Его он вытащил из тубуса с особой осторожностью. Первые два свитка он небрежно бросил на пол, а третий с душевным трепетом положил на чистую поверхность чертежной доски. Доска была наклонена всего на несколько градусов, так было легче работать.
Но Эзра знал, что работа далеко не всегда будет легкой.
Перед ним лежало то, что он украл из архива Еврейского университета: обрывки, полоски, кусочки свитка, которому было наверняка более двух тысяч лет. Некоторые фрагменты рукописи соединялись между собой, некоторые были разрознены, но все вместе они составляли то, что, на взгляд Эзры, являлось самой желанной и великой наградой для ученых, изучавших Библию. Другие свитки, найденные неподалеку от Мертвого моря, уже были собраны из фрагментов, переведены и прочтены без учета этого свитка. На самом деле существовал его перевод на эфиопский язык, датируемый четырнадцатым веком. Но эта версия, как полагали большинство ученых, за многие века была изрядно искажена церковными переписчиками, которых всегда пугал мистический и допускавший множество толкований первоначальный арамейский текст. Переписчики позволяли себе собственные толкования и выбрасывали из текста то, что их оскорбляло. Нет, до сих пор никому не представилось возможности собрать воедино оригинал, расшифровать и прочесть то, что на протяжении тысячелетий было известно под названием «Утраченная Книга Еноха».
Но с другой стороны, никто никогда не искал этот свиток среди древних фрагментов других рукописных документов – торговых счетов, брачных контрактов, деловой переписки. Именно там его обнаружил Эзра. Что это было? Недосмотр, халатность или что-то иное? Эзра часто размышлял об этом. Когда ему впервые позволили поработать с каталогом, он нашел эту драгоценность, можно сказать, посреди мусора. Неужели его просмотрели, пропустили, не увидели в этой куче малоинтересных документов (например, только в Каирской генизе содержалось более пятнадцати тысяч документов, датируемых одиннадцатым – тринадцатым веками, и многие из них еще предстояло изучить)? Или, как подозревал Эзра, какой-то его предшественник спрятал свиток посреди других рукописей, но у него не хватило смелости украсть его и всем раструбить о своей находке? История науки изучения древних рукописей изобиловала такими случаями, и, может быть, отчасти именно поэтому Эзра не чувствовал себя таким уж преступником.
Он надел купленные в аптеке хирургические перчатки и бережно развернул самый большой фрагмент свитка. Но и этот обрывок имел длину не более восемнадцати дюймов и ширину всего около двух дюймов. Бледно-желтая бумага, ровно лежавшая на чертежной доске, цветом и текстурой походила на осенний лист, давным-давно вложенный между страницами книги. Судя по всему, свиток был папирусный, как большинство древних рукописей, но Эзра не был в этом уверен на все сто. Даже самые древние из найденных свитков порой представляли собой тончайший, как современная бумага, пергамент. Если бы Эзре не пришлось в такой спешке покидать Израиль, не пришлось бежать оттуда подобно ночному вору, он бы сумел воспользоваться соответствующей аппаратурой в Еврейском университете или в институте, чтобы определить, на каком материале записан этот текст.
«Ну разве это не еще один пример того, как проклятая бюрократия тормозит прогресс науки?» – подумал Эзра. Все это его просто бесило.
Однако не время было злиться. Это могло только помешать работе. Так или иначе, он имел полное право считать, что ему необычайно повезло. Сокровище было при нем, он мог тайно работать над ним. «Завтра, – подумал Эзра, – займусь, так сказать, починкой забора». Никаких других дел, которые были способны отвлечь его от главной задачи, у него не было. Если никто не будет мешать ему, он соберет из фрагментов и переведет утраченный свиток, в сравнении с которым, судя по преданиям, Книга Откровений читалась словно детская сказка.
Осторожно взяв еще один фрагмент свитка, Эзра положил его на стол и бережно расправил кончиками пальцев. Как все остальные обрывки свитка, он был покрыт убористыми строчками арамейского письма. Буквы были темнее, меньше и стояли теснее друг к другу, чем в более распространенных древнееврейских или греческих рукописях. Интересно, как этот фрагмент свитка с оборванными и разлохмаченными краями соединится с остальными и о чем он расскажет, будучи переведенным и помещенным в середину остального текста? Что он поведает о битве на небесах, о слове Божьем, об апокалипсисе?
