Он наклонился вперед и смотрел прямо в глаза Ивану.
– Нет! – Иван сделал попытку встать. Но обволакивающее кресло не выпустило его.
– Я вам сейчас все объясню, – продолжил круглолицый.
Иван не ответил. Но на его лице было написано все, дополнительных разъяснений не требовалось.
– Простите! – круглолицый привстал, поклонился, сокрушенно покачал головой. – Это что-то с автоматикой, психопроцессоры шалят, простите!
Иван почувствовал, что он свободен, что кресло более не удерживает его своими воздушно-мягкими щупальцами. Но он не встал. В нем совершенно неожиданно впервые за последние полгода проявилось любопытство, обычное человеческое любопытство, казалось, давно им утраченное, позабытое. Он не сомневался, что нашел бы выход, проложил бы себе дорогу к нему, но он не встал – ни один мускул в его исстрадавшемся, но могучем еще теле не вздрогнул, не напрягся.
– Я давно ушел из Космофлота, – проворчал он примирительно, будто прощая, – да и какой теперь из меня поисковик! Не по тому адресу обращаетесь.
У него еще таилась в душе надежда, что они заговорят о Том мире, что ему наконец-то дадут возможность поведать им кое-что, выслушают, поймут. Надежда была смутной и слабеющей. Он понимал ее несбыточность.
И потому спросил в лоб:
– Куда?
– Далеко, – ответил круглолицый, – очень далеко.
Но в нашем Пространстве. Мы долго подыскивали кандидатуру…
– Только не надо всех этих фраз, не надо! – Иван забросил ногу на ногу. – Я развалина! Я не перейду через Осевое! Вы что же – не наводили справок, не знаете, где я был, как вернулся, и вообще – это, что шутка?!
– Это не шутка. Через несколько мгновений вы перестанете быть развалиной.
Иван почувствовал, как проваливается куда-то вниз – он летел сквозь хрусталь гидропола, в бездонный аквариум, к этим жутким гиргейским клыкастым рыбинам с кровавыми глазищами. Его неудержимо несло вниз. И в тоже время он оставался в кресле. И ему это было знакомо. Он все это уже испытывал. Только не мог вспомнить – где, когда!
Падение завершилось неожиданно, вместе с резким крикливым вопросом, вырвавшимся из узких губ старика с ясным взором.
– Как вы себя чувствуете.
– Нормально, – ответил Иван по дурацкой, инстинктивной привычке, выработанной еще в Школе. Но он и впрямь вдруг ощутил себя необычайно свежим, каким-то не таким, каким был минуту назад.
– Что это? – спросил он тихо.
– Обратное время. Плюсовой бесфактурный сдвиг! – пояснил круглолицый и вновь пристально уставился в глаза Ивану. – Вам говорят о чем-нибудь эти понятия, эти термины?
– Обратное время? – Иван задумался. Голова была свежей, мысли текли плавно, четко. Но он чувствовал, что чего-то не хватает, что ушло нечто из него, ушло неожиданно, вдруг, вместе с каким-то страшным воспоминанием, с какими-то полуреальными картинами. – Плюсовой сдвиг?! Нет, не знаю. – Он вдруг взглянул на правую кисть, поднял руку. – Что это? Зачем вы повесили мне ее?!
Круглолицый встал, подошел ближе, потрогал цепь рукой.
– Это какая-то случайность. Снимите ее, бросьте.
Иван размотал черную цепь, подержал немного в руке, взвешивая. И осторожно, будто боясь разбить, положил на черный светящийся столик. Он не понимал, чего от него хотят, зачем его сюда пригласили. Но он чувствовал, что это приглашение серьезнее всех предыдущих. И еще он знал, что отказаться никогда не поздно… Никогда? Смутная мысль ускользнула из-под черепной коробки. Сейчас все прояснится, сейчас.
– Что вы можете сказать о Хархане? – спросил старик.
Иван развел руками, покачал головой.
– Квазиярус? Зал воспоминаний? Невидимый спектр?
