Хаос вокруг как бы кристаллизировался. Раздался оглушительный грохот, от которого у Джон-Тома чуть не лопнули барабанные перепонки. Юноша прижал к ушам ладони, его зубы сами по себе заскрежетали друг о друга. Ему чудилось, что он очутился в котле, по которому молотят без устали огромные кувалды. Он покачнулся и наверняка бы упал, если бы было куда падать.
Сорбл растерянно взирал на происходящее. Свиток выпал из его лап и разлетелся во все стороны, оказавшись ни с того ни с сего разодранным на мелкие кусочки. Филин попытался было ухватить один из них и продолжить чтение, но не сумел, поскольку тот в мгновение ока отлетел на расстояние в тысячу парсеков. Вконец перепуганный филин рухнул на пол.
Да, на пол, ибо они все трое неведомо как вновь попали в погреб.
Над ними возник потолок, с которого свешивались корни дуба; появились и пропитанный сыростью стены. Джон-Том глубоко вздохнул. Господи, до чего же приятно, когда воздух пахнет землей, водой, жизнью! Погреб буквально пронизывало ощущение жизни. Стена, о которую опирался юноша, влажная и скользкая, подтверждала реальность перемены. Посреди помещения блистал светящийся шар. Клотагорб, как и прежде, восседал на стуле. Волшебник прижимал лады к груди и тяжело дышал. Убедившись, что стена не собирается исчезать, Джон-Том оторвался от нее и шагнул к чародею, чтобы посмотреть, не нужна ли тому помощь. Ему было жарко, хотя температура в погребе ничуть не изменилась. Тем не менее на лбу Джон-Тома выступил пот – холодный пот – свидетельство кратковременного пребывания в ничто. По крайней мере, так он думал, хотя не помнил, когда умудрился вспотеть. Ну естественно: за пределами ничто не жарко и не холодно, там вообще ничего не ощущаешь.
– С вами все в порядке, сэр? – спросил Джон-Том, стараясь унять дрожь в руках.
– Конечно, – отозвался волшебник, окинув юношу пристальным взглядом, удовлетворенно вздохнул и улыбнулся. – В полном порядке, насколько это возможно для моего возраста. Ты видел?
– Видел, только не знаю что. – Джон-Том взглянул на светящийся шар, который распространял вокруг успокоительное сияние. Впервые в жизни он радовался тому, что находится не где-нибудь, а под землей. – Вы имеете В виду пертурбатор?
– А что же еще? – фыркнул Клотагорб, обретающий, похоже, прежнюю самоуверенность. Волшебник поднялся, приблизился к палке с шаром и потянулся. – Считай, что тебе неслыханно повезло, мой мальчик.
По-моему, никто из живущих на свете не может похвастаться тем, что ему довелось лицезреть пертурбатор. Они обычно не задерживаются, пролетают мимо без остановки, а если им и вздумается притормозить, их, как правило, не узнают. Признаться, наш меня несколько удивил.
– То, как он менялся?
– Ну что ты! Пертурбатор просто не может не изменяться. Я не ожидал, что он будет столь великолепен. – Волшебник посмотрел за спину юноше. – Сорбл! Куда ты запропастился?
– К сожалению, никуда, учитель, – откликнулся филин, потирая бок, и состроил гримасу.
– Хорошо. Ну, пошли. Возвращаемся наверх.
– Хозяин, я потерял свиток. Его у меня вырвали. Я ничего не мог поделать.
– Ерунда. Когда понадобится, я восстановлю его. Так что не переживай. Давай пошевеливайся, тебе предстоит упаковать наши пожитки.
– Вам не придется подгонять меня, хозяин, – проговорил филин, выдергивая из земли палку с шаром. – Я пойду куда угодно, только бы очутиться подальше отсюда. – С этими словами он нырнул в тоннель.
– Поддержи меня, мой мальчик, – сказал Клотагорб. – Что-то мне не по себе.