Эзра придвинул краешек маленького фрагмента к более длинному, чтобы посмотреть, не соединятся ли они между собой, и вдруг что-то сверкнуло у него перед глазами, будто голубая искра. Кончики его пальцев кольнуло, как от удара током. Он резко откинулся на спинку стула и затаил дыхание.
Что это было?
Эзра поморгал, потер кончики пальцев. Болевых ощущений не было, но и приятного тоже было мало. Он почувствовал едва заметный запах паленого. У Эзры было такое ощущение, будто он только что прикоснулся к источнику электричества.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда субботним утром будильник зазвонил в семь тридцать, Картер сначала не понял – зачем? Ведь была суббота. Полусонный, он повернулся к жене и обнял ее под одеялом за талию. Но как только рука скользнула ниже, Бет сжала его запястье.
– Ты ни о чем не забыл? – пробормотала она с закрытыми глазами.
– О чем?
– Тебе сегодня в клинику.
Теперь он вспомнил. Ровно в девять в кабинете доктора Уэстона ему нужно было сдать анализ спермы. Анализ, которого он так боялся.
Картер убрал руку, чтобы не искушать себя, и Бет, дабы помочь ему в этом, откатилась на другой край кровати. Он лежал на спине и размышлял о том, что его ждет в ближайшие часы. Сначала анализ, потом – поездка в аэропорт Кеннеди. Руссо прилетал вскоре после полудня.
Картер встал с кровати, прошлепал босиком по коридору в ванную. Бет дважды покупала ему домашние тапочки, но они все время куда-то пропадали. Войдя в ванную, Картер включил свет. На нем были только клетчатые боксерские трусы, в которых он спал. Доктор сказал носить только боксеры, не плавки.
Быстро приняв душ и еще быстрее позавтракав (чашка кофе и кукурузное пирожное), он поехал в сторону центра и явился в приемную доктора Уэстона на несколько минут раньше назначенного времени. И это было хорошо, потому что пришлось заполнить множество бланков и анкет для составления истории болезни: какими заболеваниями страдал он сам, какими его родители; какие в настоящее время принимал лекарства; какова сумма его медицинской страховки и так далее. Наполнив все эти бумаги, Картер отдал их медсестре, сидевшей в приемной. Та просмотрела несколько страничек, проверила, есть ли на них подпись клиента, и спросила:
– У вас не было эякуляции на протяжении предыдущих двадцати четырех часов?
У Картера было искушение сказать ей, что это неприличный вопрос, но он сдержался.
– Нет, – ответил он.
Медсестра сделала пометку в медицинской карте и повела его по узкому коридору (приглушенный свет, серый ковролин, полная тишина, по обе стороны белые нумерованные двери). Медсестра открыла одну из этих дверей. В небольшой комнате стоял стул, на настенной подставке – телевизор, на тумбочке лежала стопка порнографических журналов.
– В телевизоре есть загруженная видеозапись, – сказами медсестра. – Вам нужно только включить его. Можете также воспользоваться журналами.
Картер, не знавший заранее, чего можно ожидать, постарался сохранить бесстрастное выражение лица.
– Постарайтесь собрать как можно больше в эту баночку, – сказала медсестра и протянула Картеру пластиковый контейнер, по форме очень похожий на те вазочки, в которых подавали сальсу (какой ужас!) в его любимом мексиканском ресторанчике. – Когда закончите, принесите баночку мне.
Картер вошел в комнату, медсестра закрыла дверь. Он огляделся по сторонам, не зная, с чего начать. «Где же, – думал он, – та дорога, которая ведет отсюда к Эросу?»
Минут через пятнадцать Картер выглянул в коридор, посмотрел в одну сторону, в другую. Медсестры нигде не было видно. Зажав баночку в руке, он вернулся в приемную, где теперь ожидали своей очереди еще двое пациентов. Медсестра, провожавшая его в комнату с телевизором, разговаривала с кем-то по телефону.
Картер встретился с ней взглядом. Продолжая разговаривать, она протянула руку.
Неужели она ждет, чтобы он отдал ей это прямо вот так – из рук в руки?
Отдал. Она поставила баночку рядом с регистрационным журналом, улыбнулась и помахала Картеру рукой на прощание.
Ощущение у него было такое, словно он провел самое необычное утро в жизни, а ведь еще даже не было десяти. Зато теперь он мог без спешки добраться до аэропорта и встретить Руссо. Жаль, нельзя заехать домой прямо сейчас. Ему ужасно хотелось увидеться с Бет.
