– Я кое-что заметила, – сказала она. – Ты их уже давно не называешь Трахальщиками.
Перед ними стояла Хемерте.
– Вы, конечно, понимаете, что мы и прежде уже рассматривали такую возможность. В некотором роде вы предлагаете нам то, что мы и сами могли бы взять, не спрашивая вашего разрешения.
– Это не совсем так, – ответил Руиз. – Ваш генч должен был вам сказать, что мой мозг очень сильно замкнут сам на себя. Многие области памяти заблокированы. Если вы просто снимете копию с моего мозга и клонируете тело, чтобы держать сознание, у вас будет та же самая проблема, что и сейчас. Ведь вы утверждали, что вам нужно именно мое добровольное участие.
Хемерте глубоко вздохнула.
– Тогда давайте я повторю все вами сказанное, чтобы убедиться, что я вас правильно поняла. Вы двое согласны разрешить нам снять с вас полные личностные матрицы и добровольно дадите нам клетки тела для клонирования. Ты, Руиз, обещаешь открыть для матрицирования наиболее закрытые интимные уголки своего мозга, чтобы твой дубликат стал бы полностью открыт для нас.
– Я не даю никаких гарантий, что мой дубликат лучше отнесется к пребыванию здесь, чем отнесся я, – сказал Руиз.
– Я понимаю. Мы не волнуемся насчет этого. Мы более всего, волновались относительно самозащищенных участков твоего сознания. В остальном ты – само совершенство. Но что ты потребуешь в обмен?
– Когда процедура закончится, ты нас отпустишь – Низу, Дольмаэро, Мольнеха и меня. Ты дашь нам лодку в хорошем рабочем состоянии и личное оружие. Ты уберешь послание-на-задание из моего мозга. Вы купите у меня за справедливую рыночную цену раба Фломеля – а он ценное существо, фокусник с Фараона. Наконец, ты дашь моим друзьям информационное погружение, чтобы они могли изучить пангалактический торговый язык. Пока что они говорят только по-фараонски, что не дает им ни единого шанса выжить в Моревейнике, если со мной что-нибудь случится.
Хемерте засмеялась.
– По-моему, ты слишком высоко ценишь себя, Руиз Ав. Но, очевидно, ты веришь, что мы держим свое слово.
Руиз пожал плечами, чувствуя тошнотворную беспомощность.
– Не могу найти никакой альтернативы тому, что я должен вам доверять. Боюсь, на старости лет я растерял все остальные возможности.
Хемерте похлопала его по плечу.
– Нет. Твои инстинкты все еще сильны и здравы. Мы соглашаемся на твои условия, они для нас – мелочи.
Постепенно Руизу становилось лучше. Помолчав, он спросил из редкого у него желания поддержать светскую беседу.
– Сколько времени пройдет, прежде чем новый Руиз и новая Низа будут жить в Глубоком Сердце?
Хемерте немедленно оживилась и с гордостью заговорила:
– О, у нас самая лучшая техника по эту сторону Дильвермуна. Мы выращиваем клетки в дисперсионном растворе, а потом используем мономанипуляторы, чтобы реконструировать тело, клетка за клеткой. Никакой примитивной эмбриоакселерации. Сколько времени пройдет? Неделя, ну, самое большее, десять дней. Несколько дней понадобится, чтобы приживить личность.
Эти сведения наполнили Руиза странным леденящим ощущением.
– Тогда я немедленно должен буду уехать.
Вчетвером они стояли на причале, в парном солнечном свете Суука. За нос и корму к причальным кнехтам была привязана низкая обтекаемая лодка, которая питалась от бесшумных магнетических полей. Ее кокпит был покрыт колпаком из армированного стекла, который сейчас был поднят.
Дольмаэро удивленно разглядывал лодку.
– Ей-богу, Руиз, эти последние события кажутся мне еще более удивительными, чем то, что ты захватил воздушную лодку Кореаны. Каким же это образом ты отвоевал нашу свободу?
Руиз смущенно пожал плечами.
– Я продал кусочек себя. И кусочек Низы. И Фломеля целиком.
В потайном кармане его нового комбинезона лежал цилиндрик дильвермунской валюты, тысяча четыреста иридиевых пластинок бумажной толщины. Энергомет был пристегнут к его предплечью под рукавом, и в действие он приводился вживленными под кожу сенсорами. У пояса у него висело осколочное ружье, крохотные парализаторы размером с перечницу были вложены в каждый его сапог. Тут и там в одежде он спрятал остальное оружие: ножи, нейронный усыпитель, монолиновую гарроту.
