— Да, марнерийское серебро очень хорошее. Одна серебряная монетка, и ты прекрасно проведешь время.
— Сперва я прекрасно проведу время, а потом вы получите монету, — ответил Релкин, показывая одну-единственную серебряную монетку.
Мужчина кивнул, потер руки и через черный ход вывел Релкина из таверны.
Они прошли по узкой улочке с двухэтажными домами по сторонам. На балкончиках второго этажа сидели женщины с лицом, да и с большей частью тела, открытым любопытным взглядам. В комнатках за балкончиками они занимались своим древним ремеслом, проводя там всю свою горькую жизнь.
Релкин поглядел на женщин, на их лица, похожие на прекрасные маски, на их соблазняюще выгибающиеся тела и тут же, густо покраснев, отвел взгляд.
Мужчина постучал в дверь и вошел внутрь, пропустив вперед Релкина. Пожилая женщина отвела юношу в комнатку на втором этаже. Внутри на кушетке лежала девушка лет восемнадцати, не больше. На ней был полупрозрачный халатик, завязанный на поясе.
Релкин глядел на нее во все глаза. Одна серебряная монета внезапно показалась ему совершенно недостаточной платой. Девушка была прекрасна, с шелковой смуглой кожей, прямыми черными волосами до плеч и пухлыми, манящими к себе губами.
Релкин почувствовал, как в нем вновь просыпается угасшее было желание.
Женщина, которая привела его сюда, улыбнулась, кивнула, указывая на девушку, и вышла, прикрыв за собой дверь.
Набрав побольше воздуху, Релкин подошел к девушке и сел с ней рядом. Она не шевелилась, и вновь Релкина стали одолевать сомнения. Но он, поборов смущение, улыбнулся и погладил девушку по ноге.
Она вздрогнула, закрыла глаза и с тихим стоном откинулась на постель.
Релкин, честно говоря, ожидал немного иного.
— Слушай, — воскликнул он, — я, кажется, не настолько уродлив.
К его удивлению, девушка подняла голову.
— Ты из Вероната? — на прекрасном верио спросила она.
— Вероната? Нет, подружка, Вероната больше нет. Он давным-давно пал. Я из Аргоната.
— Но ты же говоришь на верио.
— Ну разумеется.
— Зачем ты здесь?
— Здесь… Я… — Релкин смешался и покраснел. Куда он попал? Он пришел сюда в поисках проститутки. — Я могу спросить тебя о том же.
— Я здесь не по своей воле. — Она повернулась, и Релкин увидел, что на запястьях у нее красуются стальные браслеты, цепочками связанные с железной спинкой изголовье кровати.
Девушка была в самом прямом смысле прикована к постели.
Релкин пришел в ужас. Такого оборота он никак не ожидал.
— А я еще не хотел идти с сутенером Свейна! — застонал он.
— Что ты сказал?
— Ничего. Я… короче, я здесь с легионом. Мы сражаемся с армией сипхистов. Помогаем вашему Императору.
Может, это было глупо, но он не мог насиловать девушку, прикованную к кровати. Все его желание исчезло без следа.
— Значит, ты солдат? Ты выглядишь слишком молодо для солдата.
— Драконир первого класса, Стодевятый драконий, Второй марнерийский легион, — с гордостью доложил Релкин.
— Драконир? А что это значит?
— Я сражаюсь в паре с драконом. Я забочусь о нем.
— Я слышала, что в армиях северян действительно сражаются драконы.
Говорят, они просто ужасны.
— Особенно когда рассердятся, — кивнул Релкин.
— И вы привели этих страшных чудовищ в Урдх?
— Да. Четыре дня назад состоялось большое сражение.
— И вы победили?
— Разгромили наголову.
— Да, они вроде этого и ожидали как раз перед тем, как меня похитили.
— Когда это тебя похитили?
— Ты что, думаешь, я обычная уличная девка?
— Честно говоря, нет, — сказал Релкин.
— Ну, значит, в голове у тебя хоть что-то да есть. Я Миренсва Зудеина, а сюда попала потому, что моя злая, ненавистная тетка похитила меня из моего дома. Она хочет присвоить себе мое наследство.
Релкин даже ахнул от удивления.
— Мой отец недавно умер. Он был Днидж и крупный торговец. Он ненавидел тетю Эликву. Поговаривают, что она в конце концов его и отравила. Он бы ей и гроша ломаного не оставил в завещании. Все должна была унаследовать я.
— Ас какой стати он вообще должен был что-то оставлять твоей тетке?
— Эликва — первая жена брата Императора. И потому власть ее велика. Мы всегда подозревали, что она, завидуя красоте моей матери, отравила ее.
— Значит, ты думаешь, что она убила обоих твоих родителей?
