После этого смертельно побледневшего Салиуса Максимуса, чьи руки и ноги тряслись, словно листья на ветру, отвели в его покои, где он хранил свои бесконечные сосуды с ядами.
Сарус улыбнулся. Он достал из сумки флакон с пурпурной жидкостью.
— Его проверяли? — спросил Самос.
— На теле Салиуса Максимуса, — ответил Сарус. — На десятый день я нанес ему несколько ударов отравленным клинком, коснувшись острием рук, ног и дважды правой щеки, так что теперь на лице у него остался шрам, свидетельствующий о его позоре.
Я улыбнулся. Салиус Максимус был красивым человеком, к тому же ужасно тщеславным. Ему наверняка не слишком понравилось то, что с ним сделал Ченбар.
— Уже через несколько секунд, — продолжал Сарус, — отвратительный яд начал оказывать свое действие. В глазах Салиуса появился безумный страх. «Противоядие! Противоядие!» — молил он. Ченбар приказал одеть его, как убара, и посадить в кресло, а потом мы ушли. Мы хотели, чтобы яд как следует проник в его кровь. Назавтра, в полдень, он получил противоядие, которое оказалось эффективным. Салиус остался советником Ченбара. Он ужасно злится, что лишился своей красоты. Мы хорошо развлеклись, глядя на то, как другие советники над ним издеваются. Он не слишком любит тебя, да и меня тоже, Боск из Порт-Кара.
— Он назвал тебя «Боск из Порт-Кара»? — с удивлением проговорил Ивар Раздвоенная Борода, стоявший рядом со мной.
Я улыбнулся.
— Многие знают меня под этим именем, — ответил я.
Сарус протянул мне флакон. Я взял его.
— Как выяснилось, — сказал Сарус из Тироса, — действие противоядия сопровождается лихорадкой и бредом, но в результате тело очищается и от яда, и от противоядия. Я передаю тебе этот флакон, Боск из Порт-Кара, вместе с извинениями моего убара Ченбара и моими собственными.
— Меня удивляет, что Ченбар Морской Слин так беспокоится о моем благополучии, — сказал я.
Сарус рассмеялся:
— А он вовсе и не беспокоится о твоем благополучии, воин. Его гораздо больше волнует честь Тироса. Ченбар с удовольствием бы встретился с тобой в боевом круге Тироса, чтобы сразиться на кинжалах. Ты доставил ему массу неприятностей: он потерпел поражение, ты заковал его в цепи и посадил в темницу, а у моего убара хорошая память. Нет, его совсем не беспокоит твое благополучие. Он только хочет, чтобы ты был сильным и здоровым, когда вы встретитесь и сразитесь.
— А как насчет тебя, Сарус? — поинтересовался я.
— Я беспокоюсь о твоем благополучии, Боск из Порт-Кара, — спокойно ответил Сарус. — На берегу Тассы ты подарил мне и моим людям жизнь и свободу. Я этого никогда не забуду.
— Ты хороший командир, — сказал я, — ведь тебе удалось привести всех своих людей, даже тех, кто был ранен, с берега Тассы в родной город.
Сарус опустил глаза.
— В моем доме в Порт-Каре, — продолжал я, — найдется место для человека вроде тебя, если ты согласишься мне служить.
— Мое место в Тиросе, — ответил Сарус. А потом добавил: — Выпей противоядие, Боск из Порт-Кара, чтобы восстановить честь Ченбара, Саруса и Тироса.
Я вынул пробку из флакона.
— Это может быть яд, — сказал Самос.
Я понюхал жидкость. Запах оказался сладковатым, чем-то похожим на аромат тарийского сиропа.
— Да, — согласился я, — может быть, это яд.
Самос был совершенно прав. Вполне возможно, что я держал в руках смертельную дозу какого-нибудь нового яда. Я подумал о Тарии, о ее винах и банях. План уничтожения Боска из Порт-Кара, рожденный на берегах Тассы, мог быть приведен в исполнение в зале Свейна Синий Зуб.
— Не пей, — сказал мне Раздвоенная Борода.