– Какую часть от себя и Низы ты продал? – спросил озабоченно Дольмаэро.
– Ту, которую не видать, – коротко ответил Руиз. Низа пожала ему руку.
– А-а-а, – Дольмаэро слегка отпрянул, словно от испуга. – Ну что же, новый язык, который ты нам купил, замечательная вещь. Я теперь думаю такими мыслями, которые мне раньше и в голову не приходили.
– И мне тоже, – откликнулся Мольнех. – Это не самое приятное чувство. Руиз Ав, может, у тебя на то действительно была причина?
Руиз повернулся к Мольнеху.
– А если почему-то я не смогу переводить для вас, как вы справитесь с обстоятельствами?
Мольнех потер подбородок.
– Не хочется даже думать о такой возможности. Мы, деревенские дураки, в таком сложном мире, без защиты Руиза Ава? Нет, такого кошмара я не могу себе представить.
– И я тоже, – сказал Дольмаэро.
Руиз улыбнулся.
– Что же, время идти, – сказал он, – пора. – Он шагнул на палубу быстроходной лодки. Лодка закачалась, посылая во все стороны волны по спокойной глади лагуны.
– Иди сюда, – сказал Руиз, поднимая руку, чтобы поддержать Низу, ступившую за ним. – Поехали, пока Делящиеся не изменили своего решения.
Когда Дольмаэро и Мольнех уселись на кормовой скамье, а Низа пристегнулась возле Руиза, он нажал рычаг, который закрывал колпак. Зажглась контрольная панель, и от моторов донесся слабый шум. Он нажал кнопку, и причальные канаты втянулись.
Он взялся за рычаг управления, и лодка стала набирать ход, уплывая от причала, оставляя за собой пенистый серебристый след.
Когда они оказались на внешней стороне лагуны, направляясь в извилистые каналы, Низа оглянулась, чтобы посмотреть на резные ворота.
– Такое странное чувство, Руиз. Подумать только, что наши вторые "я" будут вечно жить в Глубоком Сердце, делая такие вещи, которые я никак не могла бы вообразить… Это очень беспокойное чувство и все же… мы с тобой в какой-то степени будем жить вечно.
Руиз рассеянно кивнул, уже полностью погрузившись в свои планы. Он пытался отогнать от себя те мысли, которые сейчас так занимали Низу. Его сознание все еще чувствовало себя как бы раненным, как бы хуже приспособленным к миру, словно произошла какая-то существенная дезинтеграция, когда он открыл запертые до сих пор области памяти и сознания. Он чувствовал себя так, словно в нем что-то вышло из-под контроля. Будто его мысли больше не служили ему, словно они отказывались оставаться в границах, которые он всегда им отводил. Его собственный разум впервые за много лет показался ему неведомым миром. Может быть, думал он, это отчасти потому, что исчезла тяжесть послания-на-задание, оставив его с головокружением и неуверенностью во всем.
Как только внимание его отвлекалось и он начинал представлять клоны, медленно развивающиеся в своих резервуарах-инкубаторах, он переводил свои мысли на другие рельсы.
Низа снова заговорила.
– Это так странно, Руиз. Я вот думаю: то, что я чувствую, наверное, должны чувствовать крестьяне, когда они должны продавать своих детей работорговцам или обречь их на смерть от голода.
В ее голосе была такая тоскливая нота, что он обнял ее за плечи и притянул к себе.
– Мы приняли жестокое решение, но все позади. Кто знает, может, их жизни станут намного спокойнее наших.
10
К тому времени, когда Ленш и Фенш нашли Кореану, через два дня после катастрофы, ей уже стало основательно тошно: из-за болота, из-за ее сотоварищей, из-за запаха смерти, который пропитал каждую щелочку разведывательного флиттера, из-за собственного кисловатого запаха ее немытого тела.
Воздушная лодка осторожно подошла, и, хотя ей приятно было видеть, что котообразные братья выказывали все признаки осторожности в действиях, она к тому же сгорала от нетерпения покончить с болотом. Никто их не терзал, и она не увидела никаких признаков того, что в усадьбе есть какая-то еще жизнь… но кто знает, когда остальные, выжившие обитатели дома наберутся достаточно храбрости, чтобы отомстить за хозяина.
– Скорее, – закричала она, размахивая руками из разбитого шлюза. Но братья сперва окружили несколько раз место катастрофы, видимо, ища, нет ли мин-ловушек, прежде чем они приземлились на краю болота, на брезгливом расстоянии от горы трупов, которые окружали флиттер.
