– Образуется очередная складка, – сказал он. – Вам лучше остановить корабль.
Я ничего не услышал и не почувствовал, но я доверял чутью креана. Он еще не договорил, а я уже вскочил на ноги и сломя голову кинулся прочь из кают-компании. И только в коридоре мне пришло в голову, что я даже не усомнился в справедливости его слов. А когда я вбежал в рубку и уже тянулся к кнопке аварийного останова, по корпусу прокатился характерный скрежет.
Уже намного позже, когда трещина была заделана и мы снова легли на курс, я спохватился, что мы с Чортом так и не договорили.
Или, вернее, разговор был окончен, просто я об этом не знал. Как не знал и того, какой же выбор сделает Чорт.
Я подумывал о том, чтобы вызвать его по интеркому или даже зайти к нему в каюту для выяснения отношений. Но потом решил не делать ни того ни другого. Я по-прежнему не мог ничего обещать ему, а Чорту явно требовались какие-то гарантии, чтобы остаться верным «Икару». Давить на него не было никакого смысла – все равно это ни к чему не приведет, кроме обоюдной неловкости
В конце концов, до Утено оставалось всего три дня пути. Не пройдет и часа после посадки, как догадаться, что за путь избрал Чорт, не составит труда.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Но в течение первого часа после посадки на Утено я так и не выяснил, какое решение принял Чорт. По той простой причине, что нам так и не суждено было приземлиться на Утено. Тогда я не знал, что «Икару» еще долго не придется оказаться на твердой земле. Когда мы вышли из гиперпространства, бортовой передатчик в рубке разразился дикими воплями – на служебных частотах царила страшная какофония. Конечно, передачи были закодированы, но мне следовало бы догадаться, что творится неладное, – уже сам по себе повышенный тон диспетчеров говорил о многом,
На прочих частотах тоже стоял разноголосый гвалт, а обзорные дисплеи показывали, что вокруг планеты вьется на стационарных орбитах множество кораблей. Главная диспетчерская непрерывно транслировала запись – дескать, приносим вам свои извинения за временные неудобства, вызванные парой столкновений при заходе на посадку и неполадками в системе слежения, нормальное движение будет восстановлено в ближайшее время.
И со мной приключился острый приступ доверчивости, что вообще-то у меня бывает нечасто. Я решил, что такая неразбериха нам только на руку, ввел параметры отведенной нам орбиты и положил корабль на курс.
Конечно, сказать, что на околопланетных стационарных орбитах было не протолкнуться, было бы преувеличением. В радиусе добрых пятидесяти километров от отведенного нам участка на орбите не было ни одного корабля, только наждикианский грузовик держался ровно на этой дистанции по левому борту «Икара», а по правому, примерно на таком же расстоянии, – грузовой буксировщик с Тлеки. Скорее по привычке, чем по каким-либо стратегическим соображениям я вызвал на экраны увеличенное изображение соседей и пригляделся к ним повнимательнее.
И пока я бездумно пялился на тлекианский буксир, в моей голове все-таки сработал сигнал тревоги.
Я вызвал по интеркому машинное отделение.
– Ревс, как гипердрайв?
– Заглушен и переведен в режим ожидания, – доложил он. – А что происходит?
– Приведи в готовность, – коротко приказал я. – И быстро.
– Разогрев пошел, – отрапортовал Никабар после короткой заминки. – У нас неприятности?
– Нам выделили позицию на орбите примерно в пятидесяти километрах от тлекианского буксировщика, – сказал я, продолжая изучать дисплей. – Не уверен, но мне кажется, за буксиром кто-то прячется.
– Вроде крейсера наджикианской таможни?
– Или даже кое-кто побольше, – напряженно согласился я.
– Так зачем нам тогда вообще ложиться на орбиту? – спросил Никабар. – Разворачивай корабль – и сваливаем отсюда!
– И дать им понять, что нам известно об их присутствии? И что у нас совесть нечиста?
– Да, ты прав, – неохотно признал он. – Хочешь скорчить из себя невинного младенца?
– Невинного, как искусственный снег, – подтвердил я. – По крайней мере до тех пор, пока ты не приведешь гипердрайв в готовность. Остается только надеяться, что они не засекут нас за этим занятием.
– Наши маневровые движки здорово шумят во всем диапазоне, – сказал он. – За такими помехами никакие датчики, по идее, разогрев гипердрайва не зафиксируют. По крайней мере на такой дистанции. Лады. Мне надо тринадцать минут до полной готовности. Постараюсь ускорить дело на минуту-другую.