— Да. Мой отец никогда не скрывал, как он ненавидит тетю Эликву.
— Гм-м-м… Похоже, твой отец оставил тебе в наследство кучу неприятностей.
Девушка печально кивнула и заплакала. Сердце Релкина разрывалось от жалости.
— А теперь, — рыдала она, — мне суждено жить тут, и меня будут насиловать раз за разом, до конца моей жизни.
Никогда еще Релкину не доводилось встречаться с такой вопиющей несправедливостью.
— Я этого не позволю! — воскликнул он.
— Ты поможешь мне? — удивилась девушка.
— Ну конечно. Мы немедленно уйдем отсюда.
— Хозяин тебя поймает.
— Пусть попробует. — И Релкин положил ладонь на рукоять кинжала.
— Тебя кастрируют и продадут как евнуха. Но Релкин об этом и не думал.
Быстро подойдя к единственному в комнате окну, он открыл ставни. Внизу находился маленький внутренний дворик. Юноша заметил также несколько дверей, и некоторые из них были открыты.
— Все, что нам надо сделать, это спуститься вниз и пройти через одно из зданий на улицу.
— И что потом? Мы окажемся посреди Квэ, и ты будешь вором. Воров они продают на рынке рабов. Меня вернут хозяину. Он поколотит меня и снова прикует к кровати.
— Нет, мы отправимся в легион и обо всем расскажем генералу Гектору. Он не даст тебя в обиду. Глаза девушки загорелись.
— Далеко до вашего лагеря?
— Миля или около того. Бегом мы доберемся туда за десять минут.
Девушка облизала губы, покосилась на дверь. Она понимала, что это, вполне возможно, ее единственный шанс избежать страшной судьбы, уготованной для нее тетей Эликвой. Никто никогда ее не найдет в этих трущобах. К тому же теперь, когда отец умер, она осталась совсем без защитников. Ей до самой старости предстоит жить в цепях в борделе Зидда. Когда она потеряет привлекательность, ее продадут кому-нибудь другому, чтобы возить по деревням, обслуживая стариков-крестьян.
— Давай…
Релкин отстегнул цепочки, освобождая девушку.
— Мы снимем их, — сказал он, указывая на браслеты, — как только доберемся до нашего лагеря.
Миренсва была ловкой девушкой, она прекрасно справлялась, пока не добралась до балкончика первого этажа. Тут она не удержалась и плюхнулась на землю, приземлившись, по счастливой случайности, на сложенные у стены тюки с сеном.
Мгновение спустя Релкин был уже рядом с ней. Вместе они побежали через двор и нырнули в первую попавшуюся открытую дверь. У них за спиной раздался нечленораздельный яростный вопль. Беглецы очутились в темноте, а потом обнаружили, что попали в зал, полный наркотического дыма. Здесь вокруг низких круглых столиков сидели мужчины. Они пили келут и сквозь большие булькающие водяные трубки курили бетшобу.
Увидев одетую в один лишь полупрозрачный халатик девушку, они, гневно и удивленно крича, повскакивали из-за столов.
К тому времени, когда Релкин и Миренсва добежали до двери на улицу, за ними уже гналась дюжина мужчин, возмущенных этим страшным оскорблением древних традиций и общественной морали.
Но на улице одежда Миренсвы вызвала еще больший фурор. В Урдхе все женщины, выходя из дома, надевали гаруб и старательно покрывали голову.
Женщина, вышедшая в одном завязанном поясом шелковом халатике, была бы сразу арестована и, скорее всего, повешена.
Потому Релкин быстро затащил Миренсву в крохотный магазинчик, судя по всему, торговавший тканями. Их встретил владелец, низенький кругленьких человечек с масляной улыбкой. Впрочем, улыбка мигом исчезла с его лица, стоило ему увидеть полуодетую девушку. Но к этому времени Релкин уже успел приставить острие кинжала к его горлу.
Миренсва нашла черную ткань, между прочим шерстную, с маркой по краю, обозначающей, что соткали этот материал в далеком Кунфшоне. Быстро отрезав себе кусок, девушка завернулась в него, закрепив спереди наподобие геруба. Другой кусок, обмотав его вокруг головы, она приспособила вместо капюшона. Вместо чадры сошел большой носовой платок владельца магазина. Бросив на прилавок пару серебряных монет, Релкин и Миренсва помчались дальше.
Хозяин лавки вслед за ними выбежал на порог. Он что-то кричал, но Релкин уже остановил проезжавшего мимо рикшу. Миренсва села на сиденье и по-урдхски что-то крикнула прикованным к оглобле мужчинам. Те быстро потащили коляску.
Релкин, пристроившийся за спиной девушки, с тревогой оглянулся.