Однако я почувствовал после сражения с куриями, как в моем теле, пусть и на короткое время, снова заговорил яд. Я не сомневался, что пройдет немного времени, и я опять стану затворником в огромном доме в Порт-Каре, прикованным к креслу и закутанным в теплые одеяла. Если ничего не делать, яд меня победит.
— Я это выпью, — сказал я Ивару Раздвоенная Борода.
Ивар посмотрел на Саруса из Тироса и сказал:
— Если он умрет, твоя смерть не будет приятной и быстрой.
— Я ваш заложник, — ответил Сарус.
— Ты, называющий себя Сарусом из Тироса, — продолжал Ивар, — выпей первым.
— Тут недостаточно для двоих, — ответил Сарус из Тироса.
— Наденьте на него цепи, — приказал Раздвоенная Борода.
Цепи появились мгновенно.
— Сарус из Тироса, — напомнил я Ивару, — является гостем в доме Свейна Синий Зуб.
На Саруса не надели цепей. Я поднял флакон, салютуя Сарусу из Тироса.
— Пью за честь Тироса! — объявил я.
И осушил флакон.
Глава 22. Я ПОКИДАЮ СЕВЕР
Обнаженные невольники и рабыни носили груз на «Хильду», корабль Ивара Раздвоенная Борода, стоящий у причалов, построенных за полями Ярмарки. Мы собрались на пирсе.
— Ты не хочешь вернуться в Порт-Кар со мной и Сарусом? — спросил Самос.
— Нет, — ответил я улыбаясь, — мне еще не удалось найти защиту от гамбита топора джарла, поэтому я отправлюсь на Юг на корабле Ивара Раздвоенная Борода.
— Может быть, — сказал Самос, — когда ты вернешься в Порт-Кар, мы обсудим кое-какие важные проблемы.
— Может быть, — улыбнулся я.
— Я вижу, — заявил Самос, — что здесь, на Севере, ты изменился и снова нашел себя.
Я пожал плечами.
Один из матросов привел Телиму. Она оставалась обнаженной. Волосы закрывали ее лицо. Руки сковали за спиной грубыми наручниками Севера. Шею украшал широкий — почти в три дюйма — кожаный курийский ошейник с кольцом. Последние пять дней она провела прикованной к шесту в маленьком загоне. Она посмотрела на Самоса, который с нескрываемой ненавистью взглянул на беззащитную обнаженную рабыню, а потом быстро опустила глаза.
Он прекрасно знал, какую роль она вполне сознательно сыграла в стратегическом плане курий.
— Ее ждет суровое наказание, — сказал он.
— Ты говоришь о моей рабыне, — напомнил ему я.
— Ах вот оно что! — усмехнулся Самос.
— Я сам позабочусь о ее наказании, — бросил я. Телима подняла на меня глаза, в них был страх. — Посади ее на корабль, — приказал я матросу.
Он толкнул невольницу вперед, и Телима, спотыкаясь, взошла по сходням на корабль.
В Порт-Каре я сниму с нее курийский ошейник и надену свой. А потом как следует накажу хлыстом. Ей предстоит служить в моем доме, как самой обычной невольнице.
На лбу у меня красовался талмит джарла. Сегодня утром Свейн Синий Зуб перед толпой ликующих воинов подарил его мне.
— Тэрл Рыжий, — сказал он, — я повязываю тебе этот талмит — теперь ты джарл Торвальдсленда!
Меня подняли на щиты восторженно вопящие воины, и я увидел стройный пик Торвальдсберга, а на западе сверкающие воды Тассы.
— Никогда прежде, — продолжал Свейн Синий Зуб, — джарлом не становился человек, рожденный не на Севере.
И снова раздались радостные крики, древки копий застучали по щитам. Я понимал, что мне действительно оказана высочайшая честь. Я поднял вверх руки, стоя на щитах, — джарл Торвальдсленда. Теперь, если возникнет необходимость, я могу послать стрелу войны и на мой зов ответят воины Торвальдсленда; могу командовать кораблями и людьми; могу сказать любому суровому, бесстрашному северянину: «Следуй за мной, нужно сделать кое-какую работу», и они пойдут, взяв оружие и необходимые припасы, спустив на воду корабли и подняв паруса: «Наш джарл призвал нас, пусть ведет за собой, мы должны выполнить его приказ».
