Ни один нормальный человек не выдержал бы подобной атаки. Более семидесяти килограммов с высоты да на хребтину… Сунувшись вперед, охранник ударился лбом о деревянную поперечину и все же, уцепившись пальцами за край нар, успел развернуться. Не доверяя ослабевшим рукам, Валентин ударил его коленом в грудь, и еще раз, заставив с хрипом повалиться на пол. Карлик, успевший сесть и оглядеться, молча кивнул на окно. По-прежнему играла музыка, никто не включал сирены и не спешил с криками к открытой камере. Впрочем, этой дорогой Валентин уходить не собирался. Они располагались на втором этаже, и внизу ему пришлось бы миновать караулку с отдыхающей охраной, проходную с дежурным.
Завладев пистолетом охранника, он проверил обойму. Это была самая важная часть плана. Без оружия покидать камеру не имело смысла.
— Следи за «попкой» на вышке, — шепнул карлик. — Обычно он кемарит, но если нет, считай, тебе хана.
Как говорится, утешил. На прощание.
— В лесу сразу начинай подбирать полиэтиленовые пакеты, тряпки. Без них замерзнешь в воде уже через час.
Благодарно кивнув, Валентин вынул из рамы решетку, осторожно прислонил к стене. Высунув голову, прошелся оценивающим взглядом по рядам колючки. Забор с проволокой находился на расстоянии трех-четырех шагов от здания. Он от души понадеялся на крепость преграды. Прыгнуть предстояло прямо на проволоку.
Покосившись в сторону вышки, он облегченно вздохнул. Солнце загнало «попку» в спасительную тень. Выключенный прожектор тусклым глазом наблюдал за жизнедеятельностью крохотного лагеря. Верятно, для вохры это действительно было курортом. Тишина, ягоды, грибы… Трое или четверо заключенных не в состоянии были испортить настроения. Охрана загорала на заднем дворике, резалась в карты, убегала в соседнюю деревеньку за самогонкой. Жизнь текла лениво и размеренно.
Выбравшись из окна, Валентин прыгнул. Пролетев по воздуху, вонзился каблуками в скрежетнувшую проволоку. Одна из прибитых под углом балок с хрустом переломилась, но, в свою очередь, проволока самортизировала. Батут из металлических колючек — амортизатор для сумасшедших Она смягчила падение, и через секунду Валентин уже летел к земле по ту сторону забора. Один из башмаков ему не удалось отцепить от колючек, Валентина грубо развернуло, и он рухнул на спину. Однако времени на оханье не оставалось. Вскочив, он побежал так быстро, как только мог. В висках болезненно запульсировало, тысячи иголочек вонзились в легкие и сердце. Место, куда он приземлился, было худшим из препятствий.
Десятиметровая простреливаемая зона меж двух заборов, по которой постоянно бегало с пяток овчарок. Он и сейчас боковым зрением заметил, что откуда-то сбоку встрепенувшимся комком к нему метнулся один из здешних волкодавов. А где один, там и все прочие. В резвости он, разумеется, им уступал. Для того и понадобился пистолет. Пугануть «попку», не подпустить к горлу собак. Даже если основная часть своры окажется на дальнем конце периметра, это даст лишь крошечную фору. А дальше придется отбиваться — ногами, руками, зубами…
До забора он все-таки добежал. С разбега подпрыгнул и уцепился за деревянные зубцы. Пальцы подвели его. Заработав несколько заноз, он сорвался.
Слишком высоко… Секунды, подаренные судьбой, иссякали. Прыгать второй раз не имело смысла. Повернувшись, он упал на колено и выдернул из-за пояса пистолет.
Огромный паленой расцветки пес стремительно приближался. А чуть дальше мелькали оскаленные пасти его мохнатых коллег. Валентин заставил себя сосредоточиться.
Мушка и мчащийся зверь — ничего больше!.. На открытом воздухе выстрел прозвучал негромко. Всего-навсего безобидная детская хлопушка. Но эта хлопушка имела способность жалить. Собака с визгом отпрыгнула и закрутилась на земле. Не переводя дыхания, Валентин выстрелил еще трижды. Двух овчарок он сумел зацепить, остальные отбежали в сторону. Вид поскуливающих собратьев если не напугал, то по крайней мере поколебал их решимость. Теперь они избрали иную тактику, приближаясь к беглецу с двух сторон, прижав уши, захлебываясь от злобного лая. Валентин бросил взор на вышку. Так и есть. Выстрелы и лай разбудили часового. Что-то крича, он суетливо сдергивал с плеча автомат.
