И взору открылась широкая лестница, ведущая куда-то наверх. Блики света играли на мраморе черных ступеней, преломлялись, создавая сказочные узоры. И показалось, что едва сапог Махвата Игнта коснулся этих ступеней, как игра бликов стала яростнее, веселее, будто пробудилась неведомая и дремавшая до сего момента сила. Пробудилась, чтобы приветствовать своего властелина.
Махват шел молча. Его длинный плащ струился за ним, развеваясь, будто был сделан из тончайшей и почти невесомой материи. Команда Эллины поднималась за Махватом молча. Никто не спрашивал, куда они идут, — подобные вопросы сейчас каждому почему-то казались не вполне уместными. Какая-то необъяснимая робость охватила всех при виде этого величия. Какая-то покорность, готовность просто ожидать исхода дела, а не принимать каких бы то ни было решений. Оружие висело на плече, осознавая всю свою неуместность и бесполезность здесь, в этом Замке.
Первыми за Махватом шли Мархаэоль и Прыжок. Прыжку все время казалось, что едва они окажутся во владениях Махвата, как поведение Махаэоль изменится. Он думал, что она станет спокойнее, что исчезнут неведомые ему тяжкие думы, от которых хмурились тонкие брови, а золотисто-желтые глаза становились серьезными и грустными. Но все случилось не совсем так. В поведении Мархаэоль начало проявляться какое-то волнение. Она словно бы ожидала чего-то, могущего доставить ей проблемы. И Прыжок подумал, что он ведь, в сущности, совершенно не знает ни Мархаэоль, ни Махвата, в которого превратился Макс. Да и Макса-то он толком не знал, по правде говоря...
Следом за Прыжком и Мархаэоль шла Эллина. Она поднималась по ступенькам так, будто все окружающее было ей совершенно неинтересно. Ну, лестница... ну, Замок... ну, Преисподняя... Словно она привыкла видеть подобное каждый день. Но отсутствие удивления было, разумеется, вызвано совершенно не этим. Эллина думала о Цитадели-На-Шести-Островах. И о том, что находилось у ее подножия, — о Саде Черных Сердец.
Она читала летописи. И среди непонятных в большинстве своем заклинаний и невнятных воспоминаний о давно минувших днях вычитала то, что накрепко засело в ее душе. Сад Черных Сердец в летописях иногда упоминался и как Сад Мертвых Сердец.
Сердца гоблинов. Тех, кто переселился в Срединный Мир. Когда-то эту область надежно охраняли, Клан сильнейших магов и превосходных воинов — актар-гаггш. Они существовали всегда — и актар-гаггш, и Сад, питаемый могущественной силой. Именно упоминание актар-гаггш Махватом Игнтом — там, еще в Багнадофе, на борту ладьи, когда они плыли к Цитадели-На-Шести-Островах, — и пробудило в Эллине тревожные мысли, не оставлявшие ее и по сию пору.
Неизвестно, что сейчас на том месте, где когда-то был Сад Черных Сердец. Но именно оттуда очень легко было попасть к самому последнему Черному Сердцу, находящемуся сейчас в Срединном Мире и питающему своей силой Каганат Раш.
Уничтожить Черное Сердце — эта идея норовила стать для Эллины навязчивой. И она изрядно удивилась тому, что Махват готов был помочь им. Ведь и сам Махват, и Мархаэоль — они были обитателями одного из миров, нанизанных на Цитадель-На-Шести-Островах. И любого из них в Багнадофе встречали куда как приветливее, нежели гостей из Срединного Мира.
Но постепенно Эллина догадалась, что Игнт, конечно же, из Преисподней, но ведь не из Багнадофа — из Саакбарада. И очень возможно, что с Багнадофом у него старые счеты. Эллина хорошо помнила разрушенные кварталы по берегам канала, протекавшего через Самат. Следы былых сражений, древних битв. Из которых Багнадоф вышел победителем. Не с Саакбарадом ли шла война? Не надеется ли Махват взять реванш, воспользовавшись помощью пришельцев из Срединного Мира? Ведь еще в Москве — будучи Максимом Игнатьевым — он уверял, что точно так же ненавидит гоблинов, как и все они. И речь его была на диво убедительной. Что ж, у Махвата Игнта, повелителя провинции Антаар мира Саакбарад, есть все основания для этого.
