доказывать что-либо будет поздно.
Молодые люди переглянулись. Затем Зарина нерешительно промолвила:
— Мы не понимаем. Что значит «поздно»...
— Поздно будет выслушивать доказательства, когда в моей спине появится пара-тройка дырок — пулевые ранения, или ножевые, или что-нибудь в этом роде.
Девушка в изумлении встряхнула каштановыми волосами. Щеки ее порозовели.
— Вы ненормальный, — пробормотала она. — Почему вы считаете, что мы...
— Я ничего не считаю, — отрезал Петерсен. — Просто хочу пожить немного подольше и обязан позаботиться об этом заранее. — Какое-то время майор молча смотрел на сидящую перед ним пару. Затем он вздохнул:
— Значит, вы хотите вернуться в Югославию вместе со мной?
— Не особенно, — руки Зарины были стиснуты в кулаки. Светло-карие глаза смотрели теперь скорее враждебно, чем настороженно. — Не особенно. После того, что вы только что сказали... — Она взглянула на брата, затем на Лунца, потом снова перевела взгляд на Петерсена. — У нас есть какие-либо другие варианты?
— Конечно. Довольно много. Спросите полковника Лунца.
— Других вариантов не слишком много, — отозвался немец. — И ни за один из них я не могу поручиться.
— Бели вы не отправитесь в Черногорию каким-либо другим способом, шансов, что вам удастся достичь своей цели, ничтожно мало. Если попытаетесь сделать это самостоятельно — шансов не будет вообще. В лице майора Петерсена вы имеете надежного проводника, который гарантирует ваше прибытие в Черногорию. Живыми.
— Вы слишком доверяете майору Петерсену, — с сомнением в голосе сказал Михаэль.
— Да, я во всем доверяю ему. Так же, как и майор доверяет мне. Добавлю, и у него, и у меня есть для этого весомые основания. Вы доберетесь до места назначения целыми и невредимыми. Майор не только знает Югославию, как ни один из вас не знает ее, но и свободно передвигается по любой территории этой страны, независимо от того, в чьих руках она находится. Это очень важно, поскольку хозяева постоянно меняются. Местность, находящаяся сегодня под контролем четников, завтра может перейти к партизанам. Если предположить подобное развитие событий, вы можете попасть в положение ягнят, добровольно пришедших в волчье логово.
Девушка слегка улыбнулась.
— Можно подумать, майор похож на домашнего пса...
— Нет, господин Петерсен похож на саблезубого тигра, — усмехнулся полковник Лунц. — И я никогда не слышал, чтобы саблезубые тигры дружили с волками. Надеюсь, фройляйн понимает, что я хочу сказать?
Оглядев пару с головы до ног, Петерсен поинтересовался:
— Хотите отправиться в путь в этих нарядах? Молодые люди кивнули.
— А у вас есть зимняя одежда? Обувь, приспособленная для ходьбы по горам?
— Мы не думали, что возникнет надобность... — Михаэль растерянно взглянул на майора.
— Не думали, что возникнет надобность в соответствующей экипировке? — Петерсен вновь посмотрел на нелепую пару, сидевшую перед ним на кушетке. — Вы, что же, полагали, что предстоит летняя прогулка по саду, а не опасный горный поход в середине зимы?
Лунц торопливо промолвил:
— К утру, майор, все, что вы сочтете нужным, будет доставлено.
— Благодарю, полковник, — Петерсен кивнул на два упакованных в плотный брезент тюка, стоящие на полу. — Это ваши радиостанции? Английского производства?
— Да, — сказал Михаэль. — Последние модели.
Очень мощные.
— Запчасти?
— Уйма. Эксперты сказали — все, что может потребоваться.
— Эксперты, вероятно, никогда не поднимались в горы с рацией на спине. Вашими наставниками, конечно же, были британцы.
— Нет, американцы.
— Американцы? В Каире?
— Их там полно. Нас инструктировал кадровый сержант ВМС США, специалист по новейшим шифрам. Он один стоит нескольких британцев.
— Звучит недурно. Теперь я инструктирую вас. Надеюсь, мои указания будут исполнены.
— Указания? Какие указания? — Михаэль взглянул на сестру. — Нам никто не говорил 6 каких-либо указаниях...
— Кое-что скажу прямо сейчас. Выражаюсь более конкретно и ясно. Мои приказы вы должны выполнять беспрекословно. В случае неповиновения я либо покину вас еще в Италии, либо вышвырну за борт в Адриатике, либо мы расстанемся в Югославии. Не стану же я подвергать риску свое собственное дело из-за двух непослушных детишек, которые не в состоянии делать то, что им говорят.
— Непослушных детишек... — Михаэль сжал кулаки. — Вы не имеете право...
— Ошибаетесь, юноша, — вмешательство Лунца в беседу было внезапным и резким. — Майор Петерсен имеет полное право так говорить. Он сказал о летней прогулке по саду, а мог добавить — по детскому саду. Вы молоды, несведущи и самонадеянны. И неважно, присягали вы или нет, но теперь вы солдаты королевской армии Югославии. И как рядовые, обязаны подчиняться приказам своих офицеров.
Молодые люди ничего не возразили ни сейчас, ни даже тогда, когда Петерсен, пройдясь по комнате, проговорил:
— Кроме того, все мы знаем, как наказывают в военное время за неисполнение приказов.
Сидя в служебном автомобиле Лунца, майор вздохнул:
— Боюсь, нам не удалось достичь полного взаимопонимания. Когда мы их покидали, молодые люди пребывали в плохом настроении.
