– Он плохо кончил, – пожал плечами Бевьер. – Это же, в конце концов, трагедия.
– Но…
– Когда-нибудь сам прочтешь, Телэн, – твердо сказал Вэнион. – Сейчас не время для историй. Телэн помрачнел.
– Готов спорить, что нашего юного друга можно захватить врасплох в самый разгар кражи, – хохотнул Улаф. – Надо только сказать: «Жил да был когда-то» – и он замрет, как вкопанный.
– Это бросает новый свет на все, что до сих пор происходило в Дарезии, – задумчиво проговорил Вэнион. – Быть может, все это – одно гигантское мошенничество? – он вопросительно поглядел на Флейту.
Она покачала головой.
– Нет, Вэнион. Кое в чем, с чем мы уже сталкивались, была магия различной силы.
– Кое в чем – возможно, но не во всем. Была хоть какая-то магия в том, что мы видели сегодня?
– Ни капли.
– Так, стало быть, магия измеряется? – полюбопытствовал Келтэн. – Ее считают галлонами?
– Как дешевое вино, ты хотел сказать? – ядовито осведомилась Флейта.
– Ну не совсем, но…
– Это было очень важно, – поспешил вмешаться Спархок. – Спасибо тебе, Афраэль.
– Моя жизнь в служении вам, – насмешливо улыбнулась она.
– Прекрати.
– Я что-то ничего не понял, Спархок, – сказал Келтэн.
– Мы только что обнаружили, что не все, о чем сообщалось в Материон, было сотворено настоящей магией. В этих делах замешана изрядная доля мошенничества. О чем это говорит?
– Что наши противники ленятся, – пожал плечами Келтэн.
– Я бы так не сказал, – возразил Улаф. – Они не стесняются потрудиться в действительно важных делах.
– Двое, – сказала Сефрения. – Самое большее – трое.
– Прошу прощения?.. – озадаченно отозвался Улаф.
– Теперь понимаешь, как это может раздражать? – осведомилась она. – Представление, которое мы видели нынче ночью, говорит о том, что у наших противников есть два, от силы три человека, которые владеют настоящей магией. Я бы сказала, что им приходится разрываться на части. То, что происходит в Эдоме – а также, вероятно, в Астеле и Даконии, – не имеет особого значения, а потому они не считают нужным тратить на эти пустяки магию.
– Пустяки или нет, а они могут значительно замедлить продвижение Тиниена, когда он поведет рыцарей церкви через Дарезию к Материону, – сказал Спархок. – Если Ребалу удастся поднять все королевство, как он проделал это с сегодняшними крестьянами, Тиниену придется прорубать себе дорогу через орды воющих фанатиков. Эдомские крестьяне будут убеждены, что наши братья идут сюда, дабы силой вернуть их в истинную веру, и затаятся за каждым кустом с косами и вилами.
– Однако у нас все же есть некоторое преимущество, – глубокомысленно заметил Бевьер. – Наши враги никоим образом не могут знать, что мы в Эдоме и что мы видели сегодня эту милую сценку. Даже если б им было известно, что мы собираемся поднять со дна моря Беллиом – а это вряд ли, – они не знают, где это море, а потому понятия не имеют, куда мы направляемся. Собственно, даже мы не имеем об этом ни малейшего понятия.
– А если бы они и знали, куда им догадаться, что мы могли добраться сюда так скоро, – прибавил Халэд. – Думаю, господа, что мы их изрядно опередили. Если они применяют дешевые трюки, значит, поблизости нет магов, которые могли бы нас вынюхать. Если мы прикинемся обычными путешественниками, мы сможем ехать дальше без помех – а заодно выведаем по пути немало интересного.
– Мы здесь для того, чтобы вернуть Беллиом, Халэд, – напомнила ему Флейта.
– Конечно, но не проходить же из-за этого мимо мелких ценностей, верно?
– Афраэль, – сказал Вэнион, – мы видели и слышали все, что нужно было увидеть и услышать? Она кивнула.
– Тогда нам стоило бы поспешить в Джорсан. Если Халэд прав и нам удалось опередить врага, продолжим и дальше в том же духе. Какая взятка понадобится, чтобы убедить тебя ускорить наше путешествие?
– Мы могли бы поторговаться, лорд Вэнион, – улыбнулась она, – Уверена, что ты можешь предложить мне нечто вполне убедительное.
Они осыпали Богиню-Дитя поцелуями и прибыли в Джорсан вечером следующего дня. Джорсан оказался типичным эленийским портом, прикорнувшим у оконечности залива. Во время путешествия заговорили о подходящей маскировке. Бевьер склонялся к тому, чтобы изобразить паломников, Келтэн предпочитал переодеться компанией гуляк, которая ищет, где бы пошуметь и повеселиться, а Телэн, вероятно под влиянием устроенного Ребалом представления, считал, что забавнее всего будет притвориться бродячими актерами. Они все еще спорили об этом, когда впереди показался Джорсан.
