Они продолжали и дальше биться о твердую каменистую почву так, что во все стороны летели клочки.
Однако Джон-Том не собирался обозревать урон, который нанесла его выдумка, потому что уже несся со всех ног к берегу, где их ждал плот.
Сначала ему пришлось тащить Маджа за собой, но потом тот опомнился.
На этот раз на их пути не возникло никакого препятствия. Как только они вырвались из окружения, Джон-Том оглянулся.
Те лианы, которые еще были целы, хлестали друг друга, рассекая воздух, ударялись о землю, свистели, стонали и что-то выкрикивали. Шум и гам были даже страшнее самого зрелища.
– Я должен был добиться того, чтобы они вошли в роль, – объяснял Джон-Том на бегу, с трудом переводя дыхание. – Нужно было заставить их выполнять задания все быстрее и быстрее, одно за другим – бам! бам! бам! Необходимо было довести их до такого состояния, чтобы мои команды выполнялись рефлекторно, без раздумий и колебаний, чтобы каждый испытывал желание отличиться перед соседом. По правде сказать, я и не рассчитывал, что та колыбельная сработает, но, конечно, попытаться нужно было. Правда, они были настороже, ожидая с нашей стороны какого-нибудь подвоха. Я предположил, что самое худшее, что нас ждет, – они продемонстрируют, как сложно от них убежать. Поэтому я заставил их поверить, что мы смирились с судьбой, и даже сделал попытку изобразить, будто нас увлекло их соревнование.
Джон-Том и Мадж уже были на плоту, изо всех сил налегая на весла.
Они скользили по глади Рунипай и все больше увеличивали расстояние, отделяющее их от растительного сумасшедшего дома.
Мадж обернулся и посмотрел туда, где был остров.
– Скажи-ка, приятель, а они выйдут когда-нибудь из этого состояния?
Отдаленные крики и стоны, хотя и значительно ослабев, все еще были слышны.
– Думаю, да. Постепенно кто-то осознает, что они вытворяют над собой, и одумается. Глядя на него, и другие начнут возвращаться к разумному состоянию. Естественно, только те, кто не слишком далеко зашел в своем безумии. В конце концов все образуется. Но пусть они выпутываются сами и только тогда, когда мы будем далеко и в безопасности.
– Верняк! А ты и меня обвел вокруг пальца. – Выдр насупился. У Джон-Тома на лице появилось несколько виноватое выражение. Мадж спросил:
– Ну что еще? Чего случилось?
– Не знаю, право! – Джон-Том отвернулся и стал смотреть на весла. – Все дело в том… Глупо ужасно. Знаю ведь… Когда мы были у лиан, я подумал… Помнишь Флор Кинтеру?
– Темноволосую леди, которую ты прихватил с собой из своего мира?
Ту самую, которая потом убежала с краснобаем-кроликом?
– Ну да! Я тогда подумал, не попросить ли имитаторов, чтобы они изобразили ее. Исключительное зрелище могло бы получиться: тридцать совершенных копий совершенства – это я о фигуре – танцуют вокруг нас, а мы в середине…
– Чтоб мне провалиться! – прошептал Мадж. – Почему то же самое не пришло в голову мне? Я, конечно, не имею в виду твой идеал. Чего же я-то не попросил изобразить что-нибудь мое любимое, какую-нибудь мою фантазию?
– Теперь уже поздно об этом говорить, – заметил Джон-Том и вздохнул. – Или ты хочешь вернуться обратно? А то давай. Я подожду на плоту. Авось, и у тебя мой трюк сработает.
– Нет уж, уволь! Благодарю покорно, приятель. Я по горло сыт растительными вывертами: минуту-другую перед тобой живая тетушка Сулевак, зато потом – чудовище из кошмарного сна. Я туда ни ногой, даже если наобещают три десятка совершеннейших фемин. Пусть уж лучше при мне будут мои милашки со всеми их несовершенствами.
