Его основная характеристика – нестабильность по форме или по составу, вернее, по структуре. В одной древней книге утверждается, что на него приятно смотреть. Характер его, если можно так выразиться, отнюдь не злобен. Искажения возникают неумышленно, просто в силу того, что иначе не получается. Если бы не привычка устраивать в тех вселенных, куда он залетает, сумасшедший дом, было бы любопытно познакомиться с ним покороче.
– А вы вообще-то уверены, что мы имеем дело с пертурбатором?
– Только пертурбатор может изменять мир подобным образом, – изрек Клотагорб, превратившийся вдруг в пожилую мышь с ярко-желтыми крыльями. Крылья требовались ему затем, что восседал он на верхушке ели вышиной в полных сто футов. Джон-Том бросил взгляд на головокружительную бездну под ногами и с немалым трудом удержался на дереве. Последние слова чародея получили неожиданное и весьма впечатляющее подтверждение. Пертурбация длилась около трех минут, по истечении которых мир мгновенно возвратился в приличное состояние.
Убедившись, что они находятся внутри дуба, Джон-Том испустил облегченный вздох. Разумеется, в действительности они и не покидали дупла – это действительность покинула их.
– По-вашему, мы и впрямь превращаемся? Может, вся закавыка в том, что на нас наводят галлюцинации?
– Мой мальчик, упади ты с того дерева, за которое цеплялся несколько секунд назад, – заметил Клотагорб, – от тебя осталось бы мокрое место. Конечно, ты вернулся бы к действительности, но в виде кровавого месива на полу. Ну да, у тебя были крылья, однако сумел бы ты ими воспользоваться?
– Кажется, я начинаю понимать, с какой стати вы отправляетесь на поиски. – Юноша взял с полки кувшин и налил в стакан воды. К его изумлению, в стакане очутилась пенистая голубая жидкость, которая шипели и пузырилась, словно выражая недовольство. Джон-Том выронил стакан. Шипение сделалось поистине оглушительным. Юноша нырнул под кровать, а Клотагорб проворно спрятался внутрь панциря. Стакан взмыл к потолку этакой крохотной ракетой, отскочил от стены, которая внезапно стала резиновой, и ринулся на нахала, что осмелился прикоснуться к нему. Джон-Том поспешно заполз под кровать. Поскольку у них не было ни пистолета, ни сачка для ловли бабочек, оставалось только ждать, пока таинственная жидкость не перестанет шипеть и не растратит всю свою энергию. Это произошло почти в тот самый миг, когда пертурбация завершилась. В стакане вновь оказалась вода, он завис на мгновение в воздухе, а затем рухнул на спинку кровати и разбился вдребезги.
Клотагорб осторожно высунулся из-под панциря. Джон-Том также покинул свое убежище, косясь на лужицу на полу, словно опасался, что та возьмет да и кинется на него.
– Попробуй снова, мой мальчик. Теперь все должно быть в порядке.
– Обойдусь. – Джон-Том выпрямился. – Что-то расхотелось.
– Нервишки шалят, а? Ничего, пройдет. Всем нам придется следить за собой. Ведь прежде, чем дела пойдут на лад, положение станет гораздо хуже.
– Сказать по правде, сэр, помогать вам для меня в радость. Вы не упускаете случая обнадежить.
– Тихо, мой мальчик, – приструнил волшебник юношу. – Ты должен оставаться спокойным хотя бы для того, чтобы не утратить способность к чаропению.
– Вам легко говорить! Останешься тут спокойным, как же! Вы-то знаете, что к чему. Будь я величайшим чародеем на свете, я бы тоже не дергался. А так – откуда мне знать, чем все обернется?
Ответ Клотагорба ничуть не прибавил храбрости Джон-Тому.
– Ты шутишь, мой мальчик? Я перепугался до полусмерти.
