- Нормальная реакция,- Толик кивнул.- Стоит показать человеку
пузырьки легких, и ему сразу становится трудно дышать.
- Уже чувствую,- я сипло вздохнул.- Однако мы отвлекаемся. Вы ведь
собирались рассказать об успехах вашего друга. Насколько я могу судить,
кое-чего он добился. Не так ли?
Диспетчер густо покраснел.
- Вы имеете ввиду...- Он запнулся.- Видите ли, в подробности вас
может посвятить только сам Павлов. Я знаю лишь то, что он пытался разбить
код по качественным показателям. Уже само по себе это было бы переворотом
в бионике. В подробности же он меня не посвящал. Все-таки по складу ума я
больше администратор...
- И это прекрасно! - перебил я его.- Не всем же, черт побери, быть
гениями!
- Да, конечно,- Толик еще более стушевался.- Вы, должно быть, уже
поняли, почему мы влезли в это дело. Главная беда современных институтов
заключается в том, что они не располагают таким статистическим материалом,
каким располагаем мы. Центральный декодер контролирует все репликационные
системы Знойного. Если расширить основную программу и позволить проводить
статистический анализ самой машине, результаты рано или поздно дадут о
себе знать.
- О, да! Я не сомневаюсь!
- Павлов уверял, что все совершенно безопасно. Да так оно и было до
недавнего времени. За несколько лет ни одного сбоя, ни одной жалобы.
- И вы, конечно же, успокоились?
- Не забывайте, передоверяя машине основную часть анализа, мы
руководствовались чисто этическими мотивами. Вы же знаете, вторгаться в
тайну личности запрещено. Другое дело, если этим будет заниматься
электронный мозг. Анонимность таким образом полностью обеспечена.
- Возможно, суд учтет этот нюанс.
- Суд?..
- Ну, это еще не скоро,- успокоил я Толика.- А пока займемся
Павловым. Я еще не услышал от вас маленького пустяка: где мне этого гения
найти? Или, может, вы его вызовете прямо сюда, в кабинет?
- Но он... Он в отпуске,- диспетчер виновато захлопал ресницами.- На
Сахалине. Уже второй месяц.
- Второй месяц? - я внутренне поперхнулся. Великолепно! Замечательно!
И это на десерт столь плодотворного разговора.
- Может вы что-нибудь путаете? - я сам не узнал своего голоса.
- Да нет же. Я ведь администратор и просто обязан знать о таких
вещах...
Это походило на переброшенный поперек тротуара трос. Мысли
разогнавшимся стадом спотыкались о преграду и валились друг на дружку,
визжа, работая локтями и чертыхаясь. Если бы я грохнулся в этом кабинете,
думаю, Толик с удовольствием воспользовался бы оставшейся водой из
графина. Но я не грохнулся. Черт его знает почему...
Прошла ночь. Как и положено - черная, в звездную крапинку. Спал я
превосходнейшим образом, только отчего-то во сне мне явился знакомый
художник. Дьявольски хохоча. он взобрался на табурет и принялся
разбрасывать рисунки с плоскими рожицами. Я обратил внимание на то, что
одна щека у него повязана платком. Флюс,- метко определил я. И тут же
поежился от страшных подозрений. В прошлую встречу этого флюса у художника
не было. К чему такой маскарад?.. Художник тем временем разметал последние
из своих шедевров и дирижерским взмахом сорвал повязку. Я удивленно
вскрикнул. Флюс был совершенно ни при чем. У художника отсутствовало
ухо!.. Господи, да не Ван Гог ли это?!.. Я по-старушечьи перекрестился.
Или мой знакомый намеренно пошел на операцию, дабы приблизиться к
таинствам великого покойника?
- Фигушки! - взревел живописец.- Не там ищите, милостивый государь!
Не там-с!..
- Павлов? - упавшим голосом спросил я.- Это он сделал?
