Он уже было подумал, что их вообще увозят с Манхэттена, когда водитель свернул на Сто шестнадцатую улицу и направился на запад по Гарлему. Машина проехала этот район и наконец, остановилась у Морнингсайд-парка.
– Приехали. – Зеленый, сидевший рядом с Роджером, открыл дверцу и вылез наружу. – Давай выходи.
Роджер молча повиновался и протянул Кэролайн руку, когда она подвинулась к выходу. Зеленый, сидевший рядом с водителем, тоже вышел.
– Прошу, – показал он рукой в сторону парка.
– Куда мы идем? – Роджер оглянулся по сторонам.
– Туда. – Зеленый указал вверх по склону, где возвышалась внушительная каменная стена. – Колумбийский университет.
– А почему было просто не подъехать с другой стороны? – спросил Роджер.
По спине у него побежали мурашки. Колумбийский университет, которому принадлежит театр Миллера, куда они с Кэролайн ходили перед тем, как встретились с Мелантой. Совпадение?
– Потому что так привлечем меньше внимания, – ответил зеленый. – Да и не развалитесь. Пошли.
От парка до университета вверх по склону было довольно далеко, и, несмотря на то, что подъемы перемежались с ровными участками, К тому времени, когда они добрались до вершины, у Роджера болели ноги. Пройдя немного, но улице, зеленые провели их через открытые ворота в мощенный тротуарной плиткой дворик и дальше, по короткой дорожке, к зданию с вывеской «Преподавательский корпус». Поджидавший там еще один зеленый открыл дверь.
– Кабинет ректора, – сообщил он своим. – Второй этаж.
Войдя в кабинет ректора, они обнаружили сидевшего возле круглого стола у окна пожилого человека с морщинистым лицом и пробивающейся в черной шевелюре сединой.
– Роджер и Кэролайн Уиттиер! – приветствовал он их, поднимаясь со стула.
На нем был белый свитер с высоким воротом, просторные черные брюки и форменный пиджак с приколотым на лацкане конусообразным украшением из темной меди.
– Садитесь, пожалуйста.
Усаживаясь напротив, Роджер быстро оглядел старика. Несмотря на морщины и седые пряди, в нем было благородное достоинство, какое он уже раньше заметил у Сильвии.
– Рад, что вы смогли сегодня зайти, – произнес он, когда Кэролайн уселась по левую руку от Роджера. – Меня зовут Николос Грин.
– А! – кивнул Роджер. – Командующий.
– И сын вождя Элимаса, – тихо добавила Кэролайн. – Для восьмидесяти лет вы хорошо выглядите.
– Спасибо. – Николос улыбнулся углом рта и опустился на стул. – Хотя, если честно, зеленые стареют иначе, чем люди.
Он взглянул на двоих зеленых:
– Свободны.
– Есть, – отрапортовал один.
Оба вышли из комнаты.
– Уютное местечко тут у вас, – заметил Роджер. – Если верить вывеске, по выходным здесь закрыто.
– У меня есть определенные привилегии, – пожал плечами Николос.
– Эти привилегии включают похищение и угрозу оружием? – возразил Роджер.
Николос поднял брови.
– Похищение? Ну что вы. Вас пригласили ко мне, и вы приняли приглашение.
– Приглашение было выгравировано на ножах?
– Ножах? – озадаченно переспросил Николос. – Нет-нет. Уверен, вы видели всего лишь трасск. – Он отстегнул булавку от лацкана. – Вот такой.
– Ничего подобного, – проворчал Роджер, раздражаясь от этой детской игры.
– Возможно, сыграло шутку освещение.
Николос переложил булавку в левую руку, медная филигрань блеснула на солнце. С минуту он задумчиво поглаживал ее пальцами. Потом накрыл булавку правой рукой, прижал и сдвинул ладонь вперед.
У Роджера перехватило дыхание. Булавка исчезла. Вместо нее на ладони Николоса лежал длинный узкий нож.
– Видите, какие шутки может играть освещение, – сказал Николос.
Он снова накрыл нож правой рукой и нажал на конец острия, словно складывая телескоп.
– Может создаться впечатление, будто вы видите то, чего и быть не может.
Он несколько раз нажал правой ладонью на левую, как бы меся тесто, и, когда открыл руку, вместо ножа появилась миниатюрная, покрытая медью копия статуи Свободы.
– Очень мило, – заметил Роджер. – Можно?
– Конечно. – Наклонившись вперед, Николос протянул булавку.