— Благодарю тебя, — сказал я Свейну Синий Зуб.
— Я желаю тебе удачи, Боск из Порт-Кара, — сказал Самос.
— Тэрл Кэбот, — поправил я его.
— Я желаю тебе удачи, Тэрл Кэбот, — с улыбкой повторил он.
— Пусть и тебя не покидает удача, Самос, — сказал я.
— Пусть попутный ветер всегда дует в твои паруса, воин, — пожелал мне на прощание Сарус.
— И тебе удачи, воин, — сказал я.
Самос и Сарус ушли с причала. Они отправились на корабль Самоса, на котором прибыли в Торвальдсленд.
Над головами у нас кричали чайки. Воздух был свежим и чистым, небо голубым.
Я смотрел, как невольницы грузят корабль. Мимо меня, сгибаясь под тяжелыми ящиками, прошла Эльгифу, или Булочка, а потом Гунхильда и Ольга. Пухлые Губки и Хорошенькие Ножки сошли обратно на причал за новым грузом. Хильда, слегка покачиваясь, тащила тяжелый мешок с солью. У Тири на плечах болтались две пустые корзины. Она носила на корабль тоспиты и овощи, которые складывала в специальный ящик. Вульфстан, некогда живший в Кассау, а теперь ставший воином Торвальдсленда, отвечал за погрузку провизии на корабль.
— Принеси еще таспитов, рабыня! — крикнул он.
— Слушаюсь, господин, — ответила Тири.
Я видел, как на борт корабля поднялся Ролло. В руках он держал большой топор и мешок из шкуры слина. Ролло первым из гребцов занял свое место.
Вскоре появились рабыни, которые несли меха с водой. Они шли медленно, согнувшись, осторожно ступая, чтобы не потерять равновесие, а тяжелые влажные меха лежали у них на плечах. Среди них я заметил Медовый Пряник и «золотую девушку» Раздвоенной Бороды — ту, что носила южные шелка. Теперь она работала наравне с остальными невольницами. Не думаю, что на Юге ее заставляли делать такую же работу. Она споткнулась.
— Не отставай, — прикрикнула на нее идущая следом рабыня, — иначе нас высекут!
Южанка застонала и, с трудом передвигая босые ноги, стала подниматься по деревянным сходням на палубу корабля. Среди рабынь находилась и Бера, ее и не скольких других невольниц Синий Зуб отдал в распоряжение Вульфстана, чтобы они помогали при погрузке корабля. Она была обнажена. Остальные девушки, возмущенные тем, что ей позволили остаться в тунике, заставили ее раздеться. Свейн Синий Зуб отлично повеселился. Хозяева предпочитают не вмешиваться в ссоры рабов.
Я посмотрел на небо. Оно было ослепительно голубым. Чуть больше дня я пролежал в лихорадке и забытьи, в то время как в моем теле противоядие сражалось с отравой. Я весь покрылся потом, кричал и неистовствовал, но в конце концов отшвырнул меха в сторону.
— Я хочу мяса и женщину, — заявил я.
Раздвоенная Борода, просидевший рядом со мной все это время, обнял меня за плечи, а потом приказал принести кусок жареного боска, горячее молоко, желтый хлеб и пагу. А когда я все это проглотил, к моим ногам швырнули Лию.
Я поднялся по сходням и остался стоять на палубе, глядя на море. Над Тассой дул легкий ветерок.