Выстрелив в его сторону, Валентин принудил охранника юркнуть за деревянный бортик. Сирена еще не ревела — и на том спасибо. Псы скалили желтые клыки, подбадривали друг дружку бесноватым рыком.
С каждым мгновением они заводились все больше. Валентин чувствовал, что еще немного — и, преодолев страх, они набросятся на него. Ему хотелось сохранить патроны, но лезть на забор — значило подставить им спину.
Помощь пришла с неожиданной стороны. Его выручил охранник. Высунувшись из укрытия, он молотнул вниз рассыпчатой очередью. Жухлая трава взметнулась у Валентина под ногами и перед оскаленными мордами псов. Вероятно, они знали, что это такое, потому что с резвостью отскочили назад. А Валентин уже сдергивал с себя рубаху. Счет шел даже не на секунды — на мгновения. То ли с перепугу, то ли от неопытности охранник все никак не мог в него попасть. Пули веером прошлись над головой, продырявив забор, снова ударили возле собак. Валентин уже держал рубаху в руках. Толкнувшись ногами, взмахнул ею, и ткань тотчас зацепилась за треугольные зубцы. Впиваясь пальцами в материю, словно по канату рванулся вверх. На двойной ряд проволоки он даже не обратил внимания. Спасение было рядом. Он уже переваливался телом на ту сторону, когда в левую ногу вцепился один из псов. Валентин вскрикнул от боли. Болтнув ногой, стряхнул овчарку. Проволока огнем обожгла грудь и шею, но он уже летел к земле. Жуткий рубикон был перейден.
Не жалея патронов, часовой продолжал садить по забору. На лицо Валентина сыпалась труха и щепки. Поднявшись, он побежал. Петляя, достиг кромки леса и под прикрытием первых деревьев задержался, чтобы куском брючины перемотать кровоточащую ногу.
Когда-то давным-давно, еще совсем в другой жизни, он участвовал в столичных марафонах. Без особого успеха, но тем не менее пробегал дистанцию до конца. Сейчас ему надлежало повторить давнее достижение. С располосованной грудью, с раненой ногой и саднящим сердцем. О силах, о спортивной форме говорить не приходилось, и все-таки было кое-что важное, существенно отличавшее его от того прежнего безмятежного студента. Он успел превратиться в зэка и бежал не ради участия или рекорда — он бежал ради спасения жизни.
Весна и лето — сезон охоты на беглецов. Уйти от десятка вооруженных людей с собаками — дело фантастической сложности. Его спасла река, о которой заботливо упомянул карлик. Мрачноватый сокамерник предусмотрел все и даже пальцем на пыльном подоконнике вычертил ему что-то вроде карты. Не забывал Валентин и совет о тряпках с кульками. Лес двадцать первого века мало напоминает древние девственные чащи. Мусора в нем предостаточно, и, одолев шесть-семь километров, отделяющие его от реки, Валентин успел обзавестись драной, с пятнами от костра шинелишкой и заляпанным маслом тряпьем. Все это он беспорядочно обматывал вокруг торса и головы. Далее в ход шли полиэтиленовые пакеты и проволока. И снова слой тряпок, слой пакетов. Последние километры вымотали его вконец. Кровь из ран продолжала сочиться, от форы, подаренной внезапностью, не осталось и следа. На берег реки он выбрался совершенно измученным. Чуть ли не на четвереньках вошел в воду, последним движением натянул на голову желтый и замусоренный кулек. Напиться в разгоряченном состоянии — вещь немыслимая, и, не тратя времени на утоление жажды, он проплыл метров двести вниз по течению, после чего заставил себя выбраться на другой берег и, углубившись в лес, описать замысловатую восьмерку, чему опять же научил его карлик. Это было, пожалуй, самым страшным. Внутри него все вздрагивало, когда он возвращался к реке. Потому что с каждым шагом Валентин приближался к людским крикам, к лаю собак, к опасности. Впереди явственно раздавались голоса. Кто-то зло отдавал команды, щедро рассыпая брань, и Валентин с трудом подавлял в себе желание бежать и бежать без оглядки.
Задыхаясь, он вошел в воду по пояс, поправив на голове кулек, лег на спину.
Течение подхватило его, плавно понесло вниз.
Если бы не эта река, все было бы кончено через десять — пятнадцать минут.
