Напротив окна уже сидел король Прад, а по бокам – принцы Леддравор и Чаккел; все они облачились в неофициальные свободные шелковые одеяния. В качестве единственного знака отличия на шее у Прада на стеклянной цепочке висел большой синий камень.
Переживая за брата и магистра Гло, Толлер горячо желал, чтобы все прошло гладко, и, стараясь не смотреть в сторону Леддравора, стоял, потупив взор, пока король не подал Гло и Лейну сигнал садиться, а тогда все внимание уделил устройству магистра в кресле, озабоченный тем, чтобы не скрипнуть рамой.
– Приношу извинения за задержку, Ваше Величество, – наконец сказал Гло. – Желаете ли вы, чтобы мой помощник удалился?
Прад покачал головой.
– Ради твоего удобства, магистр Гло, он может остаться. Я недооценивал серьезность твоей болезни.
– Некоторая скованность… гм… в движениях, только и всего, – стоически отозвался Гло.
– Тем не менее я благодарю тебя за то, что ты пришел. Как видишь, я обхожусь без формальностей, и мы можем спокойно обменяться мнениями. Во время нашей последней встречи обстановка не слишком благоприятствовала свободной дискуссии.
Толлер, который стоял за спинкой стула Гло, подивился любезному и рассудительному тону короля. Похоже, он был не прав, и новое унижение магистру не грозило. Толлер впервые посмотрел прямо через стол и увидел, что лицо Прада и впрямь приветливо, насколько это возможно, имея такой нечеловеческий мраморно-белый глаз. Затем невольно повернулся к Леддравору и вздрогнул: оказывается, все это время принц сверлил его неприкрыто злобным и презрительным взглядом.
«Я теперь другой человек, – напомнил себе Толлер, подавляя желание вызывающе выпрямиться. – Гло и Лейн не должны пострадать из-за меня».
Он опустил голову, но успел заметить змеиную улыбку Леддравора. Толлер не знал, как ему быть. Кажется, слухи подтверждались: у принца отменная память на лица, а особенно – на оскорбления. Но не стоять же Толлеру весь утренний день с опущенной головой, чтобы не раздражать Леддравора. Может быть, найти предлог и выйти?..
– Я хочу поговорить о полете на Верхний Мир, – объявил король, и его слова подобно взрыву бомбы выбросили все прочее из сознания Толлера. – Утверждаешь ли ты, как глава ученых, что такой полет осуществим?
– Да, Ваше Величество. – Гло посмотрел на Леддравора и смуглого толстощекого Чаккела, как бы предлагая им возразить. – Мы в силах лететь на Верхний Мир.
– Каким образом?
– На очень больших аэростатах, Ваше Величество.
– Продолжай.
– Их подъемную силу придется увеличить газовыми реактивными двигателями, так как в области, где воздушный шар практически не работает, реактивный двигатель наиболее эффективен. – Гло говорил твердо и без колебаний, как это случалось с ним в минуты вдохновения. – Кроме того, реактивный двигатель перевернет воздушный шар в средней точке полета, чтобы затем он опускался нормальным образом. Повторяю, Ваше Величество, мы в силах лететь на Верхний Мир.
После слов Гло наступила звенящая тишина, и Толлер, ошеломленный, взглянул на брата – проверить, потрясла ли его речь о полете на Верхний Мир. Как и в прошлый раз, Лейн выглядел нервным и неуверенным, но вовсе не удивленным. Должно быть, они с Гло сговорились заранее, а если Лейн полагает, что полет возможен, – значит действительно возможен!
Холодок пробежал по спине, и вихрь совершенно новых мыслей и чувств охватил Толлера. «У меня есть будущее, – подумал он. – Так вот зачем я здесь…»
– Расскажи нам подробнее, магистр Гло, – произнес король. – Аэростат, о котором ты говоришь, уже когда-нибудь проектировали?
– Не только проектировали, Ваше Величество. Архивы свидетельствуют, что в 2187 году его даже построили. И в том же году его несколько раз пилотировал известный ученый по имени Юсейдер. Считается, хотя документы… гм… невнятны в данном пункте, что в 2188-м он предпринял попытку полета на Верхний Мир.
– Что с ним случилось?
– О нем больше не слышали.
– Звучит не слишком обнадеживающе, – вставил Чаккел. Он впервые заговорил. – Не похоже на летопись достижений.
