Когда пришло море, все бежали от него, хотя горы изрыгали огонь из своего чрева. Некоторые выжили, а потом пришло племя Рина. Говорят, раньше они были маленькие. Но кто теперь может знать – много разного говорят о Прежде.
– Может, сохранились записи? – Фейни слизывала жир с пальцев, делая это с изяществом. – Вот такие знаки… – Она подняла длинную травинку и начертила в пыли линии.
Сандер рассматривал ее рисунок. Ему показалось, что они напоминают знаки, которые Торговцы делали на выбеленных шкурах, когда его отец описывал металлы, которые хотел бы получить от них в следующий приход.
– Смотри, вот это мое имя. – Она указала на линии. – Ф-Е-Й-Н-И. Это я умею писать. И кое-какие другие слова. Хотя, – добавила она правдиво, – значение всего этого я не понимаю. Но это часть моего обучения – из-за Власти.
Он кивнул. Кузнецкие слова были частью его обучения вместе с работой рук. Металл не расплавится, не затвердеет, не будет обработан, пока не произнесешь правильные слова, – все это знают. Поэтому кузнец позволяет присутствовать при некоторых видах работ только подмастерью, чтобы другие не услышали правильные кузнецкие слова.
– Но даже если ты найдешь такие знаки, – спросил Сандер, – что с того, если их нельзя прочитать?
Она нахмурилась.
– Надо будет разгадать эту загадку. Мы ведь узнали, как лечить, как луна действует на мужчин и женщин, как призвать рыб или говорить со зверями и птицами. Это все знание шаманов.
Сандер встал и свистом позвал Рина. Знание шаманов его не очень интересовало. А то, что знания кузнецов могли содержаться в таких знаках, – в это он не поверит, пока не увидит собственными глазами. Они все еще находились далеко от леса, а ему не нравилась мысль о ночевке в открытой местности.
Он затоптал угли костра, тщательно набросал поверх пепла землю, как всякий житель равнин. Пожар в степи – для него более реальная опасность, чем тот набег на поселок. Он видел последствия таких пожаров: двух человек из его племени застал огонь, и они погибли в красной ярости, от которой не может спастись человек.
Они пошли дальше. Пеканов не было видно, но Рин вернулся по зову Сандера, чтобы принять седло и мешки. Фейни не беспокоилась из-за отсутствия своих животных. Возможно, они всегда путешествовали так.
Ближе к вечеру за кустами показались деревья. Сандер остановился, впервые усомнившись в разумности своего решения. Под деревьями, которых уже коснулись цвета осени, было темно и мрачно. Может, все же лучше переночевать здесь и войти в лес утром, а не блуждать вслепую?
– Где Кай и Кайя? – спросил он у девушки.
Она сидела на земле и, услышав вопрос, взглянула на него.
– Они сами по себе. Я сказала, что не повелеваю ими. Этот лес, – она показала подбородком, – им понравится. Они обычно не живут в открытых местах, любят деревья.
Ну, какое ему дело? И все же чем больше Сандер глядел на лес, тем меньше хотел входить в него в сумерках.
– Мы останемся на ночь здесь, – решил он, потом подумал, согласится ли она с таким решением.
– Как хочешь, – все, что она ответила, и встала, чтобы снять со спины Рина свои мешки.
Глава третья
Сандер в свою очередь снял с койота седло и свои мешки, и Рин тут же исчез в лесу в поисках пищи. Пеканы не возвращались, и Сандер подумал, так ли прочен контроль Фейни над ними, как она считает. Но девушка не проявляла беспокойства. Она сняла верхнюю одежду, и отблески пламени костра заиграли на ее поясе и массивном ожерелье.
Снова она сделала лепешки и стала печь их на сковороде, а Сандер в это время проверил свой запас стрел. Он хотел углубиться в темноту леса с подготовленным оружием. Потом набрал дров, которых, как он надеялся, хватит на ночь.
Фейни начала напевать. Слова были незнакомыми. Время от времени Сандер слышал знакомое слово, но остальное – все на каком-то непонятном языке.
– Твои люди всегда жили у реки? – неожиданно спросил он, разрывая убаюкивающее очарование ее песни.