Интересно, что мое лихорадочное состояние на этот раз было совсем не таким, как тогда, много лет назад, когда яд впервые попал в мою кровь. Я стал до того жалок, слаб и несчастен, что даже умолял женщину, которая была всего лишь рабыней, полюбить меня. Однако на Севере, в Торвальдсленде, я изменился. На свет появился новый Тэрл Кэбот. Когда-то на свете жил мальчик с таким именем, наивный, тщеславный, с немудреными мечтами, потрясенный тем, что нарушил свой собственный кодекс и обнаружил слабость там, где рассчитывал найти только силу. Тот мальчик погиб в дельте Воска; вместо него появился Боск из Порт-Кара, жесткий и беспринципный, ставший настоящим мужчиной; теперь же родился новый человек, которого я мог бы, если бы захотел, снова называть Тэрлом Кэботом. Я изменился. Здесь, вместе с Раздвоенной Бородой, с морем и ветром, в его зале, принимая участие в пирах и сражениях, я стал совсем иным человеком. На Севере моя кровь познала себя; на Севере я понял, что такое сила и как можно выстоять в одиночку. Я подумал о куриях. Они были опасными врагами. И вдруг, совершенно необъяснимо, меня охватила любовь к ним. Я вспомнил голову огромного курии, насаженную на кол, рядом с развалинами зала Свейна Синий Зуб. Слабый человек не осмелится противостоять такому чудовищу. Я рассмеялся, понимая, сколь слабы жители Земли. Только сильный человек может вступить в бой со зверем, который зовется курия. Ты должен быть равен ему по силе, уму, ярости и свирепости. На Севере я перестал быть слабым. Я понял, сколь сильна объединенная воля жителей Гора, которая не имеет ничего общего с волей ничтожных, неуверенных в себе, жалких жителей Земли. Я почувствовал, как меня наполняет неожиданная, незнакомая мне до сих пор радость. Мне удалось познать наконец, что значит быть мужчиной. Я стал горианцем.
Лия поднялась на корабль. Она была босиком. Я дал ей короткую шерстяную невольничью тунику, доходившую до бедер; без рукавов, с глубоким вырезом, подвязанную вместо пояса шелковистой веревкой. Она несла на плечах в мешке из шкуры слина мои вещи. Я показал ей скамейку, под которую она должна была их сложить. На шее у нее был черный железный, северный, ошейник. Лия повернулась и сошла с корабля, чтобы принести остальные мои вещи. У нее была отличная походка. Она знала, что я за ней наблюдаю. Я радовался тому, что она принадлежит мне.
Я посмотрел на море. Прошлым летом, оправившись в леса, чтобы спасти Талену, в одной из таверн Лидиуса я встретил девку по имени Велла, которую когда-то звали Элизабет Кардуэл. Она была великолепной пага-рабыней. Вспомнив ее, я облизнул губы. Я собирался спасти Талену, и в мои намерения не входило обременять себя другой девкой, поэтому я не поддался на ее уговоры, когда она умоляла меня купить ее, а потом отпустить на свободу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Сарус улыбнулся. Он достал из сумки флакон с пурпурной жидкостью.
— Его проверяли? — спросил Самос.
— На теле Салиуса Максимуса, — ответил Сарус. — На десятый день я нанес ему несколько ударов отравленным клинком, коснувшись острием рук, ног и дважды правой щеки, так что теперь на лице у него остался шрам, свидетельствующий о его позоре.
Я улыбнулся. Салиус Максимус был красивым человеком, к тому же ужасно тщеславным. Ему наверняка не слишком понравилось то, что с ним сделал Ченбар.
— Уже через несколько секунд, — продолжал Сарус, — отвратительный яд начал оказывать свое действие. В глазах Салиуса появился безумный страх. «Противоядие! Противоядие!» — молил он. Ченбар приказал одеть его, как убара, и посадить в кресло, а потом мы ушли. Мы хотели, чтобы яд как следует проник в его кровь. Назавтра, в полдень, он получил противоядие, которое оказалось эффективным. Салиус остался советником Ченбара. Он ужасно злится, что лишился своей красоты. Мы хорошо развлеклись, глядя на то, как другие советники над ним издеваются. Он не слишком любит тебя, да и меня тоже, Боск из Порт-Кара.
— Он назвал тебя «Боск из Порт-Кара»? — с удивлением проговорил Ивар Раздвоенная Борода, стоявший рядом со мной.
Я улыбнулся.
— Многие знают меня под этим именем, — ответил я.
Сарус протянул мне флакон. Я взял его.
— Как выяснилось, — сказал Сарус из Тироса, — действие противоядия сопровождается лихорадкой и бредом, но в результате тело очищается и от яда, и от противоядия. Я передаю тебе этот флакон, Боск из Порт-Кара, вместе с извинениями моего убара Ченбара и моими собственными.
— Меня удивляет, что Ченбар Морской Слин так беспокоится о моем благополучии, — сказал я.
