Что ж! Это и порядке вещей. Во всяком случае, каллистянам легче, чем было ему.
– Для этого, – ответила Бьесьи, – существуют дежурные на постах. Вот видите этот небольшой аппарат? – Она подошла к стене, на которой они увидели ящичек, похожий на динамик радиотрансляции, но сделанный из «хрусталя», как и пульт «телефона». – Он принимает сообщения дежурного поста о потребности в рабочей силе. Когда вы хотите работать («хотите», а не «должны», отметил про себя Широков), то включаете его и выбираете то, что вам подходит, после чего сообщаете дежурному, и работа исключается из дальнейших сообщений как выполненная.
Она повернула крохотную ручку, и ящичек заговорил громко и отчетливо:
– На центральном складе «В» четвертого сектора нужны два человека для переделки учетной машины типа «Гьирь». Корабль «Вьерьи» нуждается в пяти членах экипажа, плывет в Кусуди. В домах 289 и 2387 второго сектора надо переключить приемные экраны на имена новых жильцов…
Голос смолк, так как Бьесьи выключила аппарат.
– Это мелкие сообщения, – сказала она. – Они передаются непрерывно, по мере поступления заявок. Вечером сообщается о крупных работах, намеченных на завтрашний день.
– Те работы, о которых мы только что слышали, вероятно, уже заняты?
– спросил Синяев.
– Безусловно. Сообщений никогда не приходится повторять. Но тот, кто хочет взять на себя объявленную работу, должен очень торопиться.
– Почему?
– Перехватят другие.
– Разве работ мало?
– В сравнении с числом населения Атилли очень мало. Ведь это мелкие, не плановые работы. Они выполняются между прочим, вне обычного рабочего времени.
Гесьянь рассмеялся.
– Здесь проявляется нежелание каллистян подчиниться требованиям медицины, – сказал он. – Они уверяют, что эти мелкие работы служат развлечением. Приходится делать уступку.
– Но более крупных, плановых работ хватает для всех?
Гесьянь поморщился.
– В общем хватает. Но иногда приходится выдумывать работу.
– Отчего возникло такое положение?
– Автоматизация. Основная масса работ ведется без участия людей.
– Что же будет дальше?
– Я думаю, что положение не изменится. Уже сейчас половина населения Каллисто – это работники науки и искусства. В дальнейшем, при еще большем развитии техники и увеличении автоматики, число занятых чисто умственным трудом увеличится – и только.
– Выходит, что у вас еще есть разница между умственным и физическим трудом, – сказал Широков. – В чем же заключается физический труд?
– В управлении машинами и автоматами. Они могут работать самостоятельно, но не во всех случаях. Требуется известный уход и настройка. Ну еще мелкие работы, о которых мы только что говорили.
– Ну, это совсем не то, – улыбнулся Широков. – Я имел в виду другой физический труд.
– У меня создается впечатление, что каждый каллистянин получает универсальное образование, – заметил Синяев.
– Отчасти это верно, но существует специализация. Я, например, как вам известно, врач, но знаю устройство всех машин настолько, что могу работать везде.
– Сколько лет учатся дети?
– Для получения общего образования – два с половиной года. Изучение выбранной специальности длится неопределенное время, но обычно от двух до трех лет.
– А с какого возраста начинается обучение?
– С трех лет. (Напоминаю читателю, что год Каллисто равен двум годам на Земле.) В переводе на земное время это означало, что каллистяне заканчивали высшее образование к семнадцати годам. Молодость Гесьяня и Дьеньи, бывших уже учеными, стала понятна.
– Нам не терпится своими глазами увидеть все, о чем вы рассказываете,
– сказал Синяев.
– Времени у вас хватит, – ответил Синьг. – Сегодня только второй день вашего пребывания на Каллисто. Впереди полтора года – три, по-вашему.
– Однако мы снова забыли о завтраке, – сказал Широков. – Так можно умереть с голоду на вашей планете.
НА ОЛИТИ
На Каллисто не существовало ресторанов или столовых. Все можно было получить, не выходя из дому, по специально для этого проложенным трубам. В комнате, где полагалось завтракать, обедать или ужинать, в «столовой», как называли ее между собой Широков и Синяев, на особой подставке лежал большой плотный альбом. На его страницах помещалось несколько тысяч названий и рисунков различных блюд. После каждого названия стоял номер.