Глава 9
После необыкновенного всплеска разнообразия, вызванного мимами-лианами, монотонная рутина Рунипай показалась приятной сменой впечатлений. Однако по мере того, как они уплывали все южнее, местность менялась на глазах, чего нельзя было сказать о климате.
Высокие каменистые горы, окутанные пышной зеленью, начали подниматься в небеса прямо из воды. На смену граниту пришел известняк. Ползучие растения и мхи, угнездившись в скальных расщелинах, способствовали появлению глубоких трещин и развитию эрозии.
– Полуразрушенный карстовый ландшафт, – произнес вполголоса Джон-Том, не скрывая изумления.
– И я только что хотел сказать то же самое, – заметил неуверенно Мадж.
На ночевку они высадились на песчаном берегу напротив скалы – настолько крутой, что даже ползучие растения, казалось, не отваживались за нее зацепиться. Пока Мадж разыскивал сухую растопку для костра, Джон-Том исследовал скалистую отвесную стену. Прохладная и сухая, она вызывала приятное ощущение надежности в краю зыбучих песков и непролазной грязи.
Мадж вернулся с охапкой сушняка и кинул ветки в ямку для костра, вырытую им загодя. Отряхивая сор с лап, он бросил хмурый взгляд на своего приятеля.
– Обнаружил что-нибудь интересное?
– Нет. Всего-навсего известняк. Мне подумалось, как чертовски приятно ощущать под ногами твердую почву посреди этой хляби. Здесь когда-то было дно неглубокого моря. Крошечные животные, погибая триллионами, падали на дно. Их раковины и скелеты состояли сплошь из кальция. И вот, спустя несколько геологических эпох, образовался этот известняк. Время шло, дно моря поднималось. Потоки воды вели свою разрушительную работу, размывая открытые места.
– Рассказывай! – заметил Мадж довольно сухо.
Джон-Том был явно разочарован этой репликой.
– Мадж, твое образование, знание теоретических основ находится в совершенно запущенном состоянии.
– Это потому, дружище, что я всю жизнь был слишком занят, получая серьезные практические навыки.
– Если бы ты послушал меня хоть пять минут, я мог бы рассказать тебе об удивительных тайнах природы.
– Может быть, потом, когда поедим, кореш, – сказал выдр, подняв лапу в успокаивающем жесте. – Я бы предпочел сначала насладиться ужином. А ты?
После плотного ужина стало ясно, что сытная еда отбила у чаропевца всякую охоту к чтению лекций. Настроение его резко изменилось в сторону меланхолии. Взяв дуару, он стал услаждать слух несчастного Маджа длинными печальными балладами и душещипательными песнями о неразделенной любви.
Выдр терпеливо слушал так долго, как только мог, а потом с головой завернулся в одеяло. Это несколько приглушило звучание песен Джон-Тома.
– Прекрати изображать мелодраму, черт возьми! – заметил оскорбленный в лучших чувствах трубадур. – После стольких месяцев упорной практики, думаю, мое исполнение заметно улучшилось.
– Играешь ты, приятель, как никогда хорошо, – донесся голос из-под одеяла. – Но что касается вокала, это дохлый номер. Поешь ты так, будто сидишь под водой, а во рту полным-полно гальки. Скажи, что тебе больше нравится, чтобы я был тактичным или резал правду-матку?
– Ах, нет же, нет! – вздохнул Джон-Том. – Я было подумал, что в моем пении есть сдвиг в положительную сторону. – Говоря это, он перебирал струны дуары.
Голова Маджа высунулась из-под одеяла. Глаза у него были совсем сонные.
– Парень, уже поздно! Конечно, сейчас ты можешь выводить хоть какую-то мелодию, тогда как месяц назад вообще не имел ни малейшего представления, как этого добиться. Так что своего рода улучшение определенно наблюдается. Желание петь у тебя есть, вот только голоса нет. Удовлетворяйся тем, что имеешь.
– Извини, – ответил Джон-Том самодовольно, – тогда мне нужна практика, чтобы развивать слух и голос.
