– Она сжала его руку. – Мне не хочется, чтобы ты сидел тут взаперти среди кучи хлама.
Кевин кивнул.
– Понятно, – пробормотал он. Обдумать слова ответа и произнести что-то внятное не было ни времени, ни сил.
– Ступай, наверное, на работу. А я потом загляну.
– Хорошо, – бессмысленно ответил Кевин.
Рамона проводила его к дверям.
Альфредо увидит его мокрые волосы и наверняка решит, что они вместе были в ванной. Да… В любом случае ясно, где Кевин провел ночь.
Ну и ладно. Кевин остановил Рамону, уже отпиравшую замок, и поцеловал. Она явно думала о чем-то, но ласково улыбнулась ему, и к Кевину на мгновение вернулось ощущение минувшей ночи.
Затем Рамона отворила дверь, и Кевин вышел на лестницу. На дальней стороне площадки Альфредо, облокотившись о перила, смотрел вниз. Кевин притормозил на верхней ступеньке и взглянул на Альфредо. Тот поднял глаза; Кевин кивнул ему – привет, Фредо. Альфредо ответил ему коротким кивком. Лицо его было печально. Затем взгляд Альфредо скользнул в сторону, туда, где в проеме открытой двери маячила фигура Рамоны. Кевин сошел по ступеням; когда он посмотрел наверх, Альфредо на площадке уже не было. Дверь захлопнулась.
* * *
В доме Оскара Кевин, Хэнк и Габриэла трудились на крыше, снимая старую потрескавшуюся черепицу, чтобы сделать проемы для световых люков, которые было задумано устроить на потолке комнат южного фасада. Весь день Кевин ждал появления Рамоны, едущей на велосипеде по улице, что спускается от Проспекта. Каждую минуту. И следующую минуту, и еще…
Время шло медленно. Воспоминания прошлой ночи стукали в голову так сильно, что иногда Кевин забывал, чем занимается, и застывал с неподвижным взглядом прямо посреди какого-нибудь дела, удерживая равновесие, как лунатик. Пару раз в моменты таких приступов рядом с ним оказывался Хэнк.
– Черт, Кевин, ты чего-то сегодня работаешь очень задумчиво; совсем как я. Что случилось?
– А? Нет, ничего.
– У тебя все в порядке?
– Да… Да, в полном порядке.
– Воспоминания гложут душу грешную?
– Похоже, так.
Единственный, кто появился на дороге у дома, – это Оскар. Он прикатил подкинуть немного в желудок. Оскар постоял внизу, глядя, как троица рушит крышу его дома, а затем вошел внутрь и приготовил завтрак для всех.
Когда они подкрепились, Оскар спросил что-то по поводу сегодняшней работы и влез по жалобно затрещавшей под ним лестнице на крышу – бросить взгляд. Потом он уехал на своем велосипеде, и работа продолжалась.
А Рамоны все не было… Может, она не знает, что Кевин у Оскара? Да нет, это ей известно. Странно… А кстати, разве она сегодня не учит детей в школе?
Конечно, как он мог забыть! Значит, появится не раньше трех-четырех. Сколько сейчас времени?
Вторая половина дня проходила, вернее, проползала улиткой по бестолковому лабиринту тревожного смятения. Что там Рамона и Альфредо наговорили друг другу? Если… Наверное, Альфредо как молотом по башке ударило – наткнуться у Районы на рассевшегося с комфортом любовничка. Он ведь не ожидал ничего подобного. Разве только кто-то из тех, кто был на горячих источниках, разболтал – ну, и слух полетел дальше. Дело в Эль-Модене обычное. Но все же насчет сегодняшней ночи или утра – об этом-то откуда можно было узнать? С каких катушек Альфредо принесся поздравлять Рамону в несусветную рань?
– Да что это с тобой? Продолжаешь настаивать, что все в порядке? – раздался над ухом голос Хэнка. Они в это время как раз складывали инструмент в сарай, расположенный в приусадебном саду.
– Да… Да, отстань.
Кевин приехал домой, съел ужин, не замечая, что на вилке. Затем минут десять бестолково простоял на дворе и наконец поехал к дому Санчесов, не в силах с собой справиться.