Вместо ответа художник прорычал что-то неразборчивое и погрозил мне
пальцем.
- Скажите только, он или не он?! - заорал я.
Гордо и угрюмо живописец провалился сквозь пол, даже не сделав
попытку спастись. Он ушел в землю, как уходят под воду несдавшиеся
корабли. А я, опустившись на четвереньки, превратился в поисковую собачку
и немедленно бросился по следу Павлова. На Сахалин. Где-то на полпути,
вблизи Комсомольска-на-Амуре, я, должно быть, проснулся. Потом опять уснул
и снов больше не видел. Амурские волны омыли мой бред излечивающей
влагой...
Это утро я собирался дольше обычного. Черный огромный кольт под
мышку, пару кинжалов за пояс и пластиковые нунчаки за спину. В коляску
мотоцикла я уложил капроновый альпинистский шнур, пакет со взрывчаткой и
несколько дымовых шашек. Наручники, инфракрасные очки и дубинка с шипами,
как обычно, покоились в дорожном кейсе. Собственно говоря, для того-то и
понадобился мне мотоцикл. В кабину репликатора все это добро могло не
поместиться. С десятой или двенадцатой попытки я завел железного монстра
и, обдавая улицы бензиновым перегаром, помчался к зданию, где размещался
центральный декодер. А минут через двадцать я уже подкатывал к искомой
цели.
Это был старый крепкий особняк, украшенный ангелочками и гипсовыми
колоннами. Всего-навсего три этажа. Я с сожалением поглядел на
альпинистский шнур и слез с мотоцикла. Похоже не придется пользоваться и
взрывчаткой. Дверь оказалась закрытой, но замок был чистой фикцией.
Просунув в щель между косяком и дверью все тот же всемогущий жетон, я
надавил плечом, и металлический язычок, крякнув, вышел из гнезда. Как я и
думал никакой сигнализации здесь не наблюдалось. Скучное дело!.. На кой
черт, интересно, я прихватил с собой нунчаки? Или надеялся, что Павлов
притаился где-нибудь здесь - с ножом в зубах и лассо наготове?.. Нет,
все-таки я неисправимый романтик!
Поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, я шагнул в прохладный
полумрак и включил все до единой люстры. Обожаю, когда много света. По
крайней мере теперь я мог воочию убедиться, что прятаться неведомому
злодею негде.
Обойдя круглый, с высоким потолком зал, я потрогал на всякий случай
стены. Обычный звукоизолирующий пластик. Главный декодер города стоял в
центре зала и мое воображение он отнюдь не поражал. Широкий экран
монитора, подковообразная размером в два рояля стойка. Здесь, видимо, и
химичил на протяжении последних лет наш непризнанный гений. Я шагнул
вперед и оказался внутри этой подковы. Пестрая панель вызвала у меня
некоторую неуверенность. Она была усеяна перемигивающимися индикаторами,
как сливовый пирог мухами. Господи, что же я буду с ней делать!.. Но все
решилось само собой. Усевшись за цветастый пульт, я с облегчением
рассмотрел клавиши тройного алфавита. Это меня взбодрило. Уж с чем-чем, а
с родным алфавитом я был знаком! Все-таки не латынь и не иероглифы. Машина
наверняка реагировала на устную речь, но сболтнуть я мог что угодно. Мне
казалось, что легче беседовать письменно.
Собравшись с духом, я включил монитор и скрюченным пальцем я отбил на
экране первый вопрос:
- Как работается, дорогуша?
Она отозвалась мгновенно. Увы, старые времена, когда нестандартные
вопросы загоняли электронику в тупик, бесследно миновали.
- ЧУДЕСНО, СТАРИЧОК! А ТЕБЕ?
Подумав, я рассудил, что отвечать на подобное не стоит, и снова
отстучал:
- Догадываешься, кто я такой?
Машина и на этот раз не растерялась.
- ВЕРОЯТНО, ВЗЛОМЩИК.
