Откровенно говоря, сын мой, я думаю, что смерть касается только нашего бренного тела. Ваша мать, по-прежнему такая же живая и веселая, продолжает жить, но на другой длине волн, если можно так выразиться, употребляя научные термины, которые, я считаю, не относятся к истинным знаниям.
Джон Блэйн повернулся к сэру Ричарду, который во время этого разговора не произнес ни слова, с рассеянным видом попивая свое вино.
— Сэр Ричард, разделяете ли вы мысли леди Мэри?
Он поставил свой стакан, промокнул губы салфеткой и сказал:
— Двадцать королей и королев сменили друг друга в этом замке, не считая поколений моей семьи, живших в нем на протяжении пяти столетий. По какому же праву я буду утверждать, что моя жена ошибается? Еще в прошлом году я нашел на теннисном корте кольцо с рубином. Не я его там обронил, мне оно совершенно незнакомо. Мы никогда не искали здесь сокровища.
— И не просили их найти, — вставила леди Мэри.
— Совершенно верно, — поддержал ее сэр Ричард. — Если хотите составить себе мнение, останьтесь здесь на несколько дней.
— Благодарю вас, — сказал Джон Блэйн.
Озадаченный, он не мог побороть смутное, но все возрастающее волнение. Он давно уже отказался от своих тайных попыток, которых он немного стыдился, вызвать дух своей матери и смирился с полным, возможно, характером смерти. И вот опять он оказался при обстоятельствах, когда граница между жизнью и смертью не была четкой, но он отказывался вновь быть вовлеченным на эту волнующую стезю.
— Хорошо, я согласен остаться, — заявил он, — если вы позволите мне продолжить мою работу. Я не верю, что обнаружу сокровища, по крайней мере, в той форме, в которой вы
желаете. Но возможно, что разбирая замок камень за камнем...
Леди Мэри резко встала.
— Прошу вас извинить меня, — сухо откланялась она и вышла из комнаты.
Мужчины долго хранили молчание, и, когда оно стало невыносимым, Джон Блэйн нарушил его:
— Леди Мэри очаровательна с ее взглядами, сэр Ричард, но ее причудливые идеи...
Он замолчал. Сэр Ричард не поднимал головы. Он вновь держал в руке стакан с вином и, медленно поворачивая его, разглядывал на свет свечи теплые отблески кроваво-красного цвета.
— Вы не верите в НИХ, — сказал он наконец.
— А вы? — спросил Джон Блэйн.
Вместо ответа сэр Ричард пожал плечами и взял графин.
— Еще вина? Нет? А вы, Уэбстер?
— Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду спать. День выдался длинным.
— Для всех нас, — добавил Джон Блэйн.
Он чувствовал себя раздосадованным, словно очутился перед запертой дверью.
Все встали, и сэр Ричард дернул за шнур, чтобы позвать Уэллса.
— Проводите этих господ в их комнаты, — приказал он.
— Меня не стоит. Я знаю дорогу. Доброй ночи, сэр Ричард, — откланялся Уэбстер.
— Всего хорошего, — попрощался Джон Блэйн, но он не был уверен, что его услышали.
Уэбстер ушел, и сэр Ричард остался один перед угасающим камином, опустив голову и погрузившись в свои мысли.
— Сюда, пожалуйста, мистер Блэйн, — указал ему дорогу Уэллс.
Блэйну ничего не оставалось, как следовать за ним. Коридоры были уже немного ему знакомы, особенно те, которые вели от парадного входа и большого зала к восточному крылу замка, но он знал, что мог еще легко в них заблудиться. Выложенный плитами коридор не был покрыт ковром, а высокие и
узкие окна глубоко вдавались в толстые стены. Джон Блэйн догнал Уэллса и спросил у него:
— Уэллс, вы верите во все эти истории с призраками? Не оборачиваясь и не замедляя хода, он ответил:
— Я не прислушиваюсь к разговорам, которые ведутся за столом, сэр.
— Даже когда вы в комнате?
— Да, сэр.
— Сколько времени вы живете в замке?
— Я провел здесь всю свою жизнь, сэр.
Он остановился у дубового стола рядом с лестницей и зажег приготовленную заранее свечу.
— Пожалуйста, сюда, сэр. Комната Герцога находится в этой части замка. Нужно подняться на третий этаж.
— Кстати, эта комната какого герцога?
— Герцога Старборо, сэр. Он был любимцем короля Ричарда II, по-моему. Его комната не такая сырая, как остальные на этом этаже. Надеюсь, вам понравился сегодня утром вид из окна на реку и деревню?
— Да, очень.
Ступеньки были стерты. Уэллс остановился перед дверью, которую Джон Блэйн тут же узнал, и нажал на ручку, но дверь не поддалась. Неожиданно потянуло сквозняком, и пламя свечи погасло.