Сарус рассмеялся:
— А он вовсе и не беспокоится о твоем благополучии, воин. Его гораздо больше волнует честь Тироса. Ченбар с удовольствием бы встретился с тобой в боевом круге Тироса, чтобы сразиться на кинжалах. Ты доставил ему массу неприятностей: он потерпел поражение, ты заковал его в цепи и посадил в темницу, а у моего убара хорошая память. Нет, его совсем не беспокоит твое благополучие. Он только хочет, чтобы ты был сильным и здоровым, когда вы встретитесь и сразитесь.
— А как насчет тебя, Сарус? — поинтересовался я.
— Я беспокоюсь о твоем благополучии, Боск из Порт-Кара, — спокойно ответил Сарус. — На берегу Тассы ты подарил мне и моим людям жизнь и свободу. Я этого никогда не забуду.
— Ты хороший командир, — сказал я, — ведь тебе удалось привести всех своих людей, даже тех, кто был ранен, с берега Тассы в родной город.
Сарус опустил глаза.
— В моем доме в Порт-Каре, — продолжал я, — найдется место для человека вроде тебя, если ты согласишься мне служить.
— Мое место в Тиросе, — ответил Сарус. А потом добавил: — Выпей противоядие, Боск из Порт-Кара, чтобы восстановить честь Ченбара, Саруса и Тироса.
Я вынул пробку из флакона.
— Это может быть яд, — сказал Самос.
Я понюхал жидкость. Запах оказался сладковатым, чем-то похожим на аромат тарийского сиропа.
— Да, — согласился я, — может быть, это яд.
Самос был совершенно прав. Вполне возможно, что я держал в руках смертельную дозу какого-нибудь нового яда. Я подумал о Тарии, о ее винах и банях. План уничтожения Боска из Порт-Кара, рожденный на берегах Тассы, мог быть приведен в исполнение в зале Свейна Синий Зуб.
— Не пей, — сказал мне Раздвоенная Борода.
Однако я почувствовал после сражения с куриями, как в моем теле, пусть и на короткое время, снова заговорил яд. Я не сомневался, что пройдет немного времени, и я опять стану затворником в огромном доме в Порт-Каре, прикованным к креслу и закутанным в теплые одеяла. Если ничего не делать, яд меня победит.
— Я это выпью, — сказал я Ивару Раздвоенная Борода.
Ивар посмотрел на Саруса из Тироса и сказал:
— Если он умрет, твоя смерть не будет приятной и быстрой.
— Я ваш заложник, — ответил Сарус.
— Ты, называющий себя Сарусом из Тироса, — продолжал Ивар, — выпей первым.
— Тут недостаточно для двоих, — ответил Сарус из Тироса.
— Наденьте на него цепи, — приказал Раздвоенная Борода.
Цепи появились мгновенно.
— Сарус из Тироса, — напомнил я Ивару, — является гостем в доме Свейна Синий Зуб.
На Саруса не надели цепей. Я поднял флакон, салютуя Сарусу из Тироса.
— Пью за честь Тироса! — объявил я.
И осушил флакон.
Глава 22. Я ПОКИДАЮ СЕВЕР
Обнаженные невольники и рабыни носили груз на «Хильду», корабль Ивара Раздвоенная Борода, стоящий у причалов, построенных за полями Ярмарки. Мы собрались на пирсе.
— Ты не хочешь вернуться в Порт-Кар со мной и Сарусом? — спросил Самос.
— Нет, — ответил я улыбаясь, — мне еще не удалось найти защиту от гамбита топора джарла, поэтому я отправлюсь на Юг на корабле Ивара Раздвоенная Борода.
— Может быть, — сказал Самос, — когда ты вернешься в Порт-Кар, мы обсудим кое-какие важные проблемы.
— Может быть, — улыбнулся я.
— Я вижу, — заявил Самос, — что здесь, на Севере, ты изменился и снова нашел себя.
Я пожал плечами.
Один из матросов привел Телиму. Она оставалась обнаженной. Волосы закрывали ее лицо. Руки сковали за спиной грубыми наручниками Севера. Шею украшал широкий — почти в три дюйма — кожаный курийский ошейник с кольцом. Последние пять дней она провела прикованной к шесту в маленьком загоне. Она посмотрела на Самоса, который с нескрываемой ненавистью взглянул на беззащитную обнаженную рабыню, а потом быстро опустила глаза.
