На столе остались лишь три — и полоска, которую Кадия принесла из города Исчезнувших. Кончиком пальца Ткачиха водила по сине-зеленым линиям, иногда прикасаясь к красным пятнышкам. Кадия старалась подавить нарастающее нетерпение. Она вспомнила записи, собранные хасситти в полном беспорядке. Не должна ли она будет вернуться в город и постараться отыскать там добавочные сведения? Досадной помехой было ее невежество. Она не умела читать эти древние знаки. Да и здесь никто, конечно, на это не способен. А Харамис?
Когда Харамис облеклась в мантию Великой Волшебницы, к ней перешел и пост Хранительницы, который так долго занимала Бина. Значит, ее касается и это бедствие, постигшее болота.
Кадия поднесла руку к янтарному амулету на своей груди. Однажды он послужил связью между ней и сестрой. Почему бы и не теперь?
Тишину в комнате нарушало только шуршание ногтя Ткачихи, скользящего по полоскам. Девушка осторожно отошла от стола, крепко сжимая амулет. Она закрыла глаза и сосредоточилась, как могла, на мысленном образе сестры — такой, какой она видела ее в той сумрачной комнате.
Харамис! — Кадия призывала безмолвно, но ей казалось, что кричала. — Харамис…
Будто туманная дымка окутывала ту, кого она искала. Она напряглась — и словно натолкнулась на невидимую стену.
Харамис?
Ни отклика. Точно их разделяла запертая дверь. Но она чувствовала, что не сама Харамис отгородилась от нее. Или зашевелились силы, превосходившие те, какими располагала ее сестра? Кадия стиснула амулет, словно пытаясь вырвать у него ответ, в котором нуждалась.
— А!… — палец Ткачихи наконец остановился, и она обернулась к помощнице: — Принеси свиток Листы. За четвертый год!
Та немедленно встала и направилась к дальней стене. Ее рука скользнула по тесному ряду свитков. Она взяла один и вернулась к столу. Свиток был вложен в прозрачный футляр из рыбьей кожи, который Ткачиха осторожно разрезала и с такой же бережностью начала разворачивать полосу. Две женщины, ближайшие к ней, чихнули, а ноздри Кадии уловили незнакомый запах.
— Вот слово из глубокой древности, — сказала Первая. — Есть ли там намек на подобное Зло?
— «Желтая смерть»… — прочитала Ткачиха, растопырила пальцы, чтобы помешать тугой полоске свернуться, и начала в нее вглядываться.
Кадия заметила, что полоса эта отличается от других сотканных записей. Нет, строчки в ткани были, но они не располагались ровными рядами, а закручивались горизонтальными спиралями.
— В четвертый год ткачества Листы в наши пределы вторглись скритеки. Опасность была столь велика, что уйзгу и ниссомы объединились, чтобы отразить их нападение. Один отряд из этого селения двинулся далеко в пределы скритеков. Они захватили скритековского Глашатая Крови. Один ниссом обладал Силой понимать копья его мыслей. И таким образом он узнал, что в сердце их Зловонного края есть скопление Зла, скрытое за подобием двери. И нечто выбралось оттуда, «желтая смерть», готовясь напасть на нас. Но Зло это было слабым, недолговечным, оно пошло на убыль и исчезло, после того как Благороднейшая Бина послала против него мысленный удар такой яростной мощи, что дверь эта вновь была запечатана, а все, что успело из нее выйти, было испепелено.
Кадия не сдержалась:
— А теперь эта «желтая смерть» ползет по нашим краям, быть может, к этому месту, известному прежде?
Ткачиха обернулась к девушке:
— Да, так может быть.
— А действовала она тогда так же? — не отступала Кадия.
— Об этом ничего не написано.
Девушка вынула меч и поднесла рукоять к строчкам на полосе. Их коснулось пятно света. На этот раз открылся глаз Исчезнувшего.
— С-с-с-а-а-а… — Ткачиха отпрянула. Остальные издали такое же шипение.
Свет исчез, глаз опять почти закрылся. Кадия убрала меч.
— У меня нет силы, как у Великой Волшебницы, — сказала она. — Я хочу поговорить с сестрой. Знания ее велики, и, быть может, у нее найдется ответ. Но мои слабые мысли не достигают ее. Если среди вас есть кто-то с такой Силой, вы могли бы мне помочь.