Нерешительно Кевин постучал в дверь кухни; заглянул внутрь. Педро, отец Рамоны, мыл тарелки. Занятие для латиноамериканского мужчины немного странное.
– Входи, – сказал он.
– Простите. Спасибо. А Рамона дома?
– Скорее всего нет. Она не приходила ужинать.
– Вы не знаете, где ее можно найти?
– Ни малейшего. Я, честно признаться, думал, что она у тебя. У вас в доме. Ее сегодня здесь вообще видно не было.
– А… – Кевин неловко двинул плечом. Отчасти его интересовало, как много известно папаше Педро; но больше занимала мысль – куда ушла Рамона? Беседа не клеилась.
Ростом Педро был пониже дочери, но масть имел такую же, разве что волосы теперь не сплошь черные, а с проседью. Красивый мужчина. Манера его разговора напоминала Кевину речь Рамоны. Хочешь узнать, какой будет женщина через годы – посмотри на ее родителей. Точно такая же вертикальная складка меж бровей; легкое их нахмуривание при разговоре – признак внимания к собеседнику.
– Я, наверное, завтра снова зайду, – сказал Кевин. – Вы ей передайте, пожалуйста.
– Конечно, конечно. Может, сказать, чтобы она тебе позвонила, когда придет?
– О, – с благодарностью выдохнул Кевин, – если не трудно.
Это оказалось изрядной промашкой. Ибо он просидел у аппарата весь вечер, ожидая, когда тот зазвонит. Да и ночь Кевин тоже не спал, превратившись в одно большое ухо. Звонка не было.
На следующий день Кевин с утра работал у Оскара, а после обеда пошел к деду чинить сломавшийся насос. Пока Кевин крутил гаечными ключами, Тома позвали к телефону, и он битых полчаса сидел в комнате и разговаривал.
Наконец Том вышел, чтобы присоединиться к битве с насосом.
– Мои друзья считают, что существует какая-то внешняя нить, связующая «Хиртек» с «Авендингом». Точнее, дергающая их обоих.
– Непонятно…
– Похоже на то, что средства «Авендинга» или «Хиртека» черпаются из незаконного источника. Может быть, у нас на континенте. А может, в Гонконге; есть сигналы и оттуда, и оттуда.
– Гонконг?..
– Гонконг – монетный двор Китая. Точнее, химчистка для денег. Китай заправляет там всеми теневыми конгломератами, несмотря на то что официально признал международные протоколы, ставящие такие конгломераты вне закона. Заправляет – значит, защищает от набегов финансовой полиции. А за это состригает с «теневиков» изрядную долю их прибыли.
– Значит, у нас появились кое-какие зацепки? Это очень хорошо.
– Хорошо?.. Если мои друзья подколют свинку, все остальное, вплоть до сдирания шкуры, придется делать тебе, дружок! С чего это столько лишней энергии, а?
– Да нет, ни с чего. Просто мне интересно, как все дальше пойдет, вот и вся недолга. Скажи, дед, где ты потерял Надежду? – поспешил Кевин сменить тему.
– Поехала на свой любимый корабль. Они так долго все отплывают и отплывают; я думаю, будет отсрочка. Ждут какой-то груз из Миннесоты.
Кевин некоторое время улавливал нить беседы, но вдруг в его мыслях произошел затор, и он сказал что-то невпопад. Внимательно посмотрев на Кевина, Том произнес:
– Иди-ка домой, малыш. Ты, похоже, переутомился. Отдохни немного.
* * *
Дома Кевина ждала неожиданность – на кухне сидела Рамона, помогая Дениз и Джой делать домашнее задание. Рамона с улыбкой взглянула на Кевина. Тот почувствовал, как камень валится у него с души; охватила такая слабость, что захотелось сесть. Кевин раньше и не предполагал, что можно так сильно беспокоиться об отсутствии человека.
Рамона велела детям продолжать самим и вышла с Кевином во двор. Кевин схватил ее в темноте и заключил в объятия. Она ответила, но какая-то напряженность сквозила во всем ее облике; поцелуев она избегала. Кевин, нахмурясь, отпустил Рамону; снова почувствовал, как внутри сжимается тугой узел.