– Я не понимаю, о чем речь. Мне все эти слова незнакомы. Но почему вы ожидаете какой-то реакции с моей стороны?
– Это тесты. Обычные тесты. – Круглолицый улыбнулся неприятной, беззубой улыбкой. – Вы никогда не были в Зале воспоминаний?
– Нет! – Иван не понимал, чего от него хотят.
– Нулевое время?
– Нулевого времени не может быть, как не может быть застывшего движения, – сказал он глубокомысленно, но не слишком уверенно.
– И Земле ничто не угрожает?
– Я не понимаю вас!
Круглолицый снова улыбнулся.
– Нет, не беспокойтесь! Это обычные психотесты – проверка подсознания. Сами понимаете, медики народ дотошный, копаются все, ковыряются. Простите уж! Вы абсолютно здоровы, и можете справиться с любым заданием, уверяю вас!
Иван наморщил лоб.
– Я в этом и не сомневался, – сказал он глухо, без интонаций.
Улыбка застыла на губах круглолицего.
– Не сомневались, говорите? Вы уверены в этом?!
– Да! – ответил Иван. И в свою очередь задал вопрос: – Зачем я вам нужен? Не кажется ли вам, что наша беседа затянулась, а толку нет?
– Мы предлагаем вам глубокий поиск. Очень серьезное задание.
– Я слышал про это. Давайте конкретнее!
Чудовищная рыбина под ногами облизнулась зеленым пупырчатым языком, и в ее кровавых глазах вновь блеснул огонь то ли разума, то ли дикой природной сметки. Может, это была просто ненасытная страсть прожорливой твари – страсть, оживляющая ее, одухотворяющая. Ивану показалось, что рыбина ждет, когда же он, лакомый кусок человечины, провалится сквозь эту прозрачно-незримую преграду. Рыбина верила, что обязательно провалится, обязательно захрустит, затрепыхается в ее клыках добыча.
– Хорошо! – круглолицый энергично потер свой перебитый широкий нос. – Координаты: Альфа Циклопа макросозвездия Оборотней…
– галактика Черный Шар, метагалактика Двойной Ургон, семьсот девяносто семь парсеков плюс переходная разгонная зона, закрытый сектор? – продолжил Иван скороговоркой.
– У вас отличная память.
– Иной у выпускников Школы не бывает, – заметил Иван. И спросил мрачно: – Вы хотите, чтобы я пошел туда, не знаю куда и принес то, не знаю что? Вы хотите моей смерти? Ну, так убейте сразу! – Раздражение переполнило его в долю секунды, он взъярился на этих самоуверенных, даже нагловатых мужиков, по воле случая и в меру своей шустрости оказавшихся в боссах и получивших возможность распоряжаться чужими жизнями. – Ищите кого другого!
Он зло глянул на прожорливую наглую рыбину, оперся о прозрачные воздушные подлокотники. Но не встал.
Круглолицый остановил его движение примиряющим жестом.
– Вы правы! Мы все понимаем! – быстро и как-то невероятно задушевно произнес он. – Это гиблое место.
Это логово смерти. Ни один из кораблей, ни один из исследователей за сто двенадцать лет не вернулся из тех краев. Любой курсант знает, что это закрытый сектор, куда под строжайшие запретом нельзя соваться! Да, оттуда нет возврата! Но именно поэтому…
– Именно поэтому наш выбор пал на вас! – неожиданно закончил старик с ясным взором. – Мы вас туда Забросим. Но мы вас оттуда и вытянем! Поверьте!. Вы нам нужны живым, иначе нет и смысла туда соваться.
Никто не выполнит это задание. Только вы! С вашим опытом работы в многоярусных мирах, на Хархане…
Иван прикрыл лицо рукой, сморщился.
– Я не понимаю, о чем речь, какой Хархан?! Что вы мне морочите голову?!
Круглолицый вмешался сразу, будто был наготове.
– У нас своя терминология, не обращайте внимания, – сказал он, – управляющий имел ввиду опыт вашей работы на Транс-Гипероне и геизацию Гадры. У вас наилучшие характеристики.
