У них была субмарина. У них было оружие и кое-какие деньги. У них был генч, которого можно было бы продать на невольничьем рынке в Моревейнике. Этого вполне хватило бы. В этом он был уверен. Его палец покрепче нажал курок, почти непроизвольно.
Публий, наверное, увидел свой смертный приговор в этом лице. Он побледнел и быстро повернулся к стене. Палец Руиза слегка расслабился.
Олбени захлопнул и запер шлюз, взял у Публия ящичек. Он аккуратно открыл его, предварительно исследовав своими детекторами. Там были два бешеных ошейника, элегантные орудия, инкрустированные золотом и украшенные рубинами цвета голубиной крови.
– Убери с них свои грязные лапы, – сказал Публий.
Олбени поставил ящичек на стол и прижал свой энергомет к почкам Публия.
– Давай-ка выбьем из него малость пыли, а, Руиз?
– Может быть, потом так и сделаем, – сказал Руиз сдавленно.
Публий казался ему средоточием всей беспорядочной, жестокой и бессмысленной ненависти в мире, он, казалось, символизировал всю жестокость существования, все те недостатки человечества, которые извечно сговаривались против любви, процветания и счастья. Его ненависть к этому монстру внезапно вспыхнула бешеным огнем. Он схватил Публия за воротник и, крепко ударив его об стену, прижал ему под челюсть свое осколочное ружье.
– Проверь-ка его на вшивость, – сказал он Олбени.
Олбени прижал сенсорные щупы к телу Публия, медленно и внимательно провел ими по телу. Он вытащил нейронный кнут из рукава Публия, парализатор из сапога, пневматический пистолет, стреляющий дротиками из ножен на затылке. Олбени продолжал свое обследование, меняя частоты анализатора, бормоча под нос что-то непонятное. Наконец он захлопнул анализатор и кивнул Руизу.
– У него в правом указательном пальце сонические ножи и в левом локте тоже. В ключице – небольшой игольчатый лазер. В правой ушной кости – передатчик-приемник, что-то вроде маленькой рации, и видеокамера за левым глазом. В правой ягодице у него большая бомба для самоубийства. Все, что я нашел.
– Распори-ка его, – скомандовал Руиз.
Олбени вопросительно поднял брови.
– И глаз тоже?
– Да, – сказал Руиз. – Не волнуйся насчет его мяса. Публия такими вещами не удивишь. Он всегда может себе нарастить мясцо.
Публий аж стал заикаться от негодования.
– Ты что же такое делаешь? – завопил он. – Ты же на меня работаешь, Руиз Ав. Это скверный способ заработать премиальные.
Руиз недоверчиво рассмеялся.
– Давай, не мешкай, – сказал он Олбени.
Олбени пожал плечами.
– Как скажешь.
Он вынул хирургический лазер и стал орудовать им над Публием в самых разных местах, отрезая кабели питания, выжигая сенсоры. Когда он покончил с этим, он отступил назад и направил свой большой гранатомет на создателя чудовищ.
– Он весь твой, Руиз.
Руиз развернул его и прижал свое осколочное ружье к глотке Публия, направив его так, чтобы дуло смотрело в мозг.
– Ей-богу, надо бы тебя убить, – сказал он, и в этот миг идея показалась ему почти непреодолимо соблазнительной.
К Публию вернулся его вид пренебрежительной уверенности в себе, и он улыбнулся, как ему самому казалось, весьма обаятельно.
– Ну-ну. Я же не сделал ничего, чего ты бы сам на моем месте не сделал.
В этом была какая-то доля правды – но это только потому, что Публий был Публий. Так, по крайней мере, Руиз сказал себе. Да, он ухватился за шанс предать Публия, потому что он знал, что Публий в то же самое время был занят тем же самым. Он смущенно кивнул.
– Разве так всегда не бывает? – спросил Публий.
Руиз бурно покачал головой. Любые размышления на этом этапе были бы совершенно бессмысленны и даже губительны. Вселенная была такой, какой была, и ему пришлось в ней жить.
– Садись, – сказал он и подтолкнул Публия к стулу.
Создатель чудовищ аккуратно и осторожно уселся, стараясь не задеть те части тела, которые только что пропахал лазером Олбени.
– Что же нам теперь делать, Руиз? Я признаю, что я побежден. Я должен положиться на твое чувство спортивной честности и на то, что тебе отчаянно хочется убраться с Суука. Я все еще могу это устроить.
– Откуда мне это знать наверняка?
Публий выразительно пожал плечами.