Фыркнув, я вывел длинную фразу:
- Ошибаешься! Я тот, кто узнал о ваших проделках. А теперь вот зашел
потолковать с тобой по душам, дорогуша!
Так как машина озадаченно молчала, я продолжал атаку.
- Ты ведь производила выборки из биокодов людей? Я прав?
Вокруг меня началось суетливое мерцание. Все эти бесчисленные глазки
и светодиоды словно совещались между собой. Может быть, электронное
чудо-юдо пыталось заблокироваться, но вряд ли такое было возможно, и через
некоторое время ей все-таки пришлось ответить.
- МЫ ПРОВОДИЛИ РАБОТЫ ПО ДЕШИФРАЦИИ ОТДЕЛЬНЫХ БИОМАССИВОВ. ПУТЬ
ДРОБЛЕНИЯ БИОКОДА НА СЛАГАЕМЫЕ - ОШИБОЧЕН, РАЗУМНЕЕ БРАТЬСЯ ЗА ЦЕЛЫЕ
СТРУКТОРЫ, ЧТО МЫ И ПОСТАРАЛИСЬ ОСУЩЕСТВИТЬ - И НАДО ЗАМЕТИТЬ - ВЕСЬМА
УСПЕШНО.
Концовка меня обескуражила.
- Что это значит - весьма успешно? - сердито спросил я.
Машина послушно высветила на экране строки.
- В РЕЗУЛЬТАТЕ СЕРИЙНОГО АНАЛИЗА БЫЛА ВЫЯВЛЕНА СТРУКТУРА,
ПОДРАЗУМЕВАЮЩАЯ ТАЛАНТ ЧЕЛОВЕКА. ДЛЯ ПРАКТИЧЕСКОГО ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ГИПОТЕЗЫ
ПРИШЛОСЬ ИЗЪЯТЬ ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ МАССИВЫ У НАИБОЛЕЕ ПОДХОДЯЩИХ ДОНОРОВ.
РАСШИРЕНИЕ ПРОГРАММЫ ПОЗВОЛИЛО ПРОИЗВЕСТИ ВЫБОРКУ. НИ ОДИН ИЗ
ПРИНЦИПИАЛЬНЫХ ЗАПРЕТОВ ПРИ ЭТОМ НЕ БЫЛ НАРУШЕН.
- Однако и апломб у вас, сударыня,- пробормотал я и отстучал:
- А почему Павлову самому нельзя было попробовать себя в качестве
донора? Или сердце убрело в пятки?
- ОН И СТАЛ ПЕРВЫМ ДОНОРОМ. ПОСЛЕ ЧЕГО СРАЗУ УЕХАЛ ЗА ПРЕДЕЛЫ
ЗНОЙНОГО.
Я опешил. Павлов - первый донор?.. Вот так штука! Тогда объясните
мне, пожалуйста, чего ради он укатил на Сахалин? Испугался, что
эксперимент выйдет из-под контроля? Едва ли... Все еще только начиналось.
От теории они наконец-то перешли к практике. Кроме того в случае неудачи
он мог прервать работы в любой момент. Но он стал донором и уехал...
Склонившись над пультом, я бешено застучал по клавишам.
- У Павлова тоже была изъята характерная структура, верно?
- ДА.
- И он до сих пор не получил ее обратно?
- ДЛЯ ЭТОГО ЕМУ НЕОБХОДИМО ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ РЕПЛИКАЦИОННЫМИ СИСТЕМАМИ
ЗНОЙНОГО. ЗОНА МОЕГО КОНТРОЛЯ НЕ ПРЕВЫШАЕТ ПРЕДЕЛОВ ОБЛАСТИ. В НАСТОЯЩЕЕ
ВРЕМЯ ПАВЛОВ - ВНЕ МОЕЙ ДОСЯГАЕМОСТИ.
Я уже лупил по клавишам, как заправская машинистка.
- Сколько всего доноров прошло через твой эксперимент?