Каких-нибудь два-три километра — и сердце бы его попросту лопнуло. Валентин закрыл глаза. Дыхание постепенно успокаивалось. Расслабленно вытянувшись, он полностью доверился реке. Она уносила его дальше и дальше от этого проклятого места. Теперь время работало на него. Еще немного — и начнет смеркаться. В воду собаки не пойдут, и за ночь он успеет спуститься на несколько десятков километров. А там уже все… Валентин даже страшился подумать о том, что будет с ним ТАМ. Слишком сладостно и слишком далеко. ТАМ — означало свободу, и он отгонял эту мысль как опаснейшую из крамол. Он просто плыл и благодарил судьбу.
За жизнь, за воздух, за эту уносящую от смерти воду…
* * *
Валентин спал и не спал. Кто-то невидимый, притаившийся среди бархатистых облаков, заснял побег на кинопленку. Зал, в котором он находился, был пуст.
Ленту показывали ему одному. События раскручивались в обратном порядке, и снова проносилась поляна, на которой он обнаружил медвежьи следы с останками какого-то животного, узенькая речушка, стволы полузатопленных коряг. Хромающий человек возвращался к зловещему, опутанному проволокой забору, перемещался в душную камеру. И внезапно во весь экран возникло ухмыляющее лицо карлика.
Раздался треск — белое экранное полотно разошлось в стороны. Вытянув перед собой мускулистые руки, карлик шагнул в кинозал. Он был огромен и жуток. Над скорчившимся Валентином ему пришлось согнуться в три погибели.
— Хочешь бежать? — Глаза, пустые, лишенные зрачков, глядели не мигая. — А разве ты не ударил меня? Вспомни-ка! Ногой по лицу…
Правая рука карлика ухватила Валентина за волосы. Левую он неторопливо поднес к губам жертвы. Валентин разглядел, что в огромной пригоршне парит горячий картофель. Горка неровных кругляшей, присыпанная стеклянистой солью…
В ужасе Валентин ударил по руке, и картофель раскатился по полу с грохотом бильярдных шаров. Опустившись на колени, обиженно бормоча, карлик принялся подбирать картошку. Отступив на шаг, Валентин с криком ринулся из зала, телом пробив оштукатуренную стену, оказавшись на залитой светом улице, среди людей, среди мирной гражданской толчеи.
Глава 13
Что же было с ним дальше?..
Валентин высвободил руку из-под одеяла, коснулся лица. По вискам струился пот. Жилка на виске под указательным пальцем ошалело пульсировала. Сознанием он находился еще там — в сумерках прошлого. И совершенно напрасно! Вот уж что следовало забыть! Крепко-накрепко! Потому что дальше безжалостная кинолента высвечивала родные лица, город детства и юношества, разговоры, которые повергли его в шок. Друзья и родственники дружно убеждали сдаться. Они не собирались выдавать его, но и не хотели ничего слышать, дружно и не сговариваясь закрывая перед ним двери, ссылаясь на дела и детей. От Валентина не то что бы отказывались, но и принять соглашались лишь на определенных условиях. Власть, с. которой он столько боролся в заключении, в конечном счете оказалась сильнее.
Она была в состоянии влиять на сердца самых близких людей. И вот тогда ему стало по-настоящему плохо. Он вдруг осознал, что зона и «газовая морилка» — еще не крайняя ступень ада. Существовало кое-что похуже. Именно это «кое-что» превращало жизнь в полнейшую бессмыслицу, порождая беспредельное отчаяние, подталкивая к суициду, ибо последнее становилось естественным выходом из тупика. Лишь по счастью он вспомнил о переехавшем в другой город Юрии. Они созвонились, а вскоре состоялась и встреча. Первая же беседа оказалась решающей для обоих. Ночь откровений, проведенная в утлой кухоньке за бутылью «белой» и банкой шпрот, породила надежды, а с ними породила и идею БЕГСТВА. Бегства далеко и насовсем… Постепенно возник план, на реализацию которого потребовались деньги. Главным добытчиком стал Валентин, — трансформация в жадного и ненасытного клеща состоялась. Найти чудовище, к которому следовало присосаться, оказалось несложно. Формула наживы была выведена наипростейшая: мафия обирает государство, они потихоньку станут обирать мафию…
Стараясь не разбудить спящую девушку, Валентин осторожно сел. Покрутив головой, поднялся с дивана и сделал неуверенный шаг. Левую ногу — ту самую, которую покалечили некогда клыки сторожевого пса, свело от боли. Вот они, последствия снов! Помассировав мышцы, он бесшумно оделся и выскользнул из квартиры.