Мадж издал горлом сдавленный звук. Он опять проиграл. Если начнешь хвалить пение Джон-Тома, он будет петь с еще большим энтузиазмом, а если покритикуешь, то оказывается, что ему требуется практика. Жизнь все время подбрасывает всякие шуточки.
– Ну ладно, приятель! – Мадж залез под одеяло. – Осуществляй свои намерения, только не вой всю ночь напролет до утренней зари, хорошо?
– Долго играть и петь я не собираюсь, – заверил Джон-Том.
Он пел о днях, проведенных на пляже, о матушке-земле, о друзьях, с которыми был знаком в той, настоящей жизни. Потом он отложил дуару в сторону и стал устраиваться на ночь, собираясь заснуть в своей любимой позе – свернувшись калачиком.
Но что-то заставило его остановиться. Это можно было сравнить с электрическим разрядом, сверкнувшим прямо перед глазами. Он зажмурился и сел. Ощущение не пропало. Оно разрасталось. Или это ему только почудилось?
Наклонившись, он толкнул свернувшийся рядом меховой шар.
– Ну что еще? Чего надо? – Выдр высунул голову из-под одеяла третий раз за вечер. – Слушай, парень, оставайся тут у костра, а я буду спать на плоту. – Выдр быстро сел и вроде бы совсем проснулся. – На тебе лица нет, привидение увидел, что ли?
– Нет, не привидение, – прошептал Джон-Том. – Я увидел… Мадж, я не могу даже понять, что мне привиделось.
Выдр вгляделся в темноту.
– Я ничего не вижу. На что это похоже? Где ты его заметил?
– Вон там.
Джон-Том поднялся и направился к голому белесоватому утесу. Мадж шел за ним, всматриваясь в ночную темноту.
Джон-Том показал на скалу.
– Здесь. Именно тут я это увидел. И кое-что почувствовал. Всего лишь легкое колебание почвы, когда лег спать. Как будто волна дрожи.
– Приятель, здесь везде зыбкая почва.
– Нет, Мадж, под песком залегают скальные породы. Это было землетрясение, я уверен. Там, откуда я родом, землетрясения – довольно частая вещь, и я знаю, какие при этом возникают ощущения.
– А я ничего не почувствовал.
– Ты спал.
– Верно! Ну и что это было такое, что ты увидел на утесе?
– Не на утесе, Мадж. – Джон-Том дотронулся до известняка и провел по нему несколько раз ладонью. Он был холодный, твердый, абсолютно неподатливый. Ощущение такое, что под рукой монолит. – Это появилось внутри, в самой скале.
Недоверчивый Мадж тоже провел лапой по твердому камню. Сказал, тщательно подбирая слова, будто разговаривал с зеленым юнцом:
– Не могло ничего такого быть, парень. На этом утесе нет ни единой трещинки.
– Я не про утес говорю, – поправил его Джон-Том. – Это было в самой скале.
Он резко повернулся, подошел к костру и взял дуару, решив повторить последнюю песенку.
Ничего! Мадж стоял рядом с утесом, злой, расстроенный и замученный одновременно.
А потом это повторилось. Еле ощутимое подрагивание внутри скалы, едва ли способное потревожить чей-то сон.
На этот раз Мадж увидел происходящее. Джон-Том понял это, заметив, что выдр попятился от скалы. Вибрация прекратилась, потом опять возникла, но то, что появилось в скале, – осталось.
– Ты видишь, Мадж? Ты тоже его видишь?
– Не только его, приятель, – прошептал выдр, – я вижу их.
Джон-Том продолжал играть на дуаре и петь. А призрачные существа все появлялись и появлялись. Их становилось все больше и больше. Они не то чтобы скользили или ползли по поверхности утеса. Нет, они с легкостью появлялись внутри известняка, не имевшего ни единой трещины.
Чуть посверкивая, эти червеобразные по размеру и форме были точь-в-точь как рука Джон-Тома до ладони. Огромные, ярко светящиеся глазищи выделялись на лбу каждого призрака. Едва различимые узоры появлялись на светящихся боках и спинке, причем каждый рисунок отличался от другого. Двух одинаковых не было.
