Я сразу вспомнил, где я нахожусь, зачем я сюда попал. История глупейшая. Шестнадцать суток назад повезли мы на "Будапеште" из Форта к Четвёрке наших десантников, старину Стаду Нюмуцце и закадычную подружку Осы Лодию Скариус. Шли не торопясь, в римане под двумя. Шли нормально целую неделю, уж и кормой развернулись на реверс, когда вдруг взял - и вырубился воздух по штирбортному контуру от скулы до полуюта, и плюс во всём подбрюшье… Началось так: мы ели суп, то есть борщ, из тарелок, и Хич-Хайк вдруг застыл с ложкой во рту и округлившимися глазами, а потом своеобычно заскулил, показывая руками знаки тревоги, по щекам его потекли его слабые слёзы, а ложка так и торчала вперёд, изо рта.
В Космосе нет синекуры, и нет бабочек, чтобы их сачковать. Никто не может себе позволить не делать не сделать, потому что все хотят быть живыми. Даже больные болеют с толком. Хич-Хайк, бенганн, выживший, но повреждённый очень сильно, мог бы претендовать на положение уникальное, однако, не помню уже ситуацию, выяснилось, что он берёт и предугадывает любой нештат, технический или социальный, если находится от него, нештата такого, поблизости. Например, он предотвратил мощную аварию поворотной системы скраб-маяка при подготовке первых огневых испытаний Финиша. Он вовремя поймал за руку Боборса, и не состоялся у нас Боборса суицид. Ещё поднял он пожарную тревогу в Среднем Колесе за несколько минут до начала собственно горения, и обошлось без жертв и почти без отравлений исключительно благодаря ему. Свои хлеб и кислород Хич-Хайк оправдывал с мениском и линзой сверху края, его аномальному чутью привыкли доверять больше, чем измерительным приборам, множество афоризмов и даже анекдотов родил Форт в честь Хич-Хайка, ну и мне доставалось как опекуну. По специальному распоряжению Мьюкома ежедневно поутру (когда обретался дома) я прогуливал Хич-Хайка по Форту - и мы имели с ним успех. Из ста дней, правда, пятьдесят пять мы проводили в рейсах, но никакие силы не могли разлучить Хич-Хайка со мной, а приказов, хотя бы и Мьюкома, Хич-Хайк не понимал.
На этот раз Хич-Хайк запаниковал за обедом. Ели мы как раз с ним. Десантники занимались по своему расписанию, Шкаб вахтил, Оса занималась профилактикой замечаний где-то в недрах грузовоза, я даже не знал, где. Хич-Хайк подавился борщом и, как обычно, заскулил и заплакал. Опытный я, всполошившись, вытащил у него изо рта ложечку и быстро выяснил причину его слёз. Хич-Хайк рыдал, потому что ему было жалко Осу: он знал, как хорошо я, Марк, к Осе отношусь. Осе предстояло в ближайшие минуты отравиться - утверждал Хич-Хайк мимикой и пантомимой. Ну и успел я дать тревогу (сломал кнопку, вдавив её в пакетник).
Не знаю уж, в какую волшебную воду Хич-Хайк там, у себя, в иных мирах, смотрит, но это правильная вода. Секунд через восемьдесят после подачи тревоги на борту, воздух и вырубился в вышеуказанных мной местах. Оса, как нарочно, меняла в воздуховоде ПРИМ-60 оперение вентилятора и попала в самый угар. Вытащил я её быстро, но едва мы её затем отпоили кислородом. Ещё из интересного, что Шкаб отморозил в колодце обогатителя кончик носа, лично взвешивая наступивший отказ. Обе фильтр-каверны штирборта оказались забиты шлаком, а проверяли мы их перед самым стартом и нашли тогда чистенькими.
