..
- Не больно-то они разживутся, - фыркнул государственный секретарь. -
Как бы они этим воспользовались? Связь-то не работает. К тому же, мистер
Смит сам является представителем прессы - стоит ему захотеть, и нам ничего
не удастся сохранить в тайне.
- По-моему, мы напрасно тратим время, - вмешался генерал.
- Мы все утро попусту тратили время, - не удержался от замечания
министр торговли.
- Я потратил его куда больше, - сказал я им. - И могу объяснить все
происходящее, только вы не поверите ни единому слову.
- Мистер Смит, - проговорил Президент, - мне не хотелось бы вас
упрашивать.
- Вы и не упрашивали меня, сэр, - огрызнулся я.
- Тогда, может быть, вы со своим другом присядете к столу и
расскажете, зачем сюда пришли?
Я пересек комнату и подошел к одному из указанных кресел; Дьявол,
тяжело ступая, последовал за мной - хвост его дергался от возбуждения. По
дверям больше никто не молотил.
По дороге я чувствовал, как буравят мне спину взгляды сидящих за
столом. "Господи Боже мой, - подумал я, - что за положение - заседать
вместе с Президентом, его кабинетом, пентагонскими шишками, сонмом
высокоученых мужей и всяческих консультантов! И хуже всего, что не успеет
еще все кончиться, как они разорвут меня на клочки.". Я мечтал лишь
разыскать обладающего властью или близкого к ней человека, который
согласился бы просидеть на месте достаточно долго, чтобы выслушать меня.
И вот они все готовы внимать мне - и не просто один человек, а битком
набитая комната - а я до смерти перепуган. Министр здравоохранения,
образования и социального обеспечения уже показал зубы, генерал тоже;
остальные пока бесстрастно помалкивали, но я не сомневался, что и они
вскоре последуют примеру этих двоих.
Как только я сел и придвинулся к столу, Президент обратился ко мне:
- Расскажите нам все, что вам известно. Я несколько раз видел ваши
выступления по телевидению, а потому не сомневаюсь, что вы сумеете сделать
ясное и интересное сообщение.
Я не знал, как начать, как уложить в минимальное время повествование
обо всем случившемся за последние несколько дней. И вдруг понял, что для
этого существует лишь один путь - представить, что стою перед камерой и
микрофоном и делаю лишь то, чем занимался годами. За исключением того, что
мне придется труднее обычного. Ведь в студии у меня всегда было время
мысленно выстроить схему всего, о чем я хочу сказать, а порой мне мог
помочь выйти из затруднения сценарий. Здесь же я был предоставлен себе, и
это мне не слишком нравилось, но мне не оставалось ничего, кроме как
выбираться из этого положения любым способом.
Все взгляды были устремлены на меня, и я понимал, что многие из
присутствующих готовы выплеснуть на меня всю злость, вызванную
оскорблением, которое наносило происходящее их интеллекту; другие же
просто забавлялись, отлично зная, что никакого Дьявола в природе
существовать не может, и ждали, чем же закончится этот анекдот. Кроме
того, полагаю, кое-кто из них был напуган, однако это не имело значения,
поскольку они испугались еще до нашего с Дьяволом здесь появления.
- Кое-что из того, о чем я собираюсь рассказать, вы можете проверить,
- я посмотрел на государственного секретаря. - В частности, обстоятельства
гибели Фила. - Я видел, что он удивлен, но продолжал, не давая ему
возможности вставить слово: - Однако большую часть проверить невозможно. Я
буду придерживаться правды - или настолько близко к правде, насколько
смогу. А уж поверить ли в это, полностью или хотя бы частично, или нет -
решать вам...
Теперь, когда я уже начал, продолжать оказалось легче. Я представлял
себе, что нахожусь не в президентском кабинете, а в студии, и по окончании
рассказа просто встану и уйду.
Они сидели и спокойно слушали, хотя время от времени кто-то и начинал
тревожно ерзать, словно собираясь прервать мою речь. Но всякий раз
Президент жестом призывал их к молчанию, предлагая мне продолжать. Я не
следил за временем, однако полагаю, что занял не больше пятнадцати минут.
Я излагал лишь самую суть, отбросив все, кроме основного.
Когда я закончил, на протяжении какого-то времени никто не проронил
ни слова; я тоже молча сидел, поглядывая на них.
Наконец зашевелился директор ФБР.
- Очень интересно, - сказал он.