– Неудивительно, – буркнул Джон-Том. – Я и сам, того гляди, свалюсь. – Он обнял чародея за панцирь, и они, опираясь друг на друга, направились вслед за Сорблом.
В тоннеле Клотагорб попросил остановиться, достал из ящичка на груди очки и принялся изучать их на расстоянии вытянутой лапы.
– Запотели, – сказал он, извлек тряпицу и начал протирать стекла. – Однако мы побывали в той еще переделке.
Джон-Том встревоженно оглянулся. Ничто не преследовало их, не гналось по пятам. Да и как оно могло? Ведь ничто – это ничто, оно не способно на какие-либо действия.
– Я знаю, куда нам надо идти, мой мальчик, – сообщил чародей и постучал себя по голове. Послышался громкий скрежет кости о кость. – Путь долгий, но не слишком трудный.
Знакомая песня, подумалось Джон-Тому.
– И куда же? – осведомился он.
– Сдается мне, ты о таких местах и слыхом не слыхивал. Дорога ведет на север, за Колоколесье, мимо Оспенспри и Крешфарма-на-Болотах. Ты в такую даль, верно, и не забирался. Цивилизацией там и не пахнет. Но нужно торопиться. Скоро начнется зима и всякое путешествие станет невозможным. Мы должны освободить пертурбатор до наступления холодов.
К несчастью, проблем прибавилось.
– Да ну?
– Боюсь, что так. Я полагал, что пертурбатор угодил в природную ловушку – завалился в яму или застрял в трещине, которых хватает в межпространственной структуре мироздания. Но причина оказалась в другом.
Джон-Том ощутил, как на лбу вновь выступает холодный пот. Ему вдруг вспомнились взгляд невидимых глаз и разъяренный рык.
– Значит, пертурбатор застрял у нас не случайно?
– Увы, мой мальчик. – Волшебник вздохнул. – Его задержали умышленно, насильственно, с заранее определенной целью. Кажется невероятным, но правда на то и правда, чтобы опровергать самые смелые домыслы. Скажу честно, меня до сих пор одолевают сомнения.
– А я вообще не верю, что такое возможно. Из того, что вы мне наговорили, я понял, что пертурбатор нельзя ни поймать, ни удержать.
– Я тоже так думал, однако, по всей видимости, случилось именно то, чего никто из нас не допускал. Я ощутил присутствие некой враждебной и чрезвычайно могущественной силы. Кто-то пленил пертурбатор и заключил его в пространственно-временную клетку. Если мы не освободим беднягу, он не только коренным образом изменит наш мир, но и уничтожит себя в тщетных попытках вырваться на волю.
– Но тогда погибнет и тот, кто его захватил.
– Разумеется. – Волшебник кивнул.
– Бред какой-то! – воскликнул Джон-Том.
– Ах, мой мальчик, наконец-то ты начинаешь понимать, с чем мы столкнулись.
Джон-Том погрузился в молчание и до выхода из тоннеля не проронил больше ни слова.
Глава 3
Сборы не заняли много времени. Готовясь к путешествиям, Джон-Том старался следовать совету своего закадычного друга: чем меньше поклажи, тем легче путь. К тому же в этом мире быстрота передвижения была куда важней комфорта, а приспособляемость зачастую оказывалась полезнее лишней пары брюк.
Он заглянул в кабинет волшебника и обнаружил там Сорбла, который упаковывал под присмотром Клотагорба всевозможные фиалы и пакетики.
– Я готов, – сказал юноша.
– Хорошо, мой мальчик, очень хорошо, – отозвался чародей и раздраженно взмахнул лапой. – И куда я задевал свои измерительные приспособления? Вот разыщу их, и сразу отправимся.
– Я пораскинул мозгами над тем, что вы сказали мне вчера, – сообщил Джон-Том, прислонясь к стене. – Ну, насчет того, с чем мы столкнулись.
По-вашему, тот, кто поймал пертурбатор, не в своем уме?
