.. ну, словом, позаботься о
Суил.
Он кивнул.
Я встал и направился к двери, но когда я уже коснулся ее, Баруф
окликнул меня:
- Тилам!
Я обернулся, увидел его глаза и невольно шагнул к нему. И мы отчаянно
крепко обнялись перед тем, как расстаться навсегда.
КНИГА ВТОРАЯ
1. БРАТСТВО
С утра попахивало дождем. Сыро и зябко было в лесу, ветер угрюмо
мотал деревья, лез под одежду, шуршал в сугробах опавшей листвы. А к
полудню он вдруг утих, распогодилось; прямо в золото осеннего дня мы
выезжали из леса.
Тихий и добрый лежал перед нами Кас, небольшой деревянный город перед
на берегу очень синей речки. Золотился в пронзительной сини шпиль
игрушечного храма, солнце грело цветные навершия деревянных башен дворца,
и тянулись, курчавились над домами дымки.
Я всегда любил Кас. Тихий, приветливый, не упрятанный в стены, он
внезапно вставал впереди после тягостных дней дороги, обещал уют и покой.
Кас был совсем не похож на другие столицы; он не нуждался в красотах, как
не нуждался в стенах - он был Кас: город, в который въезжаешь из леса,
предвкушая удобства человеческого жилья.
Никогда еще я не чувствовал это так остро - не потому, что мы месяц
мотались в лесах, просто теперь я не гость, я возвращаюсь в свой дом, и в
этом доме меня ожидает Суил.
Мой дом был самый высокий на улице и самый красивый, и я залюбовался
им прежде, чем узнал. Его еще не было, когда я уехал. Едва укладывали
нижние венцы, чего-то не хватало, и Суил боялась, что не сладит с
мастерами. И вот он гордо высится среди хибар, сияя медовой плотью стен,
квадратиками стекол в частом переплете окошек, белизной скобленного
крыльца.
Вот вылетела на крыльцо Суил, припала, плача и смеясь, как будто это
наша первая разлука, за нею мать; потом они торжественно ввели нас в дом -
приятно и немножечко смешно, я и посмеивался над собой: какой же я
почтенный, семейный человек! - а Онар, мой товарищ, оглядывался и
завистливо вздыхал.
Суил забавно округлилась; каталась шариком, и мать ревниво
поглядывала на нас и все покрикивала, чтоб не брала, не трогала, не
говорила.
И все, как я люблю: уже нагретая вода, накрытый стол, и долгая
неторопливая беседа.
А потом мы с Суил поднялись наверх, на _ч_и_с_т_у_ю_ половину, и она
с милой гордостью показала мне комнаты, обставленные по-господски. Бронза,
резьба и шелк, и - святая святых - мой кабинет, уже готовый к работе.
Мы стояли, обнявшись; теплый запах ее волос и податливая упругость ее
тела - счастье было таким полным, таким томящим... И вдруг слабый, мягкий,
властный толчок - он наполнил меня всего, я испуганно отстранился и
спросил:
- Уже? - и Суил засмеялась:
- Ой, да давным-давно! Такой, как ты, непоседа!
- Ты меня звала.
- Да гость тут к тебе пожаловал. Из Квайра.
- Где он?
- А у Ирсала. Что-то больно людно в круг нас. Я и рассудила: пусть
там поживет. Кликнуть, что ли?
- Успеется, - сказал я и снова обнял ее. - Сам схожу, когда стемнеет.
Так я в тот вечер и не попал к Ирсалу. Ничего я тогда не успел: ни
побыть с Суил, ни поговорить с матерью, ни отдохнуть с дороги. Еще один
гость из Квайра.
Визит, который меня удивил. Да, конечно, я знал, что гон Эраф нынче в
Касе, и знал, по какому делу. Просто я не думал, что он посмеет ко мне
зайти.
Слишком уж свеж и громок мой уход от Баруфа, и я подлил масла в
огонь, став - за немалую мзду! - потомственным подданным господина
Бассота. Мы сидели вдвоем в еще не обжитом, не притертом ко мне кабинете,
и мне казалось, что мы снова в Лагаре.