— Под нашей кровлей есть лишь одна такая — та, что сама просит о нашей помощи, уйзгу Са-лин. — Первая поднялась на ноги. — Когда она отдохнет, пусть попробует… Разве мы уже не убедились в ее Силе? Ткачиха, пусть с этого сделают копию, — она указала на свиток Листы. — Надо что-то срочно предпринять.
Казалось, записи этого селения больше ничего поведать не могли — а нашлось в них очень мало, подумала Кадия. Ведунья-уйзгу доказала, что обладает Силой. Однако если много своей Силы она уже потратила на «чтение по воде», то много ли ей удастся сделать?
Кадия вернулась в отведенную ей комнату. Вновь она перебрала вещи в своем дорожном мешке. Передать новости Харамис? Но для этого ей надо было самой увидеть «желтую смерть», проследить, куда она движется.
Обняв меч, она опять попыталась связаться с сестрой. Но у нее и в этот раз ничего не получилось: даже колеблющегося тумана она не увидела.
Вновь они собрались после долгого томительного ожидания. Салин поставила перед собой свою чашу, остальные расположились среди колеблющихся теней — горели только два светильника.
Женщина-уйзгу выглядела еще более слабой и измученной дорогой, но руки ее твердо держали чашу. Когда жидкость в чаше потемнела, Салин сказала Кадии, не отрывая взгляда от поверхности:
— Носительница Силы, думай о той, к кому хочешь воззвать.
Кадия тоже уставилась на темную жидкость.
Харамис!
Вновь она позвала, вложив в этот зов все силы, держа одну руку на амулете, другую на мече.
В чаше заколебалась дымка, заклубился туман, но не рассеялся, не сменился картиной.
Харамис! — воззвала Кадия и вновь наткнулась на невидимую стену — и так сильно, что почувствовала боль, словно пыталась телом пробить камень.
Салин провела рукой над чашей, скрючив пальцы, словно стараясь сорвать покров тумана. Но ничего не помогло: туман остался.
— Что-то противится нам, — сказала она медленно, словно каждое слово давалось ей с трудом. — Сила крепнет, и это не Сила Света.
Кадия опустила амулет на грудь, но руку с меча не сняла.
— Ведунья, если ты не можешь достичь моей сестры, так не покажешь ли мне еще раз «желтую смерть»? Тянется ли она по-прежнему в том же направлении?
Салин хлопнула в ладоши над чашей. Туман исчез, но жидкость не посветлела.
Наоборот, она словно сгустилась и еще потемнела от теней, которые затем обрели четкость. Вновь они увидели часть болота, где смертоносной слизью поблескивали желтые пятна. Но было и кое-что новое — черный круг среди этой мерзости. Однако он оставался четким, и они не поняли, что это такое.
Он оставался неподвижным лишь несколько мгновений, затем взметнулось пламя, и картина исчезла. Салин отпрянула с криком:
— Черная Сила… И Сила, которая знает, что мы следим за ней!
ГЛАВА 11
— Это место я знаю, — нарушила молчание одна из советниц Первой. — Остров Саль.
Все женщины возбужденно переглянулись, а Первая вновь магически прошипела и посмотрела на Ткачиху.
— Разверни для нас указатель путей.
На освобожденной части стола был развернут квадрат ткани такой большой, что его пришлось загнуть по краям, не то он не уместился бы там. Кадия увидела волнистые линии и поняла, что это карта! Она сразу узнала изгиб реки Мутар.
Первая ладонью разгладила карту.
— Позовите Джегана, — распорядилась она. — Это дело разведчика.
Появление мужчины на таком совете явно противоречило обычаю — некоторые женщины зароптали, но Первая строго взглянула на самую младшую, и та с неохотой вышла.
Салин уже некоторое время вглядывалась в карту. Теперь она протянула руку и провела пальцем от края до края.
— Как далеко оно уже расползлось!
Хотя на стене Большого зала в Цитадели была нарисована карта страны болот, Кадия редко обращала на нее внимание. Выцветшие краски ни о чем ей не говорили, все эти линии были так не похожи на край трясин, полный жизни! И ту карту она почти не помнила, особенно западную ее часть, где находились владения уйзгу.
Посланная вернулась с Джеганом, и он почтительно приветствовал Первую.
— Охотник! — она сразу перешла к делу. — Ты посещал башню острова Саль.
Это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Один раз. Я встретился с Сину из клана Валь. Он хорошо знал тот край, так как его собственный примыкает к нему. А башня Саль окружена тайнами, и мне захотелось на нее посмотреть.