В терминале аэропорта Картер подошел к табло прибытия и узнал, что самолет, на котором летит Руссо, прибывает вовремя, что само по себе было чудом, ведь это был международный рейс. До прилета оставалось еще много времени, можно было позвонить домой. Бет взяла трубку после второго гудка.
– Знаешь, а ты могла бы мне там помочь, между прочим, – сказал Картер.
Бет рассмеялась.
– Не думаю, что это разрешено.
– А следовало бы разрешить.
– Как все прошло? Ужасно?
– Вроде того.
– Я очень ценю то, что ты все-таки решился. Для меня это очень много значит.
– Ну… я ведь тоже решил в меру сил поучаствовать в этом проекте, ты знаешь.
– Знаю, – проворковала Бет. – А насчет сегодняшнего утра… я его тебе компенсирую, когда ты вернешься домой.
– Легко сказать, – вздохнул Картер. – Не забывай, что я привезу с собой двести пятьдесят фунтов самого изысканного итальянского багажа.
– Хочешь, я схожу по магазинам и что-нибудь приготовлю? Может быть, он устанет с дороги и захочет поужинать в домашней обстановке?
Картеру не хотелось об этом говорить, но он знал, что домашний ужин в исполнении Бет – это куча салатов и свежих овощей и еще, может быть, маленькая порция куриной грудки без кожи. Для Джо Руссо такое угощение было бы легкой закуской, да и то не слишком сытной. Нет, Картер планировал сводить его в один из ресторанов, где хорошо готовили отбивные, – в «Мортон» или в «Палм».
– Давай решим, когда он прилетит.
– Ладно. Я буду ненадолго отлучаться, звони.
Картер услышал объявление – говорили что-то о рейсе компании «Алиталия» из Рима, попрощался с Бет и отправился в зону встречи. После долгого ожидания он увидел толпу пассажиров, появившуюся на выходе из зоны таможенного досмотра и получения багажа. Как и все остальные, Картер стоял за стеклянной перегородкой и искал глазами того, кого он встречал. Но в этой толпе, похоже, большинство были итальянцами, в безупречного покроя костюмах, красивых солнечных очках и маленьких, начищенных до блеска кожаных туфлях. Женщина в шубе держала в руке бумажную сумку от Гуччи, из которой выглядывала маленькая собачка.
Потом Картер увидел своего друга. Руссо шел, перебросив через плечо чехол для костюма, держа в одной руке пухлый чемодан и зажав под мышкой потрепанный саквояж. Когда Руссо поравнялся с Картером, тот постучал по стеклу. Руссо повернул голову и кивнул. Картер указал в сторону выхода из коридора и поспешил туда.
– Mio fratello! – воскликнул он, раскинув руки, когда вышел Руссо.
– Dottore!
Руссо бросил на пол чемоданы и чехол с костюмом. Они обнялись и похлопали друг друга по спине. И хотя Картер был ростом выше шести футов и широкоплечий, он почувствовал себя карликом в медвежьих объятиях Руссо. Его борода, короткая, черная, густая, царапала щеку Картера. От него пахло застоявшимся воздухом салона самолета.
– Как я рад тебя видеть, – сказал Картер, отстранившись. – Ну, как долетел?
Руссо пожал плечами.
– Как можно долететь? Как всегда. Слишком долго и очень тесно.
Картер взял его чемодан.
– Пойдем возьмем такси.
– Да, курить ужасно хочется, просто умираю.
– Лучше тебе покурить до того, как мы сядем в такси. Тут все такси для некурящих.
Руссо округлил большие темные глаза – совсем как буйвол, увязший в грязи, – и остановился.
– И после этого говорят, что Нью-Йорк – цивилизованный город?
Картер наклонил голову к плечу и ответил:
– От меня ты такого никогда не услышишь.
Около терминала выстроилась нескончаемая очередь желающих уехать на такси, так что у Руссо было вполне достаточно времени, чтобы закурить свою «Национали» и коротко рассказать Картеру обо всех новостях: о своей новой должности в Римском университете, о новой квартире, о только что законченной статье, посвященной обонятельным впадинам тираннозавра (эти впадины оказались значительно крупнее, чем считалось раньше). Картер поведал другу кое-что о своей работе в Нью-Йоркском университете, но оба, как бы по молчаливому уговору, не касались главной причины, по которой прилетел Руссо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Но Эзра знал, что работа далеко не всегда будет легкой.