Но каковы бы ни были мотивы Махвата, в любом случае это окажется на руку Срединному Миру. Хотя, конечно, осторожность не помешает. Хорошо еще, что на блокнот Николая-летописца наложено неведомое заклятие, не позволяющее Махвату забрать его силой или хитростью...
Эллина споткнулась на мраморных ступеньках и едва сдержалась, чтобы не выругаться. Звук голоса казался ей, как и остальным, неуместным тут. Все они — вся команда — шли молча.
Следом за Эллиной шли Колобок и Коновалов. Эти двое мрачно поглядывали по сторонам. Ни одному, ни другому пребывание в Замке Тишины удовольствия не доставляло. Они мечтали поскорее убраться отсюда. Слишком тихо, слишком спокойно, непривычно и пугающе. А Коновалов еще вдобавок чувствовал что-то неприятное, но очень знакомое. Какие-то эманации, которые ему уже приходилось ощущать, когда он недолгое время был в Корпусе Верных Защитников. Тогда ему случалось несколько раз общаться с гоблинскими магами Каганата Раш — последнего из оставшихся в Срединном Мире после падения Каганатов Юст и Гог. Корпус Верных Защитников начал набирать силу еще, кажется, в 2043 году, после поражения Коалиции и до «Чумы Тридцатилетних», едва не выморившей все население Земли. Когда пошла массовая волна присоединения вольных гоблинских дружин к Каганату Раш. Все высшее командование Корпуса состояло из гоблинов, видимо от отчаяния решившихся использовать силы людей в войне с людьми же. Это шло вразрез этике гоблинов, но нашлись среди них такие, кто не видел иного выхода для себя. Именно они в 2041 году и образовали Совет Равнодушных. Надо сказать, что большой выгоды от этого гоблины не получили. Несмотря ни на что, их остается все меньше и меньше, хотя в больших городах правят бал по-прежнему именно гоблины. Но контролировать ситуацию они уже не в состоянии и оказать былого сопротивления людям уже не могут. Так что Коновалов поступил правильно, покинув Корпус Верных Защитников...
Юрий поежился от неприятных воспоминаний и оглянулся на Колобка и замыкавших шествие Катю с Маркулием — словно бы они могли подслушать его мысли. Но Колобок мрачно смотрел под ноги. А Катя и Маркулий — по сторонам.
Во взгляде Маркулия явственно читался восторг. Он помнил это, он это видел раньше. И сейчас он вспоминал сказочные видения, подаренные ему в свое время учителем. Сейчас он мог увидеть еще раз, прикоснуться к тому, о чем мечтал так долго. Мир, навсегда пленивший его, укравший у Маркулия душу.
Точно с таким же любопытством оглядывалась по сторонам и Катя. Хотя нет. Ее любопытство было пустым, словно она разглядывала какую-то интересную и красивую картинку, не имеющую к ней совершенно никакого отношения. Любопытно, красиво, интересно — но не более. Никакого практического применения...
...Лестница, по которой они поднимались, привела на широкую площадку, а затем — в неправдоподобно длинный коридор, терявшийся где-то в неразличимой дали. Прыжок подумал, каким это образом такой длинный коридор и такая громадная лестница умещаются в Замке? С воздуха, когда они сюда летели, Замок Тишины не казался таким большим.
По правую сторону коридора шел ряд дверей разного цвета — от бледно-синего до черно-зеленого. А вдоль левой стены бесконечной шеренгой неподвижно замерли огненнолицые слуги Махвата.
— Здесь — комнаты, — указал Махват в сторону дверей. — Выбирайте любые. Отдохните. И ничего не опасайтесь. Сейчас вы — мои гости...
Произнеся эти слова, Махват быстрым шагом направился в глубь коридора. И через несколько минут пропал из виду, растаяв в свете мерцающих огней лиц своих слуг.