Первая нагнулась над картой, и ее палец провел черту, которая вела с запада к точке, обозначавшей остров Саль.
— Вот, — сказала она.
Джеган напряженно следил за движением ее пальца, а когда она опустила руку, прижал к карте собственный палец.
— Да, оно движется так. Башня в самой середине. Если оно не свернет, то углубится в край скритеков.
— Прежде чем оно распространится дальше, — сказала Кадия, — нам необходимо узнать больше. Раз твоя Сила, ведунья, не способна ясно показать, с чем мы должны бороться, нужно посмотреть своими глазами. Нельзя сражаться с врагом, не зная, что он такое и каким оружием располагает. Нам следует отправиться к башне Саль.
Она отогнала мысли о том, что им показала Салин, и сосредоточилась на другом образе — образе меча во всей его силе, когда он запылал разрушительной мощью. Как знать, не сумеет ли она покончить с этим Злом, кем бы или чем бы оно ни было, когда встретится с ним?
Первая потерла пальцем край карты.
— Силы, королевская дочь, иной раз удается измерить, только когда уже поздно. Мы знаем одно: что знаем слишком мало. У тебя есть защита, только твоя. Если ты решила, да будет так.
Кадия крепко сжала меч. Что же, она сама предложила, так сожалеть ли, что ее предложение приняли? И правда, подумала она, куда лучше проследить эту ползучую смерть до ее источника, чем наблюдать в чаше, как она убивает, и ничего не знать о ней кроме того, что она губит все живое. Девушка обратилась к Джегану:
— Товарищ по щиту, ты пойдешь?
— Пророчица, дело это наше! Но тут Кадии пришла в голову еще одна мысль.
— Да, наше! — она посмотрела на Первую. — Большой отряд легко обнаружить. Если Джеган будет выбирать путь и нас будет только двое, есть больше надежды узнать самим и остаться незамеченными.
— И нас с внуком двое, королевская дочь, — Салин подняла голову и посмотрела через карту на Кадию. — Поистине это тоже мое дело, и я связана клятвой. Мы отправимся вчетвером.
Кадия хотела тут же возразить, но почему-то не смогла выговорить ни слова. В этой ведунье чувствовалась та же властность, что и в Первой. И она не привыкла к тому, чтобы с ней спорили.
Муссон почти истощил свое бешенство. Когда они вновь сели в лодку (более просторную и крепкую, чем та, на которой приплыли Салин и ее внук), с неба уже не рушилась вода, заставляя все время быть настороже и без конца работать черпаком. Селение снабдило их самой лучшей своей провизией. К тому же погода теперь позволяла находить пищу на земле, а вернее, в воде, так как Смайл, внук Салин, оказался искусным рыболовом. Кадия, которая уже давно научилась стойко переносить все тяготы пути, безропотно съедала свою порцию сырой рыбы.
Каждый вечер, когда они останавливались на ночлег, отыскав подходящий островочек, Салин доставала свою чашу. Однако ей уже не удавалось получить ясных картин, как прежде в селении на сваях. Да, на поверхности возникали тени, но они не слагались в четкий образ. Дважды они с Кадией пытались установить связь с Харамис, но не видели ничего, кроме клубящегося тумана.
Наконец Джеган направил лодку не к островку, а к берегу» где виднелись остатки развалин — несколько нагроможденных друг на друга камней. Ему удалось поразить копьем перлига, который проснулся от сезонной спячки, а у камней Смайл нашел почти сухой мох, так что его маслянистые стебли и крохотные веточки дали достаточно жару, чтобы хотя бы опалить тушу добычи.
— Отсюда, — объявил охотник, — мы пойдем пешком. Здесь проходят остатки древней дороги, хотя путь нам все равно надо будет нащупывать.
При утреннем свете, уже не таком сумрачно-сером, они со Смайлом втащили лодку повыше на берег, закрепили и завалили хворостом. Кадия разложила припасы по трем мешкам, так как, решила она, Салин потребуются все ее силы, чтобы, опираясь на посох, брести по неровной земле.
Внимательно высматривая — нет ли где желтых пятен, они шли медленно. Местами ливни смыли наносную почву, и Кадия увидела каменные плиты, которыми, очевидно, была вымощена древняя дорога. Она радовалась, что тут можно было ускорить шаги, не боясь провалиться в глубокую грязь.
Они вышли на широкое открытое пространство, где камни древней дороги обнажились на большом протяжении.
— Берегись! — подал мысленный сигнал Джеган, и Кадия тотчас взяла копье на изготовку, а Смайл сжал в руке духовую трубку.