Глава 2
Джон-Тому пришлось нагнуться, чтобы не стукнуться головой о притолоку. Клотагорб постарался сделать свой дом максимально удобным для человека, однако не стал прибегать к заклинанию, которое изменило бы высоту комнат и коридоров. Такие заклинания отнимают много времени и сил, а потому, как заявил волшебник, ими пользуются лишь тогда, когда возникают неисправности в канализации или водопроводе. Поэтому юноша, переходя из комнаты в комнату, вынужден был сгибаться чуть ли не в три погибели. Впрочем, нет худа без добра. Подобные гимнастические упражнения, продолжавшиеся из месяца в месяц, закалили Джон-Тома, и теперь, изредка стукаясь лбом о косяк, он лишь досадливо морщился. Юноша полагал, что изучил дупло в стволе дуба как свои пять пальцев, однако коридор, в который свернул Клотагорб, был ему незнаком. Он уводил куда-то вниз.
Впереди замаячила фигура Сорбла. Ученик чародея сжимал в лапе палку, на конец которой был насажен светящийся шар. Несмотря на шар, в коридоре царил зыбкий полумрак – верный признак того, что филин самостоятельно сотворил огнетворное заклинание.
– Я здесь, хозяин.
– И снова в стельку, – буркнул волшебник.
– Нет, учитель, – возразил Сорбл, распрямляясь. – Видите, я не качаюсь. Я различаю и вас, и Джон-Тома.
Юноша присмотрелся к филину. Странно, но факт: глаза фамулуса против обыкновения если и были налиты кровью, то совсем чуть-чуть.
– Это нам не понадобится, – заметил Клотагорб, разумея светильник.
– Как же так, хозяин? Разве мы идем не в погреб?
– В погреб? – переспросил Джон-Том. – А я и не подозревал, что он у вас есть. Почему вы мне его не показывали, сэр?
– Потому что он используется не по прямому назначению. Я бываю там в исключительных случаях.
– Держите, хозяин, – сказал Сорбл, протягивая волшебнику палку с шаром. – Я пошел.
– Интересно знать, куда? Ты идешь с нами, Сорбл. Если все время будешь убегать, так ничему и не научишься.
– Я читаю книги.
– Их недостаточно. Необходима практика.
– Хозяин, я боюсь погреба!
На лице Клотагорба появилась гримаса отвращения. Он упер лапы в бока, то бишь в панцирь: поскольку в силу обстоятельств рождения чародей принадлежал к черепашьему роду, его тело помещалось между щитками роговых пластин.
– Порой мне кажется, что ты никогда не поднимешься выше ученика.
Тем не менее по договору я обязан вбить в твою башку хотя бы крупицы знаний. Если тебе так легче, можешь не гасить свет. – Клотагорб покачал головой. – Надо же: филин – и боится темноты.
– Я боюсь не темноты, хозяин, – возразил Сорбл, набравшись, по всей видимости, мужества, – а того, что в погребе.
– Минуточку, – вмешался Джон-Том, – минуточку. О чем, собственно, речь? Чего ты боишься, Сорбл?
– Ничего, – пробормотал филин, искоса поглядев на юношу.
– Погоди, – не отступал тот, – ты же сказал, что чего-то там боишься. Чего именно?
– Ничего, – повторил Сорбл.
– Да, каши с тобой не сваришь, – фыркнул Джон-Том. – Что его напугало, сэр?
– Ничто, – изрек чародей.
– Благодарю, – криво усмехнулся Джон-Том. – Наконец-то мы все выяснили.
– Сорбл, ты останешься со мной, – заявил Клотагорб, окинув ученика суровым взглядом. – Мне может потребоваться твоя помощь. Иного способа узнать нахождение пертурбатора у нас нет. Это должен понимать каждый.
– Он посмотрел на Джон-Тома. – Не так ли, мой мальчик?
– Разумеется, – отозвался тот без малейшего промедления, а мысленно прибавил: «Знать бы, с чем я соглашаюсь».
– Кроме того, – сообщил волшебник, вновь повернувшись к Сорблу, – ты будешь сопровождать меня в дороге.
– Я? – воскликнул филин. – Но я всего лишь ученик, неопытный подмастерье! И потом, кому-то надо приглядывать за домом, оплачивать счета, забирать…
– Дом приглядит за собой сам, – перебил маг. – Стыдись, Сорбл! Даже Джон-Том идет со мной, как же я могу оставить тебя?