Иван не слышал этих слов. Его совершенно неожиданно пронзила странная мысль, точнее, непонятное ощущение – он действительно знает все о многоярусных мирах, почти все, он помнит строение этих миров, он умеет перемещаться в них, он жил в них… Жил?! Память отказывалась выдавать нечто больше. Когда жил?! Почему?! Где?! Это же бред какой-то. В голове промелькнуло вдруг самое обычное, но и одновременно непонятное слово – Иван произнес его вслух, еле шевеля губами:
– Откат… должен быть откат.
– Успокойтесь, – снова зачастил круглолицый, – отката не будет. Не будет! Вы понимаете меня?!
– Нет!
– Вот и хорошо! Вы и не должны понимать!
Неожиданно вмешался один из прежде молчавших – мужчина средних лет, семидесяти-восьмидесяти, в старинном запашном костюме и & большой алмазной заколкой в парчовом черном бабочке-галстуке.
– Это вам дополнительный стимул! Вы слышите, Иван?!
– Я вас не понимаю, – вяло ответил тот.
– Вы можете не понимать. Но вы наверняка чувствуете, что мы кое-что проделали с вашим телом и вашим мозгом. Вы невероятно сильны, выносливы, жизнестойки сейчас. Вы сейчас стали таким, каким были пятнадцать лет назад, но плюс к этому вы обладаете всеми своими новыми свойствами, всем бесценным опытом уникального суперпоисковика… Но кое-чего вы лишились.
– Чего же? – Иван насторожился. Слова этого нового собеседника обеспокоили его. Он уже почти понимал, чего лишился, ему нужно было лишь подтверждение.
– Нет-нет! Все ваши гиперсенсорные способности при вас, мы даже усилили их, возможность управления внутренним временем при вас, все, абсолютно все… Мы изъяли только ту мнемоинформацию, которая может помешать выполнению этого задания. Мы лишили вас части памяти. И заложили программу…
Обладатель алмазной заколки не успел договорить.
Иван молнией вылетел из огромного кресла, взревев от ярости, бессилия, невозможности что-либо исправить, но все же желая свести счеты с этими… он не хотел их даже называть, считать людьми.
Невидимый защитный барьер был прочнее металлопластика. Иван рухнул прямо на хрустальный пол возле источающего черное пламя столика. Он отбил руки, ноги. Но он не чувствовал боли – страшная мерзкая рыбина, словно почуяв беззащитность добычи, ткнулась своей черной клыкастой пастью почти в его лицо. Ивану послышался дробный хряск сомкнувшихся челюстей. Он встал, подошел к креслу. Уселся, сдерживая внутреннюю дрожь.
– Мы все восстановим, – продолжил, будто ни в чем не бывало, обладатель бесценной заколки. В глазах его, черных, маслянистых, выпученных, светилось торжество. – Обязательно восстановим. И не сердитесь на нас, не обижайтесь. Это вынужденная мера. С грузом той памяти, вашей страшной памяти, в секторе смерти делать нечего. А мы хотим, – он подчеркнул голосом, – очень хотим, даже больше, чем вы сами, чтобы наш резидент вернулся живым. Вы представляете себе на какие мы идем затраты?!
– Мне плевать на ваши затраты! – снова сгрубил Иван. – Вы будете отвечать по законам России. Я вам это твердо обещаю. А нет, так ответите мне – но уже без всяких юридических выкрутас. Ясно?!
Четвертый, одутловатый старик в черной маленькой шапочке на затылке и такой же черной, тяжелой даже на вид мантии, решил, что пришла и его пора.
– Не будем тратить время попусту, – произнес он неожиданно глубоким насыщенным басом, – у вас нет иного выбора. Вы пойдете Туда!
Последнее было сказано с такой уверенностью, что Иван невольно усмехнулся. Не родился еще человек, который мог бы ему указать, куда идти. Но это было внешнее. Внутренне Иван чувствовал, что пойдет, пойдет туда, куда придется идти. Пойдет! И обязательно вернется! И не только для того, чтобы принести им какую-то пока непонятную информацию. И не только для того, чтобы обрести свою память. Он вернется, чтобы разобраться с ними, посылающими его на смерть, заранее решившими все за него. Он разберется.
