Двигатель заглох, свет фар потускнел, а я
теперь представлял собой неподвижную цель, удобно расположенную прямо
посреди дороги, и мог лишь ждать, когда же ударит старина трицератопс.
Однако ждать я не стал. Рывком распахнув дверцу, я вывалился наружу и
покатился по склону, ударяясь о валуны и упруго отскакивая от кустов. Я
ждал, что в любую секунду позади раздастся грохот, но грохота не было.
Какая-то глыба задержала меня; сильно расцарапавшись, я воткнулся
лицом в куст, а с дороги все еще не донеслось ни звука. Странно - даже
двигаясь шагом, трицератопс давно уже должен был протаранить автомобиль.
Я кое-как выкарабкался из куста и сел на землю. Рассеянный свет фар
отражался от склона холма и освещал дорогу футов на сто в обе стороны.
Динозавра не было и следа. Но все же он должен был находиться поблизости -
в этом я не сомневался. Ошибки тут быть не могло - я хорошо успел его
разглядеть. Он мог скрыться во тьме и сейчас подбираться ко мне - хотя уже
сама мысль о том, что громоздкий трицератопс способен красться, казалась
абсурдной. Ящер не был создан для этого.
Дрожа, я скорчился под кустом; позади перекатывался над холмами гром,
а в холодном ночном воздухе был разлит аромат цветущих яблонь.
"Это невероятно смешно", - сказал я себе. Старая добрая
психологическая защита пришла мне на помощь. Никакого динозавра нет, не
было и не могло быть. Не в этих холмах моего детства, не в двадцати милях
от моей родины - Пайлот-Ноба. Я просто вообразил его себе. Увидел что-то -
и вообразил, будто это динозавр.
Но как бы там ни срабатывала добрая старая психологическая защита, на
самом-то деле я чертовски хорошо знал, что видел - и до сих пор продолжаю
видеть перед собой - огромный поблескивающий костяной щит и глаза,
раскаленными угольями сверкающие в свете фар. Я понятия не имел, что это
было и как оно объясняется - как-никак на дороге появился трицератопс,
последние из которых вымерли шестьдесят миллионов лет назад! - но при этом
не мог убедить себя, что его здесь не было.
Ошеломленный, я поднялся на ноги и осторожно направился наверх, к
машине, внимательно выбирая путь между разбросанными по склону камнями,
которые так и старались выскользнуть из-под ног. Раскаты грома звучали
теперь отчетливей, а холмы на западе временами на несколько мгновений
озарялись молниями. Буря быстро приближалась.
Автомобиль оказался зажат поперек дороги; ведущие колеса застряли в
кювете, так что задняя часть кузова только на дюйм-другой поднималась над
землей. Я забрался внутрь, погасил фары и включил двигатель. Но когда я
попытался стронуться с места, машина не двинулась. Задние колеса выли,
швыряя в крылья град камней и потоки грязи. Я попытался сдать назад, но из
этого тоже ничего не получилось. Похоже, машина засела прочно.
Выключив двигатель, я вышел и немного постоял, прислушиваясь, пытаясь
в перерывах между громовыми раскатами уловить звуки, свидетельствующие о
присутствии огромного монстра, бродящего в темноте. Но ничего не услышал.
Я зашагал по дороге - по правде сказать, вконец перепуганный, готовый
при малейшем движении во тьме, при самом слабом звуке немедленно
повернуться и бежать.
Впереди показался дом, замеченный мною еще раньше. В одном из окон
по-прежнему горел свет, но все остальное тонуло во мраке. Вспышка молнии
на мгновение озарила окрестности голубым сиянием, и я успел разглядеть,
что прижавшийся к земле дом мал и полуразрушен, а печная труба покосилась,
словно под порывом ветра. Выше по склону за домом виднелся ветхий сарай,
пьяно привалившийся к стогу сена, сложенному возле одного из его углов. За
сараем находился загон для скота из оструганных жердей, при свете молнии
сиявших подобно странной конструкции из голых полированных костей. К дому
прислонилась большая поленница, а возле нее стоял древний автомобиль,
задком опиравшийся на положенную поперек козел доску.
При этой единственной вспышке молнии я узнал место. Не именно это,
разумеется, но его тип. Потому что во времена моего детства, прошедшего в
Пайлот-Нобе, в округе было немало подобных мест - скудных твердых земель,
которые и фермами-то можно было назвать лишь с натяжкой, где семьи
безнадежно надрывали сердца, год за годом пытаясь бесконечным трудом
добыть себе пищу для стола и одежду для тела. Таких мест было полно в
наших краях двадцать лет назад - и они все еще оставались здесь; время
ничего не изменило. Что бы ни случилось с миром, люди здесь, насколько я
понимаю, жили так же, как когда-то.