– Совершенно верно, – откликнулся Клотагорб и довольно улыбнулся, вытащив на свет несколько ложечек, перехваченных золотым кольцом. – Кто бы то ни был, он сошел с ума. Спятил, чокнулся, офонарел, рехнулся, сбрендил, тронулся. Я ясно выражаюсь, или мне продолжить?
– Пожалуй, не стоит, – сухо ответил Джон-Том.
– Я рад, что ты так понятлив. Нам всем необходимо отчетливо сознавать, с кем мы имеем дело, поскольку возможность договориться с этим безумцем следует отнести к разряду фантастики. Сражаться же с теми, кто, очевидно, не отдает себе отчета в том, что сражается, необычайно трудно.
Чародей извлек из ящика стола металлическую шкатулку и осторожно приподнял крышку. Джон-Том разглядел внутри набивочный материал.
Клотагорб достал из шкатулки маленький деревянный ларчик и осмотрел его содержимое, которое состояло из стеклянного фиала, заполненного маслянистой зеленой жидкостью. Как будто удовлетворенный увиденным, он положил ларчик обратно в шкатулку и протянул последнюю Сорблу.
– Помести ее поглубже и, ради всего святого, смотри не урони.
– А что случится, если я все-таки уроню ее, учитель? – справился филин.
– Нечто столь ужасное, столь катастрофическое, – проговорил Клотагорб, – что мне и за две сотни лет не найти подходящих слов для его описания.
– А, – протянул Сорбл, кладя шкатулку в свой тюк. – Не беспокойтесь, хозяин, я буду осторожен.
Клотагорб направился к книжной полке, возле которой пристроился Джон-Том, и принялся отбирать тома – должно быть, с целью прихватить их с собой. Юноша, который не сводил глаз с Сорбла, спросил:
– А что в том фиале, сэр? Взрывчатое вещество или какая-нибудь кислота?
– Разумеется, нет, – отозвался волшебник. – Я, конечно, стар, но не настолько, чтобы торопиться на тот свет. Это негашеная известь.
– Что-то я вас не пойму, – признался Джон-Том, нахмурив брови.
– Ты слишком часто расписываешься в собственном невежестве. Хорошо еще хоть не притворяешься, что понимаешь. Неужели до тебя никак не дойдет, что умение творить магию означает сноровку в обращении как с формулами, так и с живыми существами? Если Сорблу не из-за чего будет волноваться, он найдет способ почаще прикладываться к вину, которое я разрешил ему взять в дорогу. Жалкий пьяница, учился бы с таким же рвением! Ну вот, а теперь он поостережется злоупотреблять моей добротой.
– Мне казалось, поводов для волнения предостаточно, однако я разделяю ваше мнение, – произнес юноша, наблюдая, как Клотагорб роется в книгах, ставит большинство обратно на полку и отбирает лишь отдельные экземпляры. – А как вы думаете, каков из себя наш противник?
Что он опасен, мы знаем. А еще?
– Если ты безумен, – ответил волшебник после недолгого размышления, – исправить положение можно двумя путями: или вылечиться, или попытаться принудить окружающих примириться с тобой. По правде сказать, я впервые встречаю психопата, который предпочел второй путь.
Разумеется, тот, кто захватил пертурбатор, пошел на это ради какой-то цели, преследуя личную выгоду. В результате миру угрожает опасность вывернуться наизнанку. Что ж, для безумца нет ничего лучше, нежели безумный мир. Любому, кто обвинит тебя в сумасшествии, можно ответить:
«Сам такой». Тем более, никто не посмеет заявить, что ты живешь в мире, который сотворило твое воспаленное воображение, ибо никто не удостоился иной участи. Такова, мой мальчик, логика нашего противника – логика умалишенного.
На последних словах волшебник начал видоизменяться. Его тело значительно вытянулось в длину. По прошествии нескольких секунд Джон-Том обнаружил, что беседует с огромной мохнатой желтой гусеницей.