Одутловатый пронизывал его насквозь тяжелым взглядом, он был абсолютно уверен в своей силе и правоте. Он и действовал напрямую.
– Программа в вас заложена, как уже говорилось, – продолжил он, – по мере надобности ее блоки будут распечатываться непосредственно в вашем мозгу, и вы будете знать, что следует выполнять далее – механизм программирования объяснять не надо?
– Нет, не надо, – с иронической улыбкой ответил Иван. Сейчас бессмысленно было говорить что-то о правах, о запретах на программирование и зомбирование обладающего свободной волей человека – он был в их руках, в их лапах.
– Основная информация по делу закодирована непосредственно в вашем мозгу. Скажу в двух словах о сути. Три с половиной года назад из сектора смерти получен ряд сигналов. По гиперканалам! Вся информация полностью засекречена – доступ к ней в России имеют восемь человек, на всей Земле – семнадцать. Вы стали восемнадцатым. Ясно?
– Мне все ясно, – мрачно ответил Иван. Он снова глядел на рыбин с проклятой планеты-каторги Гиргеи.
Теперь их извивалось под хрустальным полом тесть или семь штук – движение скользких тел казалось гипнотизирующим, убаюкивающим перед смертным прыжком из черной бездонной пропасти.
– Это вы напрасно, – вклинился старец с ясным взором, – вы имеете дело не с бандой, не с мафией, а с легальными государственными структурами. И если здесь в некотором смысле и нарушаются российские и общечеловеческие законы, то исключительно в целях благих.
Отбросьте ваши мрачные мысли. Вы будете работать не на какую-то группу лиц, вы – посол Человечества. Возможно, его спаситель. Проникнитесь этой мыслью, она вам добавит сил. И уж спасти тех несчастных…
Он не закончил. Одутловатый в мантии остановил его взглядом. И продолжил сам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Нет! – Иван сделал попытку встать. Но обволакивающее кресло не выпустило его.
– Я вам сейчас все объясню, – продолжил круглолицый.
Иван не ответил. Но на его лице было написано все, дополнительных разъяснений не требовалось.
– Простите! – круглолицый привстал, поклонился, сокрушенно покачал головой. – Это что-то с автоматикой, психопроцессоры шалят, простите!
Иван почувствовал, что он свободен, что кресло более не удерживает его своими воздушно-мягкими щупальцами. Но он не встал. В нем совершенно неожиданно впервые за последние полгода проявилось любопытство, обычное человеческое любопытство, казалось, давно им утраченное, позабытое. Он не сомневался, что нашел бы выход, проложил бы себе дорогу к нему, но он не встал – ни один мускул в его исстрадавшемся, но могучем еще теле не вздрогнул, не напрягся.
– Я давно ушел из Космофлота, – проворчал он примирительно, будто прощая, – да и какой теперь из меня поисковик! Не по тому адресу обращаетесь.
У него еще таилась в душе надежда, что они заговорят о Том мире, что ему наконец-то дадут возможность поведать им кое-что, выслушают, поймут. Надежда была смутной и слабеющей. Он понимал ее несбыточность.
И потому спросил в лоб:
– Куда?
– Далеко, – ответил круглолицый, – очень далеко.
Но в нашем Пространстве. Мы долго подыскивали кандидатуру…
– Только не надо всех этих фраз, не надо! – Иван забросил ногу на ногу. – Я развалина! Я не перейду через Осевое! Вы что же – не наводили справок, не знаете, где я был, как вернулся, и вообще – это, что шутка?!
– Это не шутка. Через несколько мгновений вы перестанете быть развалиной.
Иван почувствовал, как проваливается куда-то вниз – он летел сквозь хрусталь гидропола, в бездонный аквариум, к этим жутким гиргейским клыкастым рыбинам с кровавыми глазищами. Его неудержимо несло вниз. И в тоже время он оставался в кресле. И ему это было знакомо. Он все это уже испытывал. Только не мог вспомнить – где, когда!
