Так он работал с методичностью опытного садовода, у которого впереди целый день.
Наконец он поднялся, упёр руки в боки и оглядел проделанную работу. Выжженная выемка была заполнена.
Затем он повернулся и зашагал к тем грудам камней, где они нарезали лозу. Там он снова опустился на колени, поковырялся в земле, которая казалась здесь более тёмной и влажной, нагрёб полные пригоршни. Увидев, что нужно делать, Керис тоже начал копать. Он проследил, как великан отнёс влажную массу к новым посадкам, и последовал его примеру. Потом кивком головы Грук отослал его прочь. Трое кеплианцев стали рядом, а Яста — чуть в сторонке.
Грук занял положение посередине почти невидимой нити, связующей столбы. Он запрокинул голову, и Керис услышал рокочущий звук, подобный отдалённому грому в горах за спиной.
Звук не прерывался, как будто великан не нуждался в передышке.
Полоска земли над закопанными черенками потемнела. Вот появляются крошечные стебельки, они раскачиваются из стороны в сторону, тянутся все выше, пока наконец в своём слепом стремлении вверх не натыкаются на проволоку — и тут они закрепляются. Закрепляются, становятся толще, и не только — они выпускают со скоростью, равной скорости полёта стрелы, огромные рога. И это не единственный продукт такого невероятного роста. Появляются бутоны, толстые и круглые. Они становятся все больше.
Грук замолк. Он сделал два шага и ухватил Кериса за плечо, утаскивая его назад и прочь, как раз в тот момент, когда появились проблески цвета среди этих бутонов, и они раскрылись в огромные цветы, из сердцевин которых вырвались клубы желтоватой пыли.
— Смерть! — предостережение великана врезалось в мозг Кериса, и он снова пустился в путь. Насколько действенным окажется нездешнее оружие великана, никто сказать до времени не сможет. Может быть, они не разобрались до конца в замке этих врат, но он был уверен, что сделанное здесь позволит им выиграть хоть сколько-нибудь драгоценного времени.
Они все ощущали необходимость обменяться информацией с теми, кто их послал, но было очевидно, что Мышку, осунувшуюся и как-то усохшую, от чего она стала ещё больше похожа на ребёнка, нельзя заставлять связываться с Лормтом.
Они поели и загасили свой небольшой костёр. Яста с кеплианцами опять вышли наружу — они были, очевидно, наилучшими стражами и разведчиками из всех собравшихся. Оставалось надеяться, что чужакам по ту сторону врат, скорее всего, неизвестно, что люди и животные могут общаться меж собой.
Но в эту ночь спала только Мышка, если это можно назвать сном. Возможно, она просто погрузилась в какой-то восстановительный транс. Остальные сидели вокруг тлеющих угольков бывшего костра.
В какой-то миг господин Ромар нарушил молчание, в которое они погрузились к середине ночи.
— Грук, — он кивнул в сторону великана, который казался тёмной глыбой на фоне стены, — дал то, что позволяет его дар, чтобы дать нам выигрыш во времени. Нам неизвестно, удержит ли воздвигнутый им барьер то, что надвигается на нас. Но… — тут он по очереди оглядел всех сидевших рядом, как будто мог ясно видеть их лица, — чтобы всё время караулить эти врата… Нас одиннадцать. Возможно, одиннадцать тысяч лучше справились бы с этой задачей.
— Давайте всё же посмотрим, чем мы располагаем. У моей расы есть различные таланты и силы, которыми пользовался, но я могу прибегнуть к ним лишь в ограниченном бою. Госпожа, — он бросил взгляд на Элири, которая устроилась возле него, — обладает даром, полученным в другом мире и основанным на ином познании. То, что она добыла свободу для кеплианцев, — подвиг, который никому другому не удался.
— Деневеру доверен секрет оружия, найденного в Лормте.
— Это и все, господин. Я не принадлежу к Древней Расе и не обладаю иным даром, кроме того, чем овладел на ристалищах.