- Да уж! - едко поддержал его генерал.
- Как я понял, - проговорил министр торговли, - ваш друг возражает
против того, что мы вносим в этот мифический мир слишком много разнородных
элементов, которые обрезают крылья любым попыткам образовать порядочное
правительство.
- Не правительство, - быстро возразил я, поражаясь, как можно в
политических терминах говорить об описанном мною мире. - Культуру. Или,
может быть, это стоит назвать образом жизни. Или целью - хотя в этом мире,
кажется, не существует единой цели. Каждый следует собственным веселым и
сумасбродным путем. Не существует никакого общего направления. Конечно, я
провел там всего несколько часов и, как вы понимаете...
Министр финансов бросил испуганный взгляд на министра торговли.
- Неужто вы хотите сказать... - он почти кричал, - что хоть чуть-чуть
верите... в эти сказки... эти...
- Не знаю, верю ли, - ответил министр торговли. - Но перед нами
достойный доверия очевидец, который, я уверен, лжесвидетельствовать не
станет.
- Его одурачили! - возопил министр финансов.
- Или он валяет дурака перед публикой, - заявил минзос.
- Если позволите, джентльмены, - проговорил госсекретарь, - хочу
заметить, что меня поразило одно из утверждений. Согласно заключению
коронера, Филип Фримен скончался от сердечного приступа. Однако ходили
упорные толки о том, что он был убит стрелой, выпущенной человеком, одетым
на манер древнего лучника. Никто, разумеется, в это не поверил. Слишком
невероятно. Однако история, которую мы только что выслушали, также
невероятна и...
- А вы в нее верите? - спросил минзос.
- Поверить трудно, - ответил госсекретарь, - но я бы не советовал
просто отбрасывать ее, запихивать под ковер, не взглянув вторично. По
крайней мере, ее стоит обсудить.
- Возможно, нам стоит поинтересоваться, что думают на этот счет наши
достопочтенные ученые, - предложил генерал; повернувшись на стуле, он
кивнул в сторону людей, сидевших вдоль стены.
Один из них медленно встал. Это был нервный, худой старик, седой и на
свой странный лад довольно внушительный. Он говорил осторожно, сопровождая
слова легкими жестами рук, изрисованных синими прожилками вен.
- Я не могу выступать от имени всех своих коллег, и я оставляю
каждому из них возможность поправить меня, если я ошибаюсь. Но с моей - и
тщательно обдуманной - точки зрения, обрисованная нам ситуация
представляется, должен прямо сказать, нарушающей все известные научные
принципы. Я бы сказал, что такое невозможно.
И он сел - так же осторожно, как вставал, предварительно крепко
ухватившись за подлокотники.
В кабинете повисло молчание. Некоторые из ученых выразили согласие
легкими кивками, остальные не шевельнулись.
- Эти тупицы и ничтожества не верят ни единому слову, - обращаясь ко
мне, сказал Дьявол.
Он произнес это достаточно громко, чтобы в наступившей тишине его
услышали все; можно предположить, что и раньше кому-нибудь случалось
охарактеризовать их подобным образом, однако вот так, прямо в лицо им
заявили об этом, скорее всего, впервые в жизни.
Я кивнул Дьяволу, упрекая за выбор слов, но соглашаясь с их
существом. Я понимал, что они не отважатся поверить; ведь всякий
поверивший рисковал превратиться во всеобщее посмешище.
Вскочив на ноги, Дьявол грохнул по столу массивным, волосатым
кулаком. Из ушей у него взвились тоненькие струйки дыма.
- Вы сотворили нас! - завопил он. - Своими грязными, злобными
умишками; своими прекрасными, расплывчатыми умами; своими мямлящими,
неопределенными, томящимися, боязливыми умами - вы сотворили нас и мир, в
который нас поместили. Вы сделали это, не ведая, что творите, и вас нельзя
за это винить, хотя можно было бы предположить, что люди, столь сведущие в
физике и химии, смогли бы разобраться и в этих невозможных вещах, которые,
как утверждают ваши ученые, происходить не могут. Но теперь, когда вы
знаете, когда знание это навязано вам насильно, - теперь вы морально
обязаны предложить средства для исправления тех плачевных условий, в
которых вы обрекли нас существовать. Вы можете...
Президент тоже вскочил на ноги и, подобно Дьяволу, также хватил по
столу кулаком - хотя общий эффект был заметно меньшим, поскольку дым у
него из ушей не повалил.