Отлично. Выполняй.
Я как мог тянул время и сумел съесть пять из тринадцати минут, которые требовались Никабару, прежде чем окончательно вывел корабль на отведенное нам место на орбите. Все это время я держал камеры внешнего обзора настроенными на наших попутчиков, гадая, который из них сделает первый ход.
Эта честь выпала наджикианскому фрахтовику. Как раз когда я развернул маневровые сопла против движения, чтобы погасить оставшуюся инерцию, в обращенном к нам борту грузовика распахнулся широкий люк и оттуда выскользнули три темно-серых силуэта истребителей. Они на мгновение застыли, словно принюхиваясь, затем построились в боевой порядок и устремились прямо на нас.
Я включил внутреннюю связь на весь корабль.
– Это Маккелл, – объявил я. – Всем пристегнуться и найти за что уцепиться. К нам спешат незваные гости. Ревс?
– Еще шесть минут минимум, – доложил он. – Возможно, даже ближе к семи. Сколько им потребуется времени, чтобы добраться до нас?
– Зависит от того, насколько они спешат, – ответил, все еще лелея робкую надежду, что это ложная тревога, что на самом деле такого внимания удостоились вовсе не мы. Но истребители уверенно приближались не пытались обойти нас по широкой дуге. – Пока не от маневровые движки: как только эти парни заподозрят, что мы прогреваем гипердрайв, они уж точно мешкать не станут.
Не успели слова сорваться с моих губ, как наджик сделал официальное заявление.
– Фрахтовик «Икар», вас вызывает командование вооруженных сил Утёно, – раздался в динамике невыразительный голос. – Приказываем немедленно заглушить двигатели и подготовиться к стыковке.
– Видать, шум наших дюз им по ушам бьет, – невозмутимо заметил Никабар. – Что делать будем?
– Проигнорируем, – ответил я. – Передача шла по общему каналу, а не по направленному лучу, и по документам мы никакой не «Икар», а «Хмельной парень из Ганновера». Может, у них нет полной уверенности, кто мы такие, и они просто блефуют. Как бы там ни было, маршевый двигатель все равно глушить нельзя.
– Могут и палить начать, – предостерег Ревс.
– Сейчас вряд ли. Пока рано, – ответил я. Теперь все мое внимание было приковано к тлекианскому буксировщику. Это был классический, проверенный временем маневр: группа газонокосилок шумно и демонстративно гонит дичь прямо в руки охотника, затаившегося в кустах. В кустах или за буксиром, как в нашем случае.
Только охотник уже перестал прятаться и решил показаться нам на глаза. Батарея его орудий правого борта всплывала над горбатым корпусом буксировщика. Это был карманный линкор наджиков, полосатый, как зебра, что придавало ему довольно пижонский вид. Среди военных кораблей он не мог бы похвастаться размерами. Но для нас, в нашем нынешнем положении, это была настоящая летающая крепость.
– Смотри внимательно, не наведут ли они на нас ионные пушки, – раздался у меня за спиной невозмутимый голос Иксиля.
– Вот спасибо! – ядовито поблагодарил я, мельком покосившись через плечо. Мой напарник решительно шагнул в рубку, неотрывно глядя на дисплеи внешнего обзора. Физиономия у него была, как обычно, совершенно бесстрастной, вот только хорьки на плечах дергались и вертелись, как оголтелые, выдавая истинное состояние своего хозяина. – Что еще мудрого соизволите посоветовать?
– Я имел в виду, что следует обратить внимание именно на наведение ионных пушек, а не лазеров или торпед, – пояснил он, подходя к штурманскому столику. – Когда таможенники действуют по собственному почину, чтобы задержать предполагаемых контрабандистов, они не стесняются в средствах, но если речь идет о поручении паттхов, наджики будут очень аккуратны и постараются минимизировать повреждения.
Я открыл рот, чтобы сообщить ему, что они уже обратились к нам как к «Икару», но тут наджики и сами высказались.
– Фрахтовик «Икар», последнее предупреждение. Заглушите двигатели, иначе мы откроем огонь.
И вот теперь, к сожалению, передача шла уже по узконаправленному лучу, только нам, и никому другому, А это означало, что они знают, кто мы такие, и можно было распрощаться с надеждой, что это лишь обычный таможенный рейд.