– Это как еще посмотреть, – не сдавался Гло. – Если бы Юсейдер вернулся через несколько дней, можно было бы считать, что полет провалился. Как раз то обстоятельство, что он не вернулся, возможно, доказывает успех полета.
Чаккел хмыкнул:
– Скорее – гибель ученого.
– Я не утверждаю, что такой подъем будет легким и не сопряжен с… гм… опасностями. Однако наука шагнула вперед, и это, мне кажется, снижает степень риска. При достаточной решимости и надлежащих финансовых и материальных ресурсах мы можем построить корабли, способные лететь на Верхний Мир.
Принц Леддравор громко вздохнул и заерзал на стуле, но воздержался от высказываний. Похоже, король перед совещанием запретил ему вступать в дискуссию, предположил Толлер.
– Ты изображаешь полет как увеселительную прогулку вечерним днем, – возразил король Прад. – Но разве не факт, что Мир и Верхний Мир находятся почти в пяти тысячах миль друг от друга?
– По последним расчетам получается 4650 миль, Ваше Величество. Это от поверхности до поверхности.
– Сколько времени придется лететь, чтобы пройти такое расстояние?
– К сожалению, сейчас я не могу ответить на этот вопрос.
– Но ведь это очень важно!
– Несомненно! Большое значение имеет скорость подъема воздушного шара, Ваше Величество. Однако тут много переменных величин, которые приходится… гм… учитывать. – Гло дал сигнал Лейну развернуть свиток. – Мой старший ученый, лучший, чем я, математик, сделал предварительные вычисления и с вашего позволения даст необходимые пояснения.
Трясущимися руками Лейн расправил плакат, и Толлер с облегчением увидел, что брат предусмотрительно использовал бумагу с основой из мягкой ткани – он распрямился сразу. Основную часть занимала масштабная диаграмма. На ней изображались планеты-сестры и их пространственные отношения; остальной чертеж представлял подробные эскизы грушевидных воздушных шаров и сложных гондол.
Лейн пару раз с трудом глотнул, и Толлер напрягся в страхе, что брат не сможет заговорить.
– Этот круг изображает нашу планету… диаметром 4100 миль, – наконец выговорил Лейн. – Другой, меньший, круг изображает Верхний Мир. Его диаметр обычно считают равным 3220 миль в неподвижной точке над нашим экватором на нулевом меридиане, проходящем через Ро-Атабри.
– Полагаю, в этих пределах все мы в детстве изучали астрономию, – заметил Прад. – Скажи прямо, сколько займет путешествие с одной планеты на другую?
Лейн снова глотнул.
– Ваше Величество, на скорость свободного подъема влияет размер воздушного шара и вес груза, который он будет нести. Еще один фактор – разность температур между газом внутри шара и окружающей атмосферой. Но самое важное – это количество энергетических кристаллов для питания реактивных двигателей. Мы достигнем большей экономии топлива, если позволим шару подниматься самому, с постепенным уменьшением скорости, без использования реактивного двигателя, пока не ослабеет гравитационное притяжение Мира. Это, конечно, увеличит время в пути и, следовательно, возрастет расход продовольствия и воды, что в свою очередь…
– Хватит, хватит! У меня уже голова кружится! – Король вытянул руки, расставив и слегка согнув пальцы, словно укачивал невидимый воздушный шар. – Возьми корабль, скажем, на двадцать человек. Представь себе, что кристаллов достаточно, в разумных пределах. Так вот, сколько времени такой корабль будет лететь до Верхнего Мира? Я не жду от тебя точности. Просто назови приблизительную цифру.
Лейн побледнел еще сильнее, но с возросшей уверенностью пробежал пальцем по нескольким колонкам цифр на краю чертежа.
– Двенадцать дней, Ваше Величество.
– Наконец-то! – Прад со значением посмотрел на Леддравора и Чаккела. – Теперь скажи, сколько потребуется кристаллов для того же корабля?
Лейн поднял голову и устремил на короля тревожный взгляд. Тот же в ожидании ответа смотрел на Лейна спокойно и внимательно. Толлер почувствовал, что они понимают друг друга без слов и на его глазах происходит нечто непостижимое.
Поборов нервозность и нерешительность, брат, видимо, обрел некую странную власть, которая, по крайней мере на эти мгновения, поставила его вровень с правителем. Толлер ощутил прилив семейной гордости, когда увидел, что король признал новый статус Лейна и терпеливо ждет, пока тот сформулирует ответ.
