Если бы он не знал, что из дворца его сейчас не выпустят, он испытывал бы большой соблазн вернуться на базу скользящих кораблей.
Затем послышались музыкальные трели, оповещая о том, что бал сейчас начнётся. Стараясь подавить страх, Джандрак присоединился к толпе, плывущей сквозь арки, к большому залу. Воздух заполнился приятными ароматами и цветными дымами, привлекающими взгляд. Автоматически он начал приглядываться к женщинам, в поисках подходящей цели. В обычных условиях его переполнял бы приятный дух предвкушения.
Архитектура зала была тонко рассчитана таким образом, чтобы он, при своих немалых размерах и пропорциях не оскорблял бы зрение, и не заставлял бы человека казаться потерянным и незначительным. Он не был ни прямоугольным, ни круглым, но состоял из серии кривых различного радиуса, образующих группы альковов вокруг главного пространства. В альковах располагались места для отдыха, гостиные и обеденные площади. На главном потолке была изображена гигантская версия герба Дома Греченов. Оркестр располагался не на одном уровне с полом и не на сцене, а вертикалбно, на ярусах балкончиков, занимавших всю сцену в дальнем конце.
На данный момент многочисленные слуги стояли вдоль стен по стойке «смирно». Гости расположились примерно по периметру главной части, поднимая гул разговоров. Ничего не могло начаться, пока не появится король. Джандрак, инстинктивно чувствуя себя в безопасности в толпе, присоединился к группе собравшихся вместе офицеров.
Наконец, с трепетными трелями и грохочущими фанфарами, король и королева прибыли на зелёной платформе, появившейся из где — то в потолке и опустившейся на пол. Это был прекрасный пример помпезности сказочного типа, которую Король Максим обожал. Во время спуска они стояли бок о бок, совершенно неподвижно, и держались за руки, в то время как второй рукой Максим торжественно демонстрировал изумительный, сверкающий скипетр. Максим был одет в длинную струящуюся мантию пурпурного цвета, на голове — корона, и такая же корона, но поменьше, была на голове королевы; и в каждую из корон были вставлены дюжины редчаших драгоценных камней во вселенной — эллюксов, электрически активных камней, которые постоянно испускают потоки радужного света.
Королева Галатея, стоя рядом с мужем, не казалась такой уж впечатляющей фигурой. Она была маленькой и тонкой. Хотя она обладала некоторой поверхностной миловидностью, она была склонна рассеивать это впечатление своим угрюмо-незаинтересованным видом. В разговоре она казалась пустоголовой и легкомысленной; в она вела себя скорее как собственность короля, а не его партнёрша.
Тем не менее, этим вечером её Кутюрье создали шедевр мастерства и творчества, преобразив её в одну из наиболее заметных и соблазнительных женщин Внутреннего Города. Её волосы были пострижены коротко, как у мальчика. Пенный материал её платья обхватывал шею и плечи, и ниспадая, обвивался вокруг талии прозрачными изгибами; среди складок выглядывали соски небольшой, но очень крепкой груди, розовые и дерзкие. Платье заканчивалось плёнчатой миниюбкой, оставлявшей голыми её стройные ноги, с оригинальным разрезом, так что, когда королева двигалась, приоткрывался интересный вид на её лобковые волосы, красиво оформленные, расчёсанные и покрашенные в бледно-лавандовый цвет.
Когда королевская пара сошла с платформы, подбежавшие слуги принчли у них короны и сняли мантию с Максима. Под мантией Максим был одет в более подходящий костюм: верх из ослепительной парчи с подбивкой и раздутые парчовые бриджи с серебряной филигранью.
Джандрак с беспокойством смотрел на короля, стоявшего в гротескной позе и с яростью глядевшего на собравшихся; руки у него висели как у гориллы; голову он подал вперёд. Даже со своего места Джандрак чувствовал напряжение его ярости и силу его личности. Он напомнил себе, что Максим не смог бы захватить трон, если бы не обладал исключительными личными качествами, и был далеко не изменчивым клоуном, за которого многие его принимали. Даже если он и был психом, то он был таким психом, с которым следовало считаться.
Вэтот момент его ярость, несомненно, готова была выплеснуться через край. Заметив группу военных, он двинулся к ним большими шагами, грубо таща за собой Королеву Галатею.