Город еще не проснулся. Прохлада царила на улицах, и движение доставляло Валентину невыразимое удовольствие. Наращивая темп, он побежал по темному тротуару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Завладев пистолетом охранника, он проверил обойму. Это была самая важная часть плана. Без оружия покидать камеру не имело смысла.
— Следи за «попкой» на вышке, — шепнул карлик. — Обычно он кемарит, но если нет, считай, тебе хана.
Как говорится, утешил. На прощание.
— В лесу сразу начинай подбирать полиэтиленовые пакеты, тряпки. Без них замерзнешь в воде уже через час.
Благодарно кивнув, Валентин вынул из рамы решетку, осторожно прислонил к стене. Высунув голову, прошелся оценивающим взглядом по рядам колючки. Забор с проволокой находился на расстоянии трех-четырех шагов от здания. Он от души понадеялся на крепость преграды. Прыгнуть предстояло прямо на проволоку.
Покосившись в сторону вышки, он облегченно вздохнул. Солнце загнало «попку» в спасительную тень. Выключенный прожектор тусклым глазом наблюдал за жизнедеятельностью крохотного лагеря. Верятно, для вохры это действительно было курортом. Тишина, ягоды, грибы… Трое или четверо заключенных не в состоянии были испортить настроения. Охрана загорала на заднем дворике, резалась в карты, убегала в соседнюю деревеньку за самогонкой. Жизнь текла лениво и размеренно.
Выбравшись из окна, Валентин прыгнул. Пролетев по воздуху, вонзился каблуками в скрежетнувшую проволоку. Одна из прибитых под углом балок с хрустом переломилась, но, в свою очередь, проволока самортизировала. Батут из металлических колючек — амортизатор для сумасшедших Она смягчила падение, и через секунду Валентин уже летел к земле по ту сторону забора. Один из башмаков ему не удалось отцепить от колючек, Валентина грубо развернуло, и он рухнул на спину. Однако времени на оханье не оставалось. Вскочив, он побежал так быстро, как только мог. В висках болезненно запульсировало, тысячи иголочек вонзились в легкие и сердце. Место, куда он приземлился, было худшим из препятствий.
Десятиметровая простреливаемая зона меж двух заборов, по которой постоянно бегало с пяток овчарок. Он и сейчас боковым зрением заметил, что откуда-то сбоку встрепенувшимся комком к нему метнулся один из здешних волкодавов. А где один, там и все прочие. В резвости он, разумеется, им уступал. Для того и понадобился пистолет. Пугануть «попку», не подпустить к горлу собак. Даже если основная часть своры окажется на дальнем конце периметра, это даст лишь крошечную фору. А дальше придется отбиваться — ногами, руками, зубами…
До забора он все-таки добежал. С разбега подпрыгнул и уцепился за деревянные зубцы. Пальцы подвели его. Заработав несколько заноз, он сорвался.
Слишком высоко… Секунды, подаренные судьбой, иссякали. Прыгать второй раз не имело смысла. Повернувшись, он упал на колено и выдернул из-за пояса пистолет.
Огромный паленой расцветки пес стремительно приближался. А чуть дальше мелькали оскаленные пасти его мохнатых коллег. Валентин заставил себя сосредоточиться.
Мушка и мчащийся зверь — ничего больше!.. На открытом воздухе выстрел прозвучал негромко. Всего-навсего безобидная детская хлопушка. Но эта хлопушка имела способность жалить. Собака с визгом отпрыгнула и закрутилась на земле. Не переводя дыхания, Валентин выстрелил еще трижды. Двух овчарок он сумел зацепить, остальные отбежали в сторону. Вид поскуливающих собратьев если не напугал, то по крайней мере поколебал их решимость. Теперь они избрали иную тактику, приближаясь к беглецу с двух сторон, прижав уши, захлебываясь от злобного лая. Валентин бросил взор на вышку. Так и есть. Выстрелы и лай разбудили часового. Что-то крича, он суетливо сдергивал с плеча автомат.
Выстрелив в его сторону, Валентин принудил охранника юркнуть за деревянный бортик. Сирена еще не ревела — и на том спасибо. Псы скалили желтые клыки, подбадривали друг дружку бесноватым рыком.