— Так и я, — прогудел Вутч. — Я бился с Гормскими мертвецами и охранял границы там, куда меня посылали. Но вся моя Сила только во владении оружием.
Криспин прокашлялся, и звук этот был похож на клёкот сокола.
— Сокольничии рождены для обращения с мечом и со щитом, а ещё — для братства со своими пернатыми. Мы не знаемся с Силой, хотя сражались в битвах, где она применялась. Но не нами.
У Кериса вдруг пересохло во рту.
— Как вам известно, я полукровка, рождённый госпожой Дахон и её супругом господином Килланом Трегартом. Я из Эскора, который считается источником Силы, как Светлой, так и Тёмной. Но — я лишён дара, — он сказал это чётко, стараясь, чтобы голос его не дрогнул.
Ему вдруг стало не по себе, как будто его рассматривают как странное насекомое, способное заинтересовать, вероятно, какого-нибудь лормтского учёного — любителя подобных явлений. Он обернулся и оказался лицом к лицу с ализонкой, глаза которой горели зелёным светом даже в темноте.
— Никому не дано знать, — пронзил темноту её голос с сильным акцентом, — что являет собой человек, пока не получен последний урок. Я была Лиарой Хранительницей очага, Наставницей Отпрысков в Креванеле. У нас чародейство, или то, что вы зовёте Силой, почитается таким страшным злом, что вам и не представить, как мы себя рядом с ним ощущаем. И всё же я обнаружила, что мой брат воспринял какое-то колдовство и даже использует его. И тут я открыла, что мне подобные имеют свои особенности и пороки — не я ли притянула Серых? Сейчас я изо всех сил стараюсь отделаться от того, что мне прививали с детства — и постоянно обнаруживаю, что Лиара совсем не то, чем я её всегда считала. Не считай же себя, собрат по стае, — обратилась она прямо к Керису, — каким-то ущербным. Старайся найти пути, над которыми не нависла тень старого. Ты говоришь, что лишён дара — разве это так?
Как ни странно, её внимание переключилось на Грука.
«То, чем он обладает, проявится при нужде, — его мысленная речь была быстрой. — У меня как у стража тоже есть таланты, которые могут в вашем мире показаться странными, но я им обучен. Раз я не могу служить Алатару, которому дал обет, я служу теперь вашим целям».
Дестри немного отодвинулась от скатки Мышки. Она всё это время держала руку девушки, а сейчас осторожно положила ладонь ей на грудь. Пальцы женщины метнулись к амулету.
— Это битва и Моей Госпожи. У меня есть мысль, которая, может быть, окажется кстати, — она обратилась прямо к Элири: — Скажи мне, я знаю, что колдуньи общаются с Лормтом. А нет ли среди них той, что служила бы и Госпоже?
Элири ответила не сразу, вернее, за неё имя назвала Лиара.
— Госпожа Нолар. Она целительница, и я видела, как она зажигала лампадку Госпожи.
— Нарисуй её в своём воображении, Лиара. Так, чтобы черты её были чётки и чтобы она занималась каким-то повседневным делом! — в голосе Дестри слышалось возбуждение.
Они все застыли в молчании. Керис тоже попытался нарисовать в воображении ту, что была спутницей военачальника Дуратана. Раз видевший её уже не мог бы забыть эту женщину, ибо природа оставила на ней недобрую отметину — красное пятно на щеке, от которого нет избавленья.
— Да… — голос Дестри превратился в едва слышный вздох, — да, вижу её. Теперь, во имя милосердия Девы, — она, казалось, уже обращалась ко всем, — я сделаю то, что деется только в Кумирне, избранной ею. Вы же, — она обратилась к господину Ромару, потом кивнула Груку, и, наконец, и госпоже Элири, — вы же должны быть моими стражами в эту ночь, ибо если связь разорвётся, то на нас падёт наихудшее из зол! Я должна погрузиться в транс, и, под прикрытием Силы, вы встанете на мою защиту. Однако это должна быть Сила земли, о которой знают присутствующие тут женщины, но вовсе не Сила магии учёных мужей!
