С довольно неплохой скоростью.
— Поступило донесение от нашей группы высадки, доктор, — сказала Ухура. — Сообщается, что Клинтоны прошли мимо их лагеря и в хорошем темпе отправились на север, в сторону холмов.
Маккой кивнул:
— Пусть наши люди сообщают обо всех дальнейших действиях команды высадки Клинтона. Ухура согласно кивнула.
— Будет выполнено.
Постепенно все стихло. Люди не спеша разбрелись по мостику, каждый по своим делам. Все, кроме Маккоя. Привыкший находиться в гуще событий, он начинал скучать из-за отсутствия настоящей работы для ума. «Мне здесь нечем заняться, кроме как ожиданием, — подумал доктор. — А я ненавижу ждать. Может быть, мне сейчас можно было бы спуститься в лазарет и провести там пару рутинных исследований… Но нет, Джим мне это запретил… И я принял к исполнению его приказ. Черт побери! Мне надо было нагрубить ему, чтобы он посадил меня в арестантскую каюту! Там очень тихо, и туда не доходят оскорбительные депеши от руководства Звездного флота. И никто не разбудит среди ночи…»
На пульте Ухуры раздался негромкий звонок. Она надела наушники устройства внешней связи и сделала круглые глаза. Маккою не очень нравилось, когда она их округляла.
— Корабль Клингона приветствует нас, доктор, — произнесла она. — Это командир Каев.
— Покажите его на мониторе, — попросил Маккой.
На экране появилось лицо Каева. Его нельзя было, назвать приветливым, скорее наоборот. На лице его отражалось нечто среднее между яростью и злобой — из-за чего глаза его тоже сделались круглыми, что также не понравилось доктору. «Хм, На лице какая-то странная сыпь. Да еще такое дикое выражение, придающее лицу идиотский вид!» — подумал он, а вслух произнес, опередив соперника:
— Доброе утро, командир! Или добрый вечер. Чем я обязан вашему…
— Маккой, вы понесете ответственность за это! — закричал Каев. — Мои люди занимались мирным изучением планеты, а вы вызвали их дезинтеграцию! Этот враждебный акт с вашей стороны не останется безнаказанным.
Доктор недоумевающе посмотрел на него.
— Простите? Мы ведь только сидели на своем месте. Наши люди видели, как ваша экспедиция высадилась на планету, но ведь мы…
— Не пытайтесь обмануть меня, это бесполезно! Они бесследно исчезли с наших мониторов через секунду или две! А как вы можете объяснить подобное?
Маккой посмотрел на Спока — тот поднял одну бровь и закачал головой.
Доктор опять повернулся лицом к экрану и внимательно посмотрел па Каева.
— Командир, вам необходимо успокоиться. У Клинтонов и без того высокое артериальное давление; если вы будете продолжать себя вести подобным образом, то могут полететь предохранители. Я вижу, что вы еще не вполне оправились от приступа застарелой подагры. Смотрите, как бы не зашевелились ваши камни в желчном пузыре.
Каев раскрыл рот от удивления.
— Откуда… Откуда вам известно, что я страдаю подагрой? — Внезапно, его лицо озарилось догадкой, — Я слышал, что ваши шпионы далеко раскинули свои сети. Сознайтесь, кто из моей команды является вашим осведомителем? Поубиваю всех по очереди, пока не обнаружу предателя! — Он приподнялся со своего кресла, а затем опустился в него обратно с выражением подавляемой боли и удивления на лице.
«Чем они там думают на Клингоне! Зачем посылать таких людей в космос? — подумал Маккой. А как они выявляют людей с неустойчивой психикой, плохо переносящих стресс? Похоже никак».
Вслух он произнес:
— Теперь слушайте, что я вам скажу. Отправляйтесь к своему личному врачу и попросите его увеличить вам дозу успокоительного. Прежней вам явно стало не хватать. — Он замолчал, дожидаясь, пока с лица Каева спадет мертвенная бледность и ослабеет нервный тик лицевых мышц. А затем самого Маккоя захлестнула ярость. — Что касается вашей группы высадки, сынок, — он начал подниматься с кресла по мере того, как его голос становился все громче и громче, — позвольте заметить, что если бы я собирался разделаться с ней, то сделал бы это уже давно, и тогда мне незачем было бы врать вам на этот счет. Так что но надо льстить самому себе! — Доктор снова сел, не обращая внимания на испуганные выражения лиц окружавших его членов команды. Маккой обладал мощным голосом, и в течение последних двух дней ему пришлось уже несколько раз им воспользоваться в полной мере. Это даже доставило ему некоторое удовольствие. Во взгляде Каева в этот момент смешались остывающая ярость и плохо скрываемое восхищение. Он открыл было рот, чтобы ответить командиру «Энтерпрайза», но Маккой опередил его:
— Учитесь держать себя в руках, чтобы мы могли разговаривать как разумные существа. Но если вы еще раз позволите себе обращаться ко мне подобным тоном, мой мальчик, мне придется вскрыть ваш корабль как консервную банку! После чего я выброшу ваш труп в космос, но предварительно вытоплю из него все сало, а задницу зашью суровой ниткой. А сейчас, иди, ищи своего врага. Когда вернешься — мы поговорим еще раз. Конец связи.
Он подал знак Ухуре пальцем — этот жест прежде использовал Кирк. Она отключила связь, и Маккой откинулся на спинку центрального кресла. На его лбу выступила испарина.
— Доктор, — произнес в наступившей тишине Спок, — я, кажется, догадываюсь, что произошло с группой высадки Клингона.
— Я тоже догадываюсь, Спок, — ответил Маккой. Он поднялся, надеясь хоть немного побыть наедине с самим собой в турболифте, пока Каев не выйдет на связь еще раз.