С каждым мгновением они заводились все больше. Валентин чувствовал, что еще немного — и, преодолев страх, они набросятся на него. Ему хотелось сохранить патроны, но лезть на забор — значило подставить им спину.
Помощь пришла с неожиданной стороны. Его выручил охранник. Высунувшись из укрытия, он молотнул вниз рассыпчатой очередью. Жухлая трава взметнулась у Валентина под ногами и перед оскаленными мордами псов. Вероятно, они знали, что это такое, потому что с резвостью отскочили назад. А Валентин уже сдергивал с себя рубаху. Счет шел даже не на секунды — на мгновения. То ли с перепугу, то ли от неопытности охранник все никак не мог в него попасть. Пули веером прошлись над головой, продырявив забор, снова ударили возле собак. Валентин уже держал рубаху в руках. Толкнувшись ногами, взмахнул ею, и ткань тотчас зацепилась за треугольные зубцы. Впиваясь пальцами в материю, словно по канату рванулся вверх. На двойной ряд проволоки он даже не обратил внимания. Спасение было рядом. Он уже переваливался телом на ту сторону, когда в левую ногу вцепился один из псов. Валентин вскрикнул от боли. Болтнув ногой, стряхнул овчарку. Проволока огнем обожгла грудь и шею, но он уже летел к земле. Жуткий рубикон был перейден.
Не жалея патронов, часовой продолжал садить по забору. На лицо Валентина сыпалась труха и щепки. Поднявшись, он побежал. Петляя, достиг кромки леса и под прикрытием первых деревьев задержался, чтобы куском брючины перемотать кровоточащую ногу.
Когда-то давным-давно, еще совсем в другой жизни, он участвовал в столичных марафонах. Без особого успеха, но тем не менее пробегал дистанцию до конца. Сейчас ему надлежало повторить давнее достижение. С располосованной грудью, с раненой ногой и саднящим сердцем. О силах, о спортивной форме говорить не приходилось, и все-таки было кое-что важное, существенно отличавшее его от того прежнего безмятежного студента. Он успел превратиться в зэка и бежал не ради участия или рекорда — он бежал ради спасения жизни.
Весна и лето — сезон охоты на беглецов. Уйти от десятка вооруженных людей с собаками — дело фантастической сложности. Его спасла река, о которой заботливо упомянул карлик. Мрачноватый сокамерник предусмотрел все и даже пальцем на пыльном подоконнике вычертил ему что-то вроде карты. Не забывал Валентин и совет о тряпках с кульками. Лес двадцать первого века мало напоминает древние девственные чащи. Мусора в нем предостаточно, и, одолев шесть-семь километров, отделяющие его от реки, Валентин успел обзавестись драной, с пятнами от костра шинелишкой и заляпанным маслом тряпьем. Все это он беспорядочно обматывал вокруг торса и головы. Далее в ход шли полиэтиленовые пакеты и проволока. И снова слой тряпок, слой пакетов. Последние километры вымотали его вконец. Кровь из ран продолжала сочиться, от форы, подаренной внезапностью, не осталось и следа. На берег реки он выбрался совершенно измученным. Чуть ли не на четвереньках вошел в воду, последним движением натянул на голову желтый и замусоренный кулек. Напиться в разгоряченном состоянии — вещь немыслимая, и, не тратя времени на утоление жажды, он проплыл метров двести вниз по течению, после чего заставил себя выбраться на другой берег и, углубившись в лес, описать замысловатую восьмерку, чему опять же научил его карлик. Это было, пожалуй, самым страшным. Внутри него все вздрагивало, когда он возвращался к реке. Потому что с каждым шагом Валентин приближался к людским крикам, к лаю собак, к опасности. Впереди явственно раздавались голоса. Кто-то зло отдавал команды, щедро рассыпая брань, и Валентин с трудом подавлял в себе желание бежать и бежать без оглядки.
Задыхаясь, он вошел в воду по пояс, поправив на голове кулек, лег на спину.
Течение подхватило его, плавно понесло вниз.
Если бы не эта река, все было бы кончено через десять — пятнадцать минут.
Каких-нибудь два-три километра — и сердце бы его попросту лопнуло. Валентин закрыл глаза. Дыхание постепенно успокаивалось. Расслабленно вытянувшись, он полностью доверился реке. Она уносила его дальше и дальше от этого проклятого места. Теперь время работало на него. Еще немного — и начнет смеркаться. В воду собаки не пойдут, и за ночь он успеет спуститься на несколько десятков километров. А там уже все… Валентин даже страшился подумать о том, что будет с ним ТАМ. Слишком сладостно и слишком далеко. ТАМ — означало свободу, и он отгонял эту мысль как опаснейшую из крамол. Он просто плыл и благодарил судьбу.
