Девушка, стоя на коленях, смотрела на место, где они только что были.
Точно так же растворилась в ничто туманная фигура, которую она встретила тогда в саду.
К ее плечу прикоснулись. Она оглянулась и увидела женщину, проводившую ее сюда.
— Королевская дочь, идем. Тебя ждут еда и отдых. Поистине, подумать нужно о многом.
Кадия с трудом поднялась на ноги. Сияние амулета померкло, глаза на рукояти полузакрылись. Сила, заставившая их открыться, могла оставить их так, однако девушка не испытывала обычной слабости, какая охватывала ее, когда она прибегала к их помощи. Но ее томила огромная усталость. Она вспомнила, что не ела уже очень давно, и все тело ныло.
Женщина провела ее по коридору в двери с зеленой завесой, исчезнувшей при их приближении.
Кадия привыкла к удобствам королевских покоев в Цитадели, хотя и считала их излишне изнеживающими. Но они не шли ни в какое сравнение с тем, что она нашла тут.
Девушка опустилась в ванну в форме раковины, куда перед этим женщина бросила горсть порошка, образовавшего пену, целительную для ссадин, царапин и прочих следов тяжелого пути.
Она расслабилась в приятной истоме, а женщина села возле на табурет и, кивнув в ответ на благодарные слова Кадии, сказала:
— Расскажи мне про Ялтан, пришелица. Я — Лалан и некогда принадлежала к внутренней страже. Иногда мне снится, что я брожу по улицам, спускаюсь в сад… — ее голос замер.
— Город таит в себе волшебство, — начала Кадия. — Издали он кажется такими же развалинами, какие сохранились на многих островах. Но стоит войти в ворота, — она запнулась, — и кажется, будто он ждет хозяев, как ждут хасситти.
— Хасситти! — Тоска исчезла с лица женщины, ее губы изогнулись в легкой улыбке. — Эти малыши! Они всегда были рядом, готовые к забавным выходкам, которые вызывали смех, когда на сердце было тяжело. Так что теперь с хасситти, королевская дочь?
Кадия вновь рассказала о своей встрече с обитателями Ялтана, но на этот раз со всякими подробностями, и всячески хвалила усердие, с каким они старались сберечь все, по их мнению, ценное, что принадлежало покинувшим город.
Лалан кивнула.
— Такими они были всегда… рачительными хранителями вещей. Жаль, что мы не могли взять их с собой. Без их веселой игривости как-то пусто.
— А взять их было нельзя? Лалан покачала головой.
— Врата не впустили бы никого иной крови. Когда мы избрали изгнание, сделали мы это ради блага тех, кого ты называешь оддлингами, а также хасситти. Мы взрастили их из странного семени, и настало время, когда им следовало расти без ухода, чтобы стать тем, чем им суждено было стать.
— Но Врата впустили меня! — сказала Кадия, выйдя из ванны и вытирая мокрые волосы.
— Да. И это непонятно, — ответила Лалан, протягивая девушке такое же легкое одеяние, какое носила сама, но не белое, а серебристо-серое, как утренний туман, поднимающийся с реки. Броши на плечах были из серебра и украшены камнями в форме пузырьков — прозрачными, но с крохотными радугами внутри. Кадия отложила в сторону пояс из металлических звеньев и предпочла свою старую перевязь с мечом. Голод она утолила угощением вроде того, которое предлагали ей хасситти, — плодами и вкусным кремом.
Когда Кадия насытилась, Лалан, разделившая ее трапезу, снова начала расспрашивать ее про край болот. Быть может, подумала девушка, не из простого любопытства, а с какой-то целью.
Но у Кадии был и свой вопрос:
— Великие все покинули Ялтан? Я, кажется, встретила там одного из них… Он говорил о знаниях, которые нужно обрести. Было это наяву, или во сне, или я разговаривала с тенью?
Лалан непритворно удивилась.
— Расскажи подробнее! — потребовала она, и Кадия подчинилась.
Когда она закончила, Лалан глубоко вздохнула.
— Значит, Карнот преуспел в этом. Но чтобы оно действовало так долго… — Она опять вздохнула. — Он был из тех, кто отказывался верить, что наше время вправду миновало. И поклялся, что за нами придут другие, достойные нас. Почти до самого конца он трудился — а его Сила и знания были редкостными. Он старался в помощь тем, кто придет, — если они будут детьми Света, — она внимательно всмотрелась в Кадию. — Так его вестник явился тебе?
— Только однажды, — ответила девушка. — Я надеялась, что, посетив Ялтан второй раз, снова его увижу, но тщетно.