Та же ласковая улыбка и обманчиво-ясный взор, та же тросточка в
узловатых старческих пальцах, и опять он прощупывал меня, завлекал во
что-то невинной беседой, и опять мне приходилось хитрить, уклоняться,
прятаться за пустяками. Не потому, что я в нем сомневаюсь - о нет,
досточтимый гон Эраф, я знаю вам цену и знаю, что у вас лишь один хозяин,
и поэтому - вы уж простите! - я не могу рисковать...
Он очень точно почувствовал, что пора менять тональность, безошибочно
уловил мгновение - и переломил разговор.
- Боюсь, биил Бэрсар, что в душе вы проклинаете мою неучтивость.
Явиться незваным, едва хозяин вошел в дом...
- Значит, это ваши люди опекают мое скромное жилище?
- И мои тоже, дорогой биил Бэрсар. Вы и в Касе весьма знамениты.
- Вас это не пугает?
Он приятно улыбнулся.
- В Квайре я был бы осмотрительней, дорогой биил Бэрсар. К счастью,
мы в Касе, и я могу себе позволить поступать не только как должно.
- Это значит, что вы просто хотели меня повидать? Я польщен.
- Я действительно рад вас увидеть, и беседа сия - истинное для меня
наслаждение, но не будь у меня, скажем, оправдания, я не решился бы войти
в ваш дом.
- Вот так все скверно?
Он на миг нахмурился.
- Еще не так, но время сие не за горами. И если хочешь служить
Квайру...
- Надо научиться служить Таласару?
- Ну, до этого еще не дошло!
- Боюсь, что дойдет, биил Эраф.
- Я привык почитать вашу прозорливость, биил Бэрсар, но будем
надеяться, что на сей раз вы ошиблись. Господь дарует акиху долгие дни -
хотя бы ради Квайра.
- Да будет так, биил Эраф. Я тоже хочу этого.
- Я думаю, мне не надо говорить о миссии, приведшей меня в Кас?
- Не надо?
- Ох, уж этот Кас! - сказал он со смехом. - Тайные переговоры здесь
надлежит вести во весь голос на торговой площади, ибо Кас не видит лишь
того, что на виду!
- Вы правы, биил Эраф, но тогда это видит Кайал. Значит, вас
интересует кор Эслан?
- Да, - сказал он серьезно, - потому, что медовый месяц власти
кончился. Народ пока верит акиху, но калары потеряли терпение. Ни для кого
не секрет, что выборы нового владыки столь... э... безуспешны.
- Это никогда ни для кого не было секретом, биил Эраф.
- Да, и многих это устраивало, поскольку сам аких не претендовал на
престол. Калары имели основание почитать, что сие лишь вопрос времени...
- И согласились подождать, пока Огил спасет страну?
- Вы, как всегда, правы, биил Бэрсар. Но теперь, когда появилась
новая фигура... наследник. Вы ведь понимаете?
- Они правы: другой возможности забрать власть у них не будет. Но
Эслан? Он ведь из тех, что никогда не идут до конца.
- Это сделают за него, биил Бэрсар. Пока кор Эслан - фигура, которая
всех устраивает. Единственный претендент истинно царской крови... и ничем
не замаран. Конечно, есть и другие способы... но знаете, не хотелось бы.
Скажу вам честно: мне нравится кор Эслан.
- Не надо со мной хитрить, биил Эраф. Если с кором Эсланом что-то
случится - от вас отвернутся и Лагар, и Тардан. Скажите-ка мне лучше: вы
ведь знали, что кор Эслан не вступить с вами ни в какие переговоры. Зачем
вы взялись за это дело?
Старый хитрец поглядел на меня невинно.
- Видите ли, дорогой биил Бэрсар, сиятельный аких предоставил мне
достаточную свободу действий.
- Достаточно для чего?
Он мило улыбнулся, развел руками, и я невольно улыбнулся в ответ.