Короче, обогатитель наш к чёрту пошёл окончательно, косметикой не обходилось, полная реставрация встала, а для реставрации требовался сухой док: требовались разъём корпусов, вскрышные работы на обшивке и огромное количество драгоценных запчастей, не говоря уж о полутора тоннах наполнителя для фильтров. Десантников доставить оглобли мы не повернули, но до Птицы Второй не снимали масок. А вот дальше-то - то и произошло. После стыковки и приветственной навальной, Шкаб объявил мне высочайшее доверие, приказав вдвоём с Осой отвести грузовоз в Форт для постановки в ремонт, понеже мне лично ремонт контролировать, и контролировать затем испытания - и стендовые и, между прочим, в пространстве, - и только-только-только затем за ним, великим, Шкабом то есть, прибыть - на уже исправном корабле, больше не грозящем своему повелителю достойной насмешек белизной носа и пожизненным зудом в оном, и профилактической интубацией вдобавок. Тебе, будущему капитану, опыт такого рода очень полезен, Марк, сказал Шкаб, не улыбаясь даже минимально. Я, Марк, конечно, и сам бы мог, но я - натура уходящая, а тебе пора и за большие дела браться, серьёз. Я тебе доверяю, сказал Шкаб. Ничего. Месяцев пара всего уйдёт, Марк, всего ничего, а с инженерной службой переговоры по запчастям и сервису вести я тебе, так и быть, помогу, Марк, - удалённо. Да ты ж и сам, Марк, давно серьёз, пора уж и власть знать…
Власть, блин-малина-водолаз, значит, знать… У нас в Пал-ладине ремонт - хуже катастрофы. Люди седеют, ейбо, как сказал бы покойный Стада Нюмуцце. Запчасти разыгрывают между претендентами на проволочках, меняют на книги и проигрывают в пуццли… Но взорвал меня с другой стороны капсюль.
Если ты, Шкаб, решил меня пронести на свой день рождения, сказал я, то мог бы сказать прямо, Шкаб. Мы, Шкаб, знаем друг друга давно, говорил я, поднимая высоко, но откуда, действительно, следует, что наше знакомство продлится вечно, а, старичина Шкаб? Шкаб изобразил удивление, сделал жестокое официальное морду и, встав меня по смирно, прочитал нотацию с применением точных цитат из уставов и других официальных документов. Ну, а я… Слово за слово, ключом об ключ… хорошо, что были мы наедине. Шкаб, бесспорно, решил элементарно пересидеть нервотрёпку, сыграть "старый я - сбегаешь ты", да и лишний наркаут (не в римане ж к ремонту безвоздушный корабль вести!) ему, старому, не маслился. Моей истерике, однако, он удивился зря: виноват в её возникновении (взрывном!) был он, и он купно: никогда доселе шкипер Люка Ошевэ не использовал - со мной и с Осой, во всяком случае, - своё истинное величие в личных низменных целях. Я ему потом, когда пар вышел, сказал (уже по радио издалека): ну тошнит тебя от Пулеми с главным инженером, ну не ведёт тебя на лишний пунктир, ну я бы понял тебя, скажи ты мне тихонько - без заботы о моём серьёзничестве… Не катастрофа же, не война, ну… Он только хмыкнул, что отметили все записывающие устройства системы.
Но во время скандала, внимательно выслушав мой вой, на места он меня всего, как умелый шкипер, расставил без междометий. Дал приказ мне в "персонал" официально. Короче, censored skipped, мы с ним даже не попрощались пред восхождением в зенит увечного нашего корабля, а диспетчером к старту встал Пша Володница. Оса, к моему удивлению и некоторой обиде, восприняла ситуацию спокойно и с полным пониманием, назвав меня, в частности, идиотом и бессердечным. Поразмыслив, я согласился с ней. Прибыв домой, я купил у радистов пять минут привата на НРС-канале Птицы Второй и за эти мои деньги мы обменялись со Шкабом искренними глубокими покаяниями.