В то время как Джон-Том и Мадж изумленно наблюдали за ними, существа образовали длинную цепь – голова к хвосту, хвост к голове, – извивающуюся, как змея. Цепь резко изогнулась, и земля у подножия скалы вздрогнула. А потом цепь распалась, и существа рассыпались по скале – бестелесные, большеглазые плоские черви, плывущие сквозь камень.
Джон-Том перестал петь, и они начали как бы бледнеть. Хотя нет, не совсем так. Они не бледнели, а просто ныряли в камень и пропадали.
Джон-Том, словно в трансе, подошел совсем близко к скале. Еле различимая трещина, не толще волоса, бежала по поверхности вниз, пропадая под землей. Именно в этом месте существа образовали цепочку, и тогда раздался последний толчок. Вытянувшись в жгутик вдоль еле заметного разлома, они изогнулись, напружинились – и тогда земля вздрогнула.
– Хотел бы я знать, что они собой представляют, – пробормотал Джон-Том.
– Не могу сказать, приятель, но, кажется, они следуют своим маршрутом, а я вот замешкался и не попросил, чтобы они погодили. – Выдр направился к своему одеялу, оглядываясь на скалу. – Я предостаточно нагляделся на них.
Несколько экземпляров все еще скользили под поверхностью скалы.
– Ладно! Думаю, нам и этого хватило. Я их вызвал, так что, полагаю, смогу и от отстающих с легкостью избавиться.
– Это вы так считаете! – сказал приглушенным голосом один из плоских червей-призраков.
Пальцы чаропевца застыли, едва коснувшись струн.
– Бог мой, да они еще и разговаривают!
– А что вы думаете! Конечно, мы разговариваем, а как же! – Голосок звучал, как отдаленный ветерок, как едва уловимый шорох, коснувшийся барабанной перепонки.
Мадж был под слишком большим впечатлением, чтобы взять и просто так удалиться.
– Каким это манером они могут разговаривать, если их вообще, можно сказать, нет? – поинтересовался он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Однако Джон-Том не собирался обозревать урон, который нанесла его выдумка, потому что уже несся со всех ног к берегу, где их ждал плот.
Сначала ему пришлось тащить Маджа за собой, но потом тот опомнился.
На этот раз на их пути не возникло никакого препятствия. Как только они вырвались из окружения, Джон-Том оглянулся.
Те лианы, которые еще были целы, хлестали друг друга, рассекая воздух, ударялись о землю, свистели, стонали и что-то выкрикивали. Шум и гам были даже страшнее самого зрелища.
– Я должен был добиться того, чтобы они вошли в роль, – объяснял Джон-Том на бегу, с трудом переводя дыхание. – Нужно было заставить их выполнять задания все быстрее и быстрее, одно за другим – бам! бам! бам! Необходимо было довести их до такого состояния, чтобы мои команды выполнялись рефлекторно, без раздумий и колебаний, чтобы каждый испытывал желание отличиться перед соседом. По правде сказать, я и не рассчитывал, что та колыбельная сработает, но, конечно, попытаться нужно было. Правда, они были настороже, ожидая с нашей стороны какого-нибудь подвоха. Я предположил, что самое худшее, что нас ждет, – они продемонстрируют, как сложно от них убежать. Поэтому я заставил их поверить, что мы смирились с судьбой, и даже сделал попытку изобразить, будто нас увлекло их соревнование.
Джон-Том и Мадж уже были на плоту, изо всех сил налегая на весла.
Они скользили по глади Рунипай и все больше увеличивали расстояние, отделяющее их от растительного сумасшедшего дома.
Мадж обернулся и посмотрел туда, где был остров.
– Скажи-ка, приятель, а они выйдут когда-нибудь из этого состояния?
Отдаленные крики и стоны, хотя и значительно ослабев, все еще были слышны.