Значит, вон оно что? Я даже не представил, а просто увидел эту сцену. Я
мог бы пересказать ее слово в слово. И то, как Эраф _п_о_з_в_о_л_я_е_т
с_е_б_е_ заметить, что, без помощи _с_о_о_т_в_е_т_с_т_в_у_ю_щ_и_х_ лиц в
Касе, успех его миссии вызывает сомненье. И великолепно равнодушный ответ
Баруфа:
- Это ваше дело, досточтимый гон Эраф. Меня не интересуют
подробности.
Тепло и боль: словно прикосновение дружеской руки, словно привет,
донесшийся через пропасть. И печаль: как она глубока, эта пропасть!
Никогда нам ее не перейти...
- Мне очень жаль, биил Эраф, но вы меня переоценили. Может, через
несколько дней...
- Вас не будет в Касе? - спросил он невинно, и я понял: Эраф знает и
о гонце. Ах, старый хитрец!
- Может быть.
- Боюсь, что вы сочтете меня навязчивым, но смею надеяться, что их
сиятельство царственный кор Эслан не откажется принять вас сегодня
вечером.
- Мне кажется, биил Эраф, вы забыли, что я теперь - свободный человек
и даже не квайрский подданный!
- И это дает вам возможности, о которых мы, дипломаты на службе,
может только мечтать!
- У меня другие мечты, биил Эраф.
- Биил Бэрсар, - сказал Эраф сурово, - я готов принести вам всяческие
извинения - по форме, но не по существу. Я - слава Господу! - узнал вас
немного и никогда не поверю, что, освободив себя от службы акиху, вы
освободили себя от служения Квайру! Позвольте мне в память нашей прежней
приязни обратиться к вам с просьбой...
- Которая ставит меня в неловкое положение!
Опять он мило улыбнулся.
- Отнюдь! Смею вас уверить, вы проведете вечер весьма приятно. Кор
Эслан - очаровательный собеседник... скучно вам не будет!
Мне не было скучно - старик оказался прав, и кор Эслан был
действительно очень приятен. Красавец с серебряными висками, чеканным
профилем и безвольною складкой губ. Породистое лицо, в котором ирония
искупает надменность, а тайная неуверенность привычку повелевать.
Он встретил меня приветливей, чем я ожидал - не встал, конечно, но
слегка поклонился и предложил мне сесть. Отпустил слугу и сказал
неожиданно просто:
- Я многое слышал о вас, досточтимый биил Бэрсар, и, признаюсь, не
всему верю. Надеюсь, вас не обидит, если я попрошу вас повернуться к
свету?
- Как вам будет угодно, царственный кор. - А в вас видна природа! -
воскликнул он живо. - Старый род, а? И наверное не боковой... отросток, я
это сразу чую. Старший сын или даже единственный. Так? Покажите руки! Да,
кровь хороша, но работу черную знали. - Он притронулся к моей
изуродованной ладони и заглянул в глаза. - Божий суд? Вы умеете делать
золото из меди?
- Я равнодушен к золоту.
- Значит, эликсир вечной молодости?
- Нет. Только лекарство от голода и насильственной смерти.
- Понятно! Вы надеетесь вылечить Квайр?
- Я - скверный лекарь, царственный кор.
- И вы сами излечились от ненужных надежд?
- Я неизлечим. Именно поэтому я осмелился затруднить вас этой
беседой.
- Значить, этот невозможный старец, гон Эраф, сумел и вас втянуть в
игру? Но вы ведь уже не служите Калату?
- Я поссорился с акихом, а не с Квайром, царственный кор.
Он невесело засмеялся.
- Очень занятно, правда? Никто столь не печется о Квайре, как
иноземцы! Вы ведь с Калатом оба из Балга, я не ошибся? А я - насколько
могу судить - чистокровный тарданец, без единой капли квайрской крови. И
тем не менее вы, уроженец Балга, требуете от меня, тарданца, жертвы именем
Квайра. Я ведь правильно все понял?
- Кроме одного. Не требую, а умоляю.
- И есть различие?
- А кто я такой, чтобы чего-то требовать от вас? Я просто пришел к
вам, как изгнанник к изгнаннику, чтобы поговорить о том, что важно и для
вас, и для меня.