Падение завершилось неожиданно, вместе с резким крикливым вопросом, вырвавшимся из узких губ старика с ясным взором.
– Как вы себя чувствуете.
– Нормально, – ответил Иван по дурацкой, инстинктивной привычке, выработанной еще в Школе. Но он и впрямь вдруг ощутил себя необычайно свежим, каким-то не таким, каким был минуту назад.
– Что это? – спросил он тихо.
– Обратное время. Плюсовой бесфактурный сдвиг! – пояснил круглолицый и вновь пристально уставился в глаза Ивану. – Вам говорят о чем-нибудь эти понятия, эти термины?
– Обратное время? – Иван задумался. Голова была свежей, мысли текли плавно, четко. Но он чувствовал, что чего-то не хватает, что ушло нечто из него, ушло неожиданно, вдруг, вместе с каким-то страшным воспоминанием, с какими-то полуреальными картинами. – Плюсовой сдвиг?! Нет, не знаю. – Он вдруг взглянул на правую кисть, поднял руку. – Что это? Зачем вы повесили мне ее?!
Круглолицый встал, подошел ближе, потрогал цепь рукой.
– Это какая-то случайность. Снимите ее, бросьте.
Иван размотал черную цепь, подержал немного в руке, взвешивая. И осторожно, будто боясь разбить, положил на черный светящийся столик. Он не понимал, чего от него хотят, зачем его сюда пригласили. Но он чувствовал, что это приглашение серьезнее всех предыдущих. И еще он знал, что отказаться никогда не поздно… Никогда? Смутная мысль ускользнула из-под черепной коробки. Сейчас все прояснится, сейчас.
– Что вы можете сказать о Хархане? – спросил старик.
Иван развел руками, покачал головой.
– Квазиярус? Зал воспоминаний? Невидимый спектр?
– Я не понимаю, о чем речь. Мне все эти слова незнакомы. Но почему вы ожидаете какой-то реакции с моей стороны?
– Это тесты. Обычные тесты. – Круглолицый улыбнулся неприятной, беззубой улыбкой. – Вы никогда не были в Зале воспоминаний?
– Нет! – Иван не понимал, чего от него хотят.
– Нулевое время?
– Нулевого времени не может быть, как не может быть застывшего движения, – сказал он глубокомысленно, но не слишком уверенно.
– И Земле ничто не угрожает?
– Я не понимаю вас!
Круглолицый снова улыбнулся.
– Нет, не беспокойтесь! Это обычные психотесты – проверка подсознания. Сами понимаете, медики народ дотошный, копаются все, ковыряются. Простите уж! Вы абсолютно здоровы, и можете справиться с любым заданием, уверяю вас!
Иван наморщил лоб.
– Я в этом и не сомневался, – сказал он глухо, без интонаций.
Улыбка застыла на губах круглолицего.
– Не сомневались, говорите? Вы уверены в этом?!
– Да! – ответил Иван. И в свою очередь задал вопрос: – Зачем я вам нужен? Не кажется ли вам, что наша беседа затянулась, а толку нет?
– Мы предлагаем вам глубокий поиск. Очень серьезное задание.
– Я слышал про это. Давайте конкретнее!
Чудовищная рыбина под ногами облизнулась зеленым пупырчатым языком, и в ее кровавых глазах вновь блеснул огонь то ли разума, то ли дикой природной сметки. Может, это была просто ненасытная страсть прожорливой твари – страсть, оживляющая ее, одухотворяющая. Ивану показалось, что рыбина ждет, когда же он, лакомый кусок человечины, провалится сквозь эту прозрачно-незримую преграду. Рыбина верила, что обязательно провалится, обязательно захрустит, затрепыхается в ее клыках добыча.
– Хорошо! – круглолицый энергично потер свой перебитый широкий нос. – Координаты: Альфа Циклопа макросозвездия Оборотней…
– галактика Черный Шар, метагалактика Двойной Ургон, семьсот девяносто семь парсеков плюс переходная разгонная зона, закрытый сектор? – продолжил Иван скороговоркой.