За жизнь, за воздух, за эту уносящую от смерти воду…
* * *
Валентин спал и не спал. Кто-то невидимый, притаившийся среди бархатистых облаков, заснял побег на кинопленку. Зал, в котором он находился, был пуст.
Ленту показывали ему одному. События раскручивались в обратном порядке, и снова проносилась поляна, на которой он обнаружил медвежьи следы с останками какого-то животного, узенькая речушка, стволы полузатопленных коряг. Хромающий человек возвращался к зловещему, опутанному проволокой забору, перемещался в душную камеру. И внезапно во весь экран возникло ухмыляющее лицо карлика.
Раздался треск — белое экранное полотно разошлось в стороны. Вытянув перед собой мускулистые руки, карлик шагнул в кинозал. Он был огромен и жуток. Над скорчившимся Валентином ему пришлось согнуться в три погибели.
— Хочешь бежать? — Глаза, пустые, лишенные зрачков, глядели не мигая. — А разве ты не ударил меня? Вспомни-ка! Ногой по лицу…
Правая рука карлика ухватила Валентина за волосы. Левую он неторопливо поднес к губам жертвы. Валентин разглядел, что в огромной пригоршне парит горячий картофель. Горка неровных кругляшей, присыпанная стеклянистой солью…
В ужасе Валентин ударил по руке, и картофель раскатился по полу с грохотом бильярдных шаров. Опустившись на колени, обиженно бормоча, карлик принялся подбирать картошку. Отступив на шаг, Валентин с криком ринулся из зала, телом пробив оштукатуренную стену, оказавшись на залитой светом улице, среди людей, среди мирной гражданской толчеи.
Глава 13
Что же было с ним дальше?..
Валентин высвободил руку из-под одеяла, коснулся лица. По вискам струился пот. Жилка на виске под указательным пальцем ошалело пульсировала. Сознанием он находился еще там — в сумерках прошлого. И совершенно напрасно! Вот уж что следовало забыть! Крепко-накрепко! Потому что дальше безжалостная кинолента высвечивала родные лица, город детства и юношества, разговоры, которые повергли его в шок. Друзья и родственники дружно убеждали сдаться. Они не собирались выдавать его, но и не хотели ничего слышать, дружно и не сговариваясь закрывая перед ним двери, ссылаясь на дела и детей. От Валентина не то что бы отказывались, но и принять соглашались лишь на определенных условиях. Власть, с. которой он столько боролся в заключении, в конечном счете оказалась сильнее.
Она была в состоянии влиять на сердца самых близких людей. И вот тогда ему стало по-настоящему плохо. Он вдруг осознал, что зона и «газовая морилка» — еще не крайняя ступень ада. Существовало кое-что похуже. Именно это «кое-что» превращало жизнь в полнейшую бессмыслицу, порождая беспредельное отчаяние, подталкивая к суициду, ибо последнее становилось естественным выходом из тупика. Лишь по счастью он вспомнил о переехавшем в другой город Юрии. Они созвонились, а вскоре состоялась и встреча. Первая же беседа оказалась решающей для обоих. Ночь откровений, проведенная в утлой кухоньке за бутылью «белой» и банкой шпрот, породила надежды, а с ними породила и идею БЕГСТВА. Бегства далеко и насовсем… Постепенно возник план, на реализацию которого потребовались деньги. Главным добытчиком стал Валентин, — трансформация в жадного и ненасытного клеща состоялась. Найти чудовище, к которому следовало присосаться, оказалось несложно. Формула наживы была выведена наипростейшая: мафия обирает государство, они потихоньку станут обирать мафию…
Стараясь не разбудить спящую девушку, Валентин осторожно сел. Покрутив головой, поднялся с дивана и сделал неуверенный шаг. Левую ногу — ту самую, которую покалечили некогда клыки сторожевого пса, свело от боли. Вот они, последствия снов! Помассировав мышцы, он бесшумно оделся и выскользнул из квартиры.
Город еще не проснулся. Прохлада царила на улицах, и движение доставляло Валентину невыразимое удовольствие. Наращивая темп, он побежал по темному тротуару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38