Роджер внимательно осмотрел ее. Мини-статуэтка выглядела совершенно однородной и совершенно обыкновенной – безделушка, какие тысячами продаются в сувенирных магазинах на Таймс-сквер. По весу она напоминала пистолет, который грабитель вручил ему в среду вечером, и трасск, все еще лежавший у него в кармане.
– Впечатляет. – Он передал статуэтку Кэролайн.
Николос пожал плечами.
– Дежурный фокус, – с какой-то странной грустью произнес он. – Полезный, но это не более чем воспоминание о счастливых временах.
– Как вы это делаете? – спросила Кэролайн, вертя статуэтку в руках. – Это дар?
– Нет, трасском может манипулировать любой зеленый, – ответил Николос. – И, конечно же, только зеленый. Мы умеем превратить его в любой видимый предмет, такой же по массе. Металл очень прочный, но, как золото, вытягивается почти до бесконечности.
Он протянул руку, и Кэролайн вернула статуэтку. Он снова помял ее в ладонях и растянул в диск размером с обеденную тарелку.
– Как видите, он получился гораздо больше, чем можно себе представить, учитывая первоначальный размер статуэтки. – Он поднял диск. – Не видно лишь, насколько тонким стал металл, чтобы так растянуться.
Николос легонько постучал диском по столу.
– И даже в таком состоянии он достаточно прочный, чтобы держать форму. А можно сделать его гибким и даже совершенно эластичным. – Он снова потер диск, обратив его в огромную гибкую ленту. – Вот так. – Он растянул ее почти на полтора метра и снова отпустил.
– Как долго он остается в таком состоянии? – спросила Кэролайн.
– Принимает прежнюю форму через несколько минут или несколько часов, в зависимости от того, как зафиксировал владелец. Разумеется, зеленый может изменить форму в любой момент, если захочет.
– Универсальный инструмент для каждого приличного зеленого в этом сезоне, – пробормотал Роджер.
– Когда-то так и было, буквально, – ответил Николос. – Теперь уже нет. Перед бегством из нашего мира мы собрали все трасски, что могли, но с тех пор нас стало гораздо больше, и потребность в трассках возросла. Сегодня их хватает только на воинов и нескольких избранных.
– У Меланты тоже был, – заметила Кэролайн.
– Достался ей по особому случаю. Этот трасск когда-то принадлежал моей матери. – Его губы дрогнули. – Она погибла на войне еще до прибытия сюда.
– Сочувствую, – прошептала Кэролайн.
– А почему не изготовить еще? – спросил Роджер. – Забыли секрет?
– Нельзя забыть то, чего никогда не знал, – печально ответил Николос. – На самом деле много лет назад трасски изготовили и передали нам… серые.
– Как серые? – заморгал Роджер.
– Давно, когда мы сосуществовали в мире и гармонии. – Николос взял отливающую медью резиновую ленту за концы, нажал, и трасск принял первоначальную форму. – Повторюсь, воспоминания о счастливых временах.
– Что же случилось? – спросила Кэролайн.
– Мы встретились, в общем, случайно. – Николос пристегнул булавку к лацкану, и взгляд его устремился куда-то вдаль. – Оба наших народа бежали от других, которые правили нашим миром. Зеленые переселились на юг, серые – на север, и мы встретились в месте, которое всегда называли просто Большая долина. Вы никогда такого не видели, – тихо произнес он, качая головой. – Быстрая река, на одном берегу поднимающиеся из воды утесы. Их обжили сотни семей серых. По другую сторону раскинулся лес, поднимаясь к горам, где поселилась другая колония серых. Лес тянется на целые мили, заполняя это пространство, давая место для многих поколений зеленых. Доступ туда был затруднен, и оно находилось в стороне от торговых путей других. Все это позволяло надеяться спокойно, жить многие годы.
Он потрогал трасск.
– Серые сделали нам вот такие игрушечки – они были искусными мастерами, намного превосходя лучших из наших создателей и манипуляторов. В свою очередь, мы, используй наши дары, влияли на природу там, где мастерство серых было бесполезно. Наши манипуляторы и трудящиеся создавали сады и особые виды деревьев, а дальновидны подыскивали серым места для охоты и показывали, где прячется дичь и стаи рыб. Наши жизнепевцы во многих случаях могли излечивать их от болезней и ран.
– Мне все-таки непонятно, как эти дары действуют, – сказал Роджер.