— Ага! Наш генеральский состав! — воскликнул он громким, отчаянным голосом. — Плейбои, которых мы назначали защищать наш мир!
Джандрак и раньше замечал, что в стрессовые моменты Максим иногда использует архаичное множественное число для обозначения королевской персоны, наподобие плохого актёра, внезапно вспомнившего свою роль.
Военные стояли по стойке «смирно», с деревянным выражением на лицах. Когда Королева Галатея приблизилась, нос Джандрака ощутил непреодолимый сексуальный сексуальным аромат, наполнивший его почти неконтролируемым желанием; Джандрак был рад тому, что сложная форма скрывала автоматическую реакцию его тела. Он знал, что и другие чувствуют то же самое: королева часто пользовалась духами с возбуждающими добавками. Королю нравилось, когда другие мужчины желали её, зная, что обладать ею может только он.
Король ударил без разбора, заставив нескольких офицеров закачаться на пятках.
— Поймите одну вещь, красавчики. Если мы потонем, то вы потонете вместе с нами!
Он резко обернулся к толпе вельмож, поднял оба кулака, и его голос, неровный, но звучный, зазвенел чётко и ясно:
— Чтобы никто из вас не вздумал воображать, будто мы в опасности, или что корона неустойчиво держится на нашей голове. Наоборот, мы несомненно окопались глубже, чем когда-либо не было! Мы счастливы сознавать, что являемся субъектом глубокой любви миллиардов наших подданных, сознавать непоколебимость основ нашей политической власти. Ответственные же за этот тяжёлый удар по нашему мирному королевству вскоре станут объектом внимания нашей особой команды специалистов по пыткам — и все это на благо предателям, двойным агентам и пораженцам — а они мастера своего дела, ах, какие мастера!
Ни шёпота не донеслось от притихших, испуганных слушателей. Королева Галатея смотрела в сторону, равнодушно жуя жвачку с ароматом земляники.
— А вы, полковник! — Максим внезапно повернулся и ткнул пальцем в Джандрака. — Может быть вы, лучше, чем кто-либо другой, сможете объяснить, как бунтовщики узнали о том, где искать мои силы? А? Как? Как? Кто им сказал? — его голос сорвался на высокой ноте.
— Не я, Ваше Величество! — задохнулся Джандрак.
— А разве мы сказали, что это вы? Мы разве видим вину, написанную на вашем лице? Э? Отвечайте!
— Может быть, следует предположить, что расположение Четвёртого и Пятого Флотов Вашего Величества было рискованным? — заметил Джандрак, сам ужаснувшись своему безрассудству.
Он говорил тихо, так что его могли слышать только те, кто был поблизости. Но он почти чувствовал, как они задрожали при мысли о том, что в катастрофе виноват сам король.
Максим наполовину повернулся в сторону, затем застыл в странной, пугающей позе, с поднятой рукой и странно вытянутыми пальцами. Искоса он взглянул на Джандрака. Его тонкие губы растягивались в весёлой улыбке, пурпурно-карие глаза горели.
— Итак?.. — мягко произнёс он.
Затем момент спокойствия прошёл; вернулась ярость.
— Давайте! — рявкнул он, подгоняя собравшихся рукой, будто стадо. — Танцуем!
Взяв Королеву Галатею под руку, он прошёл к центру зала; за ним последовало множество других пар. Они все приняли «учтивую» предварительную позицию. Грохнула музыка и танец начался.
Музыка представляла собой свободную интерпретацию джаза и свинга — очень древних форм искусства, раскопанных дворцовыми политическими исследователями. Громкие звуки труб, сопровождаемые живым, но монотонным ритмом ударных, неизменной высоты. Сходная комбинация монотонности и живости характеризовала и сами танцевальные движения. Они были стилизованы до крайности: синкопированные, негибкие, перемежаемые небольшими прыжками каждые несколько тактов. Причём они должны были исполняться точно и безошибочно.
Непосвящённому наблюдателю такое представление показалось бы несколько странным, но так и должно было быть. Этот танец являлся инструментом политики, предназначенным для кондиционирования нервной системы и приведения её в соответствие с требованиями политики. Тщательно стилизованная последовательность движений, специально подогнанная к нервным ритмам, была особенно эффективна для воспитания автоматического восприятия власти. В данном окружении это означало более близкую идентификацию с личностью Короля Максима, жизненностью его правления и праведности его целей. По сути дела, этот танец был значительным шагом к тому, чтобы запрячь всех и каждого в ритуальный танец его правления, и в последнее время Максим настаивал, чтобы его танцевали все больше и больше.