- О чем же?
- О благополучии Квайра. Как это ни занятно.
- Но вы же не станете отрицать моих прав на престол!
- Нет, царственный кор. По-моему, вы более достойны престола, чем ваш
покойный брат.
Опять он нерадостно засмеялся.
- Хотите сказать, что я-то знаю своего отца? Не уверен. Все это
мелочи, биил Бэрсар. Любой квайрский мужик имеет ровно столько же прав на
квайрскую корону. И тем не менее, для всех очевидно именно мое право.
- Я сожалею об этом, царственный кор.
Он нахмурился.
- Это звучит оскорбительно, биил Бэрсар! Я настолько глуп и бездарен?
Погряз в пороках?
- Простите ради бога, царственный кор! Я вовсе не хотел вас
оскорбить! Я просто неточно выразился: я сожалею о том, что человек, столь
достойный престола, не может сейчас воспользоваться своим правом, не
погубив страну.
- А это еще оскорбительней!
- Разве? Для времени благополучия и покоя я не пожелал бы себе иного
государя. Но сейчас иное время, царственный кор! Или вы думаете, что
Тибайен смирится с поражением?
- Тибайен тоже смертен.
- Вам его не достать. Его даже Огилу не достать, а в этом - вы уж
простите! - он куда сильнее, чем вы.
- Единственные ваши слова, которые я могу принять без обиды! А
все-таки, биил Бэрсар, если я столь несостоятелен, как государь, почему
ваш Калат так меня боится? Почему он подослал ко мне Эрафа... и вас?
- Потому, что вы можете победить, и это будет концом Квайра. Дело не
в вас лично, царственный кор. Просто сейчас, чтобы выстоять, надо
перевернуть весь Квайр. Перестроить армию, наладить торговлю, упорядочить
налоги... выиграть войну. Нынче время жестокой черной работы.
- А если без обиняков: Калат - хороший правитель, я - нет?
- Откуда я могу это знать? Скажем иначе: Калат - проверенный
правитель, вы... - я пожал плечами, и он усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Суил.
Он кивнул.
Я встал и направился к двери, но когда я уже коснулся ее, Баруф
окликнул меня:
- Тилам!
Я обернулся, увидел его глаза и невольно шагнул к нему. И мы отчаянно
крепко обнялись перед тем, как расстаться навсегда.
КНИГА ВТОРАЯ
1. БРАТСТВО
С утра попахивало дождем. Сыро и зябко было в лесу, ветер угрюмо
мотал деревья, лез под одежду, шуршал в сугробах опавшей листвы. А к
полудню он вдруг утих, распогодилось; прямо в золото осеннего дня мы
выезжали из леса.
Тихий и добрый лежал перед нами Кас, небольшой деревянный город перед
на берегу очень синей речки. Золотился в пронзительной сини шпиль
игрушечного храма, солнце грело цветные навершия деревянных башен дворца,
и тянулись, курчавились над домами дымки.
Я всегда любил Кас. Тихий, приветливый, не упрятанный в стены, он
внезапно вставал впереди после тягостных дней дороги, обещал уют и покой.
Кас был совсем не похож на другие столицы; он не нуждался в красотах, как
не нуждался в стенах - он был Кас: город, в который въезжаешь из леса,
предвкушая удобства человеческого жилья.
Никогда еще я не чувствовал это так остро - не потому, что мы месяц
мотались в лесах, просто теперь я не гость, я возвращаюсь в свой дом, и в
этом доме меня ожидает Суил.
Мой дом был самый высокий на улице и самый красивый, и я залюбовался
им прежде, чем узнал. Его еще не было, когда я уехал. Едва укладывали
нижние венцы, чего-то не хватало, и Суил боялась, что не сладит с
мастерами. И вот он гордо высится среди хибар, сияя медовой плотью стен,
квадратиками стекол в частом переплете окошек, белизной скобленного
крыльца.