У стены находился автомат с четырьмя рядами цифр на пятиугольной дверце. Каждая цифра поддавалась нажиму, как кнопка. Чтобы получить требуемое блюдо, достаточно было набрать нужные номера и повернуть маленькую ручку. Через минуту раздавался гудок. В аппарате оказывалось все, что было заказано. Блюда были прекрасно приготовлены» на красивой посуде, горячие, теплые или холодные, смотря по желанию. Опорожненные тарелки и стаканы (они были многоугольной формы, но не очень сильно отличались от земных) ставились обратно в автомат, и поворачивалась другая ручка – это было все. В каллистянских домах не знали, что значит приготовление обеда, мытье посуды и тому подобное.
Завтрак на пять человек был заказан Синьгом. Широков и Синяев еще не научились разбираться в названиях «меню», но за время полета они привыкли к каллистянской пище и могли есть все.
– Сколько человек работают на… – Синяев снова запнулся, не зная, как сказать слово «кухня».
Широков также не знал этого слова. Очевидно, его просто не было в языке.
– На продовольственном заводе? Вы это хотели спросить? – ответила Бьесьи. – Ни одного человека. Приготовление блюд и их доставка в дома производятся автоматически.
– А доставка сырья на завод? Мясо, овощи, фрукты?
– Овощи и фрукты доставляются раз в десять дней. Их складывают в приемники, и на этом все кончается. Что касается мяса, то вы ошибаетесь, если думаете, что это мясо животных.
– Что же это такое? – спросил Широков. – По вкусу это свежее мясо, почти такое же, как у нас.
– Когда-то, – сказал Синьг, – каллистяне, подобно людям Земли, ели мясо убитых животных, но теперь мы не питаемся таким способом.
– То, что вы едите, – добавила Бьесьи, – мясо, но только синтезированное. Оно более питательно, чем натуральное, и не содержит никаких вредных веществ.
– Значит, каллистяне не убивают животных? Но тогда их количество может вырасти чрезмерно.
– Нам не нужно мясо, но мы используем мех и кожу. Вообще на Каллисто не так много животных. Многие виды уничтожены как вредные или бесполезные.
– А овощи и фрукты тоже синтезируются?
– Нет, этого не нужно. Можно, конечно, синтезировать все, но овощей и фруктов у нас вполне достаточно.
– Где они выращиваются?
– Всюду. Не все живут в городах. Большинство ученых и работников искусства предпочитают жить среди природы. Каждый дом окружен садом или полем. Работа в них полезна. Нельзя все время сидеть за столом или в лаборатории.
– Можно нам посетить продовольственный завод или такой отдельный дом, вне города? – спросил Синяев.
– Разумеется. Вы можете посетить все, что пожелаете.
Окончив завтрак, все перешли в спальную комнату. К удивлению Широкова и Синяева, постели были кем-то убраны.
– Ничего? – ответил Гесьянь на вопрос Широкова. – Не думайте о таких мелочах. Вы гости.
– Кто же все-таки убрал за нами?
– Ну, скажем, я, – засмеялся Гесьянь. – Не все ли равно? Мне это было приятно. Больше этого не повторится, – поспешно прибавил он. – Все будет делать домашняя машина.
– Спасибо! – сказал Широков. – Но мы могли бы сами.
Они переоделись в свою одежду и почувствовали при этом такое удовольствие, точно долгие годы не видели земных вещей. Даже запах материи, сделанной на Земле, был приятен.
При этом они снова столкнулись с разницей в понятиях людей и каллистян. Чтобы переодеться, им надо было снять бывшие на них костюмы, но Бьесьи, зная, что они хотят делать, не уходила. Пришлось, извинившись, попросить ее выйти.
– Наше воспитание, – сказал Широков Синьгу, – вероятно, кажется вам смешным?
– Нисколько. Понять не трудно. Человек всегда может понять другого человека, как бы различны они ни были. А вы очень мало отличаетесь от нас.
– Вы любезны и вежливы, как всегда, – сказал Синяев.
Когда они снова прошли в комнату, смежную с террасой, то застали там несколько незнакомых каллистян, которые что-то делали у одной из стен. Гесьянь объяснил, что это те, кто взял на себя переделку охлаждения в доме, и также другие мелкие работы.
– Когда вы вернетесь, все будет уже закончено, – скачал он.
После обычных приветствий один из «рабочих» («Кто их знает, – подумал Широков, – кто они такие? Ведь поручили же крупному ученому доставить наши чемоданы».) спросил, не надо ли переключить экраны на имя новых жильцов дома.
– Переключите, – сказал Синяев. – Хотя бы на мое имя.