– Не всегда. А какие люди всегда жили на одном месте? – в свою очередь спросила она. – Разве нас всех не сорвало с места, не обрекло на блуждания Темного Времени? Говорят, мы с морского корабля, его вода занесла далеко на сушу. На борту многие умерли, других смыло за борт. Но некоторые выжили. Когда море отступило, корабль остался лежать на земле. Это было во дни Маржи, матери Наны, а Нана была матерью Флори, которая родила Санну. – Она медленно перечисляла имена, больше, чем он смог бы сосчитать, и наконец завершила: – И я истинная дочь четвертой Маржи. Люди с корабля встретились с другими, и так был основан Педфорд во времена бабушки моей матери. До этого мы жили у моря южнее. Но потом ушли на север, потому что там внезапно выросла гора, как в Темное Время, и выбрасывала огонь и скалы, так что все живое бежало. А твое племя, Сандер-кузнец?
– Мы с юга и запада, как я сказал. Наши Помнящие знают, но только они одни. А я кузнец. – Он поднес руки к костру, согнул сильные пальцы. – Мои тайны иные.
– У каждого человека своя тайна, – согласилась она, искусно снимая лепешки со сковородки и протягивая ему одну. – Говорят, первая Маржи обладала искусством лечения и научила этому свою дочь. Но у нас есть и другая власть. – Она откусила горячего хлеба, каждое ее движение вызывало искры в украшениях.
– Скажи мне, – попросила она, прожевав и проглотив. – Почему ты ушел, отрезал себя от кровных родичей, почему ушел искать то, что можешь никогда не найти? Потому что утратил лицо из-за того, что твои люди не захотели назвать тебя кузнецом?
Она как-то смогла извлечь из него правду.
– Я был испытан и подготовлен – отец не сказал бы этого, будь это не так. Но Иббит его брат и давно хотел стать кузнецом. Он достаточно искусен. – Сандеру не хотелось такое говорить, однако он все же признал это. – Но он никогда не ищет того, что не было еще сделано. Я хочу знать больше: почему существуют металлы, которые умели обрабатывать люди Прежде, а мы не умеем, какие их секреты мы утратили. Отец знал, о чем я думаю, но всегда говорил, что у кузнеца есть долг перед его Толпой. Он не должен уходить, не должен охотиться за тем, что, возможно, не существует. Когда отец умер, Иббит заставил совет слушать, сказал, что у меня голова полна снов, что я слишком молод и безрассуден, чтобы стать кузнецом. Он, – губы Сандера затвердели, – он великодушно предложил мне быть его подмастерьем. Подмастерьем! Мне, которого учил мастерству такой мастер, каким он сам никогда не станет! Он завидовал моему отцу, но во мне увидел средство овладеть волшебством кузнечного дела. Поэтому я и ушел. Если я узнаю секреты Прежде, то докажу, что это Иббит должен быть моим подмастерьем!
– Значит, этого ты больше всего хочешь – унизить перед всей Толпой человека, который унизил тебя? – спросила она, стряхивая с себя крошки хлеба.
– Не совсем. Прежде всего мне нужны тайны кузнечного дела. – В нем снова вспыхнула привычная страсть. – Хочу знать, как они работали, почему могли делать гораздо больше, чем мы. Правда ли, что они были велики умом, что то, что мы ищем долго и мучительно, они постигали мгновенно, сразу видели истинный путь. Некоторые невежды – так их называл мой отец – сейчас говорят, что люди узнали слишком много, и Великая Сила решила стереть их с лица земли, что они были злы в своих делах и их нужно было переплавить, чтобы из металла сделать что-то новое. Может, и так. Но я хочу узнать то, что смогу…
– А ваши Помнящие тебе не помогли?
Сандер покачал головой.
– Мы происходим не от тех, кто жил в больших городах. Скорее из пустынь, где люди всегда были предоставлены сами себе. Мы всегда были скотоводами, всегда кочевали со своими стадами. Наши Помнящие вспоминают только пожар, охвативший землю, небольшая группа людей и животных бежали от него и спаслись. Еще я из семейных преданий знаю, что наша семья всегда была семьей кузнецов, и что мы изначально не принадлежали Толпе. Мой первый предок присоединился к Толпе, когда она уже целое поколение скиталась, убегая от всего, что знала раньше. И с тех пор нашей страстью было умение делать что-либо своими руками.
Она сидела, скрестив под собой ноги, перебирая маленькие мешочки на поясе. Теперь она кивнула.
– Люди держались за знания, которые необходимы, чтобы сохранить жизнь в теле. То, что за пределами необходимости, забывалось. Но я хотела бы поговорить с вашими Помнящими. Из непонятных слов, которые кажутся бессмысленными, можно многое узнать. Таких слов много, мы не знаем, что они означают: вещи, действия… – Она слегка покачала головой. – Так много утрачено. И еще больше утрачивается, когда приходят эти Морские Акулы. – Лицо ее стало печально, она смотрела в огонь.