Деневер зажёг один из небольших походных светильничков в дальнем конце лагеря, а Дестри развернула скатку. Потом она вытащила тючок с припасами и стала там рыться, тщательно присматриваясь и придирчиво выбирая, то отбрасывая в сторону, а то и добавляя что-то в сосуд такой малый, что он мог поместиться в её ладони.
Когда жрица закончила приготовления и отложила в сторону свёрток с травами, она зачерпнула воды, взятой из запасов, откуда и омыла лицо и руки. Потом сделала знак троим, коих избрала стражами, и они присоединились к ней, Грук с одной стороны скатки, Элири в головах, а Ромар в изножье.
Высоко подняв сосуд, Дестри воззвала:
— Приди, о Дева! Я из твоих низших созданий, о Ты, сотворившая мир, даровавшая жизнь, но я прошу не за себя! Молю, защити истинную жизнь, взращённую Тобою, когда Тьма вошла в силу и тень её легла и на нас!
И Дестри выпила содержимое маленького сосуда одним глотком и простёрлась на скатке так, как лежала Мышка, сложив руки на груди поверх амулета Гунноры, и глаза её закрылись. В этом тусклом свете жрица казалась неотличимой от камней и подстилки, на которых лежала.
И было ничто, а потом порыв ветра, но все это не ранило её тела, скорее овевало теплом и благоуханием цветов. Она могла лежать на скатке в покое, но нет, в самой глубине её существа что-то мерцало. Нет, не время для отдыха! Она ни о чём не спрашивала, но там, во тьме, находилось нечто, такое большое, что она испугалась слабости своего дара, который не смог бы дать её это. Найти… Она должна искать и найти!
Теперь ласковый ветер исчез и, словно в упрёк её внутренней просьбе, она, казалось, плыла вдаль так стремительно, что захватывало дыханье. Найти! Найти то, к чему она так твёрдо держала путь!
То, что служило теперь Дестри глазами, видело свет более блестящий, нежели тот, который она знала с той поры, когда оставила Кумирню — там, в том месте, на столе стояли две лампы, обе поднятые так высоко, как только можно, на другие полки.
Она тотчас узнала место, куда завела её мольба: рабочая комната травника и целителя. И та, что работала тут, сидела за столом, придерживая одной рукой древнюю рукопись, выгравированную на меди, другой водя по буквам. Время от времени она произносила вслух какое-нибудь слово.
Внезапно она взглянула туда, где появилась бы Дестри, если б только действительно, во плоти, вошла в комнату. Её глаза сделались пусты, и она пристально посмотрела в то место, как человек, вдруг разрешивший некую загадку.
— Ты вестница, — сказала женщина, быстро поднимаясь с кресла, в котором только что сидела, — но ты, ищущая, ты не Колдунья!
— Я избрана Гуннорой, — ответила Дестри.
Нолар убрала руку от пятна на щеке, вероятно, это была память об очень старом жесте, которым она когда-то пользовалась, чтобы скрыть отметину на лице, и произнесла слова приветствия:
— О Третья в Едином, Хранительница жизни, да пребудешь ты вечно с нами! Чем я могу служить пришедшей от Неё?
— Наша колдунья побеждена тем, что открылось. Я сообщаю то, что всем вам надо знать, — и быстро, ибо не имела понятия, как долго сила её транса могла удержаться, она описала слушательнице новые открытия Мышки, а также поведала и о нуждах отряда. — Если б ты открыла способ защиты, — завершила жрица рассказ, — в которой так нуждается всё, что теперь так ценно! Мы страшимся, ибо нечто гораздо худшее, нежели колдеры, может появиться среди нас. Я… — тут она запнулась, ибо транс ослабевал, ведь она раньше никогда не осмеливалась заходить в использовании своего дара так далеко. — Помоги… Поддержи… — проронила она последние слова.