Инструктора политического танца ходили среди дёргающихся пар, следя за тем, чтобы все выполняли его правильно. Джандрак огляделся в поисках партнёрши, но в этот момент его хлопнули по плечу.
— Пройдите, пожалуйста с нами, полковник.
За ним стояли два сержанта в форме Политической Полиции.
— Ради космоса… — начал было он, затем прервался.
Стоявшие вокруг него офицеры отодвигались, избегая смотреть ему в глаза и стараясь выглядеть незаметными. Один из сержантов сделал короткий жест, приглашающий следовать за ними, повернулся и пошёл. Джандрак двинулся следом, рассерженный, чувствуя себя униженным. Он совсем не так представлял себе завершение сегодняшнего вечера. Он планировал завершить его с женой или дочерью какого-нибудь вельможи, в одном из множества имеющихся в наличии будуаров…
Они поднялись на пролёт по широкой мраморной лестнице и пошли по балкону, тянувшемуся по всей длине бального зала. Внизу прыгающие и дёргающиеся фигуры продолжали поворачиваться и прыгать. Джандрак был бы более спокоен относительно последствий танца и будущего всего королевства в целом, если бы сам король не практиковал этот танец; но таким образом он погружался в собственные фантазии и тащил королевство за собой.
По другую сторону бального зала Джандрак заметил Хинкина — создателя танца — смотревшего из затенённого алькова. Зловещая фигура в обтягивающей чёрной одежде, он был маленьким тощим и таким сгорбленным, что его можно было назвать горбуном. Учёный-политик и нервный специалист — по слухам, пытки являлись одним из его хобби — наблюдал за танцем со зловещей улыбкой на угловатом лице. Сам он не танцевал, но его плечи непристойно дёргались в ритм музыки.
Когда они вышли из зала, звуки бала стихли. Джандрака провели по коридорам нейтрального серого цвета в крыло, где располагались конторы Дворцовой Полиции, Политический Отдел. Эта часть крыла была принизана атмосферой тягостной и угрожающей. Джандрак попадал сюда и раньше, но не для допроса.
Через дверь, которая за ним тут же закрылась, они прошли в длинный предбанник с мягким ковром на полу, затем через похожую дверь в почти точно такой же предбанник. Везде царила мёртвая тишина, несмотря на то, что в помещениях сидели женщины-секретарши в форме (все лесбиянки — женщин другого типа в Политическую Полицию не принимали). Джандрак понял, что его ведут в какое-то внутреннее святилище.
Последнюю дверь сержанты закрыли за ним, но сами не стали входить. Перед Джандраком был стол с лампой на нём, и это был единственный источник света в комнате. За столом, глядя на него ледяным взглядом, исдел Гринсект, ужасный шеф Политического Отдела.
Джандрак знал полицейского шефа только в лицо. Причины бояться его были у каждого. Это был человек из стали, выглядел стальным, выглядел сильным, был сильным. Его серые, с полным отсутствием юмора, глаза поблёскивали в свете лампы, когда он кивком подозвал Джандрака и приказал ему сесть.
— Король недоволен вами, — сказал он зрелым, но мрачным голосом. — Вы находитесь под подозрением.
— Но почему? — возразил Джандрак. — Я верно служу королю. Я выполнял особые поручения для него… — он прервался, слегка смутившись, не зная, до каких пределов Гринсект был посвящён в схемы и политику Максима.
— Вы можете говорить свободно, — Гринсект махнул рукой. — Я знаю все о ваших обязанностях и о причинах, вызвавших их к жизни. Теперь, насчёт вашего визита в Сморн…
— Я выполнил свою задачу в точном соответствии с инструкциями, — горячо настаивал Джандрак. — Не меня надо винить в том, что получилось не так, как планировалось, из-за возникновения других факторов.
— Это вы так говорите, естественно. Насколько истинны ваши заверения — это известно только вам… на данный момент времени, имеется в виду.
— Погибшие флоты отправили к Сморну после моего отлёта. Я не мог рассказать о них бунтовщикам.
— Вы посетили историка, Грэйма Либера, не так ли?
