Он един, неделим и пребывает в вечном успокоении". А это откуда?..
Мне было не разогнуться. Затекла поясница. Здоровенная крысиная морда,
точно трактор, высунулась из стены и тихонько пискнула, принюхиваясь,
поводя из стороны в сторону тревожной щеточкой усов. - Брысь, зараза!.. -
равнодушно сказал я. Я даже не испугался, настолько отупел. - Эх, дядя,
дядя, своего счастья не понимаешь, - разочарованно ответила морда и
утянулась обратно в стенку. Было не до того. Жалобно скрипела вверху
перегорающая, почти невидимая лампочка. "Уважаемый Савелий Игнатьевич"! -
прочел я, поднеся к лицу обрывок, затерявшийся среди других документов.
Строчки расплывались не в фокусе. Я не верил своим глазам. Это была моя
записка к шефу, где я сухо и сдержанно сообщал о том, что высылаю
материалы на его имя. Пусть поступает, как хочет. Я был уверен, что не
писал ее, но это был несомненно мой почерк: характерная петля у буквы "д"
и длинный дурацкий хвост на конце каждого слова, точно автору было лень
отнимать перо, а кроме того, внизу красовалась моя личная подпись,
увенчанная неповторимыми загогулинами, - я не мог сомневаться. И смятенно
глядя на этот позор тщеты, прыгающий в моих руках, я вдруг мгновенно
ощутил, что мир действительно перевернулся, стал с ног на голову, я больше
ничего не понимаю, и не буду понимать, и не хочу понимать, пусть все
остается, как есть, потому что это - единственное, что сейчас возможно, и
ничего другого уже никогда не будет. Я ударил локтем по раме в окне, она
дико задребезжала, оттуда выпало небольшое стекло и, как граната,
разорвалось у моих ног.

3. НОЧЬЮ НА ПЛОЩАДИ
Редактор лежал на камнях, бесформенный, словно куча тряпья, пиджак у
него распахнулся, и вывалилась записная книжка с пухлыми зачерченными по
краю страницами, клетчатая рубаха на груди лопнула, штанины легко
задрались, обнажив бледную немочь ног, он еще дышал - трепетала слизистая
полоска глаза. Я нагнулся и зачем-то потрогал его лоб, тут же отдернув
пальцы, пронзенные мокрым холодом.
- Циннобер, Циннобер, Цахес... - сказал редактор.
Это был приговор.
Карась, опустившийся на корточки с другой стороны, растерянно
почмокал и сказал еле слышно:
- Умрет, наверное, - а потом, быстро оглянувшись, добавил. - Тебе бы
лучше уйти отсюда. Не надо, чтобы тебя здесь видели.
Он был прав.
Уже зашептались у меня над головой, уже зашелестели возбужденными
голосами: Слышу - звон, удар, я выбежал... Это же Черкашин... Боже мой,
тот самый?.. Ну, конечно... Ах, вот оно что... Ну а вы как думали... Тогда
понятно... Расступитесь, расступитесь, граждане!.. Да пропустите же!.. -
Знакомый, энергичный сержант, разделяя толпу, уже проталкивался ко мне,
доставая на ходу блокнот. Честно говоря, я не ожидал, что сержант появится
так быстро. Честно говоря, не ожидал. Я отчетливо понимал, что теперь -
моя очередь. Железный капкан захлопнулся, я погиб. Неужели меня обвинят в
убийстве? Невероятно. Но _о_н_и_ способны на все! Хронос! Хронос! Ковчег!
У меня оборвалось сердце. Но в это время дверь рабочей подсобки,
совершенно неразличимая в темноте, распахнулась, и Фаина, светлея
протяжным воздушным платьем, голыми руками и пирамидальной седой
прической, сделанной специально для банкета, быстро и негромко прошипела
мне:
- Иди-иди сюда! Что ты здесь торчишь, как дерево на автостраде! - А
видя, что я даже не шелохнулся, окостенев в отчаянии, резко, без лишних
слов втащила меня в удушливый закуток под лестницей и прижала к стене,
нестерпимо обдав духами. - Послушай! Не валяй дурака! _О_н_и_ только этого
и хотят. _О_н_и_ пропустят тебя через "мясорубку" или сделают тебе
"компот", - будешь заикаться, как недоразвитый...
У меня не оставалось выхода.
- Завтра мне надо подняться в шесть утра. Поклянись! - безнадежно
сказал я.
- Ну, конечно, конечно! - И Фаина, больше не спрашивая, не
уговаривая, повлекла меня по невидимым ступенькам - сначала вниз, через
подвальные переходы, уставленные забытой мебелью, а потом вверх - к
длинным пластмассовым загогулинам, которые освещали пустынный коридор,
наполненный ковровой тишиною и глянцевым неспокойным блеском дверей. - Я
положу тебя в "семерке", ради бога, не высовывайся оттуда, это всего на
одну ночь, полнолуние, царство призраков, я, пожалуй, запру тебя снаружи,
так надежнее, я уверена, что тебе там понравится...