Рамона, увидев выражение его лица, рассмеялась:
– Ну что ты, что ты!.. – И, прильнув, коротко поцеловала.
– Что случилось? Где ты пропадала? Что было нужно ему? Почему ты не позвонила? – Кевин выпаливал вопросы один за другим, не в силах сдержать себя. Сказывалось напряжение этих суток.
Рамона снова засмеялась, взяла его за руку и повела к бассейну. Они уселись в низкие кресла у воды.
– Я беседовала с Альфредо. Догадываюсь, что это ответ сразу на все твои вопросы. Альфредо приехал вчера утром обсудить кое-какие вещи. Увидев тебя, он понял, что ночью мы были вместе, а он… отпал. Но ему надо было поговорить со мной, а в такой ситуации даже еще более необходимо.
– О чем?..
– Обо мне и о нем; ты прекрасно понимаешь. О том, что произошло, о том, что бьшо между нами неправильно.
– Он хочет, чтобы вы снова были вместе? – Голос Кевина прозвучал с сухой напряженностью; Кевин сам это заметил.
– Ну… – Рамона отвела глаза. – Может быть… Впрочем, я не уверена, даже после нашей с ним беседы.
– А ты?.. Ты хочешь этого? – Кевин доводил разговор до крайней точки, слишком взвинченный, чтобы ходить вокруг да около.
Рамона, протянув руку, положила ладонь на руку Кевина.
– Я… Я не знаю, чего я хочу.
Он чувствовал такое стеснение в груди, что почти не мог дышать. «Боже мой! Боже мой…»
– Пойми, пожалуйста, – начала она. – Альфредо и я были вместе очень долго. И прошли вдвоем через многое. Жаль, что в этом было столько плохого. Плохого… – Рамона вздохнула. – А с тобой у меня… Ты знаешь мои чувства, Кевин. Я люблю тебя. Мне приятно быть близкой с тобой. Я не испытывала того, что испытала за последнюю неделю, уже очень давно.
«А я никогда!» – хотел воскликнуть Кевин, но, побоявшись этих слов, лишь судорожно вздохнул.
– И в общем, – продолжала Рамона, стискивая его руку, – я не знаю, что и думать. Не разберусь в своем отношении к Альфредо. Он говорит, что хочет снова быть вместе, но я не…
– Увидел, что ты со мной, вот и… – резковато произнес Кевин.
– Да, я понимаю, возможно. Поверь мне… – Неожиданно она часто заморгала, близкая к тому, чтобы заплакать. Почему? Настороженность Кевина возросла.
– Я не знаю, что мне делать, – объявила Рамона с болью в голосе. – Я не могу быть уверена в Альфредо. И боюсь иметь что-то с тобой. Всегда боялась, с самого начала.
Вот оно! Кевин непроизвольно стиснул руку Рамоны. Не допускай этого! Надо ли что-то говорить, или это будет просто еще большим давлением?
Он подвинул свое кресло поближе и попытался обнять Рамону.
– Но, – сказала она, подавшись к нему и прикрыв его руку своей, как бы предупреждая, – что случилось, то случилось… Просто взять и все отбросить – невозможно. Я подразумеваю пятнадцать лет моей жизни. Нельзя сказать ему – оставь меня в покое. После того, что было, нельзя. Особенно, – снова в ее голосе зазвучали потерянность и отчаяние, – когда я не понимаю, что творится у меня внутри! – Рамона порывисто повернулась лицом к Кевину: – Неужели ты этого не видишь?!
– Вижу. – Кевин с трудом глотнул и поднялся. Под ребрами вместо диафрагмы застряла деревянная доска. – Но, Рамона… – Остановиться он был не в силах. – Я люблю тебя.
– Ах! – вскрикнула она, словно Кевин уколол ее булавкой; и неожиданно он ужаснулся.