Его проводили молчанием. И только оставшись одни, заговорили.
— Не нравится мне это, — сказал Коновалов.
— Мне тоже не нравится, — согласилась Эллина.
— Ничего опасного, — рассеянно произнесла Мархаэоль. — Располагайтесь...
Она подошла к ближайшей двери и легко коснулась ее поверхности ладонью. И дверь мгновенно растаяла в воздухе, открыв за собой небольшую комнату. Мархаэоль переступила порог, обернулась и посмотрела на Прыжка.
— Толик...
Прыжок хмыкнул и вошел в комнату следом.
Остальные молча наблюдали за тем, как снова появляется дверь, скрывая за собой Мархаэоль и Прыжка.
— Успехов тебе, — буркнул Коновалов. — Я, пожалуй, тоже пойду. Вот сюда. — Он ткнул пальцем в одну из дверей, точно так же растаявшую в воздухе. — Если что — я тута...
— Мы все тута... — тяжело вздохнула Эллина. — Только не нужно бы нам разделяться. Лучше всем в одной комнате... — Она посмотрела на дверь, за которой скрылись Прыжок с Мархаэоль.
— Ага, щас! — усмехнулся Колобок. — Так они нас там и ждут не дождутся...
— Ну, в другой комнате, — предложила Катя. — Но — всем вместе.
— Точно, — кивнула Эллина. — А то перебьют нас здесь поодиночке...
— Перебить нас и вместе могут, — резонно заметил Коновалов. — На рожи эти посмотри. — Он кивнул на замерших вдоль стены слуг.
— Могут или не могут — выбора нет, — решительно заявила Эллина. — Пошли сюда вот...
* * *
Светильники в комнате отсутствовали. Не было здесь и никаких окон. Тем не менее света оказалось более чем достаточно. Создавалось такое впечатление, что его излучают сами стены, потолок и даже ковер, вытканный причудливыми узорами. Черные и багровые линии, казалось, также излучали свет. И чудилось, что теней в комнате нет. Прыжок поднял руку, повертелся — точно, нет теней. То ли все дело было в рассеянном свете, то ли еще в чем...
Прыжок вдруг обратил внимание на то, что никакой мебели в комнате не было. Он удивленно обвел взглядом помещение. Пусто.
— Так и стоять тут? — проворчал Прыжок.
Мигом в углу возник темный силуэт, и в центр комнаты вышел один из слуг Махвата, невесть откуда взявшийся. Он опустился на колени, согнул спину, словно в почтительном поклоне, и вдруг... превратился в широкое, низкое и красивое кресло.
— Ни фига ж себе!.. — выдохнул Прыжок.
Мархаэоль тихонько засмеялась.
— Это слуги Махвата, — сказала она. — И пока мы у него в гостях, они служат и нам.
Мархаэоль плюхнулась в кресло и вытянула ноги.
— Очень удобно, — заявила она.
— Фиг там, — возразил Прыжок. — Сидеть на нем... на этом вот... не, не хочу.
— А как же тогда? — улыбнулась Мархаэоль.
Прыжок махнул рукой и уселся прямо на ковер, устилавший пол комнаты. Ковер оказался неожиданно мягким и даже как будто теплым на ощупь. Прыжок провел ладонью по причудливо переплетающимся багрово-черным узорам ковра. Точно, теплый!..
Прыжок посмотрел на Мархаэоль.
— Вот так вот! — заявил он.
Мархаэоль пожала плечами, поднялась с кресла и громко произнесла:
— Убирайся! Ты не нужен...
— А?! — опешил Прыжок.
Но он тут же понял, что обращается Мархаэоль не к нему, а к креслу, мгновенно растаявшему в воздухе.
Прыжок нахмурился. Пора бы ему уже привыкнуть к тому, что Мархаэоль не позволяет себе разговаривать с ним в уничижительном тоне. Даже тогда, в Театре Колесниц, когда он, не сдержавшись, ударил Мархаэоль по лицу. Даже тогда она не позволила себе проявить обиды. А Прыжок до сих пор каждое слово, сказанное при нем Мархаэоль, относит на свой счет...