Щелкнул выключатель в номере, и разлохмаченная тугая девица, как
подброшенная, вскочила с низенького дивана, где валялись журналы: Добрый
вечер... - Я нисколько не удивился. Девица была рослая, молодая,
симпатичная, складчатая юбка на ней едва прикрывала бедра, а глубокий
вырез, доходящий до пояса, оголял молочные полукруги высокой и твердой
груди. В общем, - то, что требуется. Она довольно робко улыбнулась и
спросила: Мне раздеться?.. - почему-то вдруг густо покраснев. Я и не
подумал отвечать. Фаина куда-то исчезла. Рыхлое пузатое кресло,
подминаясь, вместило меня. Номер был очень тесный, в полированном столике
между нами отражалось печенье и янтарная винтовая бутылка вина. Кажется,
уже початая. Вероятно, девица прикладывалась для бодрости. Где-то я ее
видел. Она расстегнула одну широкую пуговицу, затем вторую, а потом, снова
покраснев, нерешительно потащила платье через голову, оставаясь в ажурном
лифчике и узеньких пляжных трусах, которые лепестком белизны выделялись на
смуглом теле: Так, наверное, лучше, не правда ли? - Она изо всех сил
старалась держаться непринужденно, однако горячая пунцовая краска заливала
ее лицо, полыхали щеки и рубиновыми капельками разгорались отвисающие
мочки на ушах. Видимо, она работала в первый раз. Здоровенная полуголая
дура с мозгами курицы. Захотела веселых денег. Я ее видел на почте. У нее
было идиотское имя - Надин. Будто у кошки. Я налил полстакана вина и
толкнул его через стол: Закройся! - Девица хлопнула портвейн, как лимонад:
Возьмите, возьмите меня... - изогнулась, приподнимая пальцами тяжелые
груди... Я прекрасно понимал, что все это означает. Это означает полночь.
И действительно, в ту же минуту вторая девица, одетая столь же
незатейливо, но - поджарая, плоская, с вытравленными льняными волосами -
хрипло расхохоталась: Дура ты, дура, дура набитая! Вот смотри, как это
делают нормальные люди, - и проворно обняла меня, жарко прильнув к щеке: я
все умею... я очень хорошо умею... ты только не мешай мне... я все умею...
- а поскольку данное сообщение не поразило меня до глубины души, то она
откинулась на ручке кресла, - ровная, как доска, - и деловито, с
пониманием, покивала сверху: Ладно. Я знаю, что тебе требуется. Сначала
небольшая разминка для подогрева. Ладно. Давай выпорем Надьку. Она
молодая, ей полезно. Стащим с нее штаны, разложим здесь, на диване, и
отхлещем ремнем по гладкой заднице. Пусть орет... Не хочешь? Ну, тогда
сыгранем в "бисквит": Надька под тобою, а я сверху, чтоб было не скучно.
Три-четыре оборота, - покувыркаемся... Или давай изнасилуем ее, по
очереди, ты и я, это будет забавно... А то пошли в ванную, мы тебе устроим
"турецкий барабан". Ты, наверное, никогда не пробовал "турецкий барабан".
Отличная это штука - если забарабанить по-настоящему!.. - Девица буквально
елозила по мне, чуть ли не процарапывая мне лицо отвердевшими острыми
сосками. Щекотали сухие волосы. Я ее отстранял - жестко, но вежливо - мне
еще надо было продержаться до утра. Мягкий свет от торшера разбрызгивал
зеленоватые блики по стенам, слабо подрагивал потолок, камарилья гудела, и
приглушенная близкая музыка, обволакивая, виток за витком, наматывала на
меня утомительный и сладострастный щебечущий женский голос.
Между тем, это был уже совсем другой номер. Я и не заметил, когда мы
переместились. Впрочем, неважно. Полночь. Шуршание. Время голодной охоты.
Третья девица, совершенно голая, могучая, будто африканский слон, свободно
расположила свои широкие телеса напротив меня и смолила, смолила ядовитый
"беломор", цепко придерживая мундштук ярко-кровавыми заманикюренными
ногтями. - Имей в виду, братец, тебе все равно придется участвовать,
хочешь ты или не хочешь, - равнодушно сообщила она, давя меня взглядом. Я
качнул головой: Навряд ли. - Однако, упрямый ты, братец... - Существуют
законные основания, существует _с_ю_ж_е_т_, - сухо возразил я. - А ты
чтишь законы? - спросила девица. - Чту, - ответил я. - Тогда тем более, -
сказала девица. - В моем сценарии такого эпизода нет, - объяснил я. И
девица подняла мохнатые брови. - Откуда ты знаешь? - Я помню, - сказал я.