Тут Кадию поразила волна такой страшной мысленной боли, что девушка еле устояла на ногах. Она услышала, как Салин застонала. Женщина-уйзгу упала на колени, сжав виски ладонями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Когда Харамис облеклась в мантию Великой Волшебницы, к ней перешел и пост Хранительницы, который так долго занимала Бина. Значит, ее касается и это бедствие, постигшее болота.
Кадия поднесла руку к янтарному амулету на своей груди. Однажды он послужил связью между ней и сестрой. Почему бы и не теперь?
Тишину в комнате нарушало только шуршание ногтя Ткачихи, скользящего по полоскам. Девушка осторожно отошла от стола, крепко сжимая амулет. Она закрыла глаза и сосредоточилась, как могла, на мысленном образе сестры — такой, какой она видела ее в той сумрачной комнате.
Харамис! — Кадия призывала безмолвно, но ей казалось, что кричала. — Харамис…
Будто туманная дымка окутывала ту, кого она искала. Она напряглась — и словно натолкнулась на невидимую стену.
Харамис?
Ни отклика. Точно их разделяла запертая дверь. Но она чувствовала, что не сама Харамис отгородилась от нее. Или зашевелились силы, превосходившие те, какими располагала ее сестра? Кадия стиснула амулет, словно пытаясь вырвать у него ответ, в котором нуждалась.
— А!… — палец Ткачихи наконец остановился, и она обернулась к помощнице: — Принеси свиток Листы. За четвертый год!
Та немедленно встала и направилась к дальней стене. Ее рука скользнула по тесному ряду свитков. Она взяла один и вернулась к столу. Свиток был вложен в прозрачный футляр из рыбьей кожи, который Ткачиха осторожно разрезала и с такой же бережностью начала разворачивать полосу. Две женщины, ближайшие к ней, чихнули, а ноздри Кадии уловили незнакомый запах.
— Вот слово из глубокой древности, — сказала Первая. — Есть ли там намек на подобное Зло?
— «Желтая смерть»… — прочитала Ткачиха, растопырила пальцы, чтобы помешать тугой полоске свернуться, и начала в нее вглядываться.
Кадия заметила, что полоса эта отличается от других сотканных записей. Нет, строчки в ткани были, но они не располагались ровными рядами, а закручивались горизонтальными спиралями.
— В четвертый год ткачества Листы в наши пределы вторглись скритеки. Опасность была столь велика, что уйзгу и ниссомы объединились, чтобы отразить их нападение. Один отряд из этого селения двинулся далеко в пределы скритеков. Они захватили скритековского Глашатая Крови. Один ниссом обладал Силой понимать копья его мыслей. И таким образом он узнал, что в сердце их Зловонного края есть скопление Зла, скрытое за подобием двери. И нечто выбралось оттуда, «желтая смерть», готовясь напасть на нас. Но Зло это было слабым, недолговечным, оно пошло на убыль и исчезло, после того как Благороднейшая Бина послала против него мысленный удар такой яростной мощи, что дверь эта вновь была запечатана, а все, что успело из нее выйти, было испепелено.
Кадия не сдержалась:
— А теперь эта «желтая смерть» ползет по нашим краям, быть может, к этому месту, известному прежде?
Ткачиха обернулась к девушке:
— Да, так может быть.
— А действовала она тогда так же? — не отступала Кадия.
— Об этом ничего не написано.
Девушка вынула меч и поднесла рукоять к строчкам на полосе. Их коснулось пятно света. На этот раз открылся глаз Исчезнувшего.
— С-с-с-а-а-а… — Ткачиха отпрянула. Остальные издали такое же шипение.
Свет исчез, глаз опять почти закрылся. Кадия убрала меч.
— У меня нет силы, как у Великой Волшебницы, — сказала она. — Я хочу поговорить с сестрой. Знания ее велики, и, быть может, у нее найдется ответ. Но мои слабые мысли не достигают ее. Если среди вас есть кто-то с такой Силой, вы могли бы мне помочь.
— Под нашей кровлей есть лишь одна такая — та, что сама просит о нашей помощи, уйзгу Са-лин. — Первая поднялась на ноги. — Когда она отдохнет, пусть попробует… Разве мы уже не убедились в ее Силе? Ткачиха, пусть с этого сделают копию, — она указала на свиток Листы. — Надо что-то срочно предпринять.