Поставив грузовоз в рэк, принялся составляться план и бюджет ремонта. Это были трудные сутки. Ничего не было. Пулеми даже предложил оставить решение вопроса на после десанта: вдруг там, на ЭТАЦ, Ейбо с Метелицей отыщут запчасти… Шкаб, остервенившись, начал даже искать попутку домой, поскольку разругались они с Пулеми по радио вдрызг, пообещавшись друг дружке набить лица при первом удобном случае. Но тут случилось горе с десантом, и всем скандалам пришёл мгновенный конец. Под траур, что ли, но и запчасти нашлись, и люди, и человекочасы… все всем начали помогать, разговаривали вполголоса, а очередь на получение наполнителя для главного колодца нам свою уступила Туча. Ну и пришли в систему земляне. Но сейчас не о них. А о дне рождения.
Я ведь сразу понял: своим ходом мы с Осой к юбилею Шкаба не успеваем. Никак, понимаете? Шкаб сзывал желанных на Птицу, объяснив мне (по привату), что даже рад случившейся своей удалённости от Форта, где таковым желанным себя ощущал произвольно взятый всяк. Особого настроения праздновать нет, сказал Шкаб, реябта пропали, но традиция священна, и: ищи попутку, Марк. И давайте с Осой.
"Нелюбов", должный подменить "Будапешта", шёл Четвёрка - Форт - Четвёрка неудобно: мы опаздывали на трое суток минимум. Об этом-то я зло и думал, завернув после смены в клуб "Цитрусовый Запах" купить себе спирту вчера рано утром. Отстояли это мы с Хич-Хайком инспекторскую на своём ремонте, сменила нас Оса, и отправились мы с ним домой, а по пути пришла мне фантазия дёрнуть горькой, а не малиновой. Ну и завернули в "Цитрусовый". Ну и столкнулись там с запакованным в доху старым дружком моим Очкариком Марковым. Ну и взял он нас зайцем на "ОК". С Осой я переговорить успел, она с нами отказалась. Ну и выяснилось, что идти к Четвёрке земляне повелели быстро, зенитом, в полуримане. Ну и уложил нас Очкарик с Хайком в резервном наркобоксе спать.
Ну, вот я и проснулся. Опять проснулся. Или опять заснул? Промельк водных отсветов… густая тяжёлая кислятина джунглей и цветущей воды…
Грузовоз положило на нос. Если бы не упряжь, принимающая меня к лежанке, меня бы размазало по потолку. Момент был за пятёрку - и весьма эксцентричный. Невесомость. Тяга - в большой оси, двойная. Грузовоз словно не мог выбрать - куда ему и зачем. Мне его поведение сразу и активно не понравилось. Я никого не знаю из коллег, кто бы позволял кораблю так себя вести. Значит, за пультом никого и не было. "Не было" я додумал до последней точки уже на босых ногах, по пути к лесенке. Ещё хватило соображения бросить глаз на дисплей "кормушки" Хич-Хайка, зелень индикаторов догнала осознание, когда я уже скрутил штурвалу аварийного открывания башку и толкнул люк наружу.
"ОК" вообще грязноват. Шкипер Ван-Келат известен в Космосе как въедливейший чистюля, но - корабль тёк маслами и угарами из всех щелей, сколько бы Очкарик и Ниткус щели ни мазали и ни опыляли, сколько бы ни все мы остальные им помогали в свои ходы… Бах! В нос. Крен в малой оси на бакборт помог мне быстрей добежать - докатиться, если точно, - из распределителя объёмов "а третьего" к ограничнику со входом в побортную потерну. Пандус был опущен. Я ворвался (на четвереньках) на среднюю палубу и (с четверенек) прыгнул на внутренний люк адаптера. За минуту затишья (половина джи с небольшими вариациями) я справился с адаптером, то есть прошёл его - оба перепадника, и тут грузовоз снова дал устойчивый дифферент на нос (да что ж такое?!), по стене межкорпусного тоннеля я побежал, сломя голову, автоматика адаптера корпуса А на моё приближение неожиданно среагировала и впустила меня в обитаемые объёмы, распахнув все четыре люка последовательно настежь, - секунд двадцать всего я входил в корпус А. Рекорд. Средняя палуба. Освещение штатное. Тишина - а воздух устойчивый, выевшийся в полури-мане, но юзаемый. Распределитель Главный, кают-компания. Вдруг громом протяжным и жалобным простонал корпус. Невесомость. Бах! Осевой - с носа, пол-единицы. Грохот посуды - снесло дверцу посудного шкафа. Это я уже, значит, в кают-компании, на отсек дальше от рубки, чем был мгновенье назад. Сажусь, мотаю головой, приходя в себя. Спина наверняка вся в крови - стесал кожу. Аварийное освещение. Но ни сирен, ни объявлений по общей. Вперёд. Осторожней. По перилам не меньше чем в три точки опора. На мне ничего нет - бросит об переборку, свернёт шею, очень просто. Грузовоз держался, не рыскал, но неуверенная дрожь, явная мне, показывала - никак всё ему не выбрать, куда ему надо. Осевой прямой первый. Захлопнул за собой люк, пройдя. Семидеся-тиметровка и ещё вторая - через ограничник. Я приготовился рывком взять первую дистанцию, но как раз тут какой-то выбор был грузовозом сделан.