– Лучше сделать иначе, – предложил Синьг. – Ваши имена трудны для произношения. Настройте экран на слово «Земля».
– Вы не возражаете? – спросил каллистянин, который, по-видимому, руководил своими товарищами.
– Наоборот! Это будет только приятно.
– Тогда мы так и сделаем. Зьемьлья, – повторил он. – Я правильно произношу?
– Приблизительно правильно, – улыбнулся Синяев.
– Не забудьте сообщить об этом на пост «Каллисто», – сказал Гесьянь.
В эту минуту на террасу опустилась большая, окрашенная в темно-серый цвет олити. Из нее вышел каллистянин и прошел в дом. Вежливо поздоровавшись, он сообщил, что эта олити предназначена для гостей.
– Как раз вовремя, – сказал Синяев. – Спасибо!
– Научить вас управлять ею? – спросил каллистянин.
– Я сама научу, – ответила Бьесьи.
– В таком случае до свидания! Я могу воспользоваться чьей-нибудь олити?
– Возьмите мою, – сказал Гесьянь. – Вон ту. Очевидно, желая скрыть свое любопытство, каллистянин окинул внимательным взглядом Широкова и Синяева и вышел.
– Вы не спросили его, куда он полетел, – сказал Широков.
– А зачем мне это знать?
– Но ведь он взял вашу олити. Где вы возьмете другую?
– Где угодно.
«Ответ в каллистянском стиле, – подумал Широков. – У них это просто. Где угодно, вот и весь разговор».
Оставив «рабочих» хозяйничать в доме, все пятеро вышли на террасу.
Олити, построенная специально для Широкова и Синяева, была шестиместной. По изяществу наружной и внутренней отделки она походила на нарядную игрушку, и, несмотря на величину, ее невольно хотелось положить и бархатный футляр, как произведение искусства.
– Это новейшая конструкция, – сказала Бьесьи. – Управление ею очень просто.
– Поразительно, – сказал Синяев по-русски, – с каким вниманием относятся к нам каллистяне. Ты думаешь, что цвет олити случаен? Ничего подобного. Я как-то сказал, не помню кому, что больше всего люблю темно-серый цвет, и, как видишь, они это запомнили.
– Возможно, что так, – с оттенком недоверия ответил Широков.
Они обратили внимание, что совершенно безоблачное утром небо затянулось облаками. Рельос был невидим.
– Ожидается дождь?
– Нет. – Бьесьи взглянула на небо. – Это не дождевые облака. По расписанию должно быть ясно. Вероятно, небо закрыли облаками специально для вас. Каллистяне, – пояснила она свои слова, – тревожатся, что вам слишком жарко. Особенно после вчерашнего.
– А что вчера?
– Как что? Вам же было плохо после путешествия по улицам Атилли.
– Откуда вы это знаете?
– Вся Каллисто знает.
Эти слова напомнили гостям с Земли об истинном положении вещей. Они как-то забыли, что находятся в центре внимания всего населения планеты. Возможно, это произошло потому, что никто из каллистян не высказывал явного любопытства. Их обоих как будто оставили в покое, предоставив поступать, как они желают. Ни один каллистянин не подходил и не подлетал к их дому, чтобы взглянуть на жителей другого мира.
Широков вспомнил толпы народа, осаждавшие с утра до вечера обсерваторию Штерна, а еще раньше – лагерь под Курском, где ему, как коменданту, часто приходилось обращаться за помощью к Черепанову, чтобы оградить каллистян от людского любопытства.
Жители Атилли вели себя совсем иначе.
Облака над городом, направленные сюда исключительно для гостей, служили яркой иллюстрацией заботы и внимания без навязчивости.
Шесть кресел были сделаны из того же, уже знакомого им, материала, похожего на стекло, поддающегося тяжести тела и как бы обнимающего сидящего в кресле человека, принимая его форму.
Бьесьи села за управление. Правда, в первый момент никакого «управления» они вообще не заметили. Не было ни штурвала, ни кнопок, ни каких-либо рукояток. У Синяева даже мелькнула мысль, что аппарат управляется мысленно, с помощью биотоков. О том, что на Каллисто вполне возможно существование биотехники, он думал еще на острове Неба, когда они летели к «вокзалу» на никем не управляемом аппарате. В 19… году, когда они покидали Землю, уже появились биотехнические протезы, успешно заменяющие человеку потерянную руку или ногу. А техника каллистян, казалось Синяеву, во всем была выше земной.