– Ему проще, чем мне.
– Он явился к нам из совершенно иного мира и не имеет ни малейшего желания учиться магии, однако сумел-таки кое-чего добиться. Бери с него пример, ученик! Он того и гляди станет настоящим чаропевцем. Куда подевалось твое честолюбие, твое желание познать тайны Вселенной?
– Может, я лучше позабочусь о стирке? – предложил филин.
– Я брал тебя в ученики, а не в домохозяйки, – фыркнул Клотагорб. – Если бы мне была нужна домохозяйка, я бы нанял кого-нибудь попривлекательнее и противоположного пола. А раз ты мой ученик, то должен идти за мной повсюду, по желанию или без оного. Не забывай, ты подписал договор. Сдается мне, ты пребывал тогда в некотором отупении с похмелья. Да, жаль, что я не знал, какое времяпрепровождение ты предпочитаешь. Но договор есть договор. Я сделаю из тебя волшебника, пускай мы оба в итоге ляжем костьми – один от усердия, а другой от бестолковости.
– Ну и ложитесь, коли вам так хочется, – пробормотал Сорбл себе под нос.
– Вдобавок, – закончил Клотагорб, – вполне может случиться так, что ты окажешься мне полезен.
– Да ну? В смысле, ну да.
– Вот именно, что «ну да». Утром, во время пертурбации, я не заметил у тебя склонности к панике, хотя был вправе предполагать обратное.
– Пертурбация? Что это такое? – Похоже, удивление Сорбла было неподдельным.
– Ты что, не помнишь? – изумился Джон-Том. – Дупло превратилось в пещеру, лес снаружи – в океан, мы с твоим хозяином обернулись голубыми крабами, а ты – противной многоножкой. Ну, вспомнил?
– Ах, это. – Физиономия Сорбла выразила облегчение. – А я-то решил, что и впрямь что-то прозевал. Так на вас тоже нашло?
– Сорбл, – сказал Джон-Том, – ты все перепутал. Это было не наваждение, а пертурбация.
– Серьезно? – Филин поглядел сперва на чародея, затем на молодого человека. Те утвердительно кивнули. – Ну и что? Нашли из-за чего беспокоиться!
– Ну как? – справился Клотагорб у человека, не сводя глаз со своего ученика. – Пожалуй, это – единственное благоприятное последствие злоупотребления алкоголем. Пертурбация не встревожила Сорбла, поскольку он постоянно пребывает в аналогичном состоянии, то бишь вечно пьян в доску.
– Понятно, – проговорил Джон-Том. – Вы хотите сказать, что для него перемена была не столь разительна, потому что он воображал себе во время запоев и не такое?
– У меня не бывает запоев, – возразил с оскорбленным видом Сорбл. – Я знаю меру.
– Ну так вот, мой дорогой ученик, – произнес Клотагорб, – ты привык к галлюцинациям настолько, что перестал обращать на них внимание. Дабы ты и дальше вел себя не менее достойным образом, разрешаю тебе взять в дорогу бочонок вина, которое ты будешь потреблять достаточно свободно, но под моим неусыпным наблюдением. Как там в поговорке: смазанное колесо лучше катится? Похоже, ее сложили про тебя.
Сорбл, судя по всему, не верил собственным ушам. Он застыл, как в столбняке, разинув клюв, потом спохватился и кинулся благодарить чародея:
– Конечно, я отправлюсь с вами, учитель. Тем более что выбора вы мне все равно не оставляете. – Он заколебался. – А вы не шутили, когда говорили, что позволите мне… гм… освежаться в пути?
– Увы, не шутил, – вздохнул Клотагорб. – Для всех нас крайне важно, чтобы ты как можно дольше находился в своем привычном состоянии.
Разумеется, за тобой будут следить, чтобы ты не перебрал лишнего.
– Не волнуйтесь, мастер! – радостно воскликнул филин. – Я вас не подведу.