– А кто еще тебе поможет? И я вполне согласен надеть с тобой бешеные воротники. Если это не послужит для тебя доказательством моей честности, то я не знаю… Тогда вопрос с моей марионеткой тоже может говорить в пользу моего искреннего желания тебе помочь. В настоящий момент твоя жизнь для меня только менее ценна, чем моя собственная.
Руиз исследовал ошейники, которые лежали в открытом ящичке.
– Меня впечатляет твоя кротость, – сказал он ехидно.
– Ну что же, но пока ты, действительно, оказался лучшим из нас двоих, – ответил Публий рассудительно.
Руиз посмотрел на Олбени.
– Принеси сюда старые ошейники, – сказал он.
Олбени заговорщически улыбнулся и пошел на корму.
На гладкой физиономии Публия появился слабый намек на тревогу, и Руиз невероятно позлорадствовал. Он позволил этому злорадству отразиться на лице.
Вернулся Олбени, неся в руке бешеные ошейники, которые надевали Руиз и генч.
Руиз протянул руку и взял ошейник, который надевал генч.
– Ты прав, – сказал он Публию, – мы должны на время стать союзниками. Чтобы показать тебе, что я с этим примирился, я даю тебе не тот ошейник, который ты надевал на генча – не обязательно твоим ноздрям, таким тонким и нежным, чувствовать эту оскорбительную вонь.
Тревога на лице Публия стала явной.
– Нет-нет, – сказал он, – я и слышать об этом не хочу. Я принес куда более красивую пару, она гораздо больше подходит двум таким стильным джентльменам, как мы с тобой.
– Надень ему ошейник, – сказал Руиз.
Публий отпрянул, провалившись в кресло до предела.
– Неужели ты не доверяешь мне даже в такой мелкой детали?
– Нет.
Публий застонал от досады.
– Ты очень жесткий человек, Руиз.
Олбени защелкнул ошейник на шее Публия, и Руизу показалось, что самоуверенность Публия немного поубавилась. Он обнаружил, что это доставляет ему колоссальное удовольствие. Он надел ошейник генча, морща нос от вони, которая сильно пропитала металл и пластик ошейника.
Олбени вручил Публию контроллер ошейника, который Публий взял дрожащими пальцами. Руиз подумал, может быть, его ошейник имел в себе какую-нибудь дополнительную ловушку, которой Публий теперь так боялся. Или, может быть, его сбило с толку такое развитие событий, которое лишило его возможности выполнить еще какое-нибудь предательство, которое он замыслил.
– Включи ошейник, император Публий, – сказал Руиз, взяв свой собственный контроллер.
– Руиз, – начал Публий мягким рассудительным голосом.
– Выполняй, что говорят, – сказал Руиз. – Или я тебя убью – и конец делу.
Публий открыл рот, потом захлопнул его, потом кивнул. Они оба включили свои ошейники, и они защелкнулись на их шеях.
Руиз прикрепил контроллер к петле на своем ошейнике и засунул в кобуру свое осколочное ружье.
– Теперь, – сказал он Публию, – разве тебе не стало лучше?
Он почувствовал, словно у него гора с плеч свалилась. Он стал надеяться, что сможет справиться успешно с создателем чудовищ.
– Да, разумеется, – сказал мрачно Публий. – Вне всякого сомнения.
Сзади, в темноте, зашевелился молодой генч, привлекши внимание Публия.
– Как это ты его убедил снять свой ошейник? – спросил Публий, присматриваясь к инопланетянину.
– Это как раз было легко, – ответил Руиз. – Я рассказал ему кое-что про тебя.
Публий улыбнулся скорбной улыбкой.
– Ну вот, теперь ты неуместно шутишь, Руиз. По крайней мере, обращайся со мной достойно. Пожалуйста.
– Да ради бога. Иди к коммуникатору и скажи своим людям убраться. Пожалуйста.
Публий тяжело поднялся и пошел к коммуникатору. Он дал указания своим людям. Руиз не мог заметить никаких приказов с подвохом, что, впрочем, ничего не означало. Публий повернулся к Руизу.
– И что теперь?
Руиз немного растерялся оттого, что у Публия совершенно не было никакого позерства и выпендрежа – это было настолько же странно, как если бы в одно прекрасное утро солнце встало бы на западе.
– Теперь поедем и заберем моих рабов.
Молодой генч выполз вперед.
– Ты меня освободишь? Ты сказал, что сделаешь это, если появится такая возможность.
Руиз с сожалением покачал головой.
– Извини. Мне могут и дальше понадобиться твои услуги.
Он оценивающе посмотрел на Публия.
Публий побледнел.