Перед ним лежало то, что он украл из архива Еврейского университета: обрывки, полоски, кусочки свитка, которому было наверняка более двух тысяч лет. Некоторые фрагменты рукописи соединялись между собой, некоторые были разрознены, но все вместе они составляли то, что, на взгляд Эзры, являлось самой желанной и великой наградой для ученых, изучавших Библию. Другие свитки, найденные неподалеку от Мертвого моря, уже были собраны из фрагментов, переведены и прочтены без учета этого свитка. На самом деле существовал его перевод на эфиопский язык, датируемый четырнадцатым веком. Но эта версия, как полагали большинство ученых, за многие века была изрядно искажена церковными переписчиками, которых всегда пугал мистический и допускавший множество толкований первоначальный арамейский текст. Переписчики позволяли себе собственные толкования и выбрасывали из текста то, что их оскорбляло. Нет, до сих пор никому не представилось возможности собрать воедино оригинал, расшифровать и прочесть то, что на протяжении тысячелетий было известно под названием «Утраченная Книга Еноха».
Но с другой стороны, никто никогда не искал этот свиток среди древних фрагментов других рукописных документов – торговых счетов, брачных контрактов, деловой переписки. Именно там его обнаружил Эзра. Что это было? Недосмотр, халатность или что-то иное? Эзра часто размышлял об этом. Когда ему впервые позволили поработать с каталогом, он нашел эту драгоценность, можно сказать, посреди мусора. Неужели его просмотрели, пропустили, не увидели в этой куче малоинтересных документов (например, только в Каирской генизе содержалось более пятнадцати тысяч документов, датируемых одиннадцатым – тринадцатым веками, и многие из них еще предстояло изучить)? Или, как подозревал Эзра, какой-то его предшественник спрятал свиток посреди других рукописей, но у него не хватило смелости украсть его и всем раструбить о своей находке? История науки изучения древних рукописей изобиловала такими случаями, и, может быть, отчасти именно поэтому Эзра не чувствовал себя таким уж преступником.
Он надел купленные в аптеке хирургические перчатки и бережно развернул самый большой фрагмент свитка. Но и этот обрывок имел длину не более восемнадцати дюймов и ширину всего около двух дюймов. Бледно-желтая бумага, ровно лежавшая на чертежной доске, цветом и текстурой походила на осенний лист, давным-давно вложенный между страницами книги. Судя по всему, свиток был папирусный, как большинство древних рукописей, но Эзра не был в этом уверен на все сто. Даже самые древние из найденных свитков порой представляли собой тончайший, как современная бумага, пергамент. Если бы Эзре не пришлось в такой спешке покидать Израиль, не пришлось бежать оттуда подобно ночному вору, он бы сумел воспользоваться соответствующей аппаратурой в Еврейском университете или в институте, чтобы определить, на каком материале записан этот текст.
«Ну разве это не еще один пример того, как проклятая бюрократия тормозит прогресс науки?» – подумал Эзра. Все это его просто бесило.
Однако не время было злиться. Это могло только помешать работе. Так или иначе, он имел полное право считать, что ему необычайно повезло. Сокровище было при нем, он мог тайно работать над ним. «Завтра, – подумал Эзра, – займусь, так сказать, починкой забора». Никаких других дел, которые были способны отвлечь его от главной задачи, у него не было. Если никто не будет мешать ему, он соберет из фрагментов и переведет утраченный свиток, в сравнении с которым, судя по преданиям, Книга Откровений читалась словно детская сказка.
Осторожно взяв еще один фрагмент свитка, Эзра положил его на стол и бережно расправил кончиками пальцев. Как все остальные обрывки свитка, он был покрыт убористыми строчками арамейского письма. Буквы были темнее, меньше и стояли теснее друг к другу, чем в более распространенных древнееврейских или греческих рукописях. Интересно, как этот фрагмент свитка с оборванными и разлохмаченными краями соединится с остальными и о чем он расскажет, будучи переведенным и помещенным в середину остального текста? Что он поведает о битве на небесах, о слове Божьем, об апокалипсисе?
