- Ну, вы-то, говорят, без труда портмоне себе добыли, - с ядовитой
ухмылкой произнес Павиан Гориллович. - Жену побоку, ИРОДа побоку - и айда
в Ташкент с одноглазой директрисой гастронома... Живое портмоне, всегда к
услугам... Но учтите: угрозыск не дремлет!
- Кто дал вам право клеветать на меня?! - крикнул я. - Кто тебе такой
чепухи про меня наговорил?!
- Весь ИРОД об этом говорит. Глас народа!.. По отношению к жене
ведете себя как зверь!
- О тебе этого не скажу, - отпарировал я, -
Если скажут тебе: "Ты - зверь!" -
Ты не очень-то в это верь.
Ведь и звери имеют ум, -
Ты ж, мой друг, совсем - ни бум-бум!
Произнеся этот экспромт, я покинул примерочную и направился в отдел,
где работает мой хороший знакомый Нарзан Лимонадович. Это он
сконструировал комбинированную электрокофеварку-крысобойку "День и ночь".
Предположим, вы холостяк. В вашей однокомнатной квартире завелись крысы, а
у вас - ни жены, ни кошки. И тут вам поможет "День и ночь". Днем вы
используете прибор в традиционном жанре - варите в нем кофе. Вечером вы
кладете его горизонтально возле крысиной норки, включаете ловительное
устройство - и спокойно ложитесь в постель. Ночью вас будит зуммер. Крыса
поймалась и безболезненно убита током! Вы встаете, освобождаете прибор от
содержимого, включаете его вновь - и так далее. Оригинальностью замысла и
четкостью работы "День и ночь" порадует многих - и тем приумножит славу
ИРОДа. Я надеялся, что Нарзан Лимонадович поможет мне развеять ту
клеветническую тучу, которая сгущалась над моей головой. Но, оказывается,
я держал путь не к другу, а к врагу.
- Слушай, Серафим, этого я от тебя не ожидал, - забормотал он. - Ты
же знаешь, я тоже от жены ушел... Но - никаких скандалов... И алименты за
Жорку честно плачу... А у тебя прямо погадски получается... За Настей по
квартире с ломом гоняешься, последнее пальто ее в скупочный пункт снес,
кольцо обручальное с ее пальца содрал - и все пропиваешь с какой-то падшей
кинозвездой... Опомнись, Серафим, не стань полностью гадом!
- Если и стану, далеко мне до тебя будет, падло! - гневно ответил я.
Если скажут тебе: "Ты гад!" -
Похвале этой будь ты рад;
Ведь по правде-то, милый друг,
Ты зловредней, чем сто гадюк!
Хлопнув дверью, я вышел в коридор. Навстречу мне шагал Хамелеон
Скорпионович, известный тем, что им спроектировано антипростудное зимнее
пальто. Оно сплошное, разреза спереди нет; его надо надевать через голову.
Его не нужно застегивать и расстегивать, вас в нем не продует. Надобность
в пуговицах отпадает, что послужит снижению себестоимости. Еще недавно
этот дизайнер относился ко мне весьма приязненно, а тут он вдруг при виде
меня набычился и молвил укоряюще-презрительным тоном:
- Почему вы здесь? Почему вы не в больнице?
- А к чему мне больница? - удивился я. - Я здоров.
- Какой цинизм! - прошипел Хамелеон Скорпионович. - Ведь все знают,
что ваша жена - в хирургической палате! Все знают, что вы, явившись к себе
домой с пьяной проституткой, ударили свою супругу бутылкой по голове, а
родную дочь выгнали из квартиры! Поспешите же в больницу, пока жена ваша
еще жива!..
- А ты, обалдуй, поспеши в психбольницу - там твое законное место! -
сухо и кратко ответил я и направился в свою секцию. Когда я под вечер шел
через вестибюль, ко мне с таинственным видом подошел вахтер Памир
Никотинович и тихо сказал, что "есть разговорец".
- Главное - говорите на суде, что в состоянии эффекта действовали, -
зашептал он. - Тогда, может, срок поменьше дадут. Усекли?
- Какой суд? Какой срок? - усталым голосом спросил я.
- Хоть со мной то не хитрите, я ведь тоже через это дело, через
ревность, отбывал... А про вас слух идет, что вы квартиру, где супруга
ваша блудодействовала, подожгли... Это вам повезло, что изменница на
балкон ниже этажом выпрыгнула и переломом доги отделалась... Вы
доказывайте, что вы - без задуманного намерения. Усекли?
- Усек, - горестно ответил я.