Не ожидая, когда выйдет Мармо и Мокрассар, Кореана вышла наружу и стала пробираться по колено в болоте. Она подошла к шлюзу лодки как раз в тот момент, когда Лент открыл шлюз и осторожно выставил свою короткую морду.
Его брови любопытно поднялись.
– Ты вроде как плохо выглядишь, хозяйка.
Она без слов оскалилась на него и протолкалась мимо, собираясь немедленно влезть в ближайший душ. Она мечтала об этом больше, чем о чем-то другом, кроме смерти Руиза Ава.
Когда она обнаружила, что братья еще не добрались до того, чтобы починить поломанную канализацию и водопровод лодки, ее гнев наполнил лодку так, что никто не смел сказать и слова, даже братья, которые обычно отказывались пугаться ее гнева и неудовольствия.
– Куда нам ехать, хозяйка, – спросил наконец Фенш. – Домой?
Она повернула к нему лицо, на котором было неописуемое изумление.
– Ты что, спятил? Домой?! Нет, конечно, в Моревейник, причем как можно быстрее!
Руиз вел лодку по малолюдным каналам, пытаясь вспомнить маршрут, которым он некогда ездил и с тех пор успел изрядно подзабыть. Каналы становились все пустыннее. Они не встретили на дороге никаких привычных гадостей Моревейника: ни малолетних пиратов, которые практиковали свою будущую профессию, ни рэкетиров, которые обирали тех, кто проезжал по каналам, принадлежащим тем или иным пиратским группировкам, ни безумцев, которые искали в каналах самых гнусных развлечений, обычно состоявших в случайных убийствах.
Остальным нечего было сказать, поэтому Руиз с полной свободой составлял, а потом отбрасывал план за планом. Сложностей было много. Стартовые площадки космических кораблей Моревейника находились под контролем пиратских властителей, которые применили жесткую систему проверки своих пассажиров. Если Руиз попытался бы купить себе место на челночном корабле, хотя бы на платформу Шардов, ему стали бы задавать всяческие неудобные вопросы. Кто вы? Что вы делали на Сууке? Связаны ли вы каким-либо образом с Лигой Искусств или какой-либо другой супрасистемной организацией? Их технология послойного ментоскопирования наверняка будет гораздо лучше, чем у Кореаны. Наивно предполагать, что он мог бы обмануть или еще как-то перехитрить их. А что, если Кореана решит передать по средствам массовой информации, что она объявляет награду за их поимку? Это была обычная тактика работорговца, который разыскивал свою пропавшую собственность.
Единственный космопорт в Моревейнике, который не подчинялся пиратским владыкам, принадлежал различным инопланетным посольствам, которые были, если можно так сказать, еще более заражены манией преследования, чем пираты.
Если им разрешат покинуть город, они могли бы попробовать поехать к берегу, на запад, к Протекторату Камфок, где существовали крупные торговые организации и при них космопортовый комплекс. Но такое путешествие представлялось опасным. Хотя кое-какие местные торговцы и передвигались на этой трассе, ее постоянно обшаривали и пираты в поисках дополнительного заработка.
Они могли бы попытаться украсть воздушную лодку, которая могла бы подвезти их до любого нейтрального космопорта, но в Моревейнике воровство было образом жизни, и что-то столь ценное, как воздушная лодка, не могло остаться просто так, без тщательной защиты. А отъезд с Суука все равно оставался бы проблематичным.
Сами напрашивались многочисленные наземные маршруты, но у них у всех были свои опасные особенности, и Кореане было бы легче найти их таким образом за пределами запутанных лабиринтов Моревейника.
Руиз устало потряс головой. Ему нужна была помощь, пусть он и опасался риска, который обязательно присутствовал в таком обращении. Он знал только одно место в Моревейнике, куда он мог бы обратиться за помощью подобного рода, но он наверняка окажется в таком положении, что его заставят как следует заплатить за эту помощь. Он только надеялся, что цена не будет слишком высока.
Он попытался прекратить думать, дать себе время насладиться их новой свободой. Кто знает, как долго она продлится? Постепенно ему удалось отогнать заботы.
Часом позже они подплыли под низкую широкую арку, которая была снабжена надписью из кованого железа. Надпись гласила: «Казармы Алмазной Фасолинки». Внутри был причал, на котором толпились всяческие лодки, от бронированных канонерок до потрепанных деревянных джонок.
Руиз повернулся к окружающим.
– Вы мне доверяете? – спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50