– Гм… Посмотрим, посмотрим. А теперь, раз мы разобрались, кто и куда идет, продолжим-ка наш путь. Времени у нас в обрез. Если мы не сумеем быстро освободить пертурбатор, частота искажений возрастет и может дойти до того, что пертурбации станут постоянными.
– Я не понимаю, хозяин, – пробормотал Сорбл, – но погреб…
– Я же сказал, иного способа нет! – вспылил Клотагорб. Он подтолкнул филина вперед. – И прибавь шагу, не то подпалю тебе перья – будешь нам вместо светильника!
Сорбл тут же припустил чуть ли не бегом.
Стены коридора – вернее, тоннеля – были земляными. Ни тебе деревянных подпорок, ни бетонных блоков, ни металлических решеток – кругом, куда ни глянь, сырая земля. Под ногами чавкало. По тоннелю сновали какие-то крошечные существа, которые, едва завидев свет, немедля зарывались в стены или в пол. Вполне возможно, Клотагорб не преувеличивал – они бы обошлись и без светящегося шара, однако Джон-Том искренне радовался, что волшебник не стал настаивать на своем. Очевидно, существование погреба поддерживалось каким-либо дополнительным заклинанием, или же здесь было задействовано то самое, которое превратило дупло в уютное и довольно просторное обиталище. Так или иначе, подумалось юноше, представить себе дерево с погребом еще труднее, нежели вообразить дупло размерами с городскую квартиру.
Воспользовавшись тем, что Сорбл отдалился на несколько шагов, Джон-Том прошептал на ухо волшебнику?
– Сэр, он нас не слышит. Что же его так напугало?
– Он тебе ответил: ничего.
– Послушайте, сэр, я не хотел бы показаться навязчивым, но не могли бы вы выразиться малость поконкретнее?
– В конкретике, мой мальчик, суть любого объяснения. Скажи мне, каково кратчайшее расстояние между двумя точками?
– Прямая. Хотя я учился на юридическом, а в математике никогда не был силен, уж это мне известно.
– Тогда ты ничего не знаешь. Все твои знания – нуль, ничто, каковое и есть кратчайшее расстояние между любыми двумя точками.
– Ничто? – переспросил Джон-Том и нахмурился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– А вы вообще-то уверены, что мы имеем дело с пертурбатором?
– Только пертурбатор может изменять мир подобным образом, – изрек Клотагорб, превратившийся вдруг в пожилую мышь с ярко-желтыми крыльями. Крылья требовались ему затем, что восседал он на верхушке ели вышиной в полных сто футов. Джон-Том бросил взгляд на головокружительную бездну под ногами и с немалым трудом удержался на дереве. Последние слова чародея получили неожиданное и весьма впечатляющее подтверждение. Пертурбация длилась около трех минут, по истечении которых мир мгновенно возвратился в приличное состояние.
Убедившись, что они находятся внутри дуба, Джон-Том испустил облегченный вздох. Разумеется, в действительности они и не покидали дупла – это действительность покинула их.
– По-вашему, мы и впрямь превращаемся? Может, вся закавыка в том, что на нас наводят галлюцинации?
– Мой мальчик, упади ты с того дерева, за которое цеплялся несколько секунд назад, – заметил Клотагорб, – от тебя осталось бы мокрое место. Конечно, ты вернулся бы к действительности, но в виде кровавого месива на полу. Ну да, у тебя были крылья, однако сумел бы ты ими воспользоваться?
– Кажется, я начинаю понимать, с какой стати вы отправляетесь на поиски. – Юноша взял с полки кувшин и налил в стакан воды. К его изумлению, в стакане очутилась пенистая голубая жидкость, которая шипели и пузырилась, словно выражая недовольство. Джон-Том выронил стакан. Шипение сделалось поистине оглушительным. Юноша нырнул под кровать, а Клотагорб проворно спрятался внутрь панциря. Стакан взмыл к потолку этакой крохотной ракетой, отскочил от стены, которая внезапно стала резиновой, и ринулся на нахала, что осмелился прикоснуться к нему. Джон-Том поспешно заполз под кровать. Поскольку у них не было ни пистолета, ни сачка для ловли бабочек, оставалось только ждать, пока таинственная жидкость не перестанет шипеть и не растратит всю свою энергию. Это произошло почти в тот самый миг, когда пертурбация завершилась. В стакане вновь оказалась вода, он завис на мгновение в воздухе, а затем рухнул на спинку кровати и разбился вдребезги.