Рамона, рванувшись вон из кресла, вскочила, будто хотела бежать, и бессильно обвисла на Кевине, обхватив руками и уронив голову ему на грудь. Она дышала прерывисто; почти рыдала. Кевин поддерживал Рамону, чувствуя беззащитное тепло ее тела, испуганный так, как не был никогда раньше. Еще одно новое чувство! Словно обитатель пустыни, попавший в большой город, Кевин неожиданно очутился в целом огромном мире, доселе неизвестном ему, мире эмоций. И он не был уверен, что хотел бы там остаться, потому что эта самая любовь, которая заставляет его столь крепко цепляться за Рамону, она же делает его таким уязвимым… А если Рамона уйдет?.. Кевин даже не мог думать о таком. Значит, любовь и страх неразделимы?
– Пойдем наверх, – сказал он, ощущая губами ее волосы.
– Нет. – Она закуталась в кофту. – Нет.
Силы возвращались к Рамоне. Она задышала ровнее, держалась чуть отстранено, поступь стала уверенной. Встретив взгляд Кевина, она твердо посмотрела ему в лицо, не мигая влажными от недавних слез глазами.
– Я пока не буду ни с кем. Это слишком… Слишком много. Мне надо разобраться в себе. В своих чувствах; в том, чего я хочу. Мне необходимо побыть одной. Понимаешь?
– Понимаю… – Слово еле выкарабкалось из уст Кевина. Какой жуткий страх…
– Я действительно люблю тебя. – Она убеждает его в этом, словно он сомневался. Невыносимо!
– Я знаю, – слабо отозвался Кевин. Он не находил, что сказать. Новый мир, обвалившись на него, насмерть придавил способность Кевина размышлять.
Рамона посмотрела в его лицо, кивнула.
– Ты должен знать, – твердо произнесла она. Затем, помолчав секунду, добавила: – Я пойду домой. Увидимся на площадке или на раскопках – в общем, где-нибудь. Не беспокойся.
Он отрывисто, коротко засмеялся:
– «Не беспокойся»!
– Пожалуйста.
Кевин замолчал и глубоко вздохнул.
– Ох, Рамона… – Голос не слушался, горло сжимал спазм, – Я ничего не могу с собой поделать, – выдавил Кевин.
Она вздохнула.
– Мне жаль. Но нужно немного времени! – Последние слова она почти выкрикнула, быстро клюнула Кевина в губы и метнулась через темный двор за ворота.
* * *
Потянулись долгие дни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Кевин кивнул.
– Понятно, – пробормотал он. Обдумать слова ответа и произнести что-то внятное не было ни времени, ни сил.
– Ступай, наверное, на работу. А я потом загляну.
– Хорошо, – бессмысленно ответил Кевин.
Рамона проводила его к дверям.
Альфредо увидит его мокрые волосы и наверняка решит, что они вместе были в ванной. Да… В любом случае ясно, где Кевин провел ночь.
Ну и ладно. Кевин остановил Рамону, уже отпиравшую замок, и поцеловал. Она явно думала о чем-то, но ласково улыбнулась ему, и к Кевину на мгновение вернулось ощущение минувшей ночи.
Затем Рамона отворила дверь, и Кевин вышел на лестницу. На дальней стороне площадки Альфредо, облокотившись о перила, смотрел вниз. Кевин притормозил на верхней ступеньке и взглянул на Альфредо. Тот поднял глаза; Кевин кивнул ему – привет, Фредо. Альфредо ответил ему коротким кивком. Лицо его было печально. Затем взгляд Альфредо скользнул в сторону, туда, где в проеме открытой двери маячила фигура Рамоны. Кевин сошел по ступеням; когда он посмотрел наверх, Альфредо на площадке уже не было. Дверь захлопнулась.
* * *
В доме Оскара Кевин, Хэнк и Габриэла трудились на крыше, снимая старую потрескавшуюся черепицу, чтобы сделать проемы для световых люков, которые было задумано устроить на потолке комнат южного фасада. Весь день Кевин ждал появления Рамоны, едущей на велосипеде по улице, что спускается от Проспекта. Каждую минуту. И следующую минуту, и еще…
Время шло медленно. Воспоминания прошлой ночи стукали в голову так сильно, что иногда Кевин забывал, чем занимается, и застывал с неподвижным взглядом прямо посреди какого-нибудь дела, удерживая равновесие, как лунатик. Пару раз в моменты таких приступов рядом с ним оказывался Хэнк.