Потом тьма и ветер, сопровождавшие Дестри в пространстве, снова сомкнулись над нею.
Нолар постояла ещё немного, благоговея перед тем, что коснулось её. Потом устремилась к полке, на которой стоял маленький гонг. Она стремительно ударила по металлу, и звенящий звук не только пронизал все пространство комнаты, но (и она знала об этом) достиг коридоров и дальних покоев.
— Нолар! — послышался такой родной для неё голос. Да, она знала, что именно он первым откликнется на её призыв. И так случалось всегда, когда она нуждалась в нём, он появлялся без промедления. Маршал не облачился в доспехи, но и не снял и меча с перевязи, и все знали, что клинком, с которым он так хорошо обращался, воин мог постоять за себя. Но идти против армии с таким странным и могучим средством, армии, столь предавшейся Тьме, что она смогла даже открыть Кровавые врата? Но он всегда защищал её с оружием в руках! Дуратан сообщил:
— Мы собираем Совет. Но теперь мы сильнее: Хиларион вернулся! Уже все на месте.
— На юге, Дуратан, на юге… — прошептала она. — О, как далеко от нас…
Глава 15
Лормт, юг, Забвенный Город
Это было не такое многолюдное собрание, как созванное месяцем ранее в городе Эс, но то, что решалось на нём, навсегда могло изменить мир.
Джелит и Саймон Трегарт, только что вернувшийся из второго разведывательного поиска в Эскоре, Дахон и Киллан, мудрец Морфью и, что было необычно, госпожа Мерет, сопровождаемая Чайкой и Ивой. Каттея сидела в кресле, одолеваемая беспокойством, и казалась большой кошкой, приготовившейся к прыжку на умело выслеженную добычу. Хиларион мерил шагами комнату, но мгновенно обернулся, когда появились Нолар и Дуратан.
— Тревога! — Саймон в настоящий момент скорее мог показаться командующим, нежели Чайка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Наконец он поднялся, упёр руки в боки и оглядел проделанную работу. Выжженная выемка была заполнена.
Затем он повернулся и зашагал к тем грудам камней, где они нарезали лозу. Там он снова опустился на колени, поковырялся в земле, которая казалась здесь более тёмной и влажной, нагрёб полные пригоршни. Увидев, что нужно делать, Керис тоже начал копать. Он проследил, как великан отнёс влажную массу к новым посадкам, и последовал его примеру. Потом кивком головы Грук отослал его прочь. Трое кеплианцев стали рядом, а Яста — чуть в сторонке.
Грук занял положение посередине почти невидимой нити, связующей столбы. Он запрокинул голову, и Керис услышал рокочущий звук, подобный отдалённому грому в горах за спиной.
Звук не прерывался, как будто великан не нуждался в передышке.
Полоска земли над закопанными черенками потемнела. Вот появляются крошечные стебельки, они раскачиваются из стороны в сторону, тянутся все выше, пока наконец в своём слепом стремлении вверх не натыкаются на проволоку — и тут они закрепляются. Закрепляются, становятся толще, и не только — они выпускают со скоростью, равной скорости полёта стрелы, огромные рога. И это не единственный продукт такого невероятного роста. Появляются бутоны, толстые и круглые. Они становятся все больше.
Грук замолк. Он сделал два шага и ухватил Кериса за плечо, утаскивая его назад и прочь, как раз в тот момент, когда появились проблески цвета среди этих бутонов, и они раскрылись в огромные цветы, из сердцевин которых вырвались клубы желтоватой пыли.
— Смерть! — предостережение великана врезалось в мозг Кериса, и он снова пустился в путь. Насколько действенным окажется нездешнее оружие великана, никто сказать до времени не сможет. Может быть, они не разобрались до конца в замке этих врат, но он был уверен, что сделанное здесь позволит им выиграть хоть сколько-нибудь драгоценного времени.