– Думаю, да. Постепенно кто-то осознает, что они вытворяют над собой, и одумается. Глядя на него, и другие начнут возвращаться к разумному состоянию. Естественно, только те, кто не слишком далеко зашел в своем безумии. В конце концов все образуется. Но пусть они выпутываются сами и только тогда, когда мы будем далеко и в безопасности.
– Верняк! А ты и меня обвел вокруг пальца. – Выдр насупился. У Джон-Тома на лице появилось несколько виноватое выражение. Мадж спросил:
– Ну что еще? Чего случилось?
– Не знаю, право! – Джон-Том отвернулся и стал смотреть на весла. – Все дело в том… Глупо ужасно. Знаю ведь… Когда мы были у лиан, я подумал… Помнишь Флор Кинтеру?
– Темноволосую леди, которую ты прихватил с собой из своего мира?
Ту самую, которая потом убежала с краснобаем-кроликом?
– Ну да! Я тогда подумал, не попросить ли имитаторов, чтобы они изобразили ее. Исключительное зрелище могло бы получиться: тридцать совершенных копий совершенства – это я о фигуре – танцуют вокруг нас, а мы в середине…
– Чтоб мне провалиться! – прошептал Мадж. – Почему то же самое не пришло в голову мне? Я, конечно, не имею в виду твой идеал. Чего же я-то не попросил изобразить что-нибудь мое любимое, какую-нибудь мою фантазию?
– Теперь уже поздно об этом говорить, – заметил Джон-Том и вздохнул. – Или ты хочешь вернуться обратно? А то давай. Я подожду на плоту. Авось, и у тебя мой трюк сработает.
– Нет уж, уволь! Благодарю покорно, приятель. Я по горло сыт растительными вывертами: минуту-другую перед тобой живая тетушка Сулевак, зато потом – чудовище из кошмарного сна. Я туда ни ногой, даже если наобещают три десятка совершеннейших фемин. Пусть уж лучше при мне будут мои милашки со всеми их несовершенствами.
Глава 9
После необыкновенного всплеска разнообразия, вызванного мимами-лианами, монотонная рутина Рунипай показалась приятной сменой впечатлений. Однако по мере того, как они уплывали все южнее, местность менялась на глазах, чего нельзя было сказать о климате.
Высокие каменистые горы, окутанные пышной зеленью, начали подниматься в небеса прямо из воды. На смену граниту пришел известняк. Ползучие растения и мхи, угнездившись в скальных расщелинах, способствовали появлению глубоких трещин и развитию эрозии.
– Полуразрушенный карстовый ландшафт, – произнес вполголоса Джон-Том, не скрывая изумления.
– И я только что хотел сказать то же самое, – заметил неуверенно Мадж.
На ночевку они высадились на песчаном берегу напротив скалы – настолько крутой, что даже ползучие растения, казалось, не отваживались за нее зацепиться. Пока Мадж разыскивал сухую растопку для костра, Джон-Том исследовал скалистую отвесную стену. Прохладная и сухая, она вызывала приятное ощущение надежности в краю зыбучих песков и непролазной грязи.
Мадж вернулся с охапкой сушняка и кинул ветки в ямку для костра, вырытую им загодя. Отряхивая сор с лап, он бросил хмурый взгляд на своего приятеля.
– Обнаружил что-нибудь интересное?
– Нет. Всего-навсего известняк. Мне подумалось, как чертовски приятно ощущать под ногами твердую почву посреди этой хляби. Здесь когда-то было дно неглубокого моря. Крошечные животные, погибая триллионами, падали на дно. Их раковины и скелеты состояли сплошь из кальция. И вот, спустя несколько геологических эпох, образовался этот известняк. Время шло, дно моря поднималось. Потоки воды вели свою разрушительную работу, размывая открытые места.
– Рассказывай! – заметил Мадж довольно сухо.
Джон-Том был явно разочарован этой репликой.
– Мадж, твое образование, знание теоретических основ находится в совершенно запущенном состоянии.
– Это потому, дружище, что я всю жизнь был слишком занят, получая серьезные практические навыки.
– Если бы ты послушал меня хоть пять минут, я мог бы рассказать тебе об удивительных тайнах природы.