Казалось, записи этого селения больше ничего поведать не могли — а нашлось в них очень мало, подумала Кадия. Ведунья-уйзгу доказала, что обладает Силой. Однако если много своей Силы она уже потратила на «чтение по воде», то много ли ей удастся сделать?
Кадия вернулась в отведенную ей комнату. Вновь она перебрала вещи в своем дорожном мешке. Передать новости Харамис? Но для этого ей надо было самой увидеть «желтую смерть», проследить, куда она движется.
Обняв меч, она опять попыталась связаться с сестрой. Но у нее и в этот раз ничего не получилось: даже колеблющегося тумана она не увидела.
Вновь они собрались после долгого томительного ожидания. Салин поставила перед собой свою чашу, остальные расположились среди колеблющихся теней — горели только два светильника.
Женщина-уйзгу выглядела еще более слабой и измученной дорогой, но руки ее твердо держали чашу. Когда жидкость в чаше потемнела, Салин сказала Кадии, не отрывая взгляда от поверхности:
— Носительница Силы, думай о той, к кому хочешь воззвать.
Кадия тоже уставилась на темную жидкость.
Харамис!
Вновь она позвала, вложив в этот зов все силы, держа одну руку на амулете, другую на мече.
В чаше заколебалась дымка, заклубился туман, но не рассеялся, не сменился картиной.
Харамис! — воззвала Кадия и вновь наткнулась на невидимую стену — и так сильно, что почувствовала боль, словно пыталась телом пробить камень.
Салин провела рукой над чашей, скрючив пальцы, словно стараясь сорвать покров тумана. Но ничего не помогло: туман остался.
— Что-то противится нам, — сказала она медленно, словно каждое слово давалось ей с трудом. — Сила крепнет, и это не Сила Света.
Кадия опустила амулет на грудь, но руку с меча не сняла.
— Ведунья, если ты не можешь достичь моей сестры, так не покажешь ли мне еще раз «желтую смерть»? Тянется ли она по-прежнему в том же направлении?
Салин хлопнула в ладоши над чашей. Туман исчез, но жидкость не посветлела.
Наоборот, она словно сгустилась и еще потемнела от теней, которые затем обрели четкость. Вновь они увидели часть болота, где смертоносной слизью поблескивали желтые пятна. Но было и кое-что новое — черный круг среди этой мерзости. Однако он оставался четким, и они не поняли, что это такое.
Он оставался неподвижным лишь несколько мгновений, затем взметнулось пламя, и картина исчезла. Салин отпрянула с криком:
— Черная Сила… И Сила, которая знает, что мы следим за ней!
ГЛАВА 11
— Это место я знаю, — нарушила молчание одна из советниц Первой. — Остров Саль.
Все женщины возбужденно переглянулись, а Первая вновь магически прошипела и посмотрела на Ткачиху.
— Разверни для нас указатель путей.
На освобожденной части стола был развернут квадрат ткани такой большой, что его пришлось загнуть по краям, не то он не уместился бы там. Кадия увидела волнистые линии и поняла, что это карта! Она сразу узнала изгиб реки Мутар.
Первая ладонью разгладила карту.
— Позовите Джегана, — распорядилась она. — Это дело разведчика.
Появление мужчины на таком совете явно противоречило обычаю — некоторые женщины зароптали, но Первая строго взглянула на самую младшую, и та с неохотой вышла.
Салин уже некоторое время вглядывалась в карту. Теперь она протянула руку и провела пальцем от края до края.
— Как далеко оно уже расползлось!
Хотя на стене Большого зала в Цитадели была нарисована карта страны болот, Кадия редко обращала на нее внимание. Выцветшие краски ни о чем ей не говорили, все эти линии были так не похожи на край трясин, полный жизни! И ту карту она почти не помнила, особенно западную ее часть, где находились владения уйзгу.
Посланная вернулась с Джеганом, и он почтительно приветствовал Первую.
— Охотник! — она сразу перешла к делу. — Ты посещал башню острова Саль.
Это было скорее утверждение, чем вопрос.
— Один раз. Я встретился с Сину из клана Валь. Он хорошо знал тот край, так как его собственный примыкает к нему. А башня Саль окружена тайнами, и мне захотелось на нее посмотреть.
Первая нагнулась над картой, и ее палец провел черту, которая вела с запада к точке, обозначавшей остров Саль.
— Вот, — сказала она.
Джеган напряженно следил за движением ее пальца, а когда она опустила руку, прижал к карте собственный палец.
— Да, оно движется так. Башня в самой середине. Если оно не свернет, то углубится в край скритеков.