Они все ощущали необходимость обменяться информацией с теми, кто их послал, но было очевидно, что Мышку, осунувшуюся и как-то усохшую, от чего она стала ещё больше похожа на ребёнка, нельзя заставлять связываться с Лормтом.
Они поели и загасили свой небольшой костёр. Яста с кеплианцами опять вышли наружу — они были, очевидно, наилучшими стражами и разведчиками из всех собравшихся. Оставалось надеяться, что чужакам по ту сторону врат, скорее всего, неизвестно, что люди и животные могут общаться меж собой.
Но в эту ночь спала только Мышка, если это можно назвать сном. Возможно, она просто погрузилась в какой-то восстановительный транс. Остальные сидели вокруг тлеющих угольков бывшего костра.
В какой-то миг господин Ромар нарушил молчание, в которое они погрузились к середине ночи.
— Грук, — он кивнул в сторону великана, который казался тёмной глыбой на фоне стены, — дал то, что позволяет его дар, чтобы дать нам выигрыш во времени. Нам неизвестно, удержит ли воздвигнутый им барьер то, что надвигается на нас. Но… — тут он по очереди оглядел всех сидевших рядом, как будто мог ясно видеть их лица, — чтобы всё время караулить эти врата… Нас одиннадцать. Возможно, одиннадцать тысяч лучше справились бы с этой задачей.
— Давайте всё же посмотрим, чем мы располагаем. У моей расы есть различные таланты и силы, которыми пользовался, но я могу прибегнуть к ним лишь в ограниченном бою. Госпожа, — он бросил взгляд на Элири, которая устроилась возле него, — обладает даром, полученным в другом мире и основанным на ином познании. То, что она добыла свободу для кеплианцев, — подвиг, который никому другому не удался.
— Деневеру доверен секрет оружия, найденного в Лормте.
— Это и все, господин. Я не принадлежу к Древней Расе и не обладаю иным даром, кроме того, чем овладел на ристалищах.
— Так и я, — прогудел Вутч. — Я бился с Гормскими мертвецами и охранял границы там, куда меня посылали. Но вся моя Сила только во владении оружием.
Криспин прокашлялся, и звук этот был похож на клёкот сокола.
— Сокольничии рождены для обращения с мечом и со щитом, а ещё — для братства со своими пернатыми. Мы не знаемся с Силой, хотя сражались в битвах, где она применялась. Но не нами.
У Кериса вдруг пересохло во рту.
— Как вам известно, я полукровка, рождённый госпожой Дахон и её супругом господином Килланом Трегартом. Я из Эскора, который считается источником Силы, как Светлой, так и Тёмной. Но — я лишён дара, — он сказал это чётко, стараясь, чтобы голос его не дрогнул.
Ему вдруг стало не по себе, как будто его рассматривают как странное насекомое, способное заинтересовать, вероятно, какого-нибудь лормтского учёного — любителя подобных явлений. Он обернулся и оказался лицом к лицу с ализонкой, глаза которой горели зелёным светом даже в темноте.
— Никому не дано знать, — пронзил темноту её голос с сильным акцентом, — что являет собой человек, пока не получен последний урок. Я была Лиарой Хранительницей очага, Наставницей Отпрысков в Креванеле. У нас чародейство, или то, что вы зовёте Силой, почитается таким страшным злом, что вам и не представить, как мы себя рядом с ним ощущаем. И всё же я обнаружила, что мой брат воспринял какое-то колдовство и даже использует его. И тут я открыла, что мне подобные имеют свои особенности и пороки — не я ли притянула Серых? Сейчас я изо всех сил стараюсь отделаться от того, что мне прививали с детства — и постоянно обнаруживаю, что Лиара совсем не то, чем я её всегда считала. Не считай же себя, собрат по стае, — обратилась она прямо к Керису, — каким-то ущербным. Старайся найти пути, над которыми не нависла тень старого. Ты говоришь, что лишён дара — разве это так?