Страшный толчок против оси сбил меня с ног, я успел извернуться боком. Волна со штирборта, затем обратная, затем крен на нос, компенсация, и вдруг ударило снизу, главной тягой. Просто, как памперс. Грузовоз тормозился, сходя на баллистический ввиду тяжёлой массы. Манёвр, уже вполне ясный мне (информации пришло достаточно, логика дорисовывала остальное), наводил на меня настоящий ужас, но некогда было, к счастью, ужасу поддаваться. Взбесилась БВС? Я не допускал, конечно, подобного. БВС-то работала корректно. Но её вела программа, заслуживающая определения "странная". Я не мог определить, сколько у меня (у нас всех) времени, я не знал, смогу ли я перехватить управление и даст ли ручное чего-нибудь полезного. Очкарик говорил, БВС программировали к миссии земляне. Оправдывались самые мои худшие предположения о собачьей сущности таковых. Конечно, защита у программы должна была быть, но, с другой стороны, экипаж-то спал, сном управляла тоже она, родимая! Присутствия меня террористически или безразлично настроенный программист предусмотреть не мог… но если предусмотрел… конец… мог ли он предусмотреть невозможное? Я ж - заяц.
Не задержалось в жёсткой памяти. Как я преодолел (прополз? пролетел? прошёл на руках?) расстояние до ограничника. Шлюзовался я вручную, но быстро, всё ходило маслом намазанное, два люка я прошёл минуты за каких-то две.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
В Космосе нет синекуры, и нет бабочек, чтобы их сачковать. Никто не может себе позволить не делать не сделать, потому что все хотят быть живыми. Даже больные болеют с толком. Хич-Хайк, бенганн, выживший, но повреждённый очень сильно, мог бы претендовать на положение уникальное, однако, не помню уже ситуацию, выяснилось, что он берёт и предугадывает любой нештат, технический или социальный, если находится от него, нештата такого, поблизости. Например, он предотвратил мощную аварию поворотной системы скраб-маяка при подготовке первых огневых испытаний Финиша. Он вовремя поймал за руку Боборса, и не состоялся у нас Боборса суицид. Ещё поднял он пожарную тревогу в Среднем Колесе за несколько минут до начала собственно горения, и обошлось без жертв и почти без отравлений исключительно благодаря ему. Свои хлеб и кислород Хич-Хайк оправдывал с мениском и линзой сверху края, его аномальному чутью привыкли доверять больше, чем измерительным приборам, множество афоризмов и даже анекдотов родил Форт в честь Хич-Хайка, ну и мне доставалось как опекуну. По специальному распоряжению Мьюкома ежедневно поутру (когда обретался дома) я прогуливал Хич-Хайка по Форту - и мы имели с ним успех. Из ста дней, правда, пятьдесят пять мы проводили в рейсах, но никакие силы не могли разлучить Хич-Хайка со мной, а приказов, хотя бы и Мьюкома, Хич-Хайк не понимал.