— Ну, да… посетил.
— А зачем вы это сделали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Затем послышались музыкальные трели, оповещая о том, что бал сейчас начнётся. Стараясь подавить страх, Джандрак присоединился к толпе, плывущей сквозь арки, к большому залу. Воздух заполнился приятными ароматами и цветными дымами, привлекающими взгляд. Автоматически он начал приглядываться к женщинам, в поисках подходящей цели. В обычных условиях его переполнял бы приятный дух предвкушения.
Архитектура зала была тонко рассчитана таким образом, чтобы он, при своих немалых размерах и пропорциях не оскорблял бы зрение, и не заставлял бы человека казаться потерянным и незначительным. Он не был ни прямоугольным, ни круглым, но состоял из серии кривых различного радиуса, образующих группы альковов вокруг главного пространства. В альковах располагались места для отдыха, гостиные и обеденные площади. На главном потолке была изображена гигантская версия герба Дома Греченов. Оркестр располагался не на одном уровне с полом и не на сцене, а вертикалбно, на ярусах балкончиков, занимавших всю сцену в дальнем конце.
На данный момент многочисленные слуги стояли вдоль стен по стойке «смирно». Гости расположились примерно по периметру главной части, поднимая гул разговоров. Ничего не могло начаться, пока не появится король. Джандрак, инстинктивно чувствуя себя в безопасности в толпе, присоединился к группе собравшихся вместе офицеров.
Наконец, с трепетными трелями и грохочущими фанфарами, король и королева прибыли на зелёной платформе, появившейся из где — то в потолке и опустившейся на пол. Это был прекрасный пример помпезности сказочного типа, которую Король Максим обожал. Во время спуска они стояли бок о бок, совершенно неподвижно, и держались за руки, в то время как второй рукой Максим торжественно демонстрировал изумительный, сверкающий скипетр. Максим был одет в длинную струящуюся мантию пурпурного цвета, на голове — корона, и такая же корона, но поменьше, была на голове королевы; и в каждую из корон были вставлены дюжины редчаших драгоценных камней во вселенной — эллюксов, электрически активных камней, которые постоянно испускают потоки радужного света.
Королева Галатея, стоя рядом с мужем, не казалась такой уж впечатляющей фигурой. Она была маленькой и тонкой. Хотя она обладала некоторой поверхностной миловидностью, она была склонна рассеивать это впечатление своим угрюмо-незаинтересованным видом. В разговоре она казалась пустоголовой и легкомысленной; в она вела себя скорее как собственность короля, а не его партнёрша.
Тем не менее, этим вечером её Кутюрье создали шедевр мастерства и творчества, преобразив её в одну из наиболее заметных и соблазнительных женщин Внутреннего Города. Её волосы были пострижены коротко, как у мальчика. Пенный материал её платья обхватывал шею и плечи, и ниспадая, обвивался вокруг талии прозрачными изгибами; среди складок выглядывали соски небольшой, но очень крепкой груди, розовые и дерзкие. Платье заканчивалось плёнчатой миниюбкой, оставлявшей голыми её стройные ноги, с оригинальным разрезом, так что, когда королева двигалась, приоткрывался интересный вид на её лобковые волосы, красиво оформленные, расчёсанные и покрашенные в бледно-лавандовый цвет.
Когда королевская пара сошла с платформы, подбежавшие слуги принчли у них короны и сняли мантию с Максима. Под мантией Максим был одет в более подходящий костюм: верх из ослепительной парчи с подбивкой и раздутые парчовые бриджи с серебряной филигранью.
Джандрак с беспокойством смотрел на короля, стоявшего в гротескной позе и с яростью глядевшего на собравшихся; руки у него висели как у гориллы; голову он подал вперёд. Даже со своего места Джандрак чувствовал напряжение его ярости и силу его личности. Он напомнил себе, что Максим не смог бы захватить трон, если бы не обладал исключительными личными качествами, и был далеко не изменчивым клоуном, за которого многие его принимали. Даже если он и был психом, то он был таким психом, с которым следовало считаться.
Вэтот момент его ярость, несомненно, готова была выплеснуться через край. Заметив группу военных, он двинулся к ним большими шагами, грубо таща за собой Королеву Галатею.
— Ага! Наш генеральский состав! — воскликнул он громким, отчаянным голосом. — Плейбои, которых мы назначали защищать наш мир!