– Могу я предположить, Ваше Величество, – чуть погодя спросил Лейн, – что речь идет о полете в одну сторону?
– Можешь.
– В таком случае, Ваше Величество, кораблю потребуется по тридцать фунтов пикона и халвелла.
– Спасибо. Но, может быть, при непрерывном горении более высокая доля халвелла даст лучший результат?
Лейн покачал головой.
– С учетом обстоятельств – нет.
– Ты ценный человек, Лейн Маракайн.
– Ваше Величество, я не понимаю, – изумленно запротестовал Гло. – Нет никакой мыслимой причины снабжать корабль горючим на полет лишь в одну сторону.
– Один корабль – нет, – ответил король. – Малый флот – нет. Но если мы говорим о… – Он вновь переключил внимание на Лейна. – Сколько кораблей назвал бы ты?
– Тысяча – хорошее круглое число, Ваше Величество.
– Тысяча!!! – Гло безуспешно попытался встать, рама заскрипела, и когда магистр наконец заговорил, в его голосе звучала обида. – Неужели один я останусь в неведении относительно предмета разговора?
Король умиротворяющим жестом опустил руку.
– Здесь нет никакого заговора, магистр Гло. Просто твой старший ученый, похоже, умеет читать мысли. Вот ведь любопытно – как он догадался, что у меня на уме?
Лейн уставился на свои руки и заговорил почти рассеянно, как будто размышлял вслух.
– Более двухсот дней я не могу получить никаких статистических данных по сельскохозяйственному производству и по заболеванию птертозом. Официально это объясняют тем, что администраторы слишком утомлены, чтобы готовить отчеты. Я пытался убедить себя, что это правда, но все признаки были налицо, Ваше Величество. Для меня даже в некотором роде облегчение узнать, что подтверждаются худшие опасения. Единственный путь борьбы с кризисом – посмотреть наконец правде в глаза.
– Я согласен с тобой, – произнес Прад, – но меня заботило предотвращение паники, отсюда и секретность. И я должен был знать наверняка.
– Наверняка? – Большая голова Гло поворачивалась туда-сюда. – Наверняка! Наверняка?
– Да, магистр Гло, – серьезно ответил король, – я должен был знать наверняка, что наша планета умирает.
От этого спокойного заявления Толлер внутренне содрогнулся. Но в то же мгновение весь страх исчез, сменившись любопытством и всепоглощающим эгоистичным и злорадным чувством, что теперь бывшее под запретом – разрешено. Самые радикальные повороты истории совершались лично для Толлера. Впервые в жизни он любил будущее…
– …как будто птерту вдохновляют события последних двух лет, она подобна воителю, который видит, что враг слабеет, – говорил король. – Ее численность растет, и кто поручится, что ее мерзкие выбросы не станут еще смертоноснее? То, что случилось однажды, может случиться снова. Нам в Ро-Атабри пока относительно везет, но по всей империи народ умирает от коварной формы птертоза, несмотря на неимоверные усилия защититься от шаров. И новорожденные, от которых зависит наше будущее, наиболее уязвимы. Нам пришлось бы признать перспективу медленного вырождения в жалкую горстку стерильных стариков и старух – если бы перед нами не маячил призрак голода. Сельскохозяйственные районы больше не способны производить продовольствие в объемах, необходимых для содержания городов, даже с учетом сильного сокращения городского населения.
Король остановился и печально улыбнулся слушателям.
– Кое-кто среди нас утверждает, будто есть еще место надежде и судьба еще может смилостивиться над нами. Но Колкоррон стал великим не потому, что пассивно доверялся случаю. Когда нас теснили в бою, мы отступали в безопасную цитадель и собирали силы и решимость вновь подняться и одолеть врага. И у нас еще есть последняя цитадель, которая поможет нам в этом смертном бою. Имя ей – Верхний Мир. Мой королевский вердикт таков: мы готовимся отступить на Верхний Мир не для того, чтобы бежать от врага, но чтобы вновь нарастить силы, выиграть время и изобрести средства навсегда уничтожить птерту и в конце концов вернуться на родную планету Мир славной и непобедимой армией, которая торжественно предъявит права на все, что принадлежит нам по природе и справедливости.