При вспышках молний я добрался по тропе к освещенному окну, прошел
вдоль стены, по шатким ступенькам поднялся на крыльцо, остановился перед
дверью и постучал.
Ждать не пришлось. Дверь отворилась почти сразу же - словно меня
ждали.
Отворивший дверь человек был невелик ростом; из-под шляпы виднелись
седые волосы. Желтые зубы крепко сжимали трубку, а глядевшие из-под
свисавших полей шляпы глаза были бледно-голубыми.
- Входите! - вскричал он. - Не стойте тут, разиня рот. Буря вот-вот
разразится и вымочит вам шкуру!
Я вошел, и он закрыл за мной дверь. Я оказался в кухне. Женщина с
телом, непропорционально крупным по сравнению с повязанной куском материи
головой, одетая в просторное бесформенное платье, стояла возле топящейся
плиты, на которой готовился ужин. Посреди кухни стоял шаткий стол,
накрытый зеленой клеенкой. Помещение освещалось керосиновой лампой,
стоявшей посередине стола.
- Мне неловко беспокоить вас, - начал я, - но моя машина застряла на
дороге. И, по-моему, я заблудился.
- Дороги здесь запутанные, - согласился мужчина, - если только ты к
ним не привык. Они извиваются, а некоторые так вовсе никуда не ведут. Куда
вы направляетесь, незнакомец?
- В Пайлот-Ноб.
Он глубокомысленно кивнул.
- Вы не туда свернули.
- Я подумал, не сможете ли вы запрячь лошадь и вытащить меня обратно
на дорогу? Задние колеса попали в кювет. Я заплачу.
- Садитесь, незнакомец, - проговорил хозяин, отодвигая стул от стола.
- Мы собираемся ужинать, и еды достаточно для троих. Присоединившись, вы
окажете нам честь.
- Но машина, - напомнил я. - Я немного тороплюсь...
Он покачал головой.
- Нельзя. По крайней мере, не сегодня вечером. Лошади не в конюшне.
Они где-то на пастбище. Вероятно, на холме. И никто не может заплатить мне
достаточно, чтобы я отправился разыскивать их под дождем и среди гремучек.
- Но гремучие змеи, - растерянно и не очень кстати заметил я, - не
вылезают по вечерам.
- Позвольте сказать вам, сынок, - отозвался он, - что о гремучках
никто ничего не знает точно.
- Простите, забыл представиться, - сказал я, уже устав от его
"незнакомцев" и "сынков". - Меня зовут Хортон Смит.
Женщина повернулась от плиты и всплеснула руками - в одной была
зажата большая вилка.
- Смит! - взволнованно воскликнула она. - Так ведь мы тоже Смиты!
Может, вы наш родственник?
- Нет, Мо [Мо - диалектная, просторечная и несколько архаичная форма
от "ма" (сокращенное "мать"); но вместе с тем - "утроба", "пузо"], -
откликнулся мужчина. - Смитов множество. И если человека так зовут, это
еще не означает, что он - наш родственник. Но, - добавил он, - по-моему,
это счастливое совпадение, и оно может послужить поводом для выпивки.
Он выудил из-под стола галлонный кувшин, а с висевшей на стене за его
спиной полки снял пару стаканов.
- Вы смахиваете на горожанина, - заметил он, - но я слышал, что и
некоторые из горожан не дураки выпить. Разумеется, это не первоклассный
виски, но зато первосортная кукурузная водка и с гарантией не отравит вас.
Только первый глоток не делайте слишком большим - не то непременно
поперхнетесь... Но после третьего можете уже ни о чем не беспокоиться -
привыкнете. Точно. Говорю вам: в такую ночь нет ничего лучше, чем посидеть
за кувшином самогона. Я купил его у старого Джо Хопкинса. Джо гонит его на
острове, на реке.
Смит уже совсем было собрался налить, как вдруг с подозрением
посмотрел на меня.
- Скажите-ка, а вы часом не налоговый инспектор?
- Нет, - ответил я, - не инспектор.
Он стал наливать.
- Никогда нельзя быть уверенным, - сказал он. - Они бродят повсюду, и
распознать их никак нельзя. Раньше их можно было отличить за милю, но
теперь они стали хитрее. Наряжаются так, что выглядят, словно
всякий-любой.
Через стол он пододвинул мне один из стаканов.