Джандрак и раньше замечал, что в стрессовые моменты Максим иногда использует архаичное множественное число для обозначения королевской персоны, наподобие плохого актёра, внезапно вспомнившего свою роль.
Военные стояли по стойке «смирно», с деревянным выражением на лицах. Когда Королева Галатея приблизилась, нос Джандрака ощутил непреодолимый сексуальный сексуальным аромат, наполнивший его почти неконтролируемым желанием; Джандрак был рад тому, что сложная форма скрывала автоматическую реакцию его тела. Он знал, что и другие чувствуют то же самое: королева часто пользовалась духами с возбуждающими добавками. Королю нравилось, когда другие мужчины желали её, зная, что обладать ею может только он.
Король ударил без разбора, заставив нескольких офицеров закачаться на пятках.
— Поймите одну вещь, красавчики. Если мы потонем, то вы потонете вместе с нами!
Он резко обернулся к толпе вельмож, поднял оба кулака, и его голос, неровный, но звучный, зазвенел чётко и ясно:
— Чтобы никто из вас не вздумал воображать, будто мы в опасности, или что корона неустойчиво держится на нашей голове. Наоборот, мы несомненно окопались глубже, чем когда-либо не было! Мы счастливы сознавать, что являемся субъектом глубокой любви миллиардов наших подданных, сознавать непоколебимость основ нашей политической власти. Ответственные же за этот тяжёлый удар по нашему мирному королевству вскоре станут объектом внимания нашей особой команды специалистов по пыткам — и все это на благо предателям, двойным агентам и пораженцам — а они мастера своего дела, ах, какие мастера!
Ни шёпота не донеслось от притихших, испуганных слушателей. Королева Галатея смотрела в сторону, равнодушно жуя жвачку с ароматом земляники.
— А вы, полковник! — Максим внезапно повернулся и ткнул пальцем в Джандрака. — Может быть вы, лучше, чем кто-либо другой, сможете объяснить, как бунтовщики узнали о том, где искать мои силы? А? Как? Как? Кто им сказал? — его голос сорвался на высокой ноте.
— Не я, Ваше Величество! — задохнулся Джандрак.
— А разве мы сказали, что это вы? Мы разве видим вину, написанную на вашем лице? Э? Отвечайте!
— Может быть, следует предположить, что расположение Четвёртого и Пятого Флотов Вашего Величества было рискованным? — заметил Джандрак, сам ужаснувшись своему безрассудству.
Он говорил тихо, так что его могли слышать только те, кто был поблизости. Но он почти чувствовал, как они задрожали при мысли о том, что в катастрофе виноват сам король.
Максим наполовину повернулся в сторону, затем застыл в странной, пугающей позе, с поднятой рукой и странно вытянутыми пальцами. Искоса он взглянул на Джандрака. Его тонкие губы растягивались в весёлой улыбке, пурпурно-карие глаза горели.
— Итак?.. — мягко произнёс он.
Затем момент спокойствия прошёл; вернулась ярость.
— Давайте! — рявкнул он, подгоняя собравшихся рукой, будто стадо. — Танцуем!
Взяв Королеву Галатею под руку, он прошёл к центру зала; за ним последовало множество других пар. Они все приняли «учтивую» предварительную позицию. Грохнула музыка и танец начался.
Музыка представляла собой свободную интерпретацию джаза и свинга — очень древних форм искусства, раскопанных дворцовыми политическими исследователями. Громкие звуки труб, сопровождаемые живым, но монотонным ритмом ударных, неизменной высоты. Сходная комбинация монотонности и живости характеризовала и сами танцевальные движения. Они были стилизованы до крайности: синкопированные, негибкие, перемежаемые небольшими прыжками каждые несколько тактов. Причём они должны были исполняться точно и безошибочно.
Непосвящённому наблюдателю такое представление показалось бы несколько странным, но так и должно было быть. Этот танец являлся инструментом политики, предназначенным для кондиционирования нервной системы и приведения её в соответствие с требованиями политики. Тщательно стилизованная последовательность движений, специально подогнанная к нервным ритмам, была особенно эффективна для воспитания автоматического восприятия власти. В данном окружении это означало более близкую идентификацию с личностью Короля Максима, жизненностью его правления и праведности его целей. По сути дела, этот танец был значительным шагом к тому, чтобы запрячь всех и каждого в ритуальный танец его правления, и в последнее время Максим настаивал, чтобы его танцевали все больше и больше.