Прыжку вдруг стало неловко. Ему захотелось попросить прощения — за пощечину, за эти мысли, за то, что он каждый раз так агрессивно вскидывается, стоит Мархаэоль что-то сказать. Но он не стал этого делать — побоялся выглядеть глупым или даже слабым.
Вся жизнь Прыжка была вынужденным проявлением силы и агрессии. К тому же он так долго разыскивал Мархаэоль, что сам процесс поисков стал для него, пожалуй, важнее результата. Вот же она — женщина, которую он искал, из-за которой пришел в Москву. А ощущения такие, что поиски еще не закончены, что ему предстоит еще долгий и долгий путь...
Мархаэоль опустилась на ковер возле Прыжка, легла, положив ему голову на колени, и закрыла глаза. Прыжок машинально провел рукой по ее зеленым волосам. Волосы оказались мягкими, теплыми и какими-то добрыми, что ли...
Мархаэоль тихо вздохнула. Звук этот прошелестел, словно шорох слабого ветерка.
Прыжок осторожно, чтобы не потревожить ее, лег на спину. Мархаэоль сразу же перекатилась на живот, положив голову ему на грудь. Это было приятно — лежать так вот, чувствуя даже сквозь куртку тепло ее щеки. Приятно и спокойно.
— Хорошо, — сказал Прыжок.
— Мне больше нравится в Харамишате, — прошептала Мархаэоль. — Но я беспокоюсь...
— Махват? — спросил Прыжок.
— Махват, — согласилась Мархаэоль. — Я достаточно хорошо знаю брата, чтобы понять, что просто так он нас не отпустит.
— Зачем мы ему нужны? — спросил Прыжок.
— Не знаю, — ответила Мархаэоль.
Но по голосу ее Прыжок понял, что она лжет. Знает. Просто не хочет говорить.
И вновь чувство недовольства захлестнуло его. Снова волна агрессии поднялась в душе, готовясь затопить собой умиротворяющее спокойствие. Но почему?! Потому что он считает, будто Мархаэоль ему солгала? Пусть даже и так, пусть она ему лжет — что с того? Разве она не имеет права скрывать что-нибудь от кого бы то ни было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Махват шел молча. Его длинный плащ струился за ним, развеваясь, будто был сделан из тончайшей и почти невесомой материи. Команда Эллины поднималась за Махватом молча. Никто не спрашивал, куда они идут, — подобные вопросы сейчас каждому почему-то казались не вполне уместными. Какая-то необъяснимая робость охватила всех при виде этого величия. Какая-то покорность, готовность просто ожидать исхода дела, а не принимать каких бы то ни было решений. Оружие висело на плече, осознавая всю свою неуместность и бесполезность здесь, в этом Замке.
Первыми за Махватом шли Мархаэоль и Прыжок. Прыжку все время казалось, что едва они окажутся во владениях Махвата, как поведение Махаэоль изменится. Он думал, что она станет спокойнее, что исчезнут неведомые ему тяжкие думы, от которых хмурились тонкие брови, а золотисто-желтые глаза становились серьезными и грустными. Но все случилось не совсем так. В поведении Мархаэоль начало проявляться какое-то волнение. Она словно бы ожидала чего-то, могущего доставить ей проблемы. И Прыжок подумал, что он ведь, в сущности, совершенно не знает ни Мархаэоль, ни Махвата, в которого превратился Макс. Да и Макса-то он толком не знал, по правде говоря...
Следом за Прыжком и Мархаэоль шла Эллина. Она поднималась по ступенькам так, будто все окружающее было ей совершенно неинтересно. Ну, лестница... ну, Замок... ну, Преисподняя... Словно она привыкла видеть подобное каждый день. Но отсутствие удивления было, разумеется, вызвано совершенно не этим. Эллина думала о Цитадели-На-Шести-Островах. И о том, что находилось у ее подножия, — о Саде Черных Сердец.