Тут она сложила губы в толстую трубку и присвистнула, как гудок. Видно,
разочаровавшись. - Ну знаешь ли, братец, я тебе не советую в таких случаях
полагаться на память. - Почему это? - спросил я. - Будет очень плохо. - А
все-таки? - Ну, я точно не знаю, - серьезно ответила девица, - может быть,
сожрет Младенец, откусит голову, а может быть, Железная Дева выберет тебя
в мужья. Или сграбастает Мухолов - своими крючьями. Что-то обязательно
случится. _К_р_у_г_о_в_о_р_о_т_. Ты же не маленький: охранной грамоты у
тебя нет, попадешь в подвалы, оттуда не выкарабкаться. - Девица подняла
надутую белую кисть и жирно щелкнула пальцами. Две другие, танцевавшие до
этого друг с другом, немедленно подскочили, с некоторым кряхтением подняли
ее и осторожно перенесли на диван, опустив в удобной для любви позе.
Слон-девица извергла дым приплюснутыми ноздрями: Давай-давай, братец,
покажи, на что ты способен, может статься, что это - твой единственный
шанс, последний, другого уже не будет. - Вероятно, она была права.
Потемнел воздух, и заколебались призрачные сквозные соты гостиницы. Легкий
треск растянулся в электрических проводах. Крутанулась часовая стрелка по
циферблату. Я догадывался, что меня отсюда не выпустят. Хронос! Хронос!
Ковчег! Фиолетовый чертик, лысый и одновременно мохнатый, размером с
поросенка, проволокой держа хвост, выбежал на четвереньках из темного угла
и чрезвычайно ловко цапнул печенье в вазочке, залихватски подмигнув мне:
Не робей, Вася, пробьемся!.. - Он жевал, оттопыривая розовые защечные
мешочки. Плоская девица, поджав ноги, с омерзением обернулась на него:
Хулиганье! Распустились! Не дадут культурно отдохнуть после работы! -
Кажется, я никому не мешаю, - с вежливым достоинством ответил чертик. Но
девица демонстративно зажала пальцами нос: Пошел вон, скотина!.. - Тогда
чертик как-то очень ненавязчиво приблизился к ней, присмотрелся, вращая
рыжие, огненные зрачки, и неожиданно укусил за локоть - снизу, прилипнув
на мгновение. - А-а-а!.. - будто недорезанная, завопила девица. А чертик
отскочил и поклонился, как маэстро на сцене: Будь здорова, не кашляй! - Я
очнулся. И Фаина, внезапно вынырнувшая из небытия, встала между ними,
оглушительно хлопнув в ладони:
- Все! Все! Закончили!..
Свет погас, и в темноте опустевшего номера я увидел черный патриарший
крест, отпечатавшийся изнутри на шторах. Луна сияла, как ненормальная.
Вариация истекла.
- А ты не боишься постареть? - с внезапным интересом спросил я.
У Фаины размотались отбеленные локоны на висках:
- Глупый, глупый, я ведь каждый день занимаюсь одним и тем же. И мне
это нравится. Ну, - садись, подвинься сюда, не стесняйся, право - какой
ты... - Она разгладила морщины на покрывале и вдруг неумолимо опрокинула
меня назад - загудели тугие пружины - жадно поцеловала куда-то в шею,
навалилась, чмокнула, я едва успел отвернуться. Щелкнула, вылетая,
пуговица на платье, и душистый телесный жар хлынул мне прямо в лицо.
Переплелись борющиеся руки. Съехало полотенце со спинки. Фаина коротко и
сильно простонала. От нее припахивало легким вином. Глаза привыкали, и я
хорошо видел над собою полное энергичное уверенное лицо с раздвинутыми
губами, сквозь которые белела яркая наклейка зубов.
- Ничего сейчас не могу, - соврал я, против воли вдыхая у ключиц
сладкую медовую кожу. - Ничего не получится, прости, я совсем не могу
сейчас...
- Ну и дурак! - насмешливо ответила Фаина. - Я же чувствую, что ты
можешь. Между прочим, это было бы самое безопасное для тебя. - Она
прижималась тяжелыми нетерпеливыми бедрами. - Думаешь, Лидка твоя сегодня
тоскует одна? Ну - рассмешил. Весь город знает, как она лихо
к_а_ч_а_е_т_с_я_. Хочешь, расскажу?.. Ездили в Листвяги, это полчаса
отсюда, за городом, лесной берег, я тогда была в первый раз, хотя,
разумеется, догадывалась, многие уже догадывались тогда. Жора пригласил
нас в бассейн, он всех новеньких приглашает в бассейн, у него на даче
небольшой бассейн и холл перед ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36