На этот раз Хич-Хайк запаниковал за обедом. Ели мы как раз с ним. Десантники занимались по своему расписанию, Шкаб вахтил, Оса занималась профилактикой замечаний где-то в недрах грузовоза, я даже не знал, где. Хич-Хайк подавился борщом и, как обычно, заскулил и заплакал. Опытный я, всполошившись, вытащил у него изо рта ложечку и быстро выяснил причину его слёз. Хич-Хайк рыдал, потому что ему было жалко Осу: он знал, как хорошо я, Марк, к Осе отношусь. Осе предстояло в ближайшие минуты отравиться - утверждал Хич-Хайк мимикой и пантомимой. Ну и успел я дать тревогу (сломал кнопку, вдавив её в пакетник).
Не знаю уж, в какую волшебную воду Хич-Хайк там, у себя, в иных мирах, смотрит, но это правильная вода. Секунд через восемьдесят после подачи тревоги на борту, воздух и вырубился в вышеуказанных мной местах. Оса, как нарочно, меняла в воздуховоде ПРИМ-60 оперение вентилятора и попала в самый угар. Вытащил я её быстро, но едва мы её затем отпоили кислородом. Ещё из интересного, что Шкаб отморозил в колодце обогатителя кончик носа, лично взвешивая наступивший отказ. Обе фильтр-каверны штирборта оказались забиты шлаком, а проверяли мы их перед самым стартом и нашли тогда чистенькими.
Короче, обогатитель наш к чёрту пошёл окончательно, косметикой не обходилось, полная реставрация встала, а для реставрации требовался сухой док: требовались разъём корпусов, вскрышные работы на обшивке и огромное количество драгоценных запчастей, не говоря уж о полутора тоннах наполнителя для фильтров. Десантников доставить оглобли мы не повернули, но до Птицы Второй не снимали масок. А вот дальше-то - то и произошло. После стыковки и приветственной навальной, Шкаб объявил мне высочайшее доверие, приказав вдвоём с Осой отвести грузовоз в Форт для постановки в ремонт, понеже мне лично ремонт контролировать, и контролировать затем испытания - и стендовые и, между прочим, в пространстве, - и только-только-только затем за ним, великим, Шкабом то есть, прибыть - на уже исправном корабле, больше не грозящем своему повелителю достойной насмешек белизной носа и пожизненным зудом в оном, и профилактической интубацией вдобавок. Тебе, будущему капитану, опыт такого рода очень полезен, Марк, сказал Шкаб, не улыбаясь даже минимально. Я, Марк, конечно, и сам бы мог, но я - натура уходящая, а тебе пора и за большие дела браться, серьёз. Я тебе доверяю, сказал Шкаб. Ничего. Месяцев пара всего уйдёт, Марк, всего ничего, а с инженерной службой переговоры по запчастям и сервису вести я тебе, так и быть, помогу, Марк, - удалённо. Да ты ж и сам, Марк, давно серьёз, пора уж и власть знать…
Власть, блин-малина-водолаз, значит, знать… У нас в Пал-ладине ремонт - хуже катастрофы. Люди седеют, ейбо, как сказал бы покойный Стада Нюмуцце. Запчасти разыгрывают между претендентами на проволочках, меняют на книги и проигрывают в пуццли… Но взорвал меня с другой стороны капсюль.
Если ты, Шкаб, решил меня пронести на свой день рождения, сказал я, то мог бы сказать прямо, Шкаб. Мы, Шкаб, знаем друг друга давно, говорил я, поднимая высоко, но откуда, действительно, следует, что наше знакомство продлится вечно, а, старичина Шкаб? Шкаб изобразил удивление, сделал жестокое официальное морду и, встав меня по смирно, прочитал нотацию с применением точных цитат из уставов и других официальных документов. Ну, а я… Слово за слово, ключом об ключ… хорошо, что были мы наедине. Шкаб, бесспорно, решил элементарно пересидеть нервотрёпку, сыграть "старый я - сбегаешь ты", да и лишний наркаут (не в римане ж к ремонту безвоздушный корабль вести!) ему, старому, не маслился. Моей истерике, однако, он удивился зря: виноват в её возникновении (взрывном!) был он, и он купно: никогда доселе шкипер Люка Ошевэ не использовал - со мной и с Осой, во всяком случае, - своё истинное величие в личных низменных целях. Я ему потом, когда пар вышел, сказал (уже по радио издалека): ну тошнит тебя от Пулеми с главным инженером, ну не ведёт тебя на лишний пунктир, ну я бы понял тебя, скажи ты мне тихонько - без заботы о моём серьёзничестве… Не катастрофа же, не война, ну… Он только хмыкнул, что отметили все записывающие устройства системы.