Королевское красноречие, усиленное официальностью высокого колкорронского стиля, увлекло Толлера, развернув перед его мысленным взором радужные перспективы, и он с некоторым недоумением увидел, что ни брат, ни Гло не проявляют никакого энтузиазма. Магистр сидел так неподвижно, что казался мертвым, а Лейн продолжал смотреть вниз, себе на руки, вертя кольцо из бракки на шестом пальце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Переживая за брата и магистра Гло, Толлер горячо желал, чтобы все прошло гладко, и, стараясь не смотреть в сторону Леддравора, стоял, потупив взор, пока король не подал Гло и Лейну сигнал садиться, а тогда все внимание уделил устройству магистра в кресле, озабоченный тем, чтобы не скрипнуть рамой.
– Приношу извинения за задержку, Ваше Величество, – наконец сказал Гло. – Желаете ли вы, чтобы мой помощник удалился?
Прад покачал головой.
– Ради твоего удобства, магистр Гло, он может остаться. Я недооценивал серьезность твоей болезни.
– Некоторая скованность… гм… в движениях, только и всего, – стоически отозвался Гло.
– Тем не менее я благодарю тебя за то, что ты пришел. Как видишь, я обхожусь без формальностей, и мы можем спокойно обменяться мнениями. Во время нашей последней встречи обстановка не слишком благоприятствовала свободной дискуссии.
Толлер, который стоял за спинкой стула Гло, подивился любезному и рассудительному тону короля. Похоже, он был не прав, и новое унижение магистру не грозило. Толлер впервые посмотрел прямо через стол и увидел, что лицо Прада и впрямь приветливо, насколько это возможно, имея такой нечеловеческий мраморно-белый глаз. Затем невольно повернулся к Леддравору и вздрогнул: оказывается, все это время принц сверлил его неприкрыто злобным и презрительным взглядом.
«Я теперь другой человек, – напомнил себе Толлер, подавляя желание вызывающе выпрямиться. – Гло и Лейн не должны пострадать из-за меня».
Он опустил голову, но успел заметить змеиную улыбку Леддравора. Толлер не знал, как ему быть. Кажется, слухи подтверждались: у принца отменная память на лица, а особенно – на оскорбления. Но не стоять же Толлеру весь утренний день с опущенной головой, чтобы не раздражать Леддравора. Может быть, найти предлог и выйти?..
– Я хочу поговорить о полете на Верхний Мир, – объявил король, и его слова подобно взрыву бомбы выбросили все прочее из сознания Толлера. – Утверждаешь ли ты, как глава ученых, что такой полет осуществим?
– Да, Ваше Величество. – Гло посмотрел на Леддравора и смуглого толстощекого Чаккела, как бы предлагая им возразить. – Мы в силах лететь на Верхний Мир.
– Каким образом?
– На очень больших аэростатах, Ваше Величество.
– Продолжай.
– Их подъемную силу придется увеличить газовыми реактивными двигателями, так как в области, где воздушный шар практически не работает, реактивный двигатель наиболее эффективен. – Гло говорил твердо и без колебаний, как это случалось с ним в минуты вдохновения. – Кроме того, реактивный двигатель перевернет воздушный шар в средней точке полета, чтобы затем он опускался нормальным образом. Повторяю, Ваше Величество, мы в силах лететь на Верхний Мир.
После слов Гло наступила звенящая тишина, и Толлер, ошеломленный, взглянул на брата – проверить, потрясла ли его речь о полете на Верхний Мир. Как и в прошлый раз, Лейн выглядел нервным и неуверенным, но вовсе не удивленным. Должно быть, они с Гло сговорились заранее, а если Лейн полагает, что полет возможен, – значит действительно возможен!
Холодок пробежал по спине, и вихрь совершенно новых мыслей и чувств охватил Толлера. «У меня есть будущее, – подумал он. – Так вот зачем я здесь…»
– Расскажи нам подробнее, магистр Гло, – произнес король. – Аэростат, о котором ты говоришь, уже когда-нибудь проектировали?
– Не только проектировали, Ваше Величество. Архивы свидетельствуют, что в 2187 году его даже построили. И в том же году его несколько раз пилотировал известный ученый по имени Юсейдер. Считается, хотя документы… гм… невнятны в данном пункте, что в 2188-м он предпринял попытку полета на Верхний Мир.
– Что с ним случилось?
– О нем больше не слышали.
– Звучит не слишком обнадеживающе, – вставил Чаккел. Он впервые заговорил. – Не похоже на летопись достижений.
– Это как еще посмотреть, – не сдавался Гло. – Если бы Юсейдер вернулся через несколько дней, можно было бы считать, что полет провалился. Как раз то обстоятельство, что он не вернулся, возможно, доказывает успех полета.