И прикидываться заправочным шлангом тоже потеряло всякий смысл.
– Держись! – предупредил я Иксиля, пристегиваясь, и подал тягу на носовые сопла.
Наша поступательная скорость резко упала, а заодно мы потеряли и орбитальную устойчивость. «Икар» затормозил, сократив дистанцию между нами и истребителями, и начал падение по спирали на поверхность Утено, до которой оставалось добрых пять тысяч километров.
Вот только «резко» в данном случае – прискорбное преувеличение. На истребителе или хотя бы на модифицированном грузовике, где улучшено соотношение мощности двигателей и массы корабля, как у меня на «Береге штормов», такой маневр мог бы, по крайней мере, удивить противника. Но в исполнении «Икара», который по летным качествам был не лучше мешка с цементом, пируэт вовсе не походил на изящный прыжок ягуара. Скорее мы смахивали на гиппопотама, который резко затормозил всеми четырьмя лапами и отпрыгнул назад. В лужу. И поднял фонтаны грязи. Небось, наджики на истребителях и линкоре животики надорвали, глядя на наше грациозное отступление.
Пусть смеются сколько влезет. Они-то думают, что мы начали разогрев гипердрайва, только когда они высунулись из-за грузовиков. То есть это я надеялся, что они рассуждают именно так. И если мои надежды не беспочвенны, наджики считают, что у них есть десять – двенадцать минут, чтобы пережечь нам цепи двигателя и спокойненько загнать «Икар» в теплые объятия охотника. А вот о чем они, надеюсь, не догадываются – что до запуска гипердрайва нам оставалось всего четыре минуты. И надо было только не подпустить их на дистанцию выстрела.
Однако постепенно начало вырисовываться большое и толстое «если». Наджик, который командовал операцией, явно не страдал привычкой задумчиво ковырять в носу и не стал попусту терять время. Я еще не успел завершить свой неуклюжий маневр, как истребители уже перестроились; и когда они снова сомкнули свои ряды, жерла ионных пушек, расположенных в нижней части носового отсека каждого малого боевого корабля, выплюнули в нас бледно-зеленые лучи.
Я бросил всю тягу на маневровые дюзы левого борта, разворачивая корабль в надежде вывести из-под удара носовой конус и скрытый в нем рассекатель гиперпространства. Но разворот вышел таким же медленным и печальным, как и предыдущий маневр, и мне оставалось лишь в бессилии проклинать все на свете, когда залп ионных орудий накрыл рассекатель.
Все было кончено. До боли сжав левую руку в кулак, я продолжал маневрировать, хоть в этом уже и не было никакого смысла. Ионные пушки наджиков продолжали поливать носовой конус «Икара», отдавая нам свою энергию, на носовой части нашего корабля скапливался избыточный заряд. Еще немного – и раздастся треск высоковольтного разряда, рассекатель превратится в дымящуюся груду хлама, и вся напряженная работа Никабара пойдет псу под хвост.
Я бросил корабль вниз, в гравитационный колодец Утено. Лучи на мгновение отклонились от цели, но канониры наджиков быстро скорректировали наведение на цель. А заряд на нашем носовом конусе все скапливался, теперь уже в любое мгновение могли полететь искры. Разряд обещал быть весьма запоминающимся. Может быть, отстранение подумал я, накопленного заряда хватит даже, чтобы часть тока прошла через систему защиты и поджарила заодно и пульт управления в рубке.
Но искры все не летели, треска не раздавалось, зато у меня в голове включился очередной тревожный сигнал. Что-то здесь было не так. Я знаю, как работают ионные лучи, я и упомнить не мог, сколько раз мне случалось бывать их мишенью. А этим лучам требовалось слишком много времени, чтобы показать свои зубы. Я навел наружные камеры на носовой конус, сфокусировал их на рассекателе гиперпространства…
И у меня перехватило дыхание. Ионные пушки всех трех истребителей исправно поливали носовой отсек «Икара», как это и было видно у меня на тактическом дисплее, который выводил показания датчиков. Но примерно в метре от корпуса рассекателя начиналась какая-то фантастическая белиберда. Не достигая цели, лучи рассеивались. Вместо того чтобы бить по нам сфокусированным пучком энергии, который вывел бы из строя всю электронику, пушки противника просто бомбардировали разрозненными ионами наш корпус, где статический заряд может гулять сколько ему угодно, не причиняя никакого вреда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66