– Черт, Кевин, ты чего-то сегодня работаешь очень задумчиво; совсем как я. Что случилось?
– А? Нет, ничего.
– У тебя все в порядке?
– Да… Да, в полном порядке.
– Воспоминания гложут душу грешную?
– Похоже, так.
Единственный, кто появился на дороге у дома, – это Оскар. Он прикатил подкинуть немного в желудок. Оскар постоял внизу, глядя, как троица рушит крышу его дома, а затем вошел внутрь и приготовил завтрак для всех.
Когда они подкрепились, Оскар спросил что-то по поводу сегодняшней работы и влез по жалобно затрещавшей под ним лестнице на крышу – бросить взгляд. Потом он уехал на своем велосипеде, и работа продолжалась.
А Рамоны все не было… Может, она не знает, что Кевин у Оскара? Да нет, это ей известно. Странно… А кстати, разве она сегодня не учит детей в школе?
Конечно, как он мог забыть! Значит, появится не раньше трех-четырех. Сколько сейчас времени?
Вторая половина дня проходила, вернее, проползала улиткой по бестолковому лабиринту тревожного смятения. Что там Рамона и Альфредо наговорили друг другу? Если… Наверное, Альфредо как молотом по башке ударило – наткнуться у Районы на рассевшегося с комфортом любовничка. Он ведь не ожидал ничего подобного. Разве только кто-то из тех, кто был на горячих источниках, разболтал – ну, и слух полетел дальше. Дело в Эль-Модене обычное. Но все же насчет сегодняшней ночи или утра – об этом-то откуда можно было узнать? С каких катушек Альфредо принесся поздравлять Рамону в несусветную рань?
– Да что это с тобой? Продолжаешь настаивать, что все в порядке? – раздался над ухом голос Хэнка. Они в это время как раз складывали инструмент в сарай, расположенный в приусадебном саду.
– Да… Да, отстань.
Кевин приехал домой, съел ужин, не замечая, что на вилке. Затем минут десять бестолково простоял на дворе и наконец поехал к дому Санчесов, не в силах с собой справиться.
Нерешительно Кевин постучал в дверь кухни; заглянул внутрь. Педро, отец Рамоны, мыл тарелки. Занятие для латиноамериканского мужчины немного странное.
– Входи, – сказал он.
– Простите. Спасибо. А Рамона дома?
– Скорее всего нет. Она не приходила ужинать.
– Вы не знаете, где ее можно найти?
– Ни малейшего. Я, честно признаться, думал, что она у тебя. У вас в доме. Ее сегодня здесь вообще видно не было.
– А… – Кевин неловко двинул плечом. Отчасти его интересовало, как много известно папаше Педро; но больше занимала мысль – куда ушла Рамона? Беседа не клеилась.
Ростом Педро был пониже дочери, но масть имел такую же, разве что волосы теперь не сплошь черные, а с проседью. Красивый мужчина. Манера его разговора напоминала Кевину речь Рамоны. Хочешь узнать, какой будет женщина через годы – посмотри на ее родителей. Точно такая же вертикальная складка меж бровей; легкое их нахмуривание при разговоре – признак внимания к собеседнику.
– Я, наверное, завтра снова зайду, – сказал Кевин. – Вы ей передайте, пожалуйста.
– Конечно, конечно. Может, сказать, чтобы она тебе позвонила, когда придет?
– О, – с благодарностью выдохнул Кевин, – если не трудно.
Это оказалось изрядной промашкой. Ибо он просидел у аппарата весь вечер, ожидая, когда тот зазвонит. Да и ночь Кевин тоже не спал, превратившись в одно большое ухо. Звонка не было.
На следующий день Кевин с утра работал у Оскара, а после обеда пошел к деду чинить сломавшийся насос. Пока Кевин крутил гаечными ключами, Тома позвали к телефону, и он битых полчаса сидел в комнате и разговаривал.
Наконец Том вышел, чтобы присоединиться к битве с насосом.
– Мои друзья считают, что существует какая-то внешняя нить, связующая «Хиртек» с «Авендингом». Точнее, дергающая их обоих.