– Может быть, потом, когда поедим, кореш, – сказал выдр, подняв лапу в успокаивающем жесте. – Я бы предпочел сначала насладиться ужином. А ты?
После плотного ужина стало ясно, что сытная еда отбила у чаропевца всякую охоту к чтению лекций. Настроение его резко изменилось в сторону меланхолии. Взяв дуару, он стал услаждать слух несчастного Маджа длинными печальными балладами и душещипательными песнями о неразделенной любви.
Выдр терпеливо слушал так долго, как только мог, а потом с головой завернулся в одеяло. Это несколько приглушило звучание песен Джон-Тома.
– Прекрати изображать мелодраму, черт возьми! – заметил оскорбленный в лучших чувствах трубадур. – После стольких месяцев упорной практики, думаю, мое исполнение заметно улучшилось.
– Играешь ты, приятель, как никогда хорошо, – донесся голос из-под одеяла. – Но что касается вокала, это дохлый номер. Поешь ты так, будто сидишь под водой, а во рту полным-полно гальки. Скажи, что тебе больше нравится, чтобы я был тактичным или резал правду-матку?
– Ах, нет же, нет! – вздохнул Джон-Том. – Я было подумал, что в моем пении есть сдвиг в положительную сторону. – Говоря это, он перебирал струны дуары.
Голова Маджа высунулась из-под одеяла. Глаза у него были совсем сонные.
– Парень, уже поздно! Конечно, сейчас ты можешь выводить хоть какую-то мелодию, тогда как месяц назад вообще не имел ни малейшего представления, как этого добиться. Так что своего рода улучшение определенно наблюдается. Желание петь у тебя есть, вот только голоса нет. Удовлетворяйся тем, что имеешь.
– Извини, – ответил Джон-Том самодовольно, – тогда мне нужна практика, чтобы развивать слух и голос.
Мадж издал горлом сдавленный звук. Он опять проиграл. Если начнешь хвалить пение Джон-Тома, он будет петь с еще большим энтузиазмом, а если покритикуешь, то оказывается, что ему требуется практика. Жизнь все время подбрасывает всякие шуточки.
– Ну ладно, приятель! – Мадж залез под одеяло. – Осуществляй свои намерения, только не вой всю ночь напролет до утренней зари, хорошо?
– Долго играть и петь я не собираюсь, – заверил Джон-Том.
Он пел о днях, проведенных на пляже, о матушке-земле, о друзьях, с которыми был знаком в той, настоящей жизни. Потом он отложил дуару в сторону и стал устраиваться на ночь, собираясь заснуть в своей любимой позе – свернувшись калачиком.
Но что-то заставило его остановиться. Это можно было сравнить с электрическим разрядом, сверкнувшим прямо перед глазами. Он зажмурился и сел. Ощущение не пропало. Оно разрасталось. Или это ему только почудилось?
Наклонившись, он толкнул свернувшийся рядом меховой шар.
– Ну что еще? Чего надо? – Выдр высунул голову из-под одеяла третий раз за вечер. – Слушай, парень, оставайся тут у костра, а я буду спать на плоту. – Выдр быстро сел и вроде бы совсем проснулся. – На тебе лица нет, привидение увидел, что ли?
– Нет, не привидение, – прошептал Джон-Том. – Я увидел… Мадж, я не могу даже понять, что мне привиделось.
Выдр вгляделся в темноту.
– Я ничего не вижу. На что это похоже? Где ты его заметил?
– Вон там.
Джон-Том поднялся и направился к голому белесоватому утесу. Мадж шел за ним, всматриваясь в ночную темноту.
Джон-Том показал на скалу.
– Здесь. Именно тут я это увидел. И кое-что почувствовал. Всего лишь легкое колебание почвы, когда лег спать. Как будто волна дрожи.
– Приятель, здесь везде зыбкая почва.
– Нет, Мадж, под песком залегают скальные породы. Это было землетрясение, я уверен. Там, откуда я родом, землетрясения – довольно частая вещь, и я знаю, какие при этом возникают ощущения.