Но догадка не подтвердилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– Для этого, – ответила Бьесьи, – существуют дежурные на постах. Вот видите этот небольшой аппарат? – Она подошла к стене, на которой они увидели ящичек, похожий на динамик радиотрансляции, но сделанный из «хрусталя», как и пульт «телефона». – Он принимает сообщения дежурного поста о потребности в рабочей силе. Когда вы хотите работать («хотите», а не «должны», отметил про себя Широков), то включаете его и выбираете то, что вам подходит, после чего сообщаете дежурному, и работа исключается из дальнейших сообщений как выполненная.
Она повернула крохотную ручку, и ящичек заговорил громко и отчетливо:
– На центральном складе «В» четвертого сектора нужны два человека для переделки учетной машины типа «Гьирь». Корабль «Вьерьи» нуждается в пяти членах экипажа, плывет в Кусуди. В домах 289 и 2387 второго сектора надо переключить приемные экраны на имена новых жильцов…
Голос смолк, так как Бьесьи выключила аппарат.
– Это мелкие сообщения, – сказала она. – Они передаются непрерывно, по мере поступления заявок. Вечером сообщается о крупных работах, намеченных на завтрашний день.
– Те работы, о которых мы только что слышали, вероятно, уже заняты?
– спросил Синяев.
– Безусловно. Сообщений никогда не приходится повторять. Но тот, кто хочет взять на себя объявленную работу, должен очень торопиться.
– Почему?
– Перехватят другие.
– Разве работ мало?
– В сравнении с числом населения Атилли очень мало. Ведь это мелкие, не плановые работы. Они выполняются между прочим, вне обычного рабочего времени.
Гесьянь рассмеялся.
– Здесь проявляется нежелание каллистян подчиниться требованиям медицины, – сказал он. – Они уверяют, что эти мелкие работы служат развлечением. Приходится делать уступку.
– Но более крупных, плановых работ хватает для всех?
Гесьянь поморщился.
– В общем хватает. Но иногда приходится выдумывать работу.
– Отчего возникло такое положение?
– Автоматизация. Основная масса работ ведется без участия людей.
– Что же будет дальше?
– Я думаю, что положение не изменится. Уже сейчас половина населения Каллисто – это работники науки и искусства. В дальнейшем, при еще большем развитии техники и увеличении автоматики, число занятых чисто умственным трудом увеличится – и только.
– Выходит, что у вас еще есть разница между умственным и физическим трудом, – сказал Широков. – В чем же заключается физический труд?
– В управлении машинами и автоматами. Они могут работать самостоятельно, но не во всех случаях. Требуется известный уход и настройка. Ну еще мелкие работы, о которых мы только что говорили.
– Ну, это совсем не то, – улыбнулся Широков. – Я имел в виду другой физический труд.
– У меня создается впечатление, что каждый каллистянин получает универсальное образование, – заметил Синяев.
– Отчасти это верно, но существует специализация. Я, например, как вам известно, врач, но знаю устройство всех машин настолько, что могу работать везде.
– Сколько лет учатся дети?
– Для получения общего образования – два с половиной года. Изучение выбранной специальности длится неопределенное время, но обычно от двух до трех лет.
– А с какого возраста начинается обучение?
– С трех лет. (Напоминаю читателю, что год Каллисто равен двум годам на Земле.) В переводе на земное время это означало, что каллистяне заканчивали высшее образование к семнадцати годам. Молодость Гесьяня и Дьеньи, бывших уже учеными, стала понятна.
– Нам не терпится своими глазами увидеть все, о чем вы рассказываете,
– сказал Синяев.
– Времени у вас хватит, – ответил Синьг. – Сегодня только второй день вашего пребывания на Каллисто. Впереди полтора года – три, по-вашему.
– Однако мы снова забыли о завтраке, – сказал Широков. – Так можно умереть с голоду на вашей планете.
НА ОЛИТИ
На Каллисто не существовало ресторанов или столовых. Все можно было получить, не выходя из дому, по специально для этого проложенным трубам. В комнате, где полагалось завтракать, обедать или ужинать, в «столовой», как называли ее между собой Широков и Синяев, на особой подставке лежал большой плотный альбом. На его страницах помещалось несколько тысяч названий и рисунков различных блюд. После каждого названия стоял номер.