– Зачем попусту тратить время? – осведомился у них Улаф. – С какой стати нам переодеваться? Кому, в конце концов, дело до того, кто мы такие? Если на нас не будет доспехов, джорсанцы не узнают, кто мы такие, и им на нас будет наплевать. К чему все эти ненужные хлопоты?
– Нам придется оставить на себе кольчуги, сэр Улаф, – напомнил Берит.
– Как мы объясним это?
– А никак. Мало ли кто носит кольчуги и оружие, такое случается сплошь и рядом. Если кто-то в городе будет чересчур любопытствовать насчет того, кто мы такие и куда направляемся, я очень быстро излечу его от любопытства. – С этими словами Улаф продемонстрировал свой внушительный кулак.
– Стало быть, расчистить себе дорогу силой? – спросил Келтэн.
– Почему бы и нет? Разве нас не для этого обучали?
Трактир оказался неприглядным, но чистым и удаленным от портовых кварталов, так что по округе не шатались горластые хмельные матросы, дрейфуя из пивной в пивную. Внизу располагался общий зал, на втором этаже – спальни, а конюшни – на заднем дворе.
– Оставь это мне, – шепнул Улаф Спархоку, когда они направились к трактирщику, взъерошенному детине с длинным острым носом.
– Валяй, – отозвался Спархок.
– Эй, ты, – бесцеремонно обратился Улаф к трактирщику, – нам нужны пять комнат для ночлега, корм для десяти лошадей и приличный ужин.
– У меня найдется все что вам нужно, добрый господин, – заверил его трактирщик.
– Вот и славно. Сколько?
– Э-э… – остроносый потер подбородок, оценивающе оглядев одежду и внешний вид рослого талесийца. – Полкроны, добрый господин, – объявил он наконец. По всей видимости, цены в его трактире колебались в зависимости от оценки посетителя.
Улаф развернулся и кратко сказал Спархоку:
– Пошли отсюда.
– Где была моя голова? – Трактирщик звонко хлопнул себя по лбу. – Пять комнат и корм для десяти коней? У меня почему-то перепутались цифры, и я решил, что вам нужно десять комнат. Конечно, за пять комнат полкроны – это слишком много. Два серебряных империала – это будет в самый раз.
– Я рад, что ты справился с устным счетом, – проворчал Улаф. – Пойдем, взглянем на комнаты.
– Конечно-конечно, добрый господин. – И трактирщик, обогнав их, поспешил вверх по лестнице.
– Ты обошелся с ним довольно круто, – со смешком заметил Спархок.
– Я никогда не считал трактирщиков интересными собеседниками.
Они вышли в коридор второго этажа, и Улаф заглянул в одну из комнат.
– Проверь, есть ли там клопы, – сказал он Спархоку.
– Добрый господин! – протестующе воскликнул трактирщик.
– Я предпочитаю спать один, – пояснил ему Улаф. – С клопами мне тесно, а кроме того, они мешают спать.
Трактирщик нерешительно хихикнул.
– Очень смешно, добрый господин. Надо будет мне запомнить эту шутку. Откуда вы прибыли и куда направляетесь?
Улаф одарил его долгим ледяным взглядом. Его голубые глаза дохнули замораживающим дыханием северного ветра, под туникой многозначительно перекатились напрягшиеся мускулы.
– Э… пожалуй, это неважно, – торопливо сказал трактирщик. – Меня это совершенно не касается, правильно?
– Ты попал в точку, – сказал Улаф. Он огляделся по сторонам:
– Сойдет, пожалуй. Мы остаемся. Заплати ему, – прибавил он, хлопнув Спархока по плечу, и, громко топая, спустился вниз.
Они передали коней конюхам, отнесли седельные сумки в спальни и вернулись в общий зал, чтобы поужинать.
Келтэн, как обычно, накладывал на тарелку гору дымящегося мяса.
– Наверно, нам придется послать за другой коровой, – шутливо заметил Берит.
– Он еще сосунок, – добродушно заметил Келтэн, – но ход его мыслей мне нравится. – Он ухмыльнулся Бериту, но вдруг его ухмылка медленно погасла, и светловолосый пандионец побледнел. Какое-то время он пристально вглядывался в лицо молодого рыцаря, затем резко отодвинул тарелку и поднялся.
– Пожалуй, я сегодня не голоден, – проговорил он. – Устал я что-то. Пойду спать.
Он развернулся, в несколько шагов пересек общий зал и поднялся по лестнице, перемахивая разом через две ступеньки.
– Что это с ним стряслось? – озадаченно спросил Улаф. – Никогда прежде не видел, чтобы Келтэн отказался от ужина.