– А я ничего не почувствовал.
– Ты спал.
– Верно! Ну и что это было такое, что ты увидел на утесе?
– Не на утесе, Мадж. – Джон-Том дотронулся до известняка и провел по нему несколько раз ладонью. Он был холодный, твердый, абсолютно неподатливый. Ощущение такое, что под рукой монолит. – Это появилось внутри, в самой скале.
Недоверчивый Мадж тоже провел лапой по твердому камню. Сказал, тщательно подбирая слова, будто разговаривал с зеленым юнцом:
– Не могло ничего такого быть, парень. На этом утесе нет ни единой трещинки.
– Я не про утес говорю, – поправил его Джон-Том. – Это было в самой скале.
Он резко повернулся, подошел к костру и взял дуару, решив повторить последнюю песенку.
Ничего! Мадж стоял рядом с утесом, злой, расстроенный и замученный одновременно.
А потом это повторилось. Еле ощутимое подрагивание внутри скалы, едва ли способное потревожить чей-то сон.
На этот раз Мадж увидел происходящее. Джон-Том понял это, заметив, что выдр попятился от скалы. Вибрация прекратилась, потом опять возникла, но то, что появилось в скале, – осталось.
– Ты видишь, Мадж? Ты тоже его видишь?
– Не только его, приятель, – прошептал выдр, – я вижу их.
Джон-Том продолжал играть на дуаре и петь. А призрачные существа все появлялись и появлялись. Их становилось все больше и больше. Они не то чтобы скользили или ползли по поверхности утеса. Нет, они с легкостью появлялись внутри известняка, не имевшего ни единой трещины.
Чуть посверкивая, эти червеобразные по размеру и форме были точь-в-точь как рука Джон-Тома до ладони. Огромные, ярко светящиеся глазищи выделялись на лбу каждого призрака. Едва различимые узоры появлялись на светящихся боках и спинке, причем каждый рисунок отличался от другого. Двух одинаковых не было.
В то время как Джон-Том и Мадж изумленно наблюдали за ними, существа образовали длинную цепь – голова к хвосту, хвост к голове, – извивающуюся, как змея. Цепь резко изогнулась, и земля у подножия скалы вздрогнула. А потом цепь распалась, и существа рассыпались по скале – бестелесные, большеглазые плоские черви, плывущие сквозь камень.
Джон-Том перестал петь, и они начали как бы бледнеть. Хотя нет, не совсем так. Они не бледнели, а просто ныряли в камень и пропадали.
Джон-Том, словно в трансе, подошел совсем близко к скале. Еле различимая трещина, не толще волоса, бежала по поверхности вниз, пропадая под землей. Именно в этом месте существа образовали цепочку, и тогда раздался последний толчок. Вытянувшись в жгутик вдоль еле заметного разлома, они изогнулись, напружинились – и тогда земля вздрогнула.
– Хотел бы я знать, что они собой представляют, – пробормотал Джон-Том.
– Не могу сказать, приятель, но, кажется, они следуют своим маршрутом, а я вот замешкался и не попросил, чтобы они погодили. – Выдр направился к своему одеялу, оглядываясь на скалу. – Я предостаточно нагляделся на них.
Несколько экземпляров все еще скользили под поверхностью скалы.
– Ладно! Думаю, нам и этого хватило. Я их вызвал, так что, полагаю, смогу и от отстающих с легкостью избавиться.
– Это вы так считаете! – сказал приглушенным голосом один из плоских червей-призраков.
Пальцы чаропевца застыли, едва коснувшись струн.
– Бог мой, да они еще и разговаривают!
– А что вы думаете! Конечно, мы разговариваем, а как же! – Голосок звучал, как отдаленный ветерок, как едва уловимый шорох, коснувшийся барабанной перепонки.
Мадж был под слишком большим впечатлением, чтобы взять и просто так удалиться.
– Каким это манером они могут разговаривать, если их вообще, можно сказать, нет? – поинтересовался он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39