– У вас отличная память.
– Иной у выпускников Школы не бывает, – заметил Иван. И спросил мрачно: – Вы хотите, чтобы я пошел туда, не знаю куда и принес то, не знаю что? Вы хотите моей смерти? Ну, так убейте сразу! – Раздражение переполнило его в долю секунды, он взъярился на этих самоуверенных, даже нагловатых мужиков, по воле случая и в меру своей шустрости оказавшихся в боссах и получивших возможность распоряжаться чужими жизнями. – Ищите кого другого!
Он зло глянул на прожорливую наглую рыбину, оперся о прозрачные воздушные подлокотники. Но не встал.
Круглолицый остановил его движение примиряющим жестом.
– Вы правы! Мы все понимаем! – быстро и как-то невероятно задушевно произнес он. – Это гиблое место.
Это логово смерти. Ни один из кораблей, ни один из исследователей за сто двенадцать лет не вернулся из тех краев. Любой курсант знает, что это закрытый сектор, куда под строжайшие запретом нельзя соваться! Да, оттуда нет возврата! Но именно поэтому…
– Именно поэтому наш выбор пал на вас! – неожиданно закончил старик с ясным взором. – Мы вас туда Забросим. Но мы вас оттуда и вытянем! Поверьте!. Вы нам нужны живым, иначе нет и смысла туда соваться.
Никто не выполнит это задание. Только вы! С вашим опытом работы в многоярусных мирах, на Хархане…
Иван прикрыл лицо рукой, сморщился.
– Я не понимаю, о чем речь, какой Хархан?! Что вы мне морочите голову?!
Круглолицый вмешался сразу, будто был наготове.
– У нас своя терминология, не обращайте внимания, – сказал он, – управляющий имел ввиду опыт вашей работы на Транс-Гипероне и геизацию Гадры. У вас наилучшие характеристики.
Иван не слышал этих слов. Его совершенно неожиданно пронзила странная мысль, точнее, непонятное ощущение – он действительно знает все о многоярусных мирах, почти все, он помнит строение этих миров, он умеет перемещаться в них, он жил в них… Жил?! Память отказывалась выдавать нечто больше. Когда жил?! Почему?! Где?! Это же бред какой-то. В голове промелькнуло вдруг самое обычное, но и одновременно непонятное слово – Иван произнес его вслух, еле шевеля губами:
– Откат… должен быть откат.
– Успокойтесь, – снова зачастил круглолицый, – отката не будет. Не будет! Вы понимаете меня?!
– Нет!
– Вот и хорошо! Вы и не должны понимать!
Неожиданно вмешался один из прежде молчавших – мужчина средних лет, семидесяти-восьмидесяти, в старинном запашном костюме и & большой алмазной заколкой в парчовом черном бабочке-галстуке.
– Это вам дополнительный стимул! Вы слышите, Иван?!
– Я вас не понимаю, – вяло ответил тот.
– Вы можете не понимать. Но вы наверняка чувствуете, что мы кое-что проделали с вашим телом и вашим мозгом. Вы невероятно сильны, выносливы, жизнестойки сейчас. Вы сейчас стали таким, каким были пятнадцать лет назад, но плюс к этому вы обладаете всеми своими новыми свойствами, всем бесценным опытом уникального суперпоисковика… Но кое-чего вы лишились.
– Чего же? – Иван насторожился. Слова этого нового собеседника обеспокоили его. Он уже почти понимал, чего лишился, ему нужно было лишь подтверждение.
– Нет-нет! Все ваши гиперсенсорные способности при вас, мы даже усилили их, возможность управления внутренним временем при вас, все, абсолютно все… Мы изъяли только ту мнемоинформацию, которая может помешать выполнению этого задания. Мы лишили вас части памяти. И заложили программу…
Обладатель алмазной заколки не успел договорить.