- ВСЕГО ДЕВЯТЬ. НО У СЕМЕРЫХ ИЗ НИХ ИНФОРМАЦИОННАЯ МАТРИЦА ПОЛНОСТЬЮ
ВОССТАНОВЛЕНА. ТАКИМ ОБРАЗОМ ОНИ ПЕРЕСТАЛИ ЯВЛЯТЬСЯ ДОНОРАМИ.
Согласен!.. От волнения я успел вспотеть. Семеро остались при своем,
а последние двое - это мой чокнутый художник и Павлов. Художник безвылазно
сидел в своей изостудии, а Павлов, забыв обо всем на свете, включая и
эксперимент, любовался, должно быть, дальневосточной флорой.
Я возбужденно потер виски. Все верно! Об эксперименте Павлов именно
ЗАБЫЛ! В этом и крылась разгадка его отсутствия... Что там говорил Толик о
его памяти? Дескать, уникальная и нечеловеческая?.. Вот то-то и оно!
Память - тоже своеобразный талант. Это я по себе знаю. Иначе не держал бы
меня шеф в своей конторе. А эта электронная махина изъяла из него память,
как извлекают за хвост рыбку из банки сардин. Хлоп - и не было никогда
диспетчерской службы. Хлоп - и нет дорогого друга Толика и радужных идеек
насчет будущего репликаторов. Один только Сахалин...
Черт побери! Я хлопнул ладонью по колену. А ведь я раскопал это
дельце! До самого дна!.. Мне захотелось представить себе, как, не
выдержав, улыбнется шеф. Ей-ей, этот карлик с головой Ломоносова будет
доволен... Я постарался взять себя в руки. Как говорится, не кажи "гоп",
пока не перескочишь.
Стало быть, эксперимент этих вундеркиндов подразумевал следующее:
что-то там они намудрили с программой, и из обычного контролирующего
центра машина превратилась в мозг, пытающийся самостоятельно анализировать
поступающую к нему информацию с целью выявить нечто общное в тысячах
перетекающих из одного места в другое биокодов. Надо отдать должное этой
электронной подкове - с задачей она почти справилась, сумев выделить
массив, характеризующий наиболее яркие способности человека. Талант... С
этим было, пожалуй, ясно. Девять невинных опытов, в результате которых
машина подтвердила все, что ее интересовало. А подтвердив основные выводы,
она умело восстановила код потерпевших, нимало не заботясь о последствиях
первого изъятия. Впрочем, заботиться должны были те, кто, вторгшись в ее
программу, ликвидировали страхующие блокировки. Ей-ей, все кончилось не
так уж плохо. Во всяком случае могло быть и хуже. А так, как говорится,
все живы и здоровы. Напустив на себя сердитый вид, я отстучал:
- Как станет развиваться эксперимент дальше?
Машина словно ждала этого вопроса. Рубленные фразы были избавлены от
всяческого многословия.
- СТРОГО ПО ПУНКТАМ: А - ВОЗВРАЩЕНИЕ БИОМАССИВОВ ДОНОРАМ НОМЕР ОДИН И
НОМЕР ДЕВЯТЬ. Б - ПЕРЕДАЧА ПОЛУЧЕННЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ ИНСТИТУТУ БИОНИКИ. В -
ГОТОВНОСТЬ ПРОДОЛЖАТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ В ТЕСНОМ СОТРУДНИЧЕСТВЕ С КЕМ БЫ ТО НИ
БЫЛО.
С кем бы то ни было?.. Я ухмыльнулся. Пожалуй, я недооценил это
электронное чудо. Оно перестраивалось на ходу. Нечего сказать, славная
машинка! А главное - находчивая! Мог бы поспорить, что еще пятнадцать
минут назад у нее и в мыслях не было подобных пунктов. Как ни крути,
девять опытов - хорошо, но девяносто девять - все-таки лучше.
1 2 3 4 5 6 7