– Это существо нетренированное и необученное. Ты и так уже мог причинить непоправимый вред моему Юбере. И… – рука Публия поднялась к ошейнику, он стал еще бледнее. – И, кроме того, я уничтожу нас обоих, если ты попробуешь изменить что-нибудь в моем мозгу.
Руиз вздохнул. У него и не было никаких надежд, что молодой генч сможет как-нибудь изменить личность Публия, не причиняя ему серьезных мозговых повреждений. Наверняка какой-либо вариант послания-на-задание, который давал бы Публию возможность полностью владеть своим разумом, был за пределами возможностей генча. Он с наслаждением продолжал бы терзать Публия и дальше, но если создатель чудищ продолжал бы еще дальше верить в то, что ошейник Руиза каким-то образом расстроен, он мог бы совершить нечто непоправимое и неожиданное от своего отчаяния.
– Давай-ка я тебя успокою, – сказал он, – мы обнаружили мономолевый слой на ошейнике генча, который ты туда наложил. И мы убрали этот слой прежде чем убедить его, что в его же интересах помочь нам всем, чем только можно.
Публий поднял голову резким хищным движением.
– Откуда мне знать, что я могу всему этому верить?
– Дай-ка ему вот это, Олбени, – Руиз вытащил кубик с записью, которую он сделал во время разговора с молодым гончем, и швырнул его Олбени.
Публий опытными руками включил кубик. Свет с маленького экранчика освещал его лицо неровными бликами.
Руиз слушал тихие звуки своего собственного голоса.
В конце концов Публий удовлетворился, что Руиз говорит ему правду, и выключил кубик. Он улыбнулся, снова почувствовав уверенность.
– Ты меня убедил, Руиз.
Руиз почувствовал глубокий слой презрения под словами Публия.
– Отлично. Все, что мне надо – это убраться прочь с Суука. Если ты со мной будешь играть в честную игру, то ты получишь назад свою марионетку. Попробуй только обмануть меня снова, и я снова прищучу тебя так, что тошно станет. Просто из досады. Помни, что ни ты, ни я не принадлежим к людям, которые скажут другим все, что мы знаем, поэтому укроти себя и попробуй использовать элементарную осторожность.
– Совершенно верно, Руиз, – Публий вернулся в свое кресло, лицо его стало гладким и приятным.
Генч выполз поближе к яркому свету.
– Тогда почему ты не хочешь меня отпустить? Создатель чудищ стал кротким и готов сотрудничать.
Публий рассмеялся.
– Потому что Руиз Ав не лучше меня. Его обещания означают не больше моих, но ничуть не более милосерден, не больше меня справедлив. Ты обречен на разочарования, юный генч, если ты будешь доверять этому человеку.
– Пока что он доказал, что достоин доверия, – сказало инопланетное существо. – И он не обещал мне мою свободу, он только сказал, что сделает все, что будет возможно. Ему ничего не стоило бы мне врать, как врал мне ты.
До них сквозь обшивку донеслись звуки подлодки Публия, которая отшвартовывалась от них. Отключение шлюза давало булькающие странные звуки. Руиз почувствовал неожиданный порыв, которому он какой-то миг старался не поддаваться. Но порыв все сильнее захватывал его. Почему-то он почувствовал, что непростительной наглостью будет вести себя точно так же, как Публий повел бы себя на его месте, что оскорбится источник его везения, каким бы он ни был. А ему везение еще очень и очень может понадобиться.
Ему пришла в голову еще одна вещь. Тут был единственный генч, который мог бы снова привести марионетку Юбере в рабочее состояние. Если Публий каким-либо образом вернул бы себе контроль над генчем, ему больше не понадобился бы Руиз и его кодовая фраза.
– Порядок, – сказал он генчу, – можешь уходить. Тебе, вероятно, не стоит воспользоваться поездом – тем транспортным устройством, которое ты найдешь в конце туннеля, – там есть очень опасные механизмы. Но ведь генчи очень неплохо лазают, правда?
– Правильно, – сказал генч своим бесцветным тихим шепотом.
Он приподнял ногу и показал несколько резинистых присосок.
– Тогда тебе придется спуститься вниз по стенам туннеля, в которых живут неприятные существа. Ты сможешь это сделать? До той глубины, где живут существа твоей расы, очень далеко отсюда.
– Смогу, – ответило существо. – Я могу отдыхать и даже спать на вертикальной стене – мы так адаптировались к условиям родной планеты.
Руиз кивнул Олбени, который провел генча к шлюзу и проводил его до конца туннеля.
Публий сидел тихо, но на губах его играла презрительная усмешка. Руиз знал, о чем думал Публий: что генч все еще принадлежал ему, поскольку он вскоре будет владеть анклавом, которым раньше правил Юбере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50