Клотагорб осторожно высунулся из-под панциря. Джон-Том также покинул свое убежище, косясь на лужицу на полу, словно опасался, что та возьмет да и кинется на него.
– Попробуй снова, мой мальчик. Теперь все должно быть в порядке.
– Обойдусь. – Джон-Том выпрямился. – Что-то расхотелось.
– Нервишки шалят, а? Ничего, пройдет. Всем нам придется следить за собой. Ведь прежде, чем дела пойдут на лад, положение станет гораздо хуже.
– Сказать по правде, сэр, помогать вам для меня в радость. Вы не упускаете случая обнадежить.
– Тихо, мой мальчик, – приструнил волшебник юношу. – Ты должен оставаться спокойным хотя бы для того, чтобы не утратить способность к чаропению.
– Вам легко говорить! Останешься тут спокойным, как же! Вы-то знаете, что к чему. Будь я величайшим чародеем на свете, я бы тоже не дергался. А так – откуда мне знать, чем все обернется?
Ответ Клотагорба ничуть не прибавил храбрости Джон-Тому.
– Ты шутишь, мой мальчик? Я перепугался до полусмерти.
Глава 2
Джон-Тому пришлось нагнуться, чтобы не стукнуться головой о притолоку. Клотагорб постарался сделать свой дом максимально удобным для человека, однако не стал прибегать к заклинанию, которое изменило бы высоту комнат и коридоров. Такие заклинания отнимают много времени и сил, а потому, как заявил волшебник, ими пользуются лишь тогда, когда возникают неисправности в канализации или водопроводе. Поэтому юноша, переходя из комнаты в комнату, вынужден был сгибаться чуть ли не в три погибели. Впрочем, нет худа без добра. Подобные гимнастические упражнения, продолжавшиеся из месяца в месяц, закалили Джон-Тома, и теперь, изредка стукаясь лбом о косяк, он лишь досадливо морщился. Юноша полагал, что изучил дупло в стволе дуба как свои пять пальцев, однако коридор, в который свернул Клотагорб, был ему незнаком. Он уводил куда-то вниз.
Впереди замаячила фигура Сорбла. Ученик чародея сжимал в лапе палку, на конец которой был насажен светящийся шар. Несмотря на шар, в коридоре царил зыбкий полумрак – верный признак того, что филин самостоятельно сотворил огнетворное заклинание.
– Я здесь, хозяин.
– И снова в стельку, – буркнул волшебник.
– Нет, учитель, – возразил Сорбл, распрямляясь. – Видите, я не качаюсь. Я различаю и вас, и Джон-Тома.
Юноша присмотрелся к филину. Странно, но факт: глаза фамулуса против обыкновения если и были налиты кровью, то совсем чуть-чуть.
– Это нам не понадобится, – заметил Клотагорб, разумея светильник.
– Как же так, хозяин? Разве мы идем не в погреб?
– В погреб? – переспросил Джон-Том. – А я и не подозревал, что он у вас есть. Почему вы мне его не показывали, сэр?
– Потому что он используется не по прямому назначению. Я бываю там в исключительных случаях.
– Держите, хозяин, – сказал Сорбл, протягивая волшебнику палку с шаром. – Я пошел.
– Интересно знать, куда? Ты идешь с нами, Сорбл. Если все время будешь убегать, так ничему и не научишься.
– Я читаю книги.
– Их недостаточно. Необходима практика.
– Хозяин, я боюсь погреба!
На лице Клотагорба появилась гримаса отвращения. Он упер лапы в бока, то бишь в панцирь: поскольку в силу обстоятельств рождения чародей принадлежал к черепашьему роду, его тело помещалось между щитками роговых пластин.