Как ни странно, её внимание переключилось на Грука.
«То, чем он обладает, проявится при нужде, — его мысленная речь была быстрой. — У меня как у стража тоже есть таланты, которые могут в вашем мире показаться странными, но я им обучен. Раз я не могу служить Алатару, которому дал обет, я служу теперь вашим целям».
Дестри немного отодвинулась от скатки Мышки. Она всё это время держала руку девушки, а сейчас осторожно положила ладонь ей на грудь. Пальцы женщины метнулись к амулету.
— Это битва и Моей Госпожи. У меня есть мысль, которая, может быть, окажется кстати, — она обратилась прямо к Элири: — Скажи мне, я знаю, что колдуньи общаются с Лормтом. А нет ли среди них той, что служила бы и Госпоже?
Элири ответила не сразу, вернее, за неё имя назвала Лиара.
— Госпожа Нолар. Она целительница, и я видела, как она зажигала лампадку Госпожи.
— Нарисуй её в своём воображении, Лиара. Так, чтобы черты её были чётки и чтобы она занималась каким-то повседневным делом! — в голосе Дестри слышалось возбуждение.
Они все застыли в молчании. Керис тоже попытался нарисовать в воображении ту, что была спутницей военачальника Дуратана. Раз видевший её уже не мог бы забыть эту женщину, ибо природа оставила на ней недобрую отметину — красное пятно на щеке, от которого нет избавленья.
— Да… — голос Дестри превратился в едва слышный вздох, — да, вижу её. Теперь, во имя милосердия Девы, — она, казалось, уже обращалась ко всем, — я сделаю то, что деется только в Кумирне, избранной ею. Вы же, — она обратилась к господину Ромару, потом кивнула Груку, и, наконец, и госпоже Элири, — вы же должны быть моими стражами в эту ночь, ибо если связь разорвётся, то на нас падёт наихудшее из зол! Я должна погрузиться в транс, и, под прикрытием Силы, вы встанете на мою защиту. Однако это должна быть Сила земли, о которой знают присутствующие тут женщины, но вовсе не Сила магии учёных мужей!
Деневер зажёг один из небольших походных светильничков в дальнем конце лагеря, а Дестри развернула скатку. Потом она вытащила тючок с припасами и стала там рыться, тщательно присматриваясь и придирчиво выбирая, то отбрасывая в сторону, а то и добавляя что-то в сосуд такой малый, что он мог поместиться в её ладони.
Когда жрица закончила приготовления и отложила в сторону свёрток с травами, она зачерпнула воды, взятой из запасов, откуда и омыла лицо и руки. Потом сделала знак троим, коих избрала стражами, и они присоединились к ней, Грук с одной стороны скатки, Элири в головах, а Ромар в изножье.
Высоко подняв сосуд, Дестри воззвала:
— Приди, о Дева! Я из твоих низших созданий, о Ты, сотворившая мир, даровавшая жизнь, но я прошу не за себя! Молю, защити истинную жизнь, взращённую Тобою, когда Тьма вошла в силу и тень её легла и на нас!
И Дестри выпила содержимое маленького сосуда одним глотком и простёрлась на скатке так, как лежала Мышка, сложив руки на груди поверх амулета Гунноры, и глаза её закрылись. В этом тусклом свете жрица казалась неотличимой от камней и подстилки, на которых лежала.
И было ничто, а потом порыв ветра, но все это не ранило её тела, скорее овевало теплом и благоуханием цветов. Она могла лежать на скатке в покое, но нет, в самой глубине её существа что-то мерцало. Нет, не время для отдыха! Она ни о чём не спрашивала, но там, во тьме, находилось нечто, такое большое, что она испугалась слабости своего дара, который не смог бы дать её это. Найти… Она должна искать и найти!
Теперь ласковый ветер исчез и, словно в упрёк её внутренней просьбе, она, казалось, плыла вдаль так стремительно, что захватывало дыханье. Найти! Найти то, к чему она так твёрдо держала путь!