– Жизнь в Педфорде была хороша. – Она говорила сама с собой, обвиняя себя в чем-то, как будто забыв о существовании Сандера. – Обработанные земли с каждым годом расширялись. Мы больше не зависели только от милостей моря – оно иногда может подвести, – как в первые годы, когда поселились здесь. В середине лета приходили Торговцы. Моя мать дважды покупала у них книги, настоящие книги, эти записи людей Прежде. Она могла их читать – немного – и научила меня тому, что знала сама. Мы со временем могли бы многое узнать. – Она сжала рукой подвеску на груди.
– Это ей дал мой отец. Он пришел с Торговцами, но он не из их племени… он искал утраченные знания, пришел издалека. Он сам делал книгу, записывал все, что узнавал, потому что его племя – это племя мудрецов. И он оставил это ожерелье, чтобы ребенок, которого должна была родить моя мать, смог бы искать источник великих знаний. Он научил ее тайнам… – Когда она замолчала, Сандер не удержался от вопроса:
– А что с ним стало?
– Умер, – невыразительно ответила она. – Заболел и умер в ужасной боли. Он знал причину своей болезни – в его теле была часть, которая заболела, ее нужно было вырезать. Но у моей матери не было умения сделать это. И он умер. И тогда моя мать поклялась Великой Луной, что ее ребенок будет учиться и узнает древние знания, которые могут служить людям. Но мы с ней были связаны, мы не могли уйти по своей воле и бросить племя. Нужно было заговаривать воду при спуске новых лодок, благословлять новые посевы, чтобы поля приносили больше зерна. А теперь… теперь я посмотрю, что можно открыть этим ключом. – Она по-прежнему держала в руках подвеску. – Клянусь Великой Луной, я постараюсь, чтобы мой поиск не был бесплоден!
Спустилась ночь. Только костер создавал преграду на пути теней. Сандер встал и резко свистнул, неожиданно поняв, что Рин все еще не вернулся. Когда койот не отозвался, Сандер забеспокоился. Может, охотясь, Рин ушел слишком далеко? Иногда он полночи проводил в охоте. Но в этой незнакомой местности Сандер хотел бы, чтобы койот был поблизости.
– Он далеко, – спокойно сказала девушка. – У них своя жизнь. Нельзя требовать больше того, что они отдают добровольно.
– Мне это не нравится, – пробормотал Сандер, хотя вынужден был согласиться с ней. Его союз с койотом был добровольным с обеих сторон. Принуждать Рина означало потерять его. Но, дремля у огня, время от времени пробуждаясь, чтобы подбросить охапку дров в костер, Сандер чувствовал себя одиноким.
Девушка не сразу улеглась на постель из своего плаща. Напротив, она достала из мешочка четыре небольших белых кубика, на каждой стороне которых были точки. Разладив рукой плащ, она бросила кубики так, что они покатились по плащу и легли одной стороной вверх. Она склонилась к ним, внимательно разглядывая верхнюю сторону, потом нахмурилась. Собрала кубики и снова бросила. Результат, по-видимому, опять не удовлетворил ее, так же как и третья попытка. Возвращая кубики в мешок, она хмурилась еще сильнее. Некоторое время сидела, глядя в огонь, и Сандер услышал шепот, как будто она произносила собственные слова Силы, не предназначенные для других.
Наконец она вздохнула и легла с видом человека, выполнившего необходимые действия, но не удовлетворенного этим. Сандер подумал, что она уснула. Если она и была встревожена отсутствием пеканов, как он – Рина, то внешне никак этого не проявила.
Когда с рассветом Сандер расправил окоченевшие члены, койота все еще не было. Хотелось пить, Сандер встряхнул бутылку и почувствовал, что она почти пуста. Он надеялся на инстинкт Рина, который позволяет ему находить воду, но Рина не было. Конечно, койот легко найдет его по следу, но он нужен был Сандеру немедленно. Он снова свистнул. Ответило ему не рычание койота, на что он надеялся, а крик какой-то лесной птицы.
Фейни села. Вытащила из мешка пригоршню красных сушеных фруктов и тщательно разделила на две части.
– Твой пушистый далеко, – сказала она.
– А твои? – спросил он с необычной резкостью.
– Не ближе. Думаю, они охотятся там, – и она подбородком указала на лес. – Как я сказала, им нравятся деревья.
– А воду они могут найти? – Он потряс бутылку, чтобы показать, в чем они нуждаются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27