Но во время скандала, внимательно выслушав мой вой, на места он меня всего, как умелый шкипер, расставил без междометий. Дал приказ мне в "персонал" официально. Короче, censored skipped, мы с ним даже не попрощались пред восхождением в зенит увечного нашего корабля, а диспетчером к старту встал Пша Володница. Оса, к моему удивлению и некоторой обиде, восприняла ситуацию спокойно и с полным пониманием, назвав меня, в частности, идиотом и бессердечным. Поразмыслив, я согласился с ней. Прибыв домой, я купил у радистов пять минут привата на НРС-канале Птицы Второй и за эти мои деньги мы обменялись со Шкабом искренними глубокими покаяниями.
Поставив грузовоз в рэк, принялся составляться план и бюджет ремонта. Это были трудные сутки. Ничего не было. Пулеми даже предложил оставить решение вопроса на после десанта: вдруг там, на ЭТАЦ, Ейбо с Метелицей отыщут запчасти… Шкаб, остервенившись, начал даже искать попутку домой, поскольку разругались они с Пулеми по радио вдрызг, пообещавшись друг дружке набить лица при первом удобном случае. Но тут случилось горе с десантом, и всем скандалам пришёл мгновенный конец. Под траур, что ли, но и запчасти нашлись, и люди, и человекочасы… все всем начали помогать, разговаривали вполголоса, а очередь на получение наполнителя для главного колодца нам свою уступила Туча. Ну и пришли в систему земляне. Но сейчас не о них. А о дне рождения.
Я ведь сразу понял: своим ходом мы с Осой к юбилею Шкаба не успеваем. Никак, понимаете? Шкаб сзывал желанных на Птицу, объяснив мне (по привату), что даже рад случившейся своей удалённости от Форта, где таковым желанным себя ощущал произвольно взятый всяк. Особого настроения праздновать нет, сказал Шкаб, реябта пропали, но традиция священна, и: ищи попутку, Марк. И давайте с Осой.
"Нелюбов", должный подменить "Будапешта", шёл Четвёрка - Форт - Четвёрка неудобно: мы опаздывали на трое суток минимум. Об этом-то я зло и думал, завернув после смены в клуб "Цитрусовый Запах" купить себе спирту вчера рано утром. Отстояли это мы с Хич-Хайком инспекторскую на своём ремонте, сменила нас Оса, и отправились мы с ним домой, а по пути пришла мне фантазия дёрнуть горькой, а не малиновой. Ну и завернули в "Цитрусовый". Ну и столкнулись там с запакованным в доху старым дружком моим Очкариком Марковым. Ну и взял он нас зайцем на "ОК". С Осой я переговорить успел, она с нами отказалась. Ну и выяснилось, что идти к Четвёрке земляне повелели быстро, зенитом, в полуримане. Ну и уложил нас Очкарик с Хайком в резервном наркобоксе спать.
Ну, вот я и проснулся. Опять проснулся. Или опять заснул? Промельк водных отсветов… густая тяжёлая кислятина джунглей и цветущей воды…
Грузовоз положило на нос. Если бы не упряжь, принимающая меня к лежанке, меня бы размазало по потолку. Момент был за пятёрку - и весьма эксцентричный. Невесомость. Тяга - в большой оси, двойная. Грузовоз словно не мог выбрать - куда ему и зачем. Мне его поведение сразу и активно не понравилось. Я никого не знаю из коллег, кто бы позволял кораблю так себя вести. Значит, за пультом никого и не было. "Не было" я додумал до последней точки уже на босых ногах, по пути к лесенке. Ещё хватило соображения бросить глаз на дисплей "кормушки" Хич-Хайка, зелень индикаторов догнала осознание, когда я уже скрутил штурвалу аварийного открывания башку и толкнул люк наружу.