Чаккел хмыкнул:
– Скорее – гибель ученого.
– Я не утверждаю, что такой подъем будет легким и не сопряжен с… гм… опасностями. Однако наука шагнула вперед, и это, мне кажется, снижает степень риска. При достаточной решимости и надлежащих финансовых и материальных ресурсах мы можем построить корабли, способные лететь на Верхний Мир.
Принц Леддравор громко вздохнул и заерзал на стуле, но воздержался от высказываний. Похоже, король перед совещанием запретил ему вступать в дискуссию, предположил Толлер.
– Ты изображаешь полет как увеселительную прогулку вечерним днем, – возразил король Прад. – Но разве не факт, что Мир и Верхний Мир находятся почти в пяти тысячах миль друг от друга?
– По последним расчетам получается 4650 миль, Ваше Величество. Это от поверхности до поверхности.
– Сколько времени придется лететь, чтобы пройти такое расстояние?
– К сожалению, сейчас я не могу ответить на этот вопрос.
– Но ведь это очень важно!
– Несомненно! Большое значение имеет скорость подъема воздушного шара, Ваше Величество. Однако тут много переменных величин, которые приходится… гм… учитывать. – Гло дал сигнал Лейну развернуть свиток. – Мой старший ученый, лучший, чем я, математик, сделал предварительные вычисления и с вашего позволения даст необходимые пояснения.
Трясущимися руками Лейн расправил плакат, и Толлер с облегчением увидел, что брат предусмотрительно использовал бумагу с основой из мягкой ткани – он распрямился сразу. Основную часть занимала масштабная диаграмма. На ней изображались планеты-сестры и их пространственные отношения; остальной чертеж представлял подробные эскизы грушевидных воздушных шаров и сложных гондол.
Лейн пару раз с трудом глотнул, и Толлер напрягся в страхе, что брат не сможет заговорить.
– Этот круг изображает нашу планету… диаметром 4100 миль, – наконец выговорил Лейн. – Другой, меньший, круг изображает Верхний Мир. Его диаметр обычно считают равным 3220 миль в неподвижной точке над нашим экватором на нулевом меридиане, проходящем через Ро-Атабри.
– Полагаю, в этих пределах все мы в детстве изучали астрономию, – заметил Прад. – Скажи прямо, сколько займет путешествие с одной планеты на другую?
Лейн снова глотнул.
– Ваше Величество, на скорость свободного подъема влияет размер воздушного шара и вес груза, который он будет нести. Еще один фактор – разность температур между газом внутри шара и окружающей атмосферой. Но самое важное – это количество энергетических кристаллов для питания реактивных двигателей. Мы достигнем большей экономии топлива, если позволим шару подниматься самому, с постепенным уменьшением скорости, без использования реактивного двигателя, пока не ослабеет гравитационное притяжение Мира. Это, конечно, увеличит время в пути и, следовательно, возрастет расход продовольствия и воды, что в свою очередь…
– Хватит, хватит! У меня уже голова кружится! – Король вытянул руки, расставив и слегка согнув пальцы, словно укачивал невидимый воздушный шар. – Возьми корабль, скажем, на двадцать человек. Представь себе, что кристаллов достаточно, в разумных пределах. Так вот, сколько времени такой корабль будет лететь до Верхнего Мира? Я не жду от тебя точности. Просто назови приблизительную цифру.
Лейн побледнел еще сильнее, но с возросшей уверенностью пробежал пальцем по нескольким колонкам цифр на краю чертежа.
– Двенадцать дней, Ваше Величество.
– Наконец-то! – Прад со значением посмотрел на Леддравора и Чаккела. – Теперь скажи, сколько потребуется кристаллов для того же корабля?
Лейн поднял голову и устремил на короля тревожный взгляд. Тот же в ожидании ответа смотрел на Лейна спокойно и внимательно. Толлер почувствовал, что они понимают друг друга без слов и на его глазах происходит нечто непостижимое.
Поборов нервозность и нерешительность, брат, видимо, обрел некую странную власть, которая, по крайней мере на эти мгновения, поставила его вровень с правителем. Толлер ощутил прилив семейной гордости, когда увидел, что король признал новый статус Лейна и терпеливо ждет, пока тот сформулирует ответ.
– Могу я предположить, Ваше Величество, – чуть погодя спросил Лейн, – что речь идет о полете в одну сторону?
– Можешь.