– Непонятно…
– Похоже на то, что средства «Авендинга» или «Хиртека» черпаются из незаконного источника. Может быть, у нас на континенте. А может, в Гонконге; есть сигналы и оттуда, и оттуда.
– Гонконг?..
– Гонконг – монетный двор Китая. Точнее, химчистка для денег. Китай заправляет там всеми теневыми конгломератами, несмотря на то что официально признал международные протоколы, ставящие такие конгломераты вне закона. Заправляет – значит, защищает от набегов финансовой полиции. А за это состригает с «теневиков» изрядную долю их прибыли.
– Значит, у нас появились кое-какие зацепки? Это очень хорошо.
– Хорошо?.. Если мои друзья подколют свинку, все остальное, вплоть до сдирания шкуры, придется делать тебе, дружок! С чего это столько лишней энергии, а?
– Да нет, ни с чего. Просто мне интересно, как все дальше пойдет, вот и вся недолга. Скажи, дед, где ты потерял Надежду? – поспешил Кевин сменить тему.
– Поехала на свой любимый корабль. Они так долго все отплывают и отплывают; я думаю, будет отсрочка. Ждут какой-то груз из Миннесоты.
Кевин некоторое время улавливал нить беседы, но вдруг в его мыслях произошел затор, и он сказал что-то невпопад. Внимательно посмотрев на Кевина, Том произнес:
– Иди-ка домой, малыш. Ты, похоже, переутомился. Отдохни немного.
* * *
Дома Кевина ждала неожиданность – на кухне сидела Рамона, помогая Дениз и Джой делать домашнее задание. Рамона с улыбкой взглянула на Кевина. Тот почувствовал, как камень валится у него с души; охватила такая слабость, что захотелось сесть. Кевин раньше и не предполагал, что можно так сильно беспокоиться об отсутствии человека.
Рамона велела детям продолжать самим и вышла с Кевином во двор. Кевин схватил ее в темноте и заключил в объятия. Она ответила, но какая-то напряженность сквозила во всем ее облике; поцелуев она избегала. Кевин, нахмурясь, отпустил Рамону; снова почувствовал, как внутри сжимается тугой узел.
Рамона, увидев выражение его лица, рассмеялась:
– Ну что ты, что ты!.. – И, прильнув, коротко поцеловала.
– Что случилось? Где ты пропадала? Что было нужно ему? Почему ты не позвонила? – Кевин выпаливал вопросы один за другим, не в силах сдержать себя. Сказывалось напряжение этих суток.
Рамона снова засмеялась, взяла его за руку и повела к бассейну. Они уселись в низкие кресла у воды.
– Я беседовала с Альфредо. Догадываюсь, что это ответ сразу на все твои вопросы. Альфредо приехал вчера утром обсудить кое-какие вещи. Увидев тебя, он понял, что ночью мы были вместе, а он… отпал. Но ему надо было поговорить со мной, а в такой ситуации даже еще более необходимо.
– О чем?..
– Обо мне и о нем; ты прекрасно понимаешь. О том, что произошло, о том, что бьшо между нами неправильно.
– Он хочет, чтобы вы снова были вместе? – Голос Кевина прозвучал с сухой напряженностью; Кевин сам это заметил.
– Ну… – Рамона отвела глаза. – Может быть… Впрочем, я не уверена, даже после нашей с ним беседы.
– А ты?.. Ты хочешь этого? – Кевин доводил разговор до крайней точки, слишком взвинченный, чтобы ходить вокруг да около.
Рамона, протянув руку, положила ладонь на руку Кевина.
– Я… Я не знаю, чего я хочу.
Он чувствовал такое стеснение в груди, что почти не мог дышать. «Боже мой! Боже мой…»
– Пойми, пожалуйста, – начала она. – Альфредо и я были вместе очень долго. И прошли вдвоем через многое. Жаль, что в этом было столько плохого. Плохого… – Рамона вздохнула. – А с тобой у меня… Ты знаешь мои чувства, Кевин. Я люблю тебя. Мне приятно быть близкой с тобой. Я не испытывала того, что испытала за последнюю неделю, уже очень давно.
«А я никогда!» – хотел воскликнуть Кевин, но, побоявшись этих слов, лишь судорожно вздохнул.