— Похоже, что окна открыты, — предположил Джон Блэйн.
— Нет; сэр. Здесь всегда сквозняк, когда вечером открываешь дверь.
— Почему?
— Не знаю, сэр. Так было всегда. Надо зажечь свечу. Не двигайтесь, сэр. У меня всегда с собой спички.
Джон Блэйн застыл в темноте. Он услышал, как из-под двери завывал ветер, затем послышался звук зажигаемой спички. Свеча загорелась. Повернувшись спиной к двери, Уэллс загородил рукой пламя.
— Не угодно ли сэру подержать свечу... Я войду спиной, чтобы помешать двери захлопнуться. Пусть сэр держит свечу как можно ближе ко мне и не шумит!
Джон Блэйн, деланно смеясь, взял свечу и спросил:
— Что с вами, Уэллс? В какую игру вы играете?
Они уже были в комнате. Дверь все-таки захлопнулась, и свеча вновь погасла, сдовно чьи-то пальцы сжали фитилек. В
темноте Джон Блэйн услышал, как Уэллс бормочет:
— Как вы мне надоели! Кончайте свои штучки! Угодно ли сэру подать мне свечу, я поставлю ее на стол.
Джон почувствовал на своих руках холодные и влажные пальцы Уэллса и поторопился отдать ему свечу. Дуновения ветра больше не чувствовалось. Чиркнула спичка, и свеча вновь загорелась.
— Вот так-то! — торжествующе воскликнул Уэллс. — У сэра больше не будет неприятностей. ОНИ знают, что я не шучу...
— Кто ОНИ?
— Сэр хорошо знает, что речь идет о НИХ. ОНИ не будут беспокоить незнакомого человека. ИХ шутки касаются только нас. Впрочем, возможно, что это ИХ дети балуются. В давние времена умирало очень много детей, в том числе и в замке.
Дети? О чем говорит этот старик?
— Если свеча все-таки погаснет, у изголовья есть лампа... — Уэллс суетливо шаркал по комнате, любезно приговаривая:
— Я разобрал постель и приготовил грелку с горячей водой на тот случай, если простыни отсыреют. Грелка сохраняет тепло всю ночь. Здесь, в восточном крыле, нет ванной комнаты, пусть сэр изволит нас извинить. Но завтра утром, после того как Кэт подаст сэру чай и тосты на завтрак, я принесу сюда большой таз горячей воды, чтобы сэр мог привести себя в порядок. Спокойной ночи, сэр.
В дверях он повернулся. Не было ни малейшего дуновения ветерка, и свеча горела ровным пламенем.
— Надеюсь, что колокольный звон не помешает сэру хорошо выспаться. Его часто можно услышать в четыре часа утра.
— Колокольный звон? Ах, да, совсем забыл, мне говорила ваша... — Он остановился, не зная, как назвать Кэт, но Уэллс невозмутимо продолжал:
— Давным-давно, когда замок еще служил королевской резиденцией, на месте нынешнего большого зала для танцев была расположена часовня, как раз под этой комнатой, сэр. Кое-кто слышит колокольный звон. Лично со мной это случа-
лось несколько раз. Леди Мэри тоже слышала... Думаю, что и сэр Ричард... но он ведь никогда не скажет. Еще раз спокойной ночи, мистер Блэйн.
Тяжелая дверь с жутким скрипом закрылась, и наступила тишина, такая глубокая, что она казалась Джону почти осязаемой. Что там говорила леди Мэри? Что нужно сконцентрироваться на маленький удаленный свет в другом конце тоннеля и выразить свою просьбу. Абсурд! Да и какие у него могут быть пожелания? У него есть все. И тем не менее он начинал сознавать, что у него есть страстное желание, которое невозможно приобрести за деньги.
Он разделся и подошел к туалетному столику, давно уже вышедшему из моды. Высокий серебряный кувшин, наполненный горячей водой, стоял в широком фарфоровом тазу. Налив воды в таз и натянув туалетную перчатку на ладонь, он полностью вымылся и облачился в ночную пижаму. «Вот ритуал, — весело думал он, — который совершали все короли и королевы, не говоря уже о герцогах».
— Ну, что, хорошо повеселился, мой старый герцог? — громко спросил он и, окончательно развеселившись, начал насвистывать песенку.
Прежде чем задуть свечу, он поставил ее на ночной столик рядом с кроватью на тот случай, если что-то вдруг произойдет с электричеством.
Напевая песенку, он взгромоздился на высокую и широкую кровать под балдахином из ярко-красного атласа. Но тут он вспомнил, что забыл спички на большом столе, и, думая, что лучше было бы иметь их под рукой на всякий случай, вынужден был сходить за ними.