Она читала летописи. И среди непонятных в большинстве своем заклинаний и невнятных воспоминаний о давно минувших днях вычитала то, что накрепко засело в ее душе. Сад Черных Сердец в летописях иногда упоминался и как Сад Мертвых Сердец.
Сердца гоблинов. Тех, кто переселился в Срединный Мир. Когда-то эту область надежно охраняли, Клан сильнейших магов и превосходных воинов — актар-гаггш. Они существовали всегда — и актар-гаггш, и Сад, питаемый могущественной силой. Именно упоминание актар-гаггш Махватом Игнтом — там, еще в Багнадофе, на борту ладьи, когда они плыли к Цитадели-На-Шести-Островах, — и пробудило в Эллине тревожные мысли, не оставлявшие ее и по сию пору.
Неизвестно, что сейчас на том месте, где когда-то был Сад Черных Сердец. Но именно оттуда очень легко было попасть к самому последнему Черному Сердцу, находящемуся сейчас в Срединном Мире и питающему своей силой Каганат Раш.
Уничтожить Черное Сердце — эта идея норовила стать для Эллины навязчивой. И она изрядно удивилась тому, что Махват готов был помочь им. Ведь и сам Махват, и Мархаэоль — они были обитателями одного из миров, нанизанных на Цитадель-На-Шести-Островах. И любого из них в Багнадофе встречали куда как приветливее, нежели гостей из Срединного Мира.
Но постепенно Эллина догадалась, что Игнт, конечно же, из Преисподней, но ведь не из Багнадофа — из Саакбарада. И очень возможно, что с Багнадофом у него старые счеты. Эллина хорошо помнила разрушенные кварталы по берегам канала, протекавшего через Самат. Следы былых сражений, древних битв. Из которых Багнадоф вышел победителем. Не с Саакбарадом ли шла война? Не надеется ли Махват взять реванш, воспользовавшись помощью пришельцев из Срединного Мира? Ведь еще в Москве — будучи Максимом Игнатьевым — он уверял, что точно так же ненавидит гоблинов, как и все они. И речь его была на диво убедительной. Что ж, у Махвата Игнта, повелителя провинции Антаар мира Саакбарад, есть все основания для этого.
Но каковы бы ни были мотивы Махвата, в любом случае это окажется на руку Срединному Миру. Хотя, конечно, осторожность не помешает. Хорошо еще, что на блокнот Николая-летописца наложено неведомое заклятие, не позволяющее Махвату забрать его силой или хитростью...
Эллина споткнулась на мраморных ступеньках и едва сдержалась, чтобы не выругаться. Звук голоса казался ей, как и остальным, неуместным тут. Все они — вся команда — шли молча.
Следом за Эллиной шли Колобок и Коновалов. Эти двое мрачно поглядывали по сторонам. Ни одному, ни другому пребывание в Замке Тишины удовольствия не доставляло. Они мечтали поскорее убраться отсюда. Слишком тихо, слишком спокойно, непривычно и пугающе. А Коновалов еще вдобавок чувствовал что-то неприятное, но очень знакомое. Какие-то эманации, которые ему уже приходилось ощущать, когда он недолгое время был в Корпусе Верных Защитников. Тогда ему случалось несколько раз общаться с гоблинскими магами Каганата Раш — последнего из оставшихся в Срединном Мире после падения Каганатов Юст и Гог. Корпус Верных Защитников начал набирать силу еще, кажется, в 2043 году, после поражения Коалиции и до «Чумы Тридцатилетних», едва не выморившей все население Земли. Когда пошла массовая волна присоединения вольных гоблинских дружин к Каганату Раш. Все высшее командование Корпуса состояло из гоблинов, видимо от отчаяния решившихся использовать силы людей в войне с людьми же. Это шло вразрез этике гоблинов, но нашлись среди них такие, кто не видел иного выхода для себя. Именно они в 2041 году и образовали Совет Равнодушных. Надо сказать, что большой выгоды от этого гоблины не получили. Несмотря ни на что, их остается все меньше и меньше, хотя в больших городах правят бал по-прежнему именно гоблины. Но контролировать ситуацию они уже не в состоянии и оказать былого сопротивления людям уже не могут. Так что Коновалов поступил правильно, покинув Корпус Верных Защитников...