То, что служило теперь Дестри глазами, видело свет более блестящий, нежели тот, который она знала с той поры, когда оставила Кумирню — там, в том месте, на столе стояли две лампы, обе поднятые так высоко, как только можно, на другие полки.
Она тотчас узнала место, куда завела её мольба: рабочая комната травника и целителя. И та, что работала тут, сидела за столом, придерживая одной рукой древнюю рукопись, выгравированную на меди, другой водя по буквам. Время от времени она произносила вслух какое-нибудь слово.
Внезапно она взглянула туда, где появилась бы Дестри, если б только действительно, во плоти, вошла в комнату. Её глаза сделались пусты, и она пристально посмотрела в то место, как человек, вдруг разрешивший некую загадку.
— Ты вестница, — сказала женщина, быстро поднимаясь с кресла, в котором только что сидела, — но ты, ищущая, ты не Колдунья!
— Я избрана Гуннорой, — ответила Дестри.
Нолар убрала руку от пятна на щеке, вероятно, это была память об очень старом жесте, которым она когда-то пользовалась, чтобы скрыть отметину на лице, и произнесла слова приветствия:
— О Третья в Едином, Хранительница жизни, да пребудешь ты вечно с нами! Чем я могу служить пришедшей от Неё?
— Наша колдунья побеждена тем, что открылось. Я сообщаю то, что всем вам надо знать, — и быстро, ибо не имела понятия, как долго сила её транса могла удержаться, она описала слушательнице новые открытия Мышки, а также поведала и о нуждах отряда. — Если б ты открыла способ защиты, — завершила жрица рассказ, — в которой так нуждается всё, что теперь так ценно! Мы страшимся, ибо нечто гораздо худшее, нежели колдеры, может появиться среди нас. Я… — тут она запнулась, ибо транс ослабевал, ведь она раньше никогда не осмеливалась заходить в использовании своего дара так далеко. — Помоги… Поддержи… — проронила она последние слова.
Потом тьма и ветер, сопровождавшие Дестри в пространстве, снова сомкнулись над нею.
Нолар постояла ещё немного, благоговея перед тем, что коснулось её. Потом устремилась к полке, на которой стоял маленький гонг. Она стремительно ударила по металлу, и звенящий звук не только пронизал все пространство комнаты, но (и она знала об этом) достиг коридоров и дальних покоев.
— Нолар! — послышался такой родной для неё голос. Да, она знала, что именно он первым откликнется на её призыв. И так случалось всегда, когда она нуждалась в нём, он появлялся без промедления. Маршал не облачился в доспехи, но и не снял и меча с перевязи, и все знали, что клинком, с которым он так хорошо обращался, воин мог постоять за себя. Но идти против армии с таким странным и могучим средством, армии, столь предавшейся Тьме, что она смогла даже открыть Кровавые врата? Но он всегда защищал её с оружием в руках! Дуратан сообщил:
— Мы собираем Совет. Но теперь мы сильнее: Хиларион вернулся! Уже все на месте.
— На юге, Дуратан, на юге… — прошептала она. — О, как далеко от нас…
Глава 15
Лормт, юг, Забвенный Город
Это было не такое многолюдное собрание, как созванное месяцем ранее в городе Эс, но то, что решалось на нём, навсегда могло изменить мир.
Джелит и Саймон Трегарт, только что вернувшийся из второго разведывательного поиска в Эскоре, Дахон и Киллан, мудрец Морфью и, что было необычно, госпожа Мерет, сопровождаемая Чайкой и Ивой. Каттея сидела в кресле, одолеваемая беспокойством, и казалась большой кошкой, приготовившейся к прыжку на умело выслеженную добычу. Хиларион мерил шагами комнату, но мгновенно обернулся, когда появились Нолар и Дуратан.
— Тревога! — Саймон в настоящий момент скорее мог показаться командующим, нежели Чайка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90