— На тот случай, — сказал он громко и доверительно, — если ты вдруг появишься, дорогой герцог, чтобы продолжить свои проделки.
Вновь взгромоздившись на кровать, он уютно устроился на мягком матрасе и огромных перьевых подушках. Легкий запах плесени навел его на воспоминания. Он принюхался, стараясь сосредоточиться и вспомнить, где он уже оказывался в подобной обстановке? Ах, да, в Камбодже! Храм Ангкор. Кро-
вать в гостинице имела такой же запах затхлости. Тогда у него тоже появилось ощущение, что в полуразвалившемся храме кто-то живет — не привидения, нет, эта идея казалась ему смешной — а что-то неведомое, образовавшееся на протяжении веков человеческой жизни. Возможно ли, чтобы материя после исчезновения своей телесной оболочки сохраняла бы движущуюся энергию?
Размышляя над этой проблемой, он вдруг почти физически ощутил какое-то прикосновение, заставившее его вздрогнуть. Чтобы подавить в себе нарастающее чувство страха, он громко высмеял себя и постарался переключиться на другие, более приятные мысли.
К концу второго дня пребывания в замке произошло много странных событий. Какое же из них было наиболее приятное? Мгновенно перед ним всплыло лицо Кэт: улыбающееся, невинное, очаровательное. Ее синие глаза светились теплым и откровенным взглядом. Вот что явилось действенным талисманом против всех усопших правителей и герцогов-весельчаков! Обволакиваемый этой благодатной мыслью, он уснул.
Леди Мэри ворочалась в своей огромной кровати под балдахином. Она открыла глаза и долго лежала так в темноте, не двигаясь. Ее что-то разбудило: не то шум, не то чей-то голос. Может, ее звал Ричард? Она села, зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой, и включила лампу у изголовья. Белые занавески на окнах тихонько шевелились, в воздухе пахло сыростью. Наверняка после дождя с реки поднимался туман.
Она встала с кровати, ногой нашарила свои атласные комнатные туфли. Нужно было сходить к Ричарду и узнать, не нужна ли ему ее помощь. Накинув белый пеньюар, она зажгла свечу и неслышно вышла из спальни. Ни ее дверь, ни дверь Ричарда не заскрипели, открываясь. Она подошла к кровати, загораживая ладонью пламя свечи, чтобы не разбудить спящего мужа.
— Ричард, — позвала она.
Он не ответил. Его дыхание оставалось ровным и глубоким. Значит, это не он ее звал? Кто же тогда? На цыпочках она вышла из комнаты мужа и вернулась к себе, тихонько прикрывая двери. Она остановилась в нерешительности. Стоит ли ложиться? Сырость пробрала ее до костей. Тогда, как обычно в случае неуверенности, она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться... Через некоторое время она увидела свет в конце длинного тоннеля, который и подсказал ей решение. Привычное чувство спокойствия и облегчения теплом разлилось по ее телу. Нет, она не будет больше спать. Сейчас она тепло оденется. Где ее теплый фланелевый халат? Ах, вот он.
Что теперь? Ходить по комнате и ждать, пока ОНИ появятся? Возможно, она и не услышит никакого голоса. У нее иногда возникало ощущение прикосновения невидимых рук, таких легких, словно тумак, к ее губам, щекам, плечам. Они по-своему ее ориентировали. Вот и сейчас она почувствовала
ИХ. Да, да, это были ОНИ! ОНИ указывали ей путь к большому залу! Она послушно шла, пока не оказалась в середине зала под центральной люстрой. Остановившись, она ждала, пока раздастся голос, возможно, голос короля Джона. Бедняжка! Он умер ночью, в этом замке, объевшись свежими персиками и выпив слишком много сидра. Она всегда имела к нему слабость, несмотря ни на что. Однажды в библиотеке ей попалось на глаза описание его внешности: «Это был высокий, хорошо сложенный молодой человек с повелительным взглядом голубых глаз и пышной копной светлых волос, поздно познавший любовь; он был постоянно голоден и не испытывал чувства стыда оттого, что мог есть и пить день и ночь...»
Это описание всегда наводило ее на мысли о Ричарде, тоже «поздно познавшем любовь». Когда она выходила за него замуж, ему уже было много лет, и она, естественно, задавалась вопросом, была ли у него уже женщина. Она не осмеливалась его об этом спрашивать, и ревность сжигала ее, поскольку он не делал ей никаких признаний.
Она подняла глаза на люстру и увидела, что все ее хрустальные подвески отражают свет свечи, которую она держала в руке, подобно лицу с тысячами пар глаз.
— Очень хорошо, — заговорила она, — если пришло время, то я прошу вас, Джон, скажите что-нибудь, укажите, умоляю вас, где спрятаны сокровища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27