Все дни той недели я провел в нервном напряжении. С того момента,
когда я узнал из телефонного разговора с Юриком, что мой полет на Фемиду
вполне реален и даже точный срок назначен, во мне стал нарастать страх
перед неведомым. Отказаться от полета нельзя было; я не хотел, чтоб Юрик
угадал во мне труса, - но лететь ой как не хотелось... У меня возникла
хитренькая надежда, что в последнюю минуту Юрик позвонит мне и сообщит,
что по указанию куманийского ихнего начальства мое путешествие отменяется.
Я очень на это надеялся, поэтому и Насте о предполагаемом моем полете
ничего не сказал - ведь если он не состоится, то на нет и суда нет. Она
ведь тогда и не узнает, как я боялся этого отмененного мероприятия. Но
нервозность мою Настя заметила. Она в те дни не раз пульс мой щупала и
температуру замеряла. К моему сожалению, физически я был здоров. А
прикинуться больным мне было невозможно, Настя сразу бы раскусила, что это
не хворь, а нахальная симуляция. II. ПЕРЕД ПОЛЕТОМ
Ранним утром в субботу раздался телефонный звонок. Он разбудил Настю
и Татку, а меня - не разбудил. Я почти всю ночь не спал, всякие страшные
домыслы кишели в моей башке. Поэтому я раньше Насти кинулся к телефону.
Звонил Юрик.
- Серафимушка, я, значит, жду тебя, как мы обусловились. Не опоздай!
Один наш мудрец так сказал: "Опоздавший подобен птице, ослепшей в полете".
Не дремотствуй!
- Жди, буду вовремя, - голосом, хрипловатым - от страха, ответил я.
Однако когда я повесил трубку и понял, что пути для отступления нет, на
душе у меня стало спокойнее. Очевидно, тот запас страха, который моя
трусоватая душа выделила на подготовку к этому полету, я израсходовал
полностью. Поэтому, когда Настя спросила, что это за свидание назначено у
меня с Юриком, я довольно спокойно объявил ей, что лечу на Фемиду, чтобы
там в Храме Одиночества отдохнуть от земной суеты, и рассказал ей о своих
предыдущих переговорах с Юриком по этому поводу. Не забыл я упомянуть и о
том, что прогула не будет, - ведь, по закону сгущенного времени, я вернусь
на Землю в час отбытия с нее. Настя встрепеиулась, стала толковать о том,
что я со своим неуравновешенным характером непременно нарвусь в Космосе на
какую-нибудь неприятность. Потом она ударилась в слезы, а Татка немедленно
подключилась к этому мероприятий. Но я был тверд, и тогда Настя
успокоилась, принесла из прихожей мой рюкзак, и мы принялись укладывать в
него все, что могло пригодиться в путешествии. Затем жена вручила мне
двести рублей из своего НЗ - вдруг на этой Фемиде не полное запустение, и
мне удастся обменять родные денежки на инопланетную валюту и отоварить их.
Заодно Настя напомнила мне некоторые цифровые данные, имеющие отношение к
ее фигуре, а также подтвердила, что носит обувь тридцать шестого размера.
Тогда я сказал ей, что все это знаю давным-давно и ничего не выроню из
памяти даже при экстремальной ситуации.
Пусть мужа ждут враги и вьюги,
Пусть путь тревожен и далек -
Параметры своей супруги
Он должен помнить назубок!
Растроганная этим моим заверением, Настя улыбнулась улыбкой No 6
("Неожиданная радость" ) и погрузилась в раздумье. У жены моей очень
выразительное лицо, и по нему я всегда догадываюсь, что она скажет. Все ее
улыбки я давно систематизировал, каждой дал номер и наименование. В то
утро я с особым вниманием следил за сменой ее улыбок и вдруг заметил, что
губы ее сложились в улыбку No 38 ("Предподарочную"). Это меня несколько
встревожило. Настя - существо доброе и неглупое. Но на подарки у нее
какой-то свой взгляд - или, вернее, свой бзик. Если бы я, например,
собрался бы в челноке переплыть озеро Байкал, она непременно презентовала
бы мне бочку с пресной водой, дабы я не умер от жажды; а ежели бы я
решился пешим ходом пересечь пустыню Сахару, Настя в лепешку бы разбилась,
но раздобыла бы мне спасательный круг, чтобы я, чего доброго, не утоп в
пути. Вот и теперь она замерла в улыбчивом раздумье - затем произнесла
решительным голосом:
- Так и быть, вручу его тебе сейчас. Вообще-то я его в день твоего
рождения подарить хотела... Но дарю досрочно. Только дай мне святую
клятву, что возьмешь его с собой и нигде не потеряешь.