— Прежде чем оно распространится дальше, — сказала Кадия, — нам необходимо узнать больше. Раз твоя Сила, ведунья, не способна ясно показать, с чем мы должны бороться, нужно посмотреть своими глазами. Нельзя сражаться с врагом, не зная, что он такое и каким оружием располагает. Нам следует отправиться к башне Саль.
Она отогнала мысли о том, что им показала Салин, и сосредоточилась на другом образе — образе меча во всей его силе, когда он запылал разрушительной мощью. Как знать, не сумеет ли она покончить с этим Злом, кем бы или чем бы оно ни было, когда встретится с ним?
Первая потерла пальцем край карты.
— Силы, королевская дочь, иной раз удается измерить, только когда уже поздно. Мы знаем одно: что знаем слишком мало. У тебя есть защита, только твоя. Если ты решила, да будет так.
Кадия крепко сжала меч. Что же, она сама предложила, так сожалеть ли, что ее предложение приняли? И правда, подумала она, куда лучше проследить эту ползучую смерть до ее источника, чем наблюдать в чаше, как она убивает, и ничего не знать о ней кроме того, что она губит все живое. Девушка обратилась к Джегану:
— Товарищ по щиту, ты пойдешь?
— Пророчица, дело это наше! Но тут Кадии пришла в голову еще одна мысль.
— Да, наше! — она посмотрела на Первую. — Большой отряд легко обнаружить. Если Джеган будет выбирать путь и нас будет только двое, есть больше надежды узнать самим и остаться незамеченными.
— И нас с внуком двое, королевская дочь, — Салин подняла голову и посмотрела через карту на Кадию. — Поистине это тоже мое дело, и я связана клятвой. Мы отправимся вчетвером.
Кадия хотела тут же возразить, но почему-то не смогла выговорить ни слова. В этой ведунье чувствовалась та же властность, что и в Первой. И она не привыкла к тому, чтобы с ней спорили.
Муссон почти истощил свое бешенство. Когда они вновь сели в лодку (более просторную и крепкую, чем та, на которой приплыли Салин и ее внук), с неба уже не рушилась вода, заставляя все время быть настороже и без конца работать черпаком. Селение снабдило их самой лучшей своей провизией. К тому же погода теперь позволяла находить пищу на земле, а вернее, в воде, так как Смайл, внук Салин, оказался искусным рыболовом. Кадия, которая уже давно научилась стойко переносить все тяготы пути, безропотно съедала свою порцию сырой рыбы.
Каждый вечер, когда они останавливались на ночлег, отыскав подходящий островочек, Салин доставала свою чашу. Однако ей уже не удавалось получить ясных картин, как прежде в селении на сваях. Да, на поверхности возникали тени, но они не слагались в четкий образ. Дважды они с Кадией пытались установить связь с Харамис, но не видели ничего, кроме клубящегося тумана.
Наконец Джеган направил лодку не к островку, а к берегу» где виднелись остатки развалин — несколько нагроможденных друг на друга камней. Ему удалось поразить копьем перлига, который проснулся от сезонной спячки, а у камней Смайл нашел почти сухой мох, так что его маслянистые стебли и крохотные веточки дали достаточно жару, чтобы хотя бы опалить тушу добычи.
— Отсюда, — объявил охотник, — мы пойдем пешком. Здесь проходят остатки древней дороги, хотя путь нам все равно надо будет нащупывать.
При утреннем свете, уже не таком сумрачно-сером, они со Смайлом втащили лодку повыше на берег, закрепили и завалили хворостом. Кадия разложила припасы по трем мешкам, так как, решила она, Салин потребуются все ее силы, чтобы, опираясь на посох, брести по неровной земле.
Внимательно высматривая — нет ли где желтых пятен, они шли медленно. Местами ливни смыли наносную почву, и Кадия увидела каменные плиты, которыми, очевидно, была вымощена древняя дорога. Она радовалась, что тут можно было ускорить шаги, не боясь провалиться в глубокую грязь.
Они вышли на широкое открытое пространство, где камни древней дороги обнажились на большом протяжении.
— Берегись! — подал мысленный сигнал Джеган, и Кадия тотчас взяла копье на изготовку, а Смайл сжал в руке духовую трубку.
Тут Кадию поразила волна такой страшной мысленной боли, что девушка еле устояла на ногах. Она услышала, как Салин застонала. Женщина-уйзгу упала на колени, сжав виски ладонями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32