Вот вылетела на крыльцо Суил, припала, плача и смеясь, как будто это
наша первая разлука, за нею мать; потом они торжественно ввели нас в дом -
приятно и немножечко смешно, я и посмеивался над собой: какой же я
почтенный, семейный человек! - а Онар, мой товарищ, оглядывался и
завистливо вздыхал.
Суил забавно округлилась; каталась шариком, и мать ревниво
поглядывала на нас и все покрикивала, чтоб не брала, не трогала, не
говорила.
И все, как я люблю: уже нагретая вода, накрытый стол, и долгая
неторопливая беседа.
А потом мы с Суил поднялись наверх, на _ч_и_с_т_у_ю_ половину, и она
с милой гордостью показала мне комнаты, обставленные по-господски. Бронза,
резьба и шелк, и - святая святых - мой кабинет, уже готовый к работе.
Мы стояли, обнявшись; теплый запах ее волос и податливая упругость ее
тела - счастье было таким полным, таким томящим... И вдруг слабый, мягкий,
властный толчок - он наполнил меня всего, я испуганно отстранился и
спросил:
- Уже? - и Суил засмеялась:
- Ой, да давным-давно! Такой, как ты, непоседа!
- Ты меня звала.
- Да гость тут к тебе пожаловал. Из Квайра.
- Где он?
- А у Ирсала. Что-то больно людно в круг нас. Я и рассудила: пусть
там поживет. Кликнуть, что ли?
- Успеется, - сказал я и снова обнял ее. - Сам схожу, когда стемнеет.
Так я в тот вечер и не попал к Ирсалу. Ничего я тогда не успел: ни
побыть с Суил, ни поговорить с матерью, ни отдохнуть с дороги. Еще один
гость из Квайра.
Визит, который меня удивил. Да, конечно, я знал, что гон Эраф нынче в
Касе, и знал, по какому делу. Просто я не думал, что он посмеет ко мне
зайти.
Слишком уж свеж и громок мой уход от Баруфа, и я подлил масла в
огонь, став - за немалую мзду! - потомственным подданным господина
Бассота. Мы сидели вдвоем в еще не обжитом, не притертом ко мне кабинете,
и мне казалось, что мы снова в Лагаре.
Та же ласковая улыбка и обманчиво-ясный взор, та же тросточка в
узловатых старческих пальцах, и опять он прощупывал меня, завлекал во
что-то невинной беседой, и опять мне приходилось хитрить, уклоняться,
прятаться за пустяками. Не потому, что я в нем сомневаюсь - о нет,
досточтимый гон Эраф, я знаю вам цену и знаю, что у вас лишь один хозяин,
и поэтому - вы уж простите! - я не могу рисковать...
Он очень точно почувствовал, что пора менять тональность, безошибочно
уловил мгновение - и переломил разговор.
- Боюсь, биил Бэрсар, что в душе вы проклинаете мою неучтивость.
Явиться незваным, едва хозяин вошел в дом...
- Значит, это ваши люди опекают мое скромное жилище?
- И мои тоже, дорогой биил Бэрсар. Вы и в Касе весьма знамениты.
- Вас это не пугает?
Он приятно улыбнулся.
- В Квайре я был бы осмотрительней, дорогой биил Бэрсар. К счастью,
мы в Касе, и я могу себе позволить поступать не только как должно.
- Это значит, что вы просто хотели меня повидать? Я польщен.
- Я действительно рад вас увидеть, и беседа сия - истинное для меня
наслаждение, но не будь у меня, скажем, оправдания, я не решился бы войти
в ваш дом.
- Вот так все скверно?
Он на миг нахмурился.
- Еще не так, но время сие не за горами. И если хочешь служить
Квайру...
- Надо научиться служить Таласару?
- Ну, до этого еще не дошло!
- Боюсь, что дойдет, биил Эраф.
- Я привык почитать вашу прозорливость, биил Бэрсар, но будем
надеяться, что на сей раз вы ошиблись. Господь дарует акиху долгие дни -
хотя бы ради Квайра.
- Да будет так, биил Эраф. Я тоже хочу этого.
- Я думаю, мне не надо говорить о миссии, приведшей меня в Кас?
- Не надо?