Инструктора политического танца ходили среди дёргающихся пар, следя за тем, чтобы все выполняли его правильно. Джандрак огляделся в поисках партнёрши, но в этот момент его хлопнули по плечу.
— Пройдите, пожалуйста с нами, полковник.
За ним стояли два сержанта в форме Политической Полиции.
— Ради космоса… — начал было он, затем прервался.
Стоявшие вокруг него офицеры отодвигались, избегая смотреть ему в глаза и стараясь выглядеть незаметными. Один из сержантов сделал короткий жест, приглашающий следовать за ними, повернулся и пошёл. Джандрак двинулся следом, рассерженный, чувствуя себя униженным. Он совсем не так представлял себе завершение сегодняшнего вечера. Он планировал завершить его с женой или дочерью какого-нибудь вельможи, в одном из множества имеющихся в наличии будуаров…
Они поднялись на пролёт по широкой мраморной лестнице и пошли по балкону, тянувшемуся по всей длине бального зала. Внизу прыгающие и дёргающиеся фигуры продолжали поворачиваться и прыгать. Джандрак был бы более спокоен относительно последствий танца и будущего всего королевства в целом, если бы сам король не практиковал этот танец; но таким образом он погружался в собственные фантазии и тащил королевство за собой.
По другую сторону бального зала Джандрак заметил Хинкина — создателя танца — смотревшего из затенённого алькова. Зловещая фигура в обтягивающей чёрной одежде, он был маленьким тощим и таким сгорбленным, что его можно было назвать горбуном. Учёный-политик и нервный специалист — по слухам, пытки являлись одним из его хобби — наблюдал за танцем со зловещей улыбкой на угловатом лице. Сам он не танцевал, но его плечи непристойно дёргались в ритм музыки.
Когда они вышли из зала, звуки бала стихли. Джандрака провели по коридорам нейтрального серого цвета в крыло, где располагались конторы Дворцовой Полиции, Политический Отдел. Эта часть крыла была принизана атмосферой тягостной и угрожающей. Джандрак попадал сюда и раньше, но не для допроса.
Через дверь, которая за ним тут же закрылась, они прошли в длинный предбанник с мягким ковром на полу, затем через похожую дверь в почти точно такой же предбанник. Везде царила мёртвая тишина, несмотря на то, что в помещениях сидели женщины-секретарши в форме (все лесбиянки — женщин другого типа в Политическую Полицию не принимали). Джандрак понял, что его ведут в какое-то внутреннее святилище.
Последнюю дверь сержанты закрыли за ним, но сами не стали входить. Перед Джандраком был стол с лампой на нём, и это был единственный источник света в комнате. За столом, глядя на него ледяным взглядом, исдел Гринсект, ужасный шеф Политического Отдела.
Джандрак знал полицейского шефа только в лицо. Причины бояться его были у каждого. Это был человек из стали, выглядел стальным, выглядел сильным, был сильным. Его серые, с полным отсутствием юмора, глаза поблёскивали в свете лампы, когда он кивком подозвал Джандрака и приказал ему сесть.
— Король недоволен вами, — сказал он зрелым, но мрачным голосом. — Вы находитесь под подозрением.
— Но почему? — возразил Джандрак. — Я верно служу королю. Я выполнял особые поручения для него… — он прервался, слегка смутившись, не зная, до каких пределов Гринсект был посвящён в схемы и политику Максима.
— Вы можете говорить свободно, — Гринсект махнул рукой. — Я знаю все о ваших обязанностях и о причинах, вызвавших их к жизни. Теперь, насчёт вашего визита в Сморн…
— Я выполнил свою задачу в точном соответствии с инструкциями, — горячо настаивал Джандрак. — Не меня надо винить в том, что получилось не так, как планировалось, из-за возникновения других факторов.
— Это вы так говорите, естественно. Насколько истинны ваши заверения — это известно только вам… на данный момент времени, имеется в виду.
— Погибшие флоты отправили к Сморну после моего отлёта. Я не мог рассказать о них бунтовщикам.
— Вы посетили историка, Грэйма Либера, не так ли?
— Ну, да… посетил.
— А зачем вы это сделали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23