– Существует всего несколько основных, которые могут по-разному сочетаться. Высшие дары, называемые также умственными, – провидец, заклинатель, сказитель, жизнепевец, командующий и землетряс. Они также разделяются по силе воздействия: к примеру, дальновидец – это провидец, обладающий меньшей прозорливостью, а дальневещатель – менее сильный заклинатель. С другой стороны, вождь – это редкое сочетание дара провидца и заклинателя. В общем и целом один из восьми зеленых является умственным работником.
– А остальные? – спросил Роджер.
– Их называют работниками ручного труда. Создатель в какой-то степени обладает провидческим даром, принадлежащим провидцам и дальновидцам, а манипулятор является менее сильным землетрясом. Остальные в большинстве обладают дарами разной степени силы и сноровкой, позволяющей быть трудящимися. Они составляют от двух третей до половины населения.
– А воины? – спросила Кэролайн.
– У них дар такой же силы, как и у трудящихся, но больше быстроты и ловкости. Еще они в гораздо большей степени владеют ревуном.
– И вы заранее знаете, в какую из этих категорий попадет каждый ребенок? – спросила Кэролайн.
– Осуждаете? – Николос пристально взглянул на нее.
Кэролайн выдержала взгляд, не мигая.
– Мне трудно поверить, что зеленые настолько не властны над своей судьбой.
– Не сомневаюсь, – спокойно согласился Николос. – Но мы не такие, как вы, Кэролайн. Дар – это не то, что человеческие способности к искусству или механике, которые можно развить или не использовать по собственному выбору. Мы рождаемся с этим так же, как вы с разрезом глаз или цветом кожи. В двенадцать лет каждый ребенок приходит к вождю или провидцу, который проводит ряд испытаний, определяющих дар. У ребенка остается еще три года на познание своих обязанностей и возможностей перед вступлением во взрослую жизнь.
У Кэролайн дрогнули губы.
– Не очень справедливо.
– Не могу не согласиться, – признал Николос. – И должен сказать, какое-то время я завидовал способности людей выбирать судьбу, невзирая на необходимость бороться с природными недостатками или годами постигать мастерство, которым мы, зеленые, обладаем от рождения. – Он пожал плечами. – Но, люди или зеленые, мы такие, какие есть. Можно только принять это и продолжать жить.
– Возможно. – Кэролайн постаралась ответить спокойно. – Как долго вы жили в Большой долине?
– Не знаю точно, сколько лет. Знаю только, что дедушка отца рассказывал ему о переходе на север и первой встрече с серыми.
– Значит, где-то три поколения. – Роджер с облегчением перешел на обсуждение менее глубокомысленных вопросов. – Вы сами видели Большую долину?
– Конечно. – Кэролайн опередила Николоса. – Веловски же говорил, что Элимас был с сыном, разве не помнишь?
– Все верно, – подтвердил Николос. – Я застал Большую долину, когда закончились добрые времена и начались дурные.
– Как началась война? – спросила Кэролайн.
– С обычного спора. – Николос покачал головой. – Ведь чаще всего так и бывает? У серых стали кончаться запасы каких-то металлов, и они хотели открыть новые шахты вниз по течению. Наши вожди указали, что селения других постепенно приближаются к границе Большой долины с той стороны и шум выдаст нас. Мы предложили, чтобы серые отправили экспедицию и закупили металл у других .
– И что серым не понравилось? – спросил Роджер.
– Те сказали, что другие думают, что все мы погибли, и появление там приведет их в долину гораздо быстрее, чем любой шум. – Николос тихонько фыркнул. – Не знаю, чем они насолили другим , с которыми жили вместе до своего бегства, но, зная их буйный нрав и недисциплинированность, думаю, у них могла быть не одна причина, чтобы уклоняться от встречи. Так или иначе, они дали понять, что выступают против любых контактов с другими .
– А кто такие эти другие ? – спросил Роджер.
Николос пожал плечами.
– Сам я их, конечно, не видел, но сказители сохранили воспоминания о людях, похожих на нас с вами. Кое-кто из зеленых даже считает, что они – результат скрещивания зеленых и серых, поскольку обращаются с камнем и металлом как серые и в то же время обрабатывают почву и пользуются деревьями, как мы. – Он махнул рукой. – Теория, конечно, совершенно нелепая, учитывая огромные различия в физиологии между зелеными и серыми. Но, во всяком случае, по культуре и искусствам другие действительно стоят где-то посередине.
– Что, в конце концов, решили с металлом? – спросил Роджер.
– Так ничего и не решили, – мрачно ответил Николос. – Однажды ночью, когда все спали, несколько серых с восточных скал перебрались через реку и подожгли лес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69