Юрий поежился от неприятных воспоминаний и оглянулся на Колобка и замыкавших шествие Катю с Маркулием — словно бы они могли подслушать его мысли. Но Колобок мрачно смотрел под ноги. А Катя и Маркулий — по сторонам.
Во взгляде Маркулия явственно читался восторг. Он помнил это, он это видел раньше. И сейчас он вспоминал сказочные видения, подаренные ему в свое время учителем. Сейчас он мог увидеть еще раз, прикоснуться к тому, о чем мечтал так долго. Мир, навсегда пленивший его, укравший у Маркулия душу.
Точно с таким же любопытством оглядывалась по сторонам и Катя. Хотя нет. Ее любопытство было пустым, словно она разглядывала какую-то интересную и красивую картинку, не имеющую к ней совершенно никакого отношения. Любопытно, красиво, интересно — но не более. Никакого практического применения...
...Лестница, по которой они поднимались, привела на широкую площадку, а затем — в неправдоподобно длинный коридор, терявшийся где-то в неразличимой дали. Прыжок подумал, каким это образом такой длинный коридор и такая громадная лестница умещаются в Замке? С воздуха, когда они сюда летели, Замок Тишины не казался таким большим.
По правую сторону коридора шел ряд дверей разного цвета — от бледно-синего до черно-зеленого. А вдоль левой стены бесконечной шеренгой неподвижно замерли огненнолицые слуги Махвата.
— Здесь — комнаты, — указал Махват в сторону дверей. — Выбирайте любые. Отдохните. И ничего не опасайтесь. Сейчас вы — мои гости...
Произнеся эти слова, Махват быстрым шагом направился в глубь коридора. И через несколько минут пропал из виду, растаяв в свете мерцающих огней лиц своих слуг.
Его проводили молчанием. И только оставшись одни, заговорили.
— Не нравится мне это, — сказал Коновалов.
— Мне тоже не нравится, — согласилась Эллина.
— Ничего опасного, — рассеянно произнесла Мархаэоль. — Располагайтесь...
Она подошла к ближайшей двери и легко коснулась ее поверхности ладонью. И дверь мгновенно растаяла в воздухе, открыв за собой небольшую комнату. Мархаэоль переступила порог, обернулась и посмотрела на Прыжка.
— Толик...
Прыжок хмыкнул и вошел в комнату следом.
Остальные молча наблюдали за тем, как снова появляется дверь, скрывая за собой Мархаэоль и Прыжка.
— Успехов тебе, — буркнул Коновалов. — Я, пожалуй, тоже пойду. Вот сюда. — Он ткнул пальцем в одну из дверей, точно так же растаявшую в воздухе. — Если что — я тута...
— Мы все тута... — тяжело вздохнула Эллина. — Только не нужно бы нам разделяться. Лучше всем в одной комнате... — Она посмотрела на дверь, за которой скрылись Прыжок с Мархаэоль.
— Ага, щас! — усмехнулся Колобок. — Так они нас там и ждут не дождутся...
— Ну, в другой комнате, — предложила Катя. — Но — всем вместе.
— Точно, — кивнула Эллина. — А то перебьют нас здесь поодиночке...
— Перебить нас и вместе могут, — резонно заметил Коновалов. — На рожи эти посмотри. — Он кивнул на замерших вдоль стены слуг.
— Могут или не могут — выбора нет, — решительно заявила Эллина. — Пошли сюда вот...
* * *
Светильники в комнате отсутствовали. Не было здесь и никаких окон. Тем не менее света оказалось более чем достаточно. Создавалось такое впечатление, что его излучают сами стены, потолок и даже ковер, вытканный причудливыми узорами. Черные и багровые линии, казалось, также излучали свет. И чудилось, что теней в комнате нет. Прыжок поднял руку, повертелся — точно, нет теней. То ли все дело было в рассеянном свете, то ли еще в чем...
Прыжок вдруг обратил внимание на то, что никакой мебели в комнате не было. Он удивленно обвел взглядом помещение. Пусто.