Стена кабинета, к которой прислонился юноша, превратилась в нечто эфемерное, а кабинет как таковой – в громадный прозрачный шар, внутри которого располагались диковинные предметы непонятного происхождения и неведомого назначения. Джон-Том взирал на все это безобразие двумя парами фасеточных глаз. Он чувствовал себя как-то неловко; все тело ниже талии жутко чесалось. Вспомнив про свои многочисленные ноги, он принялся терзать ими бурый с красноватым отливом мех, в котором гнездились паразиты. В углу шара парил крошечный голубой мотылек.
– Странно, – пропищал мотылек, – хозяин, вы теперь больше Джон-Тома. Наверно, тут ты чем старше, тем крупнее. Видите, какой я маленький?
– Скорее уж чем умнее, – буркнул чародей. – Как бы то ни было, ощущение не из приятных. Что скажешь, Сорбл?
– Мне нравится. Кажется, я уже бывал мотыльком.
– А мне нет, – пробормотал Джон-Том. – Надеюсь, это скоро кончится.
Желудок юноши так и норовил выплеснуть наружу все свое содержимое.
Отсутствие костяка напугало Джон-Тома настолько, что он боялся сделать хотя бы шаг, понимая, впрочем, что ничего страшного, по всей видимости, не произойдет. Он твердо вознамерился не потворствовать желудку – не только из-за того, чтобы не уронить себя в глазах Клотагорба, но и потому, что вовсе не стремился узнать, чем питаются бурые с красноватым отливом гусеницы; так что просто сидел и чесался.
Миновало около пяти минут. Затем еще столько же. Кожа Джон-Тома зудела не от паразитов, а от нарастающего нервного напряжения.
– Что будем делать?
– Ждать, – откликнулся Клотагорб, пошевелив усиками. – Иного нам не остается.
– Сдается мне, ожидание затягивается, – заметил обеспокоенный Джон-Том.
– Естественно. Я же говорил, что с каждой новой пертурбацией их длительность будет возрастать.
– И пускай себе возрастает, но мне надоело изображать из себя гусеницу! – Джон-Том попробовал переменить положение, однако достиг лишь относительного успеха. – По-моему, меня сейчас вытошнит.
– Постарайся обойтись без этого, мой мальчик. Побочные эффекты неизбежны, но такое… Хотя, с точки зрения науки…
– К чертям собачьим вашу науку!
Юноша согнулся пополам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Сорбл растерянно взирал на происходящее. Свиток выпал из его лап и разлетелся во все стороны, оказавшись ни с того ни с сего разодранным на мелкие кусочки. Филин попытался было ухватить один из них и продолжить чтение, но не сумел, поскольку тот в мгновение ока отлетел на расстояние в тысячу парсеков. Вконец перепуганный филин рухнул на пол.
Да, на пол, ибо они все трое неведомо как вновь попали в погреб.
Над ними возник потолок, с которого свешивались корни дуба; появились и пропитанный сыростью стены. Джон-Том глубоко вздохнул. Господи, до чего же приятно, когда воздух пахнет землей, водой, жизнью! Погреб буквально пронизывало ощущение жизни. Стена, о которую опирался юноша, влажная и скользкая, подтверждала реальность перемены. Посреди помещения блистал светящийся шар. Клотагорб, как и прежде, восседал на стуле. Волшебник прижимал лады к груди и тяжело дышал. Убедившись, что стена не собирается исчезать, Джон-Том оторвался от нее и шагнул к чародею, чтобы посмотреть, не нужна ли тому помощь. Ему было жарко, хотя температура в погребе ничуть не изменилась. Тем не менее на лбу Джон-Тома выступил пот – холодный пот – свидетельство кратковременного пребывания в ничто. По крайней мере, так он думал, хотя не помнил, когда умудрился вспотеть. Ну естественно: за пределами ничто не жарко и не холодно, там вообще ничего не ощущаешь.
– С вами все в порядке, сэр? – спросил Джон-Том, стараясь унять дрожь в руках.
– Конечно, – отозвался волшебник, окинув юношу пристальным взглядом, удовлетворенно вздохнул и улыбнулся. – В полном порядке, насколько это возможно для моего возраста. Ты видел?