Он прекрасно знал, какую роль она вполне сознательно сыграла в стратегическом плане курий.
— Ее ждет суровое наказание, — сказал он.
— Ты говоришь о моей рабыне, — напомнил ему я.
— Ах вот оно что! — усмехнулся Самос.
— Я сам позабочусь о ее наказании, — бросил я. Телима подняла на меня глаза, в них был страх. — Посади ее на корабль, — приказал я матросу.
Он толкнул невольницу вперед, и Телима, спотыкаясь, взошла по сходням на корабль.
В Порт-Каре я сниму с нее курийский ошейник и надену свой. А потом как следует накажу хлыстом. Ей предстоит служить в моем доме, как самой обычной невольнице.
На лбу у меня красовался талмит джарла. Сегодня утром Свейн Синий Зуб перед толпой ликующих воинов подарил его мне.
— Тэрл Рыжий, — сказал он, — я повязываю тебе этот талмит — теперь ты джарл Торвальдсленда!
Меня подняли на щиты восторженно вопящие воины, и я увидел стройный пик Торвальдсберга, а на западе сверкающие воды Тассы.
— Никогда прежде, — продолжал Свейн Синий Зуб, — джарлом не становился человек, рожденный не на Севере.
И снова раздались радостные крики, древки копий застучали по щитам. Я понимал, что мне действительно оказана высочайшая честь. Я поднял вверх руки, стоя на щитах, — джарл Торвальдсленда. Теперь, если возникнет необходимость, я могу послать стрелу войны и на мой зов ответят воины Торвальдсленда; могу командовать кораблями и людьми; могу сказать любому суровому, бесстрашному северянину: «Следуй за мной, нужно сделать кое-какую работу», и они пойдут, взяв оружие и необходимые припасы, спустив на воду корабли и подняв паруса: «Наш джарл призвал нас, пусть ведет за собой, мы должны выполнить его приказ».
— Благодарю тебя, — сказал я Свейну Синий Зуб.
— Я желаю тебе удачи, Боск из Порт-Кара, — сказал Самос.
— Тэрл Кэбот, — поправил я его.
— Я желаю тебе удачи, Тэрл Кэбот, — с улыбкой повторил он.
— Пусть и тебя не покидает удача, Самос, — сказал я.
— Пусть попутный ветер всегда дует в твои паруса, воин, — пожелал мне на прощание Сарус.
— И тебе удачи, воин, — сказал я.
Самос и Сарус ушли с причала. Они отправились на корабль Самоса, на котором прибыли в Торвальдсленд.
Над головами у нас кричали чайки. Воздух был свежим и чистым, небо голубым.
Я смотрел, как невольницы грузят корабль. Мимо меня, сгибаясь под тяжелыми ящиками, прошла Эльгифу, или Булочка, а потом Гунхильда и Ольга. Пухлые Губки и Хорошенькие Ножки сошли обратно на причал за новым грузом. Хильда, слегка покачиваясь, тащила тяжелый мешок с солью. У Тири на плечах болтались две пустые корзины. Она носила на корабль тоспиты и овощи, которые складывала в специальный ящик. Вульфстан, некогда живший в Кассау, а теперь ставший воином Торвальдсленда, отвечал за погрузку провизии на корабль.
— Принеси еще таспитов, рабыня! — крикнул он.
— Слушаюсь, господин, — ответила Тири.
Я видел, как на борт корабля поднялся Ролло. В руках он держал большой топор и мешок из шкуры слина. Ролло первым из гребцов занял свое место.
Вскоре появились рабыни, которые несли меха с водой. Они шли медленно, согнувшись, осторожно ступая, чтобы не потерять равновесие, а тяжелые влажные меха лежали у них на плечах. Среди них я заметил Медовый Пряник и «золотую девушку» Раздвоенной Бороды — ту, что носила южные шелка. Теперь она работала наравне с остальными невольницами. Не думаю, что на Юге ее заставляли делать такую же работу. Она споткнулась.
— Не отставай, — прикрикнула на нее идущая следом рабыня, — иначе нас высекут!