– И в общем, – продолжала Рамона, стискивая его руку, – я не знаю, что и думать. Не разберусь в своем отношении к Альфредо. Он говорит, что хочет снова быть вместе, но я не…
– Увидел, что ты со мной, вот и… – резковато произнес Кевин.
– Да, я понимаю, возможно. Поверь мне… – Неожиданно она часто заморгала, близкая к тому, чтобы заплакать. Почему? Настороженность Кевина возросла.
– Я не знаю, что мне делать, – объявила Рамона с болью в голосе. – Я не могу быть уверена в Альфредо. И боюсь иметь что-то с тобой. Всегда боялась, с самого начала.
Вот оно! Кевин непроизвольно стиснул руку Рамоны. Не допускай этого! Надо ли что-то говорить, или это будет просто еще большим давлением?
Он подвинул свое кресло поближе и попытался обнять Рамону.
– Но, – сказала она, подавшись к нему и прикрыв его руку своей, как бы предупреждая, – что случилось, то случилось… Просто взять и все отбросить – невозможно. Я подразумеваю пятнадцать лет моей жизни. Нельзя сказать ему – оставь меня в покое. После того, что было, нельзя. Особенно, – снова в ее голосе зазвучали потерянность и отчаяние, – когда я не понимаю, что творится у меня внутри! – Рамона порывисто повернулась лицом к Кевину: – Неужели ты этого не видишь?!
– Вижу. – Кевин с трудом глотнул и поднялся. Под ребрами вместо диафрагмы застряла деревянная доска. – Но, Рамона… – Остановиться он был не в силах. – Я люблю тебя.
– Ах! – вскрикнула она, словно Кевин уколол ее булавкой; и неожиданно он ужаснулся.
Рамона, рванувшись вон из кресла, вскочила, будто хотела бежать, и бессильно обвисла на Кевине, обхватив руками и уронив голову ему на грудь. Она дышала прерывисто; почти рыдала. Кевин поддерживал Рамону, чувствуя беззащитное тепло ее тела, испуганный так, как не был никогда раньше. Еще одно новое чувство! Словно обитатель пустыни, попавший в большой город, Кевин неожиданно очутился в целом огромном мире, доселе неизвестном ему, мире эмоций. И он не был уверен, что хотел бы там остаться, потому что эта самая любовь, которая заставляет его столь крепко цепляться за Рамону, она же делает его таким уязвимым… А если Рамона уйдет?.. Кевин даже не мог думать о таком. Значит, любовь и страх неразделимы?
– Пойдем наверх, – сказал он, ощущая губами ее волосы.
– Нет. – Она закуталась в кофту. – Нет.
Силы возвращались к Рамоне. Она задышала ровнее, держалась чуть отстранено, поступь стала уверенной. Встретив взгляд Кевина, она твердо посмотрела ему в лицо, не мигая влажными от недавних слез глазами.
– Я пока не буду ни с кем. Это слишком… Слишком много. Мне надо разобраться в себе. В своих чувствах; в том, чего я хочу. Мне необходимо побыть одной. Понимаешь?
– Понимаю… – Слово еле выкарабкалось из уст Кевина. Какой жуткий страх…
– Я действительно люблю тебя. – Она убеждает его в этом, словно он сомневался. Невыносимо!
– Я знаю, – слабо отозвался Кевин. Он не находил, что сказать. Новый мир, обвалившись на него, насмерть придавил способность Кевина размышлять.
Рамона посмотрела в его лицо, кивнула.
– Ты должен знать, – твердо произнесла она. Затем, помолчав секунду, добавила: – Я пойду домой. Увидимся на площадке или на раскопках – в общем, где-нибудь. Не беспокойся.
Он отрывисто, коротко засмеялся:
– «Не беспокойся»!
– Пожалуйста.
Кевин замолчал и глубоко вздохнул.
– Ох, Рамона… – Голос не слушался, горло сжимал спазм, – Я ничего не могу с собой поделать, – выдавил Кевин.
Она вздохнула.
– Мне жаль. Но нужно немного времени! – Последние слова она почти выкрикнула, быстро клюнула Кевина в губы и метнулась через темный двор за ворота.
* * *
Потянулись долгие дни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51