- Месье Дьявол, - воскликнул он. - Я требую, чтобы вы ответили на ряд
вопросов. Если верить вашим словам, это вы остановили машины, прекратили
работу радио и...
- Вы чертовски правы, их остановил я, - взревел Дьявол. - Я остановил
их по всему миру, но это лишь предупреждение, наглядно демонстрирующее,
что может произойти. Я поступил гуманно. Машины остановились плавно, ни
единая живая душа не пострадала. Я позволил самолетам приземлиться, прежде
чем их двигатели заглохли. Я позволил работать заводам, чтобы сохранились
рабочие места, заработки, чтобы производилась продукция...
- Но мы погибнем без транспорта! - воскликнул министр сельского
хозяйства, до сих пор хранивший молчание. - Если нельзя перевозить
продовольствие, начнется голод! Если положение не улучшится, бизнес зайдет
в тупик!
- А армия! - вскричал генерал. - Без самолетов, техники, связи...
- Это еще что, - пообещал им Дьявол. - В следующий раз вне закона
будет объявлено колесо. Ни одно из них не повернется. Ни заводы, ни
велосипеды, ни роликовые коньки, ни...
- Пожалуйста, месье Дьявол, - заорал Президент, - не можете ли вы
умерить голос? И пусть все остальные говорят потише. Мы ничего не выиграем
от ссоры. Мы должны быть благоразумны. Я задал один вопрос, а теперь хочу
задать другой. Вы утверждаете, что сделали это. А теперь скажите нам, как.
- Ну, я... - Дьявол замялся. - Ну, я просто сделал это - и все. Я
сказал, чтобы это произошло, - и оно произошло. Я многое делаю так. Видите
ли, таким вы меня представляли, и вы сами вложили в меня эти способности.
Дьявол может учинить все что угодно - дурное, разумеется. Сомневаюсь,
чтобы я столь преуспел в добрых делах.
- Колдовство, джентльмены, - сказал я. - Вот единственное объяснение.
И не упрекайте в этом Дьявола - мы сами измыслили его таким.
Старый джентльмен, выступавший от имени ученых, с трудом воздвигся на
ноги. Он потрясал над головой сжатыми кулаками.
- Колдовство! - пискнул он. - Колдовства быть не может! Законы науки
отрицают...
Он собирался продолжать, однако голос изменил ему; старец еще
некоторое время стоял, пытаясь совладать с дыханием и голосом, но
отказался от своего намерения и сел.
- Может быть, и нет, - согласился Дьявол. - Может, законы науки и
отрицают. Но что нам до науки? Следующим на очереди будет колесо, потом
электричество, затем, скорее всего, огонь, хотя так далеко я пока не
заглядывал. А когда все это свершится - назад, к феодальному замку, к
старым добрым средним векам, когда о нас думали много и честно...
- Теперь, сэр, - перебил его Президент, - следующий вопрос, если вы
уже кончили с угрозами.
- Благородный сэр, - проговорил Дьявол, изо всех сил пытаясь быть
вежливым. - Я вовсе не угрожаю. Я лишь поясняю, что может быть сделано и
что будет приведено в исполнение...
- Но почему? - спросил Президент. - На что вы жалуетесь?
- Жалуюсь! - взревел Дьявол, начисто забывая в гневе о вежливости. -
Вы спрашиваете, на что я жалуюсь? Хортон Смит, раненный под Геттисбергом;
голыми руками сражавшийся с Дон Кихотом; едва не пойманный в ужасной чаще
злобным чудовищем, - Хортон Смит выразил причины моего недовольства
достаточно ясно. - В знак своих честных намерений Дьявол с рева перешел на
обычный крик. - Некогда наша земля была заселена стойким народом -
некоторые из нас были откровенно добрыми, другие - столь же откровенно
злыми. Я не обманываю вас, друзья, - лично я принадлежал к числу самых
злых. Но у нас, по крайней мере, была цель, и стремление к ней
уравновешивало добро и зло, чертей и фей. Но к чему мы пришли теперь? Я
говорил вам об этом. Теперь среди нас Ли Абнер, Чарли Браун и Пого. Среди
нас Сиротка Энни и Дагвуд Бамстед, Двойняшки Бобси, Горацио Олджер, мистер
Магу, Тинкербелл, Микки-Маус, Хауди-Дуди... [Весь этот перечень составляют
персонажи комиксов и мультфильмов, причем нередко - того и другого сразу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27