– Истинная правда, – согласился Бевьер.
– Поговори с ним, Спархок, когда пойдешь наверх, – посоветовал Вэнион. – Узнай, может, он заболел. Келтэн никогда не оставляет ничего на тарелке.
– Все равно, своей или чужой, – прибавил Телэн.
Спархок не стал затягивать ужин. Он наскоро поел, пожелал остальным спокойной ночи и поднялся наверх, чтобы потолковать с другом. Келтэн сидел на краю кровати, закрыв лицо руками.
– В чем дело? – спросил Спархок. – Неважно себя чувствуешь?
Келтэн отвернулся от него.
– Оставь меня в покое, – хрипло сказал он.
– И не подумаю. В чем дело?
– Неважно. – Светловолосый рыцарь громко втянул носом воздух и провел по глазам тыльной стороной ладони. – Идем, напьемся как следует.
– Никуда мы не пойдем, пока ты не расскажешь мне, что с тобой приключилось.
Келтэн снова шмыгнул носом и стиснул зубы.
– Да чепуха все. Ты будешь смеяться.
– Ты меня плохо знаешь.
– Есть девушка, Спархок, и она любит другого. Теперь ты доволен?
– Почему ты не говорил об этом раньше?
– Я только сейчас это понял.
– Келтэн, что-то я тебя совсем не понимаю. Для тебя всегда все девушки были одинаковы. Ты и имен-то их запомнить не мог.
– На этот раз все по-другому. Ну что, пойдем пить?
– Почем ты знаешь, что она не испытывает тех же чувств к тебе? – Спархок знал, о какой девушке идет речь, и был совершенно точно уверен, что она и в самом деле испытывает к его другу те же чувства.
Келтэн вздохнул.
– Видит Бог, Спархок, в этом мире полным-полно людей поумнее меня. Мне понадобилось столько времени, чтобы все расставить по местам. Скажу тебе только одно: если он разобьет ей сердце, я убью его, будь он хоть трижды братом по оружию.
– Может, ты хотя бы попытаешься говорить здраво?
– Она сама сказала, что любит другого, – сказала так же ясно, как если бы бросила эти слова мне в лицо.
– Алиэн бы так не поступила.
– Откуда ты знаешь, что это Алиэн?! – Светловолосый пандионец стремительно вскочил. – Так вы все это время втихомолку потешались надо мной? – задиристо осведомился он.
– Не будь ослом, Келтэн. Мы бы в жизни так не поступили. Всем нам довелось пройти через это. Не ты, знаешь ли, первым придумал любовь.
– Так значит, все знают…
– Нет. Только я, пожалуй, если не считать Мелидиры. От нее ничто не укроется. Так откуда взялась вся эта чушь, будто бы Алиэн любит другого?
– Я просто все расставил по местам.
– Что ты расставил по местам? Перестань нести околесицу, Келтэн.
– Ты слышал, как она пела в день нашего отъезда?
– Конечно, слышал. У нее прекрасный голос.
– Не о голосе речь, Спархок, а о песне, которую она пела. «Мой красавец синеглазый».
– Ну и что?
– Это Берит, Спархок. Она влюблена в Берита.
– Да о чем ты говоришь?
– Я заметил это только сегодня, когда мы сели ужинать. – Келтэн вновь уткнул лицо в ладони. – Раньше я никогда не обращал на это внимания, но сегодня, когда мы болтали, я взглянул в его лицо и все увидел. Удивляюсь, как ты сам этого не заметил.
– Чего не заметил?
– У Берита синие глаза.
Спархок остолбенело уставился на Келтэна. Затем он взял себя в руки и, изо всех сил стараясь не расхохотаться, осторожно проговорил:
– У тебя тоже – когда они не налиты кровью. Келтэн упрямо покачал головой.
– Его глаза синее моих. Я знаю, что это он. Я просто знаю это! Господь наказывает меня за какой-то давний грех. Он сделал так, чтобы я полюбил девушку, которая любит другого. Что ж, надеюсь, он доволен. Если он хотел заставить меня страдать, Он отменно справился с этой задачей.
– Ты перестанешь нести чушь или нет?
– Берит моложе меня, Спархок, и, Бог свидетель, куда красивее.
– Келтэн…
– Когда он идет, все девушки на сто ярдов вокруг бегут за ним, как щенята. Даже атаны поголовно повлюблялись в него.
– Келтэн…
– Я знаю, что это он. Я просто знаю это. Господь проворачивает свой кинжал в моем сердце. Он покинул меня и сделал так, чтобы единственная девушка, которую я смог полюбить, влюбилась в одного из моих братьев-рыцарей.
– Келтэн…
Келтэн сел прямо и расправил плечи.
– Что ж, хорошо, – сказал он тихо, – если так хочет Бог, пусть так и будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76