"ОК" вообще грязноват. Шкипер Ван-Келат известен в Космосе как въедливейший чистюля, но - корабль тёк маслами и угарами из всех щелей, сколько бы Очкарик и Ниткус щели ни мазали и ни опыляли, сколько бы ни все мы остальные им помогали в свои ходы… Бах! В нос. Крен в малой оси на бакборт помог мне быстрей добежать - докатиться, если точно, - из распределителя объёмов "а третьего" к ограничнику со входом в побортную потерну. Пандус был опущен. Я ворвался (на четвереньках) на среднюю палубу и (с четверенек) прыгнул на внутренний люк адаптера. За минуту затишья (половина джи с небольшими вариациями) я справился с адаптером, то есть прошёл его - оба перепадника, и тут грузовоз снова дал устойчивый дифферент на нос (да что ж такое?!), по стене межкорпусного тоннеля я побежал, сломя голову, автоматика адаптера корпуса А на моё приближение неожиданно среагировала и впустила меня в обитаемые объёмы, распахнув все четыре люка последовательно настежь, - секунд двадцать всего я входил в корпус А. Рекорд. Средняя палуба. Освещение штатное. Тишина - а воздух устойчивый, выевшийся в полури-мане, но юзаемый. Распределитель Главный, кают-компания. Вдруг громом протяжным и жалобным простонал корпус. Невесомость. Бах! Осевой - с носа, пол-единицы. Грохот посуды - снесло дверцу посудного шкафа. Это я уже, значит, в кают-компании, на отсек дальше от рубки, чем был мгновенье назад. Сажусь, мотаю головой, приходя в себя. Спина наверняка вся в крови - стесал кожу. Аварийное освещение. Но ни сирен, ни объявлений по общей. Вперёд. Осторожней. По перилам не меньше чем в три точки опора. На мне ничего нет - бросит об переборку, свернёт шею, очень просто. Грузовоз держался, не рыскал, но неуверенная дрожь, явная мне, показывала - никак всё ему не выбрать, куда ему надо. Осевой прямой первый. Захлопнул за собой люк, пройдя. Семидеся-тиметровка и ещё вторая - через ограничник. Я приготовился рывком взять первую дистанцию, но как раз тут какой-то выбор был грузовозом сделан.
Страшный толчок против оси сбил меня с ног, я успел извернуться боком. Волна со штирборта, затем обратная, затем крен на нос, компенсация, и вдруг ударило снизу, главной тягой. Просто, как памперс. Грузовоз тормозился, сходя на баллистический ввиду тяжёлой массы. Манёвр, уже вполне ясный мне (информации пришло достаточно, логика дорисовывала остальное), наводил на меня настоящий ужас, но некогда было, к счастью, ужасу поддаваться. Взбесилась БВС? Я не допускал, конечно, подобного. БВС-то работала корректно. Но её вела программа, заслуживающая определения "странная". Я не мог определить, сколько у меня (у нас всех) времени, я не знал, смогу ли я перехватить управление и даст ли ручное чего-нибудь полезного. Очкарик говорил, БВС программировали к миссии земляне. Оправдывались самые мои худшие предположения о собачьей сущности таковых. Конечно, защита у программы должна была быть, но, с другой стороны, экипаж-то спал, сном управляла тоже она, родимая! Присутствия меня террористически или безразлично настроенный программист предусмотреть не мог… но если предусмотрел… конец… мог ли он предусмотреть невозможное? Я ж - заяц.
Не задержалось в жёсткой памяти. Как я преодолел (прополз? пролетел? прошёл на руках?) расстояние до ограничника. Шлюзовался я вручную, но быстро, всё ходило маслом намазанное, два люка я прошёл минуты за каких-то две.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76