Эзра придвинул краешек маленького фрагмента к более длинному, чтобы посмотреть, не соединятся ли они между собой, и вдруг что-то сверкнуло у него перед глазами, будто голубая искра. Кончики его пальцев кольнуло, как от удара током. Он резко откинулся на спинку стула и затаил дыхание.
Что это было?
Эзра поморгал, потер кончики пальцев. Болевых ощущений не было, но и приятного тоже было мало. Он почувствовал едва заметный запах паленого. У Эзры было такое ощущение, будто он только что прикоснулся к источнику электричества.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда субботним утром будильник зазвонил в семь тридцать, Картер сначала не понял – зачем? Ведь была суббота. Полусонный, он повернулся к жене и обнял ее под одеялом за талию. Но как только рука скользнула ниже, Бет сжала его запястье.
– Ты ни о чем не забыл? – пробормотала она с закрытыми глазами.
– О чем?
– Тебе сегодня в клинику.
Теперь он вспомнил. Ровно в девять в кабинете доктора Уэстона ему нужно было сдать анализ спермы. Анализ, которого он так боялся.
Картер убрал руку, чтобы не искушать себя, и Бет, дабы помочь ему в этом, откатилась на другой край кровати. Он лежал на спине и размышлял о том, что его ждет в ближайшие часы. Сначала анализ, потом – поездка в аэропорт Кеннеди. Руссо прилетал вскоре после полудня.
Картер встал с кровати, прошлепал босиком по коридору в ванную. Бет дважды покупала ему домашние тапочки, но они все время куда-то пропадали. Войдя в ванную, Картер включил свет. На нем были только клетчатые боксерские трусы, в которых он спал. Доктор сказал носить только боксеры, не плавки.
Быстро приняв душ и еще быстрее позавтракав (чашка кофе и кукурузное пирожное), он поехал в сторону центра и явился в приемную доктора Уэстона на несколько минут раньше назначенного времени. И это было хорошо, потому что пришлось заполнить множество бланков и анкет для составления истории болезни: какими заболеваниями страдал он сам, какими его родители; какие в настоящее время принимал лекарства; какова сумма его медицинской страховки и так далее. Наполнив все эти бумаги, Картер отдал их медсестре, сидевшей в приемной. Та просмотрела несколько страничек, проверила, есть ли на них подпись клиента, и спросила:
– У вас не было эякуляции на протяжении предыдущих двадцати четырех часов?
У Картера было искушение сказать ей, что это неприличный вопрос, но он сдержался.
– Нет, – ответил он.
Медсестра сделала пометку в медицинской карте и повела его по узкому коридору (приглушенный свет, серый ковролин, полная тишина, по обе стороны белые нумерованные двери). Медсестра открыла одну из этих дверей. В небольшой комнате стоял стул, на настенной подставке – телевизор, на тумбочке лежала стопка порнографических журналов.
– В телевизоре есть загруженная видеозапись, – сказами медсестра. – Вам нужно только включить его. Можете также воспользоваться журналами.
Картер, не знавший заранее, чего можно ожидать, постарался сохранить бесстрастное выражение лица.
– Постарайтесь собрать как можно больше в эту баночку, – сказала медсестра и протянула Картеру пластиковый контейнер, по форме очень похожий на те вазочки, в которых подавали сальсу (какой ужас!) в его любимом мексиканском ресторанчике. – Когда закончите, принесите баночку мне.
Картер вошел в комнату, медсестра закрыла дверь. Он огляделся по сторонам, не зная, с чего начать. «Где же, – думал он, – та дорога, которая ведет отсюда к Эросу?»
Минут через пятнадцать Картер выглянул в коридор, посмотрел в одну сторону, в другую. Медсестры нигде не было видно. Зажав баночку в руке, он вернулся в приемную, где теперь ожидали своей очереди еще двое пациентов. Медсестра, провожавшая его в комнату с телевизором, разговаривала с кем-то по телефону.
Картер встретился с ней взглядом. Продолжая разговаривать, она протянула руку.
Неужели она ждет, чтобы он отдал ей это прямо вот так – из рук в руки?
Отдал. Она поставила баночку рядом с регистрационным журналом, улыбнулась и помахала Картеру рукой на прощание.
Ощущение у него было такое, словно он провел самое необычное утро в жизни, а ведь еще даже не было десяти. Зато теперь он мог без спешки добраться до аэропорта и встретить Руссо. Жаль, нельзя заехать домой прямо сейчас. Ему ужасно хотелось увидеться с Бет.