У стены находился автомат с четырьмя рядами цифр на пятиугольной дверце. Каждая цифра поддавалась нажиму, как кнопка. Чтобы получить требуемое блюдо, достаточно было набрать нужные номера и повернуть маленькую ручку. Через минуту раздавался гудок. В аппарате оказывалось все, что было заказано. Блюда были прекрасно приготовлены» на красивой посуде, горячие, теплые или холодные, смотря по желанию. Опорожненные тарелки и стаканы (они были многоугольной формы, но не очень сильно отличались от земных) ставились обратно в автомат, и поворачивалась другая ручка – это было все. В каллистянских домах не знали, что значит приготовление обеда, мытье посуды и тому подобное.
Завтрак на пять человек был заказан Синьгом. Широков и Синяев еще не научились разбираться в названиях «меню», но за время полета они привыкли к каллистянской пище и могли есть все.
– Сколько человек работают на… – Синяев снова запнулся, не зная, как сказать слово «кухня».
Широков также не знал этого слова. Очевидно, его просто не было в языке.
– На продовольственном заводе? Вы это хотели спросить? – ответила Бьесьи. – Ни одного человека. Приготовление блюд и их доставка в дома производятся автоматически.
– А доставка сырья на завод? Мясо, овощи, фрукты?
– Овощи и фрукты доставляются раз в десять дней. Их складывают в приемники, и на этом все кончается. Что касается мяса, то вы ошибаетесь, если думаете, что это мясо животных.
– Что же это такое? – спросил Широков. – По вкусу это свежее мясо, почти такое же, как у нас.
– Когда-то, – сказал Синьг, – каллистяне, подобно людям Земли, ели мясо убитых животных, но теперь мы не питаемся таким способом.
– То, что вы едите, – добавила Бьесьи, – мясо, но только синтезированное. Оно более питательно, чем натуральное, и не содержит никаких вредных веществ.
– Значит, каллистяне не убивают животных? Но тогда их количество может вырасти чрезмерно.
– Нам не нужно мясо, но мы используем мех и кожу. Вообще на Каллисто не так много животных. Многие виды уничтожены как вредные или бесполезные.
– А овощи и фрукты тоже синтезируются?
– Нет, этого не нужно. Можно, конечно, синтезировать все, но овощей и фруктов у нас вполне достаточно.
– Где они выращиваются?
– Всюду. Не все живут в городах. Большинство ученых и работников искусства предпочитают жить среди природы. Каждый дом окружен садом или полем. Работа в них полезна. Нельзя все время сидеть за столом или в лаборатории.
– Можно нам посетить продовольственный завод или такой отдельный дом, вне города? – спросил Синяев.
– Разумеется. Вы можете посетить все, что пожелаете.
Окончив завтрак, все перешли в спальную комнату. К удивлению Широкова и Синяева, постели были кем-то убраны.
– Ничего? – ответил Гесьянь на вопрос Широкова. – Не думайте о таких мелочах. Вы гости.
– Кто же все-таки убрал за нами?
– Ну, скажем, я, – засмеялся Гесьянь. – Не все ли равно? Мне это было приятно. Больше этого не повторится, – поспешно прибавил он. – Все будет делать домашняя машина.
– Спасибо! – сказал Широков. – Но мы могли бы сами.
Они переоделись в свою одежду и почувствовали при этом такое удовольствие, точно долгие годы не видели земных вещей. Даже запах материи, сделанной на Земле, был приятен.
При этом они снова столкнулись с разницей в понятиях людей и каллистян. Чтобы переодеться, им надо было снять бывшие на них костюмы, но Бьесьи, зная, что они хотят делать, не уходила. Пришлось, извинившись, попросить ее выйти.
– Наше воспитание, – сказал Широков Синьгу, – вероятно, кажется вам смешным?
– Нисколько. Понять не трудно. Человек всегда может понять другого человека, как бы различны они ни были. А вы очень мало отличаетесь от нас.
– Вы любезны и вежливы, как всегда, – сказал Синяев.
Когда они снова прошли в комнату, смежную с террасой, то застали там несколько незнакомых каллистян, которые что-то делали у одной из стен. Гесьянь объяснил, что это те, кто взял на себя переделку охлаждения в доме, и также другие мелкие работы.
– Когда вы вернетесь, все будет уже закончено, – скачал он.
После обычных приветствий один из «рабочих» («Кто их знает, – подумал Широков, – кто они такие? Ведь поручили же крупному ученому доставить наши чемоданы».) спросил, не надо ли переключить экраны на имя новых жильцов дома.
– Переключите, – сказал Синяев. – Хотя бы на мое имя.