— Не беда, дело поправимое, — отозвался полковник. — Зеленые юнцы, избалованные. В придачу, аристократы. Фон Караяны. Это вам что-нибудь говорит? Фамилия, вроде бы, не югославская...
— Почти наверняка — родом из Словении, потомки австрийцев.
— Возможно и так, — сказал Лунц. — Очевидно лишь то, что они воспитывались в семействе, которое не привыкло исполнять чьи-либо приказы и кому-либо подчиняться. Тем более они не привыкли, чтобы с ними разговаривали в таком тоне, каким говорили вы.
— Полагаю, они быстро научатся этому, — усмехнулся Петерсен.
— Я тоже так полагаю, — промолвил полковник.
Спустя полчаса после возвращения майора в номер отеля «Сплендид» к нему присоединились Джордже и Алекс.
— По крайней мере, мы знаем их фамилию, — сказал Джордже.
— Фон Караян, — повторил Петерсен. — Что удалось выяснить вам?
— Служащий сказал, что не располагает сведениями, откуда гости прибыли. В отель их привез полковник. Клерк без колебаний сообщил номер комнаты, однако предупредил, что если мы желаем нанести визит, то он спросит у них разрешения, потом проводит нас до самых дверей и представит постояльцам. Тогда мы поинтересовались, какие комнаты примыкают к соседнему пустующему номеру. Оказалось это спальни. Наши вопросы иссякли, и мы ушли.
— Иначе говоря, вы напрасно потратили время.
— Нам не привыкать к несправедливости, Петер. Обойдя отель, мы с Алексом поднялись по пожарной лестнице и пробрались по узкому выступу, по очень узкому выступу. Это было чрезвычайно рискованно и опасно, особенно для такого пожилого человека, как я. Головокружительная высота!
— Да, — Петерсен был терпелив. Номер фон Караянов находился на втором этаже. — Что же дальше?
— Влезли на крошечный балкончик. Окна комнаты закрывали тюлевые занавески.
— Сквозь них можно было что-нибудь рассмотреть?
Толстяк кивнул.
— Сквозь занавески можно было великолепно видеть, а сквозь оконные стекла — великолепно слышать. Молодой человек передавал радиосообщение.
— Интересно. Едва ли неожиданно, однако... Азбука Морзе?
— Обычная речь.
— Что же он говорил?
— Я не понял. Очень короткое сообщение. К тому же, язык не европейский. Раньше я его никогда не слышал.
— Кто-нибудь видел вас на пожарной лестнице, выступе здания или балконе?
Джордже попытался изобразить обиду.
— Мой дорогой Петер! — вскричал он.
Майор остановил его взмахом руки.
Немногие могли обращаться к нему по имени, но немногие перед войной обучались в Белградском университете у весьма уважаемого и почтенного профессора Джордже, специализировавшемся на западноевропейских языках. Толстяк владел — не говорил, что владеет, а именно владел по меньшей мере дюжиной иностранных языков. Представление же оп имел о значительно большем количестве.
— Простите, простите, Джордже, — Петерсен оглядел обширные профессорские формы. — Хотя вы утверждаете, что вас никто не заметил, я убежден — к завтрашнему утру, а может быть, даже раньше, полковник Лунц будет знать, что вы и Алекс кружили по близости. Навряд ли его это смутит — от меня он не ожидает ничего другого. Однако полковник не узнает, что юный Михаэль фон Карали вскоре после нашего ухода бросился к рации и передал кому-то некую информацию. Хотелось бы мне знать, какую именно... Немного подумав, Джордже сказал:
— Алекс и я можем выяснить это на катере завтрашней ночью.
Петерсен помотал головой.
— Я обещал полковнику Лунцу доставить их целыми и невредимыми.
— Кто для нас этот полковник? — промолвил толстяк. — И что для него ваше обещание?
— Нам важно доставить этих людей невредимыми.
Джордже с досадой постучал себя по голове.
— Видимо, возрастное, — заметил он.
— Все в порядке, Джордже, — успокоил его Петерсен. — Нормальная профессорская рассеянность.
Глава 2
Полковник Лунц не предоставил в распоряжение Петерсена и его спутников ни почетного «хорха», ни хотя бы мало-мальски приличного автобуса. Они пересекали Италию в кузове обшарпанного грузовика с колесами из литой резины и полностью разбитыми рессорами. Крышей его служил брезент, натянутый на стальных обручах. Если учесть, что температура воздуха в горах была по-настоящему зимней, то поездку можно было в определенном смысле назвать замечательной. Ко всем перечисленным прелестям добавлялось зловоние выхлопных газов, смешивающихся с дымом вонючих сигар Джордже. Щадя обоняние попутчиков, толстяк уселся у заднего борта. В те редкие мгновения, когда он не курил, Джордже то и дело запускал руку в корзину, заполненную бутылками с пивом, которая стояла у его ног. Он держался бодро и казался абсолютно невосприимчивым к холоду. Впрочем, так оно и было — природа снабдила Джордже надежной теплозащитой.
Фон Караяны, одетые в зимние куртки, сидели на жесткой скамье грузовика нахохленные и молчаливые. Это можно было считать естественной реакцией на холод и невообразимую тряску, но Петерсен подумал, что со вчерашнего вечера прошло слишком мало времени, чтобы их обида улеглась. Возможно, причиной их унылого вида стало соседство с Алексом, хмурое мрачное лицо которого не располагало к жизнерадостности и веселью.
В полдень путники остановились пообедать в крохотном высокогорном селении близ Корфиньо. Они покинули Рим в семь утра, за пять часов преодолели лишь сотню миль, хотя, принимая во внимание дряхлость грузовика и запущенное состояние горной дороги, это было совсем неплохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28