- Ох, уж этот Кас! - сказал он со смехом. - Тайные переговоры здесь
надлежит вести во весь голос на торговой площади, ибо Кас не видит лишь
того, что на виду!
- Вы правы, биил Эраф, но тогда это видит Кайал. Значит, вас
интересует кор Эслан?
- Да, - сказал он серьезно, - потому, что медовый месяц власти
кончился. Народ пока верит акиху, но калары потеряли терпение. Ни для кого
не секрет, что выборы нового владыки столь... э... безуспешны.
- Это никогда ни для кого не было секретом, биил Эраф.
- Да, и многих это устраивало, поскольку сам аких не претендовал на
престол. Калары имели основание почитать, что сие лишь вопрос времени...
- И согласились подождать, пока Огил спасет страну?
- Вы, как всегда, правы, биил Бэрсар. Но теперь, когда появилась
новая фигура... наследник. Вы ведь понимаете?
- Они правы: другой возможности забрать власть у них не будет. Но
Эслан? Он ведь из тех, что никогда не идут до конца.
- Это сделают за него, биил Бэрсар. Пока кор Эслан - фигура, которая
всех устраивает. Единственный претендент истинно царской крови... и ничем
не замаран. Конечно, есть и другие способы... но знаете, не хотелось бы.
Скажу вам честно: мне нравится кор Эслан.
- Не надо со мной хитрить, биил Эраф. Если с кором Эсланом что-то
случится - от вас отвернутся и Лагар, и Тардан. Скажите-ка мне лучше: вы
ведь знали, что кор Эслан не вступить с вами ни в какие переговоры. Зачем
вы взялись за это дело?
Старый хитрец поглядел на меня невинно.
- Видите ли, дорогой биил Бэрсар, сиятельный аких предоставил мне
достаточную свободу действий.
- Достаточно для чего?
Он мило улыбнулся, развел руками, и я невольно улыбнулся в ответ.
Значит, вон оно что? Я даже не представил, а просто увидел эту сцену. Я
мог бы пересказать ее слово в слово. И то, как Эраф _п_о_з_в_о_л_я_е_т
с_е_б_е_ заметить, что, без помощи _с_о_о_т_в_е_т_с_т_в_у_ю_щ_и_х_ лиц в
Касе, успех его миссии вызывает сомненье. И великолепно равнодушный ответ
Баруфа:
- Это ваше дело, досточтимый гон Эраф. Меня не интересуют
подробности.
Тепло и боль: словно прикосновение дружеской руки, словно привет,
донесшийся через пропасть. И печаль: как она глубока, эта пропасть!
Никогда нам ее не перейти...
- Мне очень жаль, биил Эраф, но вы меня переоценили. Может, через
несколько дней...
- Вас не будет в Касе? - спросил он невинно, и я понял: Эраф знает и
о гонце. Ах, старый хитрец!
- Может быть.
- Боюсь, что вы сочтете меня навязчивым, но смею надеяться, что их
сиятельство царственный кор Эслан не откажется принять вас сегодня
вечером.
- Мне кажется, биил Эраф, вы забыли, что я теперь - свободный человек
и даже не квайрский подданный!
- И это дает вам возможности, о которых мы, дипломаты на службе,
может только мечтать!
- У меня другие мечты, биил Эраф.
- Биил Бэрсар, - сказал Эраф сурово, - я готов принести вам всяческие
извинения - по форме, но не по существу. Я - слава Господу! - узнал вас
немного и никогда не поверю, что, освободив себя от службы акиху, вы
освободили себя от служения Квайру! Позвольте мне в память нашей прежней
приязни обратиться к вам с просьбой...
- Которая ставит меня в неловкое положение!
Опять он мило улыбнулся.
- Отнюдь! Смею вас уверить, вы проведете вечер весьма приятно. Кор
Эслан - очаровательный собеседник... скучно вам не будет!
Мне не было скучно - старик оказался прав, и кор Эслан был
действительно очень приятен. Красавец с серебряными висками, чеканным
профилем и безвольною складкой губ. Породистое лицо, в котором ирония
искупает надменность, а тайная неуверенность привычку повелевать.