Иван молнией вылетел из огромного кресла, взревев от ярости, бессилия, невозможности что-либо исправить, но все же желая свести счеты с этими… он не хотел их даже называть, считать людьми.
Невидимый защитный барьер был прочнее металлопластика. Иван рухнул прямо на хрустальный пол возле источающего черное пламя столика. Он отбил руки, ноги. Но он не чувствовал боли – страшная мерзкая рыбина, словно почуяв беззащитность добычи, ткнулась своей черной клыкастой пастью почти в его лицо. Ивану послышался дробный хряск сомкнувшихся челюстей. Он встал, подошел к креслу. Уселся, сдерживая внутреннюю дрожь.
– Мы все восстановим, – продолжил, будто ни в чем не бывало, обладатель бесценной заколки. В глазах его, черных, маслянистых, выпученных, светилось торжество. – Обязательно восстановим. И не сердитесь на нас, не обижайтесь. Это вынужденная мера. С грузом той памяти, вашей страшной памяти, в секторе смерти делать нечего. А мы хотим, – он подчеркнул голосом, – очень хотим, даже больше, чем вы сами, чтобы наш резидент вернулся живым. Вы представляете себе на какие мы идем затраты?!
– Мне плевать на ваши затраты! – снова сгрубил Иван. – Вы будете отвечать по законам России. Я вам это твердо обещаю. А нет, так ответите мне – но уже без всяких юридических выкрутас. Ясно?!
Четвертый, одутловатый старик в черной маленькой шапочке на затылке и такой же черной, тяжелой даже на вид мантии, решил, что пришла и его пора.
– Не будем тратить время попусту, – произнес он неожиданно глубоким насыщенным басом, – у вас нет иного выбора. Вы пойдете Туда!
Последнее было сказано с такой уверенностью, что Иван невольно усмехнулся. Не родился еще человек, который мог бы ему указать, куда идти. Но это было внешнее. Внутренне Иван чувствовал, что пойдет, пойдет туда, куда придется идти. Пойдет! И обязательно вернется! И не только для того, чтобы принести им какую-то пока непонятную информацию. И не только для того, чтобы обрести свою память. Он вернется, чтобы разобраться с ними, посылающими его на смерть, заранее решившими все за него. Он разберется.
Одутловатый пронизывал его насквозь тяжелым взглядом, он был абсолютно уверен в своей силе и правоте. Он и действовал напрямую.
– Программа в вас заложена, как уже говорилось, – продолжил он, – по мере надобности ее блоки будут распечатываться непосредственно в вашем мозгу, и вы будете знать, что следует выполнять далее – механизм программирования объяснять не надо?
– Нет, не надо, – с иронической улыбкой ответил Иван. Сейчас бессмысленно было говорить что-то о правах, о запретах на программирование и зомбирование обладающего свободной волей человека – он был в их руках, в их лапах.
– Основная информация по делу закодирована непосредственно в вашем мозгу. Скажу в двух словах о сути. Три с половиной года назад из сектора смерти получен ряд сигналов. По гиперканалам! Вся информация полностью засекречена – доступ к ней в России имеют восемь человек, на всей Земле – семнадцать. Вы стали восемнадцатым. Ясно?
– Мне все ясно, – мрачно ответил Иван. Он снова глядел на рыбин с проклятой планеты-каторги Гиргеи.
Теперь их извивалось под хрустальным полом тесть или семь штук – движение скользких тел казалось гипнотизирующим, убаюкивающим перед смертным прыжком из черной бездонной пропасти.
– Это вы напрасно, – вклинился старец с ясным взором, – вы имеете дело не с бандой, не с мафией, а с легальными государственными структурами. И если здесь в некотором смысле и нарушаются российские и общечеловеческие законы, то исключительно в целях благих.
Отбросьте ваши мрачные мысли. Вы будете работать не на какую-то группу лиц, вы – посол Человечества. Возможно, его спаситель. Проникнитесь этой мыслью, она вам добавит сил. И уж спасти тех несчастных…
Он не закончил. Одутловатый в мантии остановил его взглядом. И продолжил сам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25