Погони не было. Торговец и еще какие-то типы, стоя посреди дороги, грозили беглецам вслед кулаками, но догнать их не пытались.
Однако Релкин не сомневался, что сутенер и его люди так просто не сдадутся.
— Нам придется оставить этого рикшу. Возьмем другого. Сутенер наверняка пустится в погоню.
— Не надо, — покачала головой девушка. Она что-то сказала рикшам, и они круто свернули направо, в узкий переулок между двухэтажными жилыми домами. Еще один поворот, еще и еще. Релкин понял, что он окончательно заблудился. От погони не было и следа.
— Где стоят твои друзья? — спросила девушка.
— Лагерь находится на арене. Говорят, там проводят гонки колесниц.
Миренсва посоветовалась с рикшами, и вскоре они уже ехали на север по неширокой улице, по обеим сторонам которой высились большие трехэтажные дома с палисадниками. Вскоре впереди показались высокие стены амфитеатра. Только теперь Релкин понял, в какую переделку попал. Как он объяснит свое появление?
Хорошо, если его просто выпорют, а не выгонят прочь из легиона.
Глава 19
Портеус Глэйвс нервничал. Сегодня ночью он поставит на карту свою судьбу.
Другого пути Глэйвс не видел.
Решение созрело в нем в тот миг, когда генерал Гектор, отклонив его прошение о возвращении в Марнери в связи с полученным в бою тяжелым ранением, резко приказал Портеусу Глэйвсу вернуться в свой полк.
Глэйвс ходил с забинтованной головой, скрывая под широкой повязкой неглубокий, зашитый лекарем порез. Лекарь достаточно повидал подобных ран и в присутствии Глэйвса сказал генералу Гектору, что в подобных случаях солдаты обычно продолжают сражаться. После такой раны они, мол, не валяются на поле боя в ожидании, пока сражение закончится. Гектор приказал Глэйвсу вернуться в полк.
Тогда-то Глэйвс и решил действовать.
Тем более что в порту Квэ как раз стоял парусник из Талиона, направляющийся прямиком в Аргонат.
Глэйвс вздохнул и налил себе еще стакан урдхского вина. Внезапно он расхохотался. Никто и никогда не узнает правды. Об этом уж он позаботится.
В углу шатра стояло то, что вызвало такое неожиданное веселье Портеуса Глэйвса. Знамя, захваченное в бою под Селпелнугмом. Глэйвс велел Дэндрексу принести его из шатра этого мальчишки-драконира и теперь намеревался отправить в Марнери. К знамени будет приложено подробное сообщение о том, как некий Портеус Глэйвс, командир Восьмого полка, лично захватил этот вражеский штандарт в ходе героической атаки, когда, увлекая за собой солдат, он прорвал вражеские ряды и тем самым решил исход битвы.
А сообщение доставит капитан торгового судна, находящегося сейчас в Квэ.
Через неделю и знамя, и сопровождающий его пакет будут уже в Марнери.
Глэйвс налил себе еще вина. Смакуя, сделал глоток. Хороши были местные вина, ароматные, с богатым, сложным вкусом. Интересно, как генералу Гектору понравится вино, которое ему подадут на обеде, устроенном майором Бризом?
Глэйвс ухмыльнулся. Скоро, очень скоро все это останется позади. Еще несколько дней, и сам Портеус Глэйвс отправится в путь, в Марнери. А уж там его будут встречать как героя.
В шатер заглянул Дэндрекс:
— Хозяин, к вам посетитель. Это был капитан Стрин, узколицый моряк из Вуска.
— Офицер, для вас я готов зайти в Марнери. Мы отплываем сегодня ночью.
Выйдем из залива Урдха и с попутным ветром полетим домой.
— Я очень вам благодарен, капитан. Так же благодарны будут вам и жители Марнери, когда вы доставите им этот небольшой трофей. Можете не сомневаться, он прекрасно поддержит дух наших граждан.
— А я, если не ошибаюсь, стану на золотой богаче?
— Ну разумеется, капитан. Сразу же по прибытии в Марнери отправляйтесь к господину Рувату и вручите ему это письмо. Он заплатит вам сполна.
— Это замечательно, командир, но я предпочитаю получить деньги вперед. Это мой принцип, кроме, разумеется, случаев, когда я работаю с хорошо знакомыми мне отправителями.
— Капитан Стрин! Вы что, мне не доверяете? Можете не сомневаться, я не стану красть у вас вашу монету. Кроме того, все это ради победы над врагом!
Ради нашего общего дела!
— Конечно, конечно, и я могу только гордиться вашим бескорыстным служением нашему делу. Но если бы ради этого самого дела я каждый раз брал риеры, то очень скоро лишился бы корабля. Мы должны получать прибыль, а для этого я должен доставить груз в Талион как можно быстрее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51