- Мистер Смит, - проговорил он. - Мне очень жаль, что я ничем не могу
вам помочь. По крайней мере, сейчас, в эту ночь, когда приближается буря.
Утром я приведу лошадь и вытащу вашу машину.
- Но она стоит поперек дороги. Движение перекрыто.
- Это не должно беспокоить вас, мистер, - сказала женщина от плиты. -
Эта дорога никуда не ведет. Поднимается к заброшенному дому и там
кончается.
- Говорят, - добавил хозяин, - что в этом доме появляются привидения.
- Может, у вас есть телефон? Я мог бы позвонить...
- У нас нет телефона, - объявила женщина.
- Не могу взять в толк, - заметил мужчина, - к чему людям телефоны?
Звонят все время. И люди звонят, чтобы обругать вас. Ни единой спокойной
минуты.
- Телефон стоит денег, - добавила хозяйка.
- Вероятно, я смогу пройти вниз по дороге, - предположил я. - Там
была ферма. И они...
Хозяин покачал головой.
- Берите стакан, - предложил он. - И начинайте. Если вы отправитесь
туда, это может стоить вам жизни. Не хочу плохо говорить о соседях, но не
следует разрешать держать у себя свору свирепых псов. Конечно, они
сторожат и отгоняют всяких хищников, но я и гроша ломаного не дам за жизнь
человека, который натолкнется на них в темноте.
Я взял стакан и попробовал. Водка оказалась довольно скверной, однако
у меня внутри затеплился маленький огонек.
- Незачем никуда идти, - подытожила женщина. - Сейчас хлынет дождь.
Я отпил еще. На этот раз прошло гораздо лучше. Огонек разгорелся
пожарче.
- Вы бы лучше сели, мистер Смит, - сказала женщина. - Сейчас я подам
ужин. Достань тарелку и чашку, По [По - диалектная, просторечная и
несколько архаичная форма от "па" (сокращенное "отец"), но вместе с тем -
"ручища", "лапа", "лапать"].
- Но я...
- Ну-ну, - прервал мужчина. - Вы ведь не откажетесь потрапезничать с
нами? Старуха приготовила свиные щеки с зеленью, и это совсем неплохо.
Никто в мире не готовит свиные щеки лучше нее, - хозяин задумчиво
посмотрел на меня. - Держу пари, вы отродясь не пробовали настоящих свиных
щек. Это не городская пища.
- Ошибаетесь, - возразил я. - Я едал их много лет назад.
Честно говоря, я проголодался, а свиные щеки - это звучало весьма
заманчиво.
- Давайте, - поощрил хозяин, - приканчивайте свой стакан. Это
проберет вас до кончиков пальцев.
Пока я приканчивал выпивку, он достал с полки тарелку и чашку, а из
ящика стола - нож, вилку и ложку и поставил все это передо мной. Хозяйка
водрузила на стол кастрюлю.
- Теперь придвигайтесь к своему прибору, мистер, - порекомендовала
она. - А ты, По, вынь изо рта трубку. - И снова обратилась ко мне: - Очень
плохо, что он никогда не снимает шляпы, даже спит в ней, но уж сидеть с
ним за столом, когда он пытается есть, не вынимая трубки изо рта, я не
стану ни за что.
Она тоже села.
- Накладывайте себе и приступайте. Еда нехитрая, но чистая, и ее
достаточно. Надеюсь, вам понравится.
Приготовлено все было более чем удовлетворительно и к тому же в
изрядном количестве, так что у меня создалось впечатление, будто они все
время ждут кого-нибудь, кто неожиданно заявится к ужину.
Трапеза была в самом разгаре, когда пошел дождь - сплошные струи
забарабанили по шаткому дому, производя такой шум, что при разговоре нам
приходилось повышать голос.
- Нет ничего лучше, - проговорил хозяин, как только скорость, с
которой он поглощал пищу, несколько поубавилась, - исключая, может быть,
поссума [просторечная форма от опоссума, американской сумчатой крысы]. Вот
берете вы поссума, обкладываете его сладким картофелем - и ничто больше
так гладко не проглатывается. У нас частенько бывали поссумы, но уже
давным-давно мы ни одного не видели. Чтобы добыть поссума, надо иметь
собаку, а с тех пор, как умер старый Причер, у меня сердца не хватает
завести другую собаку. Я без памяти любил этого щенка и не могу заставить
себя взять на его место другую собаку.
Женщина вытерла слезы.
- Это был лучший из всех псов, - добавила она. - Совсем как член
семьи. Спал он возле печки, а она была такая раскаленная, что у него
шерсть начинала дымиться, только он не обращал внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27