– В таком случае, Ваше Величество, кораблю потребуется по тридцать фунтов пикона и халвелла.
– Спасибо. Но, может быть, при непрерывном горении более высокая доля халвелла даст лучший результат?
Лейн покачал головой.
– С учетом обстоятельств – нет.
– Ты ценный человек, Лейн Маракайн.
– Ваше Величество, я не понимаю, – изумленно запротестовал Гло. – Нет никакой мыслимой причины снабжать корабль горючим на полет лишь в одну сторону.
– Один корабль – нет, – ответил король. – Малый флот – нет. Но если мы говорим о… – Он вновь переключил внимание на Лейна. – Сколько кораблей назвал бы ты?
– Тысяча – хорошее круглое число, Ваше Величество.
– Тысяча!!! – Гло безуспешно попытался встать, рама заскрипела, и когда магистр наконец заговорил, в его голосе звучала обида. – Неужели один я останусь в неведении относительно предмета разговора?
Король умиротворяющим жестом опустил руку.
– Здесь нет никакого заговора, магистр Гло. Просто твой старший ученый, похоже, умеет читать мысли. Вот ведь любопытно – как он догадался, что у меня на уме?
Лейн уставился на свои руки и заговорил почти рассеянно, как будто размышлял вслух.
– Более двухсот дней я не могу получить никаких статистических данных по сельскохозяйственному производству и по заболеванию птертозом. Официально это объясняют тем, что администраторы слишком утомлены, чтобы готовить отчеты. Я пытался убедить себя, что это правда, но все признаки были налицо, Ваше Величество. Для меня даже в некотором роде облегчение узнать, что подтверждаются худшие опасения. Единственный путь борьбы с кризисом – посмотреть наконец правде в глаза.
– Я согласен с тобой, – произнес Прад, – но меня заботило предотвращение паники, отсюда и секретность. И я должен был знать наверняка.
– Наверняка? – Большая голова Гло поворачивалась туда-сюда. – Наверняка! Наверняка?
– Да, магистр Гло, – серьезно ответил король, – я должен был знать наверняка, что наша планета умирает.
От этого спокойного заявления Толлер внутренне содрогнулся. Но в то же мгновение весь страх исчез, сменившись любопытством и всепоглощающим эгоистичным и злорадным чувством, что теперь бывшее под запретом – разрешено. Самые радикальные повороты истории совершались лично для Толлера. Впервые в жизни он любил будущее…
– …как будто птерту вдохновляют события последних двух лет, она подобна воителю, который видит, что враг слабеет, – говорил король. – Ее численность растет, и кто поручится, что ее мерзкие выбросы не станут еще смертоноснее? То, что случилось однажды, может случиться снова. Нам в Ро-Атабри пока относительно везет, но по всей империи народ умирает от коварной формы птертоза, несмотря на неимоверные усилия защититься от шаров. И новорожденные, от которых зависит наше будущее, наиболее уязвимы. Нам пришлось бы признать перспективу медленного вырождения в жалкую горстку стерильных стариков и старух – если бы перед нами не маячил призрак голода. Сельскохозяйственные районы больше не способны производить продовольствие в объемах, необходимых для содержания городов, даже с учетом сильного сокращения городского населения.
Король остановился и печально улыбнулся слушателям.
– Кое-кто среди нас утверждает, будто есть еще место надежде и судьба еще может смилостивиться над нами. Но Колкоррон стал великим не потому, что пассивно доверялся случаю. Когда нас теснили в бою, мы отступали в безопасную цитадель и собирали силы и решимость вновь подняться и одолеть врага. И у нас еще есть последняя цитадель, которая поможет нам в этом смертном бою. Имя ей – Верхний Мир. Мой королевский вердикт таков: мы готовимся отступить на Верхний Мир не для того, чтобы бежать от врага, но чтобы вновь нарастить силы, выиграть время и изобрести средства навсегда уничтожить птерту и в конце концов вернуться на родную планету Мир славной и непобедимой армией, которая торжественно предъявит права на все, что принадлежит нам по природе и справедливости.
Королевское красноречие, усиленное официальностью высокого колкорронского стиля, увлекло Толлера, развернув перед его мысленным взором радужные перспективы, и он с некоторым недоумением увидел, что ни брат, ни Гло не проявляют никакого энтузиазма. Магистр сидел так неподвижно, что казался мертвым, а Лейн продолжал смотреть вниз, себе на руки, вертя кольцо из бракки на шестом пальце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42