– Порой мне кажется, что ты никогда не поднимешься выше ученика.
Тем не менее по договору я обязан вбить в твою башку хотя бы крупицы знаний. Если тебе так легче, можешь не гасить свет. – Клотагорб покачал головой. – Надо же: филин – и боится темноты.
– Я боюсь не темноты, хозяин, – возразил Сорбл, набравшись, по всей видимости, мужества, – а того, что в погребе.
– Минуточку, – вмешался Джон-Том, – минуточку. О чем, собственно, речь? Чего ты боишься, Сорбл?
– Ничего, – пробормотал филин, искоса поглядев на юношу.
– Погоди, – не отступал тот, – ты же сказал, что чего-то там боишься. Чего именно?
– Ничего, – повторил Сорбл.
– Да, каши с тобой не сваришь, – фыркнул Джон-Том. – Что его напугало, сэр?
– Ничто, – изрек чародей.
– Благодарю, – криво усмехнулся Джон-Том. – Наконец-то мы все выяснили.
– Сорбл, ты останешься со мной, – заявил Клотагорб, окинув ученика суровым взглядом. – Мне может потребоваться твоя помощь. Иного способа узнать нахождение пертурбатора у нас нет. Это должен понимать каждый.
– Он посмотрел на Джон-Тома. – Не так ли, мой мальчик?
– Разумеется, – отозвался тот без малейшего промедления, а мысленно прибавил: «Знать бы, с чем я соглашаюсь».
– Кроме того, – сообщил волшебник, вновь повернувшись к Сорблу, – ты будешь сопровождать меня в дороге.
– Я? – воскликнул филин. – Но я всего лишь ученик, неопытный подмастерье! И потом, кому-то надо приглядывать за домом, оплачивать счета, забирать…
– Дом приглядит за собой сам, – перебил маг. – Стыдись, Сорбл! Даже Джон-Том идет со мной, как же я могу оставить тебя?
– Ему проще, чем мне.
– Он явился к нам из совершенно иного мира и не имеет ни малейшего желания учиться магии, однако сумел-таки кое-чего добиться. Бери с него пример, ученик! Он того и гляди станет настоящим чаропевцем. Куда подевалось твое честолюбие, твое желание познать тайны Вселенной?
– Может, я лучше позабочусь о стирке? – предложил филин.
– Я брал тебя в ученики, а не в домохозяйки, – фыркнул Клотагорб. – Если бы мне была нужна домохозяйка, я бы нанял кого-нибудь попривлекательнее и противоположного пола. А раз ты мой ученик, то должен идти за мной повсюду, по желанию или без оного. Не забывай, ты подписал договор. Сдается мне, ты пребывал тогда в некотором отупении с похмелья. Да, жаль, что я не знал, какое времяпрепровождение ты предпочитаешь. Но договор есть договор. Я сделаю из тебя волшебника, пускай мы оба в итоге ляжем костьми – один от усердия, а другой от бестолковости.
– Ну и ложитесь, коли вам так хочется, – пробормотал Сорбл себе под нос.
– Вдобавок, – закончил Клотагорб, – вполне может случиться так, что ты окажешься мне полезен.
– Да ну? В смысле, ну да.
– Вот именно, что «ну да». Утром, во время пертурбации, я не заметил у тебя склонности к панике, хотя был вправе предполагать обратное.
– Пертурбация? Что это такое? – Похоже, удивление Сорбла было неподдельным.
– Ты что, не помнишь? – изумился Джон-Том. – Дупло превратилось в пещеру, лес снаружи – в океан, мы с твоим хозяином обернулись голубыми крабами, а ты – противной многоножкой. Ну, вспомнил?
– Ах, это. – Физиономия Сорбла выразила облегчение. – А я-то решил, что и впрямь что-то прозевал. Так на вас тоже нашло?
– Сорбл, – сказал Джон-Том, – ты все перепутал. Это было не наваждение, а пертурбация.