Он встретил меня приветливей, чем я ожидал - не встал, конечно, но
слегка поклонился и предложил мне сесть. Отпустил слугу и сказал
неожиданно просто:
- Я многое слышал о вас, досточтимый биил Бэрсар, и, признаюсь, не
всему верю. Надеюсь, вас не обидит, если я попрошу вас повернуться к
свету?
- Как вам будет угодно, царственный кор. - А в вас видна природа! -
воскликнул он живо. - Старый род, а? И наверное не боковой... отросток, я
это сразу чую. Старший сын или даже единственный. Так? Покажите руки! Да,
кровь хороша, но работу черную знали. - Он притронулся к моей
изуродованной ладони и заглянул в глаза. - Божий суд? Вы умеете делать
золото из меди?
- Я равнодушен к золоту.
- Значит, эликсир вечной молодости?
- Нет. Только лекарство от голода и насильственной смерти.
- Понятно! Вы надеетесь вылечить Квайр?
- Я - скверный лекарь, царственный кор.
- И вы сами излечились от ненужных надежд?
- Я неизлечим. Именно поэтому я осмелился затруднить вас этой
беседой.
- Значить, этот невозможный старец, гон Эраф, сумел и вас втянуть в
игру? Но вы ведь уже не служите Калату?
- Я поссорился с акихом, а не с Квайром, царственный кор.
Он невесело засмеялся.
- Очень занятно, правда? Никто столь не печется о Квайре, как
иноземцы! Вы ведь с Калатом оба из Балга, я не ошибся? А я - насколько
могу судить - чистокровный тарданец, без единой капли квайрской крови. И
тем не менее вы, уроженец Балга, требуете от меня, тарданца, жертвы именем
Квайра. Я ведь правильно все понял?
- Кроме одного. Не требую, а умоляю.
- И есть различие?
- А кто я такой, чтобы чего-то требовать от вас? Я просто пришел к
вам, как изгнанник к изгнаннику, чтобы поговорить о том, что важно и для
вас, и для меня.
- О чем же?
- О благополучии Квайра. Как это ни занятно.
- Но вы же не станете отрицать моих прав на престол!
- Нет, царственный кор. По-моему, вы более достойны престола, чем ваш
покойный брат.
Опять он нерадостно засмеялся.
- Хотите сказать, что я-то знаю своего отца? Не уверен. Все это
мелочи, биил Бэрсар. Любой квайрский мужик имеет ровно столько же прав на
квайрскую корону. И тем не менее, для всех очевидно именно мое право.
- Я сожалею об этом, царственный кор.
Он нахмурился.
- Это звучит оскорбительно, биил Бэрсар! Я настолько глуп и бездарен?
Погряз в пороках?
- Простите ради бога, царственный кор! Я вовсе не хотел вас
оскорбить! Я просто неточно выразился: я сожалею о том, что человек, столь
достойный престола, не может сейчас воспользоваться своим правом, не
погубив страну.
- А это еще оскорбительней!
- Разве? Для времени благополучия и покоя я не пожелал бы себе иного
государя. Но сейчас иное время, царственный кор! Или вы думаете, что
Тибайен смирится с поражением?
- Тибайен тоже смертен.
- Вам его не достать. Его даже Огилу не достать, а в этом - вы уж
простите! - он куда сильнее, чем вы.
- Единственные ваши слова, которые я могу принять без обиды! А
все-таки, биил Бэрсар, если я столь несостоятелен, как государь, почему
ваш Калат так меня боится? Почему он подослал ко мне Эрафа... и вас?
- Потому, что вы можете победить, и это будет концом Квайра. Дело не
в вас лично, царственный кор. Просто сейчас, чтобы выстоять, надо
перевернуть весь Квайр. Перестроить армию, наладить торговлю, упорядочить
налоги... выиграть войну. Нынче время жестокой черной работы.
- А если без обиняков: Калат - хороший правитель, я - нет?
- Откуда я могу это знать? Скажем иначе: Калат - проверенный
правитель, вы... - я пожал плечами, и он усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46