Я стал перебирать в уме предметы мужского рода, один из которых могла
преподнести мне Настя, но зная непредсказуемость ее подарочной фантазии,
ни к какому ясному выводу прийти не смог. Потом вдруг вспомнил, что
последнее время она повадилась намекать мне, что я стал полнеть, что
каждый человек должен каждый день совершать пятикилометровую пешеходную
прогулку. У меня мелькнула мысль, что на этот раз меня ждет подарок
логически осмысленный, то есть шагомер.
- Клянусь! - твердо произнес я. - Клянусь, что возьму его с собой и
доставлю обратно на Землю в. полной сохранности, из кармана не выроню!
- Ну, в кармане он не поместится, - снисходительно молвила Настя.
Подойдя к комоду, она выдвинула нижний ящик и извлекла оттуда фамильный
топор. Топорище его выполнено из дуба, и на нем сверкает серебряная
дощечка, на коей значится:
ТОПОР
(Трест Общественного Питания Октябрьского Района)
За непорочную службу - бухгалтеру А. Г. Лукошкину!
Топор этот достался Насте в наследство от ее покойного деда, и вот
теперь она вручила мне это мужское орудие труда в знак того, что считает
меня настоящим мужчиной. Я принял подарок и сказал, что польщен и
обрадован, но в полет брать эту громоздкую штуковину не собираюсь, нужна
она мне, как слепому велосипед.
- Но ты дал клятву! - возмутилась Настя. - Мало того, что ты черт
тебя знает куда летишь по межпланетному блату, ты еще и клятвопреступником
хочешь стать! Выбирай: или топор и я, или ни топора, ни меня! Или топор -
или развод! Я, разумеется, предпочел топор. Настя сразу успокоилась, на ее
лице возникла улыбка No 22 ("Радость примирения"). Улыбнулся и я. Нет, я
не обижаюсь на Настю за ее вспышки.
Хвала терпенью и покорности,
Нрав добрый - это благодать,
Но микродолей дамской вздорности
Супруга вправе обладать.

12. В ПОЛЕТЕ
На мне был темно-синий плащ с меховой подкладкой, а на спине
красовался объемистый рюкзак, из горловины которого торчала рукоять
топора. Настя проводила меня до трамвайной остановки.
- Одумайся, олух космический! Еще не поздно! - прошептала она, когда
показалась моя "тридцатка". Но я ответил, что полет - дело решенное, и
губы моей супруги сложились в улыбку No 10 ( "Расставальная грусть" ).
Унося в душе эту грусть, я вошел в вагон.
Свободных мест не было, но какая-то добрая женщина сказала сидевшему
рядом с ней подростку, что он должен уступить место дяденьке - дяденька
едет на лесозаготовки. Прибыв на Васильевский остров, я направился в
столовку, где работал Юрик. К раздевалке тянулась длинная очередь. За
барьером, отделяющим ряды вешалок от публики, трудились двое: пожилая
женщина и мой друг. Меня удивило, что Юрик работает медлительнее своей
компаньонки. Из публики слышались упреки в адрес слегка прихрамывающего,
но вообще-то здоровенного на вид гардеробщика. Затем я увидал нечто совсем
нелепое. Получив от лысенького старичка номерок, Юрик принес ему лиловое
дамское пальто с капюшоном. "Ты что, ослеп, что ли, кобель гладкий?!" -
возмутился старичок, и тогда мой друг извинился и выдал ему его законное
черное пальто. Затем, заметив меня, шепнул что-то своей напарнице и,
напутствуемый нелестными замечаниями публики, покинул гардероб. Когда мы
вышли на улицу, я, зная неземную честность и аккуратность иномирянина,
спросил его, почему это он стал работать так безобразно. И тут Юрий
признался мне, что близится срок его возвращения на Куму, а он познал
далеко не все отрицательные земные слова. Поэтому он решил снизить
качество своей работы. Он лентяйствует и свинствует для того, чтобы
слышать от землян строгие отзывы и пополнять ими свой словесный фонд.
Недавно один посетитель очень его порадовал, обозвал захребетником. А еще
Юрику на букву "З" известны такие слова: злодей, злопыхатель, замарашка,
зубоскалец, зануда...
- Забулдыга, заморыш, задрыга, злыдень, зубрила, - продолжил я.
- Боженьки мои, учиться мне еще и учиться, - задумчиво подытожил
иномирянин. - Но вот и дом наш, пора нам на его крышу восходить. Мы стали
подниматься по такой знакомой мне лестнице... Когда .проходили мимо
квартиры моих родителей, сквозь запертую дверь услышал я знакомый хохот -
это, невзирая на пожилой возраст, тетя Рита упражнялась в смехе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14