— Так и стоять тут? — проворчал Прыжок.
Мигом в углу возник темный силуэт, и в центр комнаты вышел один из слуг Махвата, невесть откуда взявшийся. Он опустился на колени, согнул спину, словно в почтительном поклоне, и вдруг... превратился в широкое, низкое и красивое кресло.
— Ни фига ж себе!.. — выдохнул Прыжок.
Мархаэоль тихонько засмеялась.
— Это слуги Махвата, — сказала она. — И пока мы у него в гостях, они служат и нам.
Мархаэоль плюхнулась в кресло и вытянула ноги.
— Очень удобно, — заявила она.
— Фиг там, — возразил Прыжок. — Сидеть на нем... на этом вот... не, не хочу.
— А как же тогда? — улыбнулась Мархаэоль.
Прыжок махнул рукой и уселся прямо на ковер, устилавший пол комнаты. Ковер оказался неожиданно мягким и даже как будто теплым на ощупь. Прыжок провел ладонью по причудливо переплетающимся багрово-черным узорам ковра. Точно, теплый!..
Прыжок посмотрел на Мархаэоль.
— Вот так вот! — заявил он.
Мархаэоль пожала плечами, поднялась с кресла и громко произнесла:
— Убирайся! Ты не нужен...
— А?! — опешил Прыжок.
Но он тут же понял, что обращается Мархаэоль не к нему, а к креслу, мгновенно растаявшему в воздухе.
Прыжок нахмурился. Пора бы ему уже привыкнуть к тому, что Мархаэоль не позволяет себе разговаривать с ним в уничижительном тоне. Даже тогда, в Театре Колесниц, когда он, не сдержавшись, ударил Мархаэоль по лицу. Даже тогда она не позволила себе проявить обиды. А Прыжок до сих пор каждое слово, сказанное при нем Мархаэоль, относит на свой счет...
Прыжку вдруг стало неловко. Ему захотелось попросить прощения — за пощечину, за эти мысли, за то, что он каждый раз так агрессивно вскидывается, стоит Мархаэоль что-то сказать. Но он не стал этого делать — побоялся выглядеть глупым или даже слабым.
Вся жизнь Прыжка была вынужденным проявлением силы и агрессии. К тому же он так долго разыскивал Мархаэоль, что сам процесс поисков стал для него, пожалуй, важнее результата. Вот же она — женщина, которую он искал, из-за которой пришел в Москву. А ощущения такие, что поиски еще не закончены, что ему предстоит еще долгий и долгий путь...
Мархаэоль опустилась на ковер возле Прыжка, легла, положив ему голову на колени, и закрыла глаза. Прыжок машинально провел рукой по ее зеленым волосам. Волосы оказались мягкими, теплыми и какими-то добрыми, что ли...
Мархаэоль тихо вздохнула. Звук этот прошелестел, словно шорох слабого ветерка.
Прыжок осторожно, чтобы не потревожить ее, лег на спину. Мархаэоль сразу же перекатилась на живот, положив голову ему на грудь. Это было приятно — лежать так вот, чувствуя даже сквозь куртку тепло ее щеки. Приятно и спокойно.
— Хорошо, — сказал Прыжок.
— Мне больше нравится в Харамишате, — прошептала Мархаэоль. — Но я беспокоюсь...
— Махват? — спросил Прыжок.
— Махват, — согласилась Мархаэоль. — Я достаточно хорошо знаю брата, чтобы понять, что просто так он нас не отпустит.
— Зачем мы ему нужны? — спросил Прыжок.
— Не знаю, — ответила Мархаэоль.
Но по голосу ее Прыжок понял, что она лжет. Знает. Просто не хочет говорить.
И вновь чувство недовольства захлестнуло его. Снова волна агрессии поднялась в душе, готовясь затопить собой умиротворяющее спокойствие. Но почему?! Потому что он считает, будто Мархаэоль ему солгала? Пусть даже и так, пусть она ему лжет — что с того? Разве она не имеет права скрывать что-нибудь от кого бы то ни было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45