– Серьезно? – Филин поглядел сперва на чародея, затем на молодого человека. Те утвердительно кивнули. – Ну и что? Нашли из-за чего беспокоиться!
– Ну как? – справился Клотагорб у человека, не сводя глаз со своего ученика. – Пожалуй, это – единственное благоприятное последствие злоупотребления алкоголем. Пертурбация не встревожила Сорбла, поскольку он постоянно пребывает в аналогичном состоянии, то бишь вечно пьян в доску.
– Понятно, – проговорил Джон-Том. – Вы хотите сказать, что для него перемена была не столь разительна, потому что он воображал себе во время запоев и не такое?
– У меня не бывает запоев, – возразил с оскорбленным видом Сорбл. – Я знаю меру.
– Ну так вот, мой дорогой ученик, – произнес Клотагорб, – ты привык к галлюцинациям настолько, что перестал обращать на них внимание. Дабы ты и дальше вел себя не менее достойным образом, разрешаю тебе взять в дорогу бочонок вина, которое ты будешь потреблять достаточно свободно, но под моим неусыпным наблюдением. Как там в поговорке: смазанное колесо лучше катится? Похоже, ее сложили про тебя.
Сорбл, судя по всему, не верил собственным ушам. Он застыл, как в столбняке, разинув клюв, потом спохватился и кинулся благодарить чародея:
– Конечно, я отправлюсь с вами, учитель. Тем более что выбора вы мне все равно не оставляете. – Он заколебался. – А вы не шутили, когда говорили, что позволите мне… гм… освежаться в пути?
– Увы, не шутил, – вздохнул Клотагорб. – Для всех нас крайне важно, чтобы ты как можно дольше находился в своем привычном состоянии.
Разумеется, за тобой будут следить, чтобы ты не перебрал лишнего.
– Не волнуйтесь, мастер! – радостно воскликнул филин. – Я вас не подведу.
– Гм… Посмотрим, посмотрим. А теперь, раз мы разобрались, кто и куда идет, продолжим-ка наш путь. Времени у нас в обрез. Если мы не сумеем быстро освободить пертурбатор, частота искажений возрастет и может дойти до того, что пертурбации станут постоянными.
– Я не понимаю, хозяин, – пробормотал Сорбл, – но погреб…
– Я же сказал, иного способа нет! – вспылил Клотагорб. Он подтолкнул филина вперед. – И прибавь шагу, не то подпалю тебе перья – будешь нам вместо светильника!
Сорбл тут же припустил чуть ли не бегом.
Стены коридора – вернее, тоннеля – были земляными. Ни тебе деревянных подпорок, ни бетонных блоков, ни металлических решеток – кругом, куда ни глянь, сырая земля. Под ногами чавкало. По тоннелю сновали какие-то крошечные существа, которые, едва завидев свет, немедля зарывались в стены или в пол. Вполне возможно, Клотагорб не преувеличивал – они бы обошлись и без светящегося шара, однако Джон-Том искренне радовался, что волшебник не стал настаивать на своем. Очевидно, существование погреба поддерживалось каким-либо дополнительным заклинанием, или же здесь было задействовано то самое, которое превратило дупло в уютное и довольно просторное обиталище. Так или иначе, подумалось юноше, представить себе дерево с погребом еще труднее, нежели вообразить дупло размерами с городскую квартиру.
Воспользовавшись тем, что Сорбл отдалился на несколько шагов, Джон-Том прошептал на ухо волшебнику?
– Сэр, он нас не слышит. Что же его так напугало?
– Он тебе ответил: ничего.
– Послушайте, сэр, я не хотел бы показаться навязчивым, но не могли бы вы выразиться малость поконкретнее?
– В конкретике, мой мальчик, суть любого объяснения. Скажи мне, каково кратчайшее расстояние между двумя точками?
– Прямая. Хотя я учился на юридическом, а в математике никогда не был силен, уж это мне известно.
– Тогда ты ничего не знаешь. Все твои знания – нуль, ничто, каковое и есть кратчайшее расстояние между любыми двумя точками.
– Ничто? – переспросил Джон-Том и нахмурился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38