– Видел, только не знаю что. – Джон-Том взглянул на светящийся шар, который распространял вокруг успокоительное сияние. Впервые в жизни он радовался тому, что находится не где-нибудь, а под землей. – Вы имеете В виду пертурбатор?
– А что же еще? – фыркнул Клотагорб, обретающий, похоже, прежнюю самоуверенность. Волшебник поднялся, приблизился к палке с шаром и потянулся. – Считай, что тебе неслыханно повезло, мой мальчик.
По-моему, никто из живущих на свете не может похвастаться тем, что ему довелось лицезреть пертурбатор. Они обычно не задерживаются, пролетают мимо без остановки, а если им и вздумается притормозить, их, как правило, не узнают. Признаться, наш меня несколько удивил.
– То, как он менялся?
– Ну что ты! Пертурбатор просто не может не изменяться. Я не ожидал, что он будет столь великолепен. – Волшебник посмотрел за спину юноше. – Сорбл! Куда ты запропастился?
– К сожалению, никуда, учитель, – откликнулся филин, потирая бок, и состроил гримасу.
– Хорошо. Ну, пошли. Возвращаемся наверх.
– Хозяин, я потерял свиток. Его у меня вырвали. Я ничего не мог поделать.
– Ерунда. Когда понадобится, я восстановлю его. Так что не переживай. Давай пошевеливайся, тебе предстоит упаковать наши пожитки.
– Вам не придется подгонять меня, хозяин, – проговорил филин, выдергивая из земли палку с шаром. – Я пойду куда угодно, только бы очутиться подальше отсюда. – С этими словами он нырнул в тоннель.
– Поддержи меня, мой мальчик, – сказал Клотагорб. – Что-то мне не по себе.
– Неудивительно, – буркнул Джон-Том. – Я и сам, того гляди, свалюсь. – Он обнял чародея за панцирь, и они, опираясь друг на друга, направились вслед за Сорблом.
В тоннеле Клотагорб попросил остановиться, достал из ящичка на груди очки и принялся изучать их на расстоянии вытянутой лапы.
– Запотели, – сказал он, извлек тряпицу и начал протирать стекла. – Однако мы побывали в той еще переделке.
Джон-Том встревоженно оглянулся. Ничто не преследовало их, не гналось по пятам. Да и как оно могло? Ведь ничто – это ничто, оно не способно на какие-либо действия.
– Я знаю, куда нам надо идти, мой мальчик, – сообщил чародей и постучал себя по голове. Послышался громкий скрежет кости о кость. – Путь долгий, но не слишком трудный.
Знакомая песня, подумалось Джон-Тому.
– И куда же? – осведомился он.
– Сдается мне, ты о таких местах и слыхом не слыхивал. Дорога ведет на север, за Колоколесье, мимо Оспенспри и Крешфарма-на-Болотах. Ты в такую даль, верно, и не забирался. Цивилизацией там и не пахнет. Но нужно торопиться. Скоро начнется зима и всякое путешествие станет невозможным. Мы должны освободить пертурбатор до наступления холодов.
К несчастью, проблем прибавилось.
– Да ну?
– Боюсь, что так. Я полагал, что пертурбатор угодил в природную ловушку – завалился в яму или застрял в трещине, которых хватает в межпространственной структуре мироздания. Но причина оказалась в другом.
Джон-Том ощутил, как на лбу вновь выступает холодный пот. Ему вдруг вспомнились взгляд невидимых глаз и разъяренный рык.
– Значит, пертурбатор застрял у нас не случайно?
– Увы, мой мальчик. – Волшебник вздохнул. – Его задержали умышленно, насильственно, с заранее определенной целью. Кажется невероятным, но правда на то и правда, чтобы опровергать самые смелые домыслы. Скажу честно, меня до сих пор одолевают сомнения.
– А я вообще не верю, что такое возможно. Из того, что вы мне наговорили, я понял, что пертурбатор нельзя ни поймать, ни удержать.