– Лучше сделать иначе, – предложил Синьг. – Ваши имена трудны для произношения. Настройте экран на слово «Земля».
– Вы не возражаете? – спросил каллистянин, который, по-видимому, руководил своими товарищами.
– Наоборот! Это будет только приятно.
– Тогда мы так и сделаем. Зьемьлья, – повторил он. – Я правильно произношу?
– Приблизительно правильно, – улыбнулся Синяев.
– Не забудьте сообщить об этом на пост «Каллисто», – сказал Гесьянь.
В эту минуту на террасу опустилась большая, окрашенная в темно-серый цвет олити. Из нее вышел каллистянин и прошел в дом. Вежливо поздоровавшись, он сообщил, что эта олити предназначена для гостей.
– Как раз вовремя, – сказал Синяев. – Спасибо!
– Научить вас управлять ею? – спросил каллистянин.
– Я сама научу, – ответила Бьесьи.
– В таком случае до свидания! Я могу воспользоваться чьей-нибудь олити?
– Возьмите мою, – сказал Гесьянь. – Вон ту. Очевидно, желая скрыть свое любопытство, каллистянин окинул внимательным взглядом Широкова и Синяева и вышел.
– Вы не спросили его, куда он полетел, – сказал Широков.
– А зачем мне это знать?
– Но ведь он взял вашу олити. Где вы возьмете другую?
– Где угодно.
«Ответ в каллистянском стиле, – подумал Широков. – У них это просто. Где угодно, вот и весь разговор».
Оставив «рабочих» хозяйничать в доме, все пятеро вышли на террасу.
Олити, построенная специально для Широкова и Синяева, была шестиместной. По изяществу наружной и внутренней отделки она походила на нарядную игрушку, и, несмотря на величину, ее невольно хотелось положить и бархатный футляр, как произведение искусства.
– Это новейшая конструкция, – сказала Бьесьи. – Управление ею очень просто.
– Поразительно, – сказал Синяев по-русски, – с каким вниманием относятся к нам каллистяне. Ты думаешь, что цвет олити случаен? Ничего подобного. Я как-то сказал, не помню кому, что больше всего люблю темно-серый цвет, и, как видишь, они это запомнили.
– Возможно, что так, – с оттенком недоверия ответил Широков.
Они обратили внимание, что совершенно безоблачное утром небо затянулось облаками. Рельос был невидим.
– Ожидается дождь?
– Нет. – Бьесьи взглянула на небо. – Это не дождевые облака. По расписанию должно быть ясно. Вероятно, небо закрыли облаками специально для вас. Каллистяне, – пояснила она свои слова, – тревожатся, что вам слишком жарко. Особенно после вчерашнего.
– А что вчера?
– Как что? Вам же было плохо после путешествия по улицам Атилли.
– Откуда вы это знаете?
– Вся Каллисто знает.
Эти слова напомнили гостям с Земли об истинном положении вещей. Они как-то забыли, что находятся в центре внимания всего населения планеты. Возможно, это произошло потому, что никто из каллистян не высказывал явного любопытства. Их обоих как будто оставили в покое, предоставив поступать, как они желают. Ни один каллистянин не подходил и не подлетал к их дому, чтобы взглянуть на жителей другого мира.
Широков вспомнил толпы народа, осаждавшие с утра до вечера обсерваторию Штерна, а еще раньше – лагерь под Курском, где ему, как коменданту, часто приходилось обращаться за помощью к Черепанову, чтобы оградить каллистян от людского любопытства.
Жители Атилли вели себя совсем иначе.
Облака над городом, направленные сюда исключительно для гостей, служили яркой иллюстрацией заботы и внимания без навязчивости.
Шесть кресел были сделаны из того же, уже знакомого им, материала, похожего на стекло, поддающегося тяжести тела и как бы обнимающего сидящего в кресле человека, принимая его форму.
Бьесьи села за управление. Правда, в первый момент никакого «управления» они вообще не заметили. Не было ни штурвала, ни кнопок, ни каких-либо рукояток. У Синяева даже мелькнула мысль, что аппарат управляется мысленно, с помощью биотоков. О том, что на Каллисто вполне возможно существование биотехники, он думал еще на острове Неба, когда они летели к «вокзалу» на никем не управляемом аппарате. В 19… году, когда они покидали Землю, уже появились биотехнические протезы, успешно заменяющие человеку потерянную руку или ногу. А техника каллистян, казалось Синяеву, во всем была выше земной.
Но догадка не подтвердилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37