— Сила истощается со временем. Быть может, одна встреча уничтожила творение Карно-та. На его создание у него было мало времени, так как он получил смертельную рану и погиб еще до нашего ухода. Тем не менее труд его оправдал себя: так ты нашла путь, который привел тебя к нам… Ну, довольно разговоров: ты ведь утомлена, пришелица. Отдыхай.
Снаружи уже смеркалось, и она проводила Кадию в другую комнату, узкую, но с открытым окном, впускавшим душистый воздух. Там стояло ложе из мягких тюфяков.
Положив рядом меч, Кадия погрузилась в мягкость, нежащую тело, прошептала слова благодарности Лалан, и ее веки сомкнулись.
ГЛАВА 16
Все было красным, как свежепролитая кровь, как чудовищный дождь, выпавший после небесной битвы. И в этой красноте двигались существа в багряной одежде — и звуки, слишком тихие, чтобы улавливать слова, и все же многозначительные.
Кровавая завеса непрестанно колыхалась и, казалось, закрывала доступ воздуха, так что было трудно дышать. И тут Кадия обрела способность видеть — колышущееся пламя перестало ее ослеплять.
Она смотрела в провал мрака, где огромные тени тяжело повисли с трех сторон над огромным троном. На нем горбилась фигура с упавшей на грудь головой, точно у нее не было сил поднять ее. Руки бессильно лежали на подлокотниках. Изможденное тело не было ни чем укрыто, если не считать пятен желтой коросты, казалось, прячущих незаживающие гниющие раны.
Кадия знала, что видит того, кого они выслеживали по смрадной дороге «желтой смерти». Тело выглядело столь неживым, что девушка приняла его за мертвеца.
Трон под ним начал наливаться краснотой, точно разгорающаяся головня. Свечение становилось все более ярким, но не разгоняло сумрак, а словно бы притягивало его. Фигура на пылающем троне извивалась, голова то вскидывалась, то поникала. Незрячие глаза открылись, рот, лишенный губ, скривился. Существо это вопило от муки, но слышался лишь еле различимый странный напев.
Огонь как будто начинал преображать сидевшего. Желтая короста потемнела, исчезла, сгорев. Тощее туловище начало оживать, там, где только что кожа обтягивала кости, появились мышцы. Сведенная судорогой челюсть расслабилась, рот закрылся. А глаза словно бы вновь начали видеть.
Теперь на троне сидел, выпрямившись и разглядывая свои руки, точно любуясь их обновлением, один из Исчезнувших. И в нем ощущалась та же внушающая благоговение Сила, которую Кадия почувствовала в тех двоих, что властвовали за стеной.
Потому что это было совсем иное место, далекое от храма золотого цветка и комнаты, где она заснула. Кадия понимала, что спит, но не сомневалась, что видит происходящее наяву.
Мужчину на горящем троне накрыла тень. Он схватил ее, прижал к себе — и облекся в чешуйчатый панцирь, похожий на доспехи оддлингов, но только глянцево-черный, при каждом движении отливавший багряными отблесками огня.
Он вновь протянул руку к тени и оторвал клок мрака. Теперь он сжимал в руке жезл длиной примерно в треть копья. На верхушке жезла возник зыбкий шар, который вскоре застыл в форме черепа — миниатюрной копии того, который служил короной скритеку — вождю или жрецу.
Глазницы черепа пылали тем же багровым огнем, что и трон. Мужчина высоко поднял жезл в торжествующем жесте. Он встал, и трон, его преобразивший, сразу начал тускнеть и вскоре стал пепельно-серым.
Теперь он, держа жезл в обеих руках, поднес его ко рту, подул в открытые челюсти черепа, а потом быстро повернул. Из челюстей вырвался зеленовато-желтый луч… того же цвета, что и «желтая смерть».
Луч был направлен прямо на Кадию. Властитель с жезлом уловил ее присутствие? Впрочем, если он намеревался поразить ее, у него ничего не получилось.
Вновь огненная вспышка, и полный мрак. Легкий ветерок коснулся ее щеки, и Кадия открыла глаза — в той же комнате, в какой уснула. За окном землю окутывали мягкие сумерки. Кадия встала посмотреть, какой из него открывается вид. Сад. Такой безмятежный в вечерней дымке. Внезапно Кадия почувствовала, что не может оставаться в четырех стенах, что ее неотразимо влечет этот приют спокойствия и красоты.
Приют покоя и красоты, такой далекий от обители мрака и огня, где некто только что получил новую жизнь и опасное мощное оружие.
Она знала, что это был вещий сон, про который твердили хасситти, и он, как чаша Са-лин, показал ей, что происходило вдали отсюда. Да, она видела то, что случилось на самом деле.