– Я тоже так думал, однако, по всей видимости, случилось именно то, чего никто из нас не допускал. Я ощутил присутствие некой враждебной и чрезвычайно могущественной силы. Кто-то пленил пертурбатор и заключил его в пространственно-временную клетку. Если мы не освободим беднягу, он не только коренным образом изменит наш мир, но и уничтожит себя в тщетных попытках вырваться на волю.
– Но тогда погибнет и тот, кто его захватил.
– Разумеется. – Волшебник кивнул.
– Бред какой-то! – воскликнул Джон-Том.
– Ах, мой мальчик, наконец-то ты начинаешь понимать, с чем мы столкнулись.
Джон-Том погрузился в молчание и до выхода из тоннеля не проронил больше ни слова.
Глава 3
Сборы не заняли много времени. Готовясь к путешествиям, Джон-Том старался следовать совету своего закадычного друга: чем меньше поклажи, тем легче путь. К тому же в этом мире быстрота передвижения была куда важней комфорта, а приспособляемость зачастую оказывалась полезнее лишней пары брюк.
Он заглянул в кабинет волшебника и обнаружил там Сорбла, который упаковывал под присмотром Клотагорба всевозможные фиалы и пакетики.
– Я готов, – сказал юноша.
– Хорошо, мой мальчик, очень хорошо, – отозвался чародей и раздраженно взмахнул лапой. – И куда я задевал свои измерительные приспособления? Вот разыщу их, и сразу отправимся.
– Я пораскинул мозгами над тем, что вы сказали мне вчера, – сообщил Джон-Том, прислонясь к стене. – Ну, насчет того, с чем мы столкнулись.
По-вашему, тот, кто поймал пертурбатор, не в своем уме?
– Совершенно верно, – откликнулся Клотагорб и довольно улыбнулся, вытащив на свет несколько ложечек, перехваченных золотым кольцом. – Кто бы то ни был, он сошел с ума. Спятил, чокнулся, офонарел, рехнулся, сбрендил, тронулся. Я ясно выражаюсь, или мне продолжить?
– Пожалуй, не стоит, – сухо ответил Джон-Том.
– Я рад, что ты так понятлив. Нам всем необходимо отчетливо сознавать, с кем мы имеем дело, поскольку возможность договориться с этим безумцем следует отнести к разряду фантастики. Сражаться же с теми, кто, очевидно, не отдает себе отчета в том, что сражается, необычайно трудно.
Чародей извлек из ящика стола металлическую шкатулку и осторожно приподнял крышку. Джон-Том разглядел внутри набивочный материал.
Клотагорб достал из шкатулки маленький деревянный ларчик и осмотрел его содержимое, которое состояло из стеклянного фиала, заполненного маслянистой зеленой жидкостью. Как будто удовлетворенный увиденным, он положил ларчик обратно в шкатулку и протянул последнюю Сорблу.
– Помести ее поглубже и, ради всего святого, смотри не урони.
– А что случится, если я все-таки уроню ее, учитель? – справился филин.
– Нечто столь ужасное, столь катастрофическое, – проговорил Клотагорб, – что мне и за две сотни лет не найти подходящих слов для его описания.
– А, – протянул Сорбл, кладя шкатулку в свой тюк. – Не беспокойтесь, хозяин, я буду осторожен.
Клотагорб направился к книжной полке, возле которой пристроился Джон-Том, и принялся отбирать тома – должно быть, с целью прихватить их с собой. Юноша, который не сводил глаз с Сорбла, спросил:
– А что в том фиале, сэр? Взрывчатое вещество или какая-нибудь кислота?
– Разумеется, нет, – отозвался волшебник. – Я, конечно, стар, но не настолько, чтобы торопиться на тот свет. Это негашеная известь.
– Что-то я вас не пойму, – признался Джон-Том, нахмурив брови.