Южанка застонала и, с трудом передвигая босые ноги, стала подниматься по деревянным сходням на палубу корабля. Среди рабынь находилась и Бера, ее и не скольких других невольниц Синий Зуб отдал в распоряжение Вульфстана, чтобы они помогали при погрузке корабля. Она была обнажена. Остальные девушки, возмущенные тем, что ей позволили остаться в тунике, заставили ее раздеться. Свейн Синий Зуб отлично повеселился. Хозяева предпочитают не вмешиваться в ссоры рабов.
Я посмотрел на небо. Оно было ослепительно голубым. Чуть больше дня я пролежал в лихорадке и забытьи, в то время как в моем теле противоядие сражалось с отравой. Я весь покрылся потом, кричал и неистовствовал, но в конце концов отшвырнул меха в сторону.
— Я хочу мяса и женщину, — заявил я.
Раздвоенная Борода, просидевший рядом со мной все это время, обнял меня за плечи, а потом приказал принести кусок жареного боска, горячее молоко, желтый хлеб и пагу. А когда я все это проглотил, к моим ногам швырнули Лию.
Я поднялся по сходням и остался стоять на палубе, глядя на море. Над Тассой дул легкий ветерок.
Интересно, что мое лихорадочное состояние на этот раз было совсем не таким, как тогда, много лет назад, когда яд впервые попал в мою кровь. Я стал до того жалок, слаб и несчастен, что даже умолял женщину, которая была всего лишь рабыней, полюбить меня. Однако на Севере, в Торвальдсленде, я изменился. На свет появился новый Тэрл Кэбот. Когда-то на свете жил мальчик с таким именем, наивный, тщеславный, с немудреными мечтами, потрясенный тем, что нарушил свой собственный кодекс и обнаружил слабость там, где рассчитывал найти только силу. Тот мальчик погиб в дельте Воска; вместо него появился Боск из Порт-Кара, жесткий и беспринципный, ставший настоящим мужчиной; теперь же родился новый человек, которого я мог бы, если бы захотел, снова называть Тэрлом Кэботом. Я изменился. Здесь, вместе с Раздвоенной Бородой, с морем и ветром, в его зале, принимая участие в пирах и сражениях, я стал совсем иным человеком. На Севере моя кровь познала себя; на Севере я понял, что такое сила и как можно выстоять в одиночку. Я подумал о куриях. Они были опасными врагами. И вдруг, совершенно необъяснимо, меня охватила любовь к ним. Я вспомнил голову огромного курии, насаженную на кол, рядом с развалинами зала Свейна Синий Зуб. Слабый человек не осмелится противостоять такому чудовищу. Я рассмеялся, понимая, сколь слабы жители Земли. Только сильный человек может вступить в бой со зверем, который зовется курия. Ты должен быть равен ему по силе, уму, ярости и свирепости. На Севере я перестал быть слабым. Я понял, сколь сильна объединенная воля жителей Гора, которая не имеет ничего общего с волей ничтожных, неуверенных в себе, жалких жителей Земли. Я почувствовал, как меня наполняет неожиданная, незнакомая мне до сих пор радость. Мне удалось познать наконец, что значит быть мужчиной. Я стал горианцем.
Лия поднялась на корабль. Она была босиком. Я дал ей короткую шерстяную невольничью тунику, доходившую до бедер; без рукавов, с глубоким вырезом, подвязанную вместо пояса шелковистой веревкой. Она несла на плечах в мешке из шкуры слина мои вещи. Я показал ей скамейку, под которую она должна была их сложить. На шее у нее был черный железный, северный, ошейник. Лия повернулась и сошла с корабля, чтобы принести остальные мои вещи. У нее была отличная походка. Она знала, что я за ней наблюдаю. Я радовался тому, что она принадлежит мне.
Я посмотрел на море. Прошлым летом, оправившись в леса, чтобы спасти Талену, в одной из таверн Лидиуса я встретил девку по имени Велла, которую когда-то звали Элизабет Кардуэл. Она была великолепной пага-рабыней. Вспомнив ее, я облизнул губы. Я собирался спасти Талену, и в мои намерения не входило обременять себя другой девкой, поэтому я не поддался на ее уговоры, когда она умоляла меня купить ее, а потом отпустить на свободу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48