В терминале аэропорта Картер подошел к табло прибытия и узнал, что самолет, на котором летит Руссо, прибывает вовремя, что само по себе было чудом, ведь это был международный рейс. До прилета оставалось еще много времени, можно было позвонить домой. Бет взяла трубку после второго гудка.
– Знаешь, а ты могла бы мне там помочь, между прочим, – сказал Картер.
Бет рассмеялась.
– Не думаю, что это разрешено.
– А следовало бы разрешить.
– Как все прошло? Ужасно?
– Вроде того.
– Я очень ценю то, что ты все-таки решился. Для меня это очень много значит.
– Ну… я ведь тоже решил в меру сил поучаствовать в этом проекте, ты знаешь.
– Знаю, – проворковала Бет. – А насчет сегодняшнего утра… я его тебе компенсирую, когда ты вернешься домой.
– Легко сказать, – вздохнул Картер. – Не забывай, что я привезу с собой двести пятьдесят фунтов самого изысканного итальянского багажа.
– Хочешь, я схожу по магазинам и что-нибудь приготовлю? Может быть, он устанет с дороги и захочет поужинать в домашней обстановке?
Картеру не хотелось об этом говорить, но он знал, что домашний ужин в исполнении Бет – это куча салатов и свежих овощей и еще, может быть, маленькая порция куриной грудки без кожи. Для Джо Руссо такое угощение было бы легкой закуской, да и то не слишком сытной. Нет, Картер планировал сводить его в один из ресторанов, где хорошо готовили отбивные, – в «Мортон» или в «Палм».
– Давай решим, когда он прилетит.
– Ладно. Я буду ненадолго отлучаться, звони.
Картер услышал объявление – говорили что-то о рейсе компании «Алиталия» из Рима, попрощался с Бет и отправился в зону встречи. После долгого ожидания он увидел толпу пассажиров, появившуюся на выходе из зоны таможенного досмотра и получения багажа. Как и все остальные, Картер стоял за стеклянной перегородкой и искал глазами того, кого он встречал. Но в этой толпе, похоже, большинство были итальянцами, в безупречного покроя костюмах, красивых солнечных очках и маленьких, начищенных до блеска кожаных туфлях. Женщина в шубе держала в руке бумажную сумку от Гуччи, из которой выглядывала маленькая собачка.
Потом Картер увидел своего друга. Руссо шел, перебросив через плечо чехол для костюма, держа в одной руке пухлый чемодан и зажав под мышкой потрепанный саквояж. Когда Руссо поравнялся с Картером, тот постучал по стеклу. Руссо повернул голову и кивнул. Картер указал в сторону выхода из коридора и поспешил туда.
– Mio fratello! – воскликнул он, раскинув руки, когда вышел Руссо.
– Dottore!
Руссо бросил на пол чемоданы и чехол с костюмом. Они обнялись и похлопали друг друга по спине. И хотя Картер был ростом выше шести футов и широкоплечий, он почувствовал себя карликом в медвежьих объятиях Руссо. Его борода, короткая, черная, густая, царапала щеку Картера. От него пахло застоявшимся воздухом салона самолета.
– Как я рад тебя видеть, – сказал Картер, отстранившись. – Ну, как долетел?
Руссо пожал плечами.
– Как можно долететь? Как всегда. Слишком долго и очень тесно.
Картер взял его чемодан.
– Пойдем возьмем такси.
– Да, курить ужасно хочется, просто умираю.
– Лучше тебе покурить до того, как мы сядем в такси. Тут все такси для некурящих.
Руссо округлил большие темные глаза – совсем как буйвол, увязший в грязи, – и остановился.
– И после этого говорят, что Нью-Йорк – цивилизованный город?
Картер наклонил голову к плечу и ответил:
– От меня ты такого никогда не услышишь.
Около терминала выстроилась нескончаемая очередь желающих уехать на такси, так что у Руссо было вполне достаточно времени, чтобы закурить свою «Национали» и коротко рассказать Картеру обо всех новостях: о своей новой должности в Римском университете, о новой квартире, о только что законченной статье, посвященной обонятельным впадинам тираннозавра (эти впадины оказались значительно крупнее, чем считалось раньше). Картер поведал другу кое-что о своей работе в Нью-Йоркском университете, но оба, как бы по молчаливому уговору, не касались главной причины, по которой прилетел Руссо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51