Чистота, свежесть и мир призывали ее так властно, что Кадия, пренебрегая дверью, выпрыгнула в окно. Ее босые ноги ступали по пружинящему ковру густой травы, вокруг высокие густые цветущие кусты муть колыхались от дуновений вечернего ветерка. Девушка остановилась, глубоко вдыхая душистый воздух.
Кадия знала, что должна рассказать о том, что видела, тем, кто оказал ей гостеприимство, но ей это претило. Будто открывшееся ей зрелище загрязнило ее. Невозможно было проникнуть сквозь кровавое пламя, взглянуть на Силу, воплотившуюся на этом троне, и остаться незапятнанной.
Девушка шагнула вперед. Стоило ей вспомнить — и она вновь как бы ощутила омерзительный смрад «желтой смерти». И наклонившись, она погрузила лицо в большой цветок, вдыхая его аромат. Искрящееся насекомое, совсем такое же, как в саду Ялтана, опустилось к ней на руку и затрепетало крылышками, сверкающими, точно драгоценные камни.
— Да! — вдруг громко сказала Кадия. — Да! Это… — Она запнулась в поисках слова, которое выразило бы все, что она чувствовала в этот миг.
— Что — это, королевская дочь?
Внезапно раздавшийся голос заставил Кадию вздрогнуть. Ее рука опустилась на меч, который она не забыла прицепить к поясу, прежде чем покинуть спальню. Человек вышел из-за высокого куста и остановился, глядя на нее, как ей показалось, с вызовом.
— Ламарил!
Он бесшумно приблизился к ней и, прежде чем она успела догадаться о его намерении, приподнял ее голову за подбородок, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.
— Ты продолжаешь называть мое имя, королевская дочь. Или ты задумала каким-то образом заняться колдовством? Что тебе известно о том, как употреблять Силу?
— Почти ничего, — резким движением она высвободилась из его пальцев. Обретенный было душевный мир покинул ее. — Зачем мне заколдовывать тебя, воин?
— Расскажи о моем подобии, которое ты видела.
В нескольких словах Кадия поведала, как они с Джеганом на забытой дороге увидели занесенные илом бугры. Последний, раскопанный, скрывал статую, указывающую путь к Ялтану.
— Джегану известны старинные предания, — заключила она. — Он сказал мне, что в последней битве ты показал себя могучим героем.
В первый раз она увидела его улыбку — его губы чуть-чуть изогнулись, как губы Лалан, когда были упомянуты хасситти.
— Немногим дано узнать правду, — заметил он. — Впрочем, старые сказания порой искажают все до неузнаваемости… Итак, дозорные еще стоят на своем посту, пусть их всех и затянуло илом. Невольно задумаешься. Эроус, Гуерс, Исьят, Фаэль и я… последний из них.
— Есть и другие. В городе на лестнице, ведущей в чудесный сад, — сказала Кадия. — Мужчины и женщины. Они тоже стражи?
Улыбка исчезла с его губ, он кивнул.
— Да, — произнес он тихо, и его взгляд обратился куда-то вдаль. — Нас было много, а потом… потом осталось мало — тех, кто пробился к Вратам. В конце восстала сама земля и вышвырнула нас всех вон, Тьму и Свет вместе. Королевская дочь…
— Меня зовут Кадия, — перебила она. — Если в именах заключена какая-то Сила, я даю мое для честного обмена.
Вновь легкая улыбка тронула его губы.
— Кадия! — Он повторил ее имя, словно пробуя его на вкус. — Необычное имя, но ты носишь его гордо, Носительница Силы. А теперь расскажи мне про старые земли. Наверное, они сильно изменились.
— Сперва ответь мне, — возразила она, — где стоит огненное кресло, в которое может сесть умирающий и встать здоровым?
Улыбка исчезла. Золотые глаза сузились.
— Что ты знаешь о Варме?
— Ничего. Только его имя, которое назвали здесь. Но я увидела сон, по-моему, вещий — так, словно смотрела в волшебную чашу, — и она рассказала ему о том, что узрела в том месте огня и теней.
— Так! — Его голос прозвучал странно, словно тоскливо. — Оно снова восстает. Быть может, эта борьба бесконечна. Однако Уоно и Лика должны немедленно узнать об этом. Идем! — он взял ее за плечо и повел по дорожке через сад к входу в здание, которое она покинула не общепринятым способом.
На этот раз он нетерпеливо забарабанил пальцами по входной дощечке, и раздавшийся звук был густым и властным, требовавшим немедленного отклика.
Кадия не пыталась высвободиться из его хватки, понимая, что дело действительно важное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32