– Ты слишком часто расписываешься в собственном невежестве. Хорошо еще хоть не притворяешься, что понимаешь. Неужели до тебя никак не дойдет, что умение творить магию означает сноровку в обращении как с формулами, так и с живыми существами? Если Сорблу не из-за чего будет волноваться, он найдет способ почаще прикладываться к вину, которое я разрешил ему взять в дорогу. Жалкий пьяница, учился бы с таким же рвением! Ну вот, а теперь он поостережется злоупотреблять моей добротой.
– Мне казалось, поводов для волнения предостаточно, однако я разделяю ваше мнение, – произнес юноша, наблюдая, как Клотагорб роется в книгах, ставит большинство обратно на полку и отбирает лишь отдельные экземпляры. – А как вы думаете, каков из себя наш противник?
Что он опасен, мы знаем. А еще?
– Если ты безумен, – ответил волшебник после недолгого размышления, – исправить положение можно двумя путями: или вылечиться, или попытаться принудить окружающих примириться с тобой. По правде сказать, я впервые встречаю психопата, который предпочел второй путь.
Разумеется, тот, кто захватил пертурбатор, пошел на это ради какой-то цели, преследуя личную выгоду. В результате миру угрожает опасность вывернуться наизнанку. Что ж, для безумца нет ничего лучше, нежели безумный мир. Любому, кто обвинит тебя в сумасшествии, можно ответить:
«Сам такой». Тем более, никто не посмеет заявить, что ты живешь в мире, который сотворило твое воспаленное воображение, ибо никто не удостоился иной участи. Такова, мой мальчик, логика нашего противника – логика умалишенного.
На последних словах волшебник начал видоизменяться. Его тело значительно вытянулось в длину. По прошествии нескольких секунд Джон-Том обнаружил, что беседует с огромной мохнатой желтой гусеницей.
Стена кабинета, к которой прислонился юноша, превратилась в нечто эфемерное, а кабинет как таковой – в громадный прозрачный шар, внутри которого располагались диковинные предметы непонятного происхождения и неведомого назначения. Джон-Том взирал на все это безобразие двумя парами фасеточных глаз. Он чувствовал себя как-то неловко; все тело ниже талии жутко чесалось. Вспомнив про свои многочисленные ноги, он принялся терзать ими бурый с красноватым отливом мех, в котором гнездились паразиты. В углу шара парил крошечный голубой мотылек.
– Странно, – пропищал мотылек, – хозяин, вы теперь больше Джон-Тома. Наверно, тут ты чем старше, тем крупнее. Видите, какой я маленький?
– Скорее уж чем умнее, – буркнул чародей. – Как бы то ни было, ощущение не из приятных. Что скажешь, Сорбл?
– Мне нравится. Кажется, я уже бывал мотыльком.
– А мне нет, – пробормотал Джон-Том. – Надеюсь, это скоро кончится.
Желудок юноши так и норовил выплеснуть наружу все свое содержимое.
Отсутствие костяка напугало Джон-Тома настолько, что он боялся сделать хотя бы шаг, понимая, впрочем, что ничего страшного, по всей видимости, не произойдет. Он твердо вознамерился не потворствовать желудку – не только из-за того, чтобы не уронить себя в глазах Клотагорба, но и потому, что вовсе не стремился узнать, чем питаются бурые с красноватым отливом гусеницы; так что просто сидел и чесался.
Миновало около пяти минут. Затем еще столько же. Кожа Джон-Тома зудела не от паразитов, а от нарастающего нервного напряжения.
– Что будем делать?
– Ждать, – откликнулся Клотагорб, пошевелив усиками. – Иного нам не остается.
– Сдается мне, ожидание затягивается, – заметил обеспокоенный Джон-Том.
– Естественно. Я же говорил, что с каждой новой пертурбацией их длительность будет возрастать.
– И пускай себе возрастает, но мне надоело изображать из себя гусеницу! – Джон-Том попробовал переменить положение, однако достиг лишь относительного успеха. – По-моему, меня сейчас вытошнит.
– Постарайся обойтись без этого, мой мальчик. Побочные эффекты неизбежны, но такое… Хотя, с точки зрения науки…
– К чертям собачьим вашу науку!
Юноша согнулся пополам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38