Глава 6
— Хорошо, — согласился Кирк. — Чем мы для вас интересны?
Эт долго молчал, вероятно, обдумывая вопрос. Кирк не торопил, присев на поверхность планеты, согреваемую теплыми лучами солнца.
— Если вы не возражаете, я подожду сидя, — сказал он.
— Конечно, не возражаю, — ответило существо.
Кирк уселся, скрестив ноги, на дери, покрытый короткой, мягкой на ощупь, растительностью. Эта травка была похожа на клевер — влажная, с небольшими округлыми листьями, но более эластичная и упругая, чем земная растительность. И такого же сине-зеленого цвета, как и все растения на этой планете. Когда Кирк примял местную траву рукой, то почувствовал слабый, уже знакомый запах этой планеты. Он с удовольствием вдохнул его полной грудью. Несмотря на то, что капитан так любил свой корабль и был привязан к нему, несмотря на безукоризненную работу всех очистителей, увлажнителей, устройств дезодорации и ионизации воздуха, все равно воздух на корабле нельзя было сравнивать с этим запахом, порожденным всего лишь солнцем и ветром.
— Вы можете мне показать то место, откуда вы прибыли сюда? — спросил эт.
Кирка не сконфузила некоторая странность этого вопроса. Он осознавал, что, хотя лингвистический отдел «Энтерпрайза» сумел решить основные языковые проблемы с эт, оставались неразрешенными более серьезные, мировозренческие вопросы, которые не так-то легко соотносились между разнопланетными разумными представителями. Многие понятия, которые эт воспринимали как само собой разумеющееся, людям казались странными. В частности, органы чувств этих существ, позволявшие им прекрасно разглядеть или распознать малейшие детали на «Энтерпрайзе» с поверхности планеты, несомненно были феноменальными. Кирку хотелось самому задать им несколько вопросов на эту тему. Тем более, что Маккой был почему-то уверен, будто с этим видом каким-то образом связана разгадка тайны всей планеты. А надо признать — предчувствия доктора всегда в значительной мере оправдывались, хотя, порой, с совсем неожиданной стороны. Кирк собирался провести в компании этих существ столько времени, сколько ему позволят обстоятельства, причем провести это время с максимальной пользой. Рано или поздно кто-либо с корабля обнаружит и позовет его, и придется вернуться, чтобы вытащить несчастного Маккоя из центрального кресла и вернуть в лазарет, к повседневной его работе. Но пока он может отдыхать и наслаждаться жизнью.
Прищурившись, Кирк посмотрел на небо, отыскивая спутник планеты, чтобы сориентироваться, но местной луны на небе не оказалось. К сожалению, он прежде не обращал должного внимания на использовавшуюся командой корабля координатную систему. Правда, он знал, что северный полюс планеты ориентирован более или менее точно в сторону эклиптики Галактики, но сейчас это давало ему немногое.
— Для того, чтобы показать вам Землю, нужно дождаться ночи; — сказал Кирк. — С борта своего корабля я легко смог бы определить и показать ее. Но с поверхности планеты мне сначала необходимо найти на небосводе некоторые звезды, а я не могу это сделать при дневном освещении.
Эт оставался неподвижен и молчалив, но у Кирка возникло ясное ощущение, что тот согласен и кивает в подтверждение, словно и ожидал услышать именно это.
— На что похожа окружающая Землю планетная система? — спросило существо. Кирк улыбнулся.
— Она небольшая, — ответил он. — Очень и очень небольшая.
И попытался представить Землю во всем ее великолепии, как если бы смотрел на нее из космоса. Всю — с огнями, сверкающими на ночной стороне планеты; с золотистым мерцанием ночных многомиллионных городов; с отблесками Луны и Солнца на объектах искусственных спутников, проплывающих мимо на орбите. Многие из членов команды и пассажиров «Энтерпрайза» видели огромные орбитальные возможности Звездного флота, с помощью которых обслуживались космические корабли, возвращавшиеся из далеких полетов домой. Все конструкции на орбите отличались эффектным видом, внушительными размерами, современным дизайном и производили неизгладимое впечатление. Одни пассажиры умолкали, покоренные зрелищностью, представшей перед ними картины, другие, наоборот, начинали горячо обсуждать достижения человеческого разума со своими собеседниками, в том числе, и с гостями с других планет. Для большинства Земля была лишь частицей солнечной системы, а все другие планеты — колониями. Но для Кирка это единство планет означало гораздо большее. Сколько раз он, возвращаясь из далекого межгалактического пространства, находился под впечатлением от одного только перехода, который он называл не иначе как «коврик под дверью». Это место находилось довольно далеко за орбитой Плутона, и именно там корпус и приборы «Энтерпрайза» начинали ощущать тяготение и ветры с Солнца. Именно там для него начиналась солнечная система, в далеком и темном космосе. Если совершать перелет с помощью импульсных двигателей, то обычно бывает достаточно времени, чтобы понаблюдать за окружающим космосом и подумать. Больше всего его поражали холодная тишина «задворок» Галактики и небольшие, с желтым спектром, звезды С-типа, «желтые карлики» — ничего особенного, просто пучки света! Пылинки, по сравнению с газообразными гигантами. Очень деликатные создания природы, почти случайность, чудо.
Кирк пытался рассказать обо всем этом эт. У него не было уверенности, что именно поняло существо, частично из-за сложностей с транслейтором, но больше из-за того, что он сам с трудом раскрывался и выражал свои мысли. Но тем не менее, эт слушал его как прилежный ученик и, в конце концов, произнес:
— Похоже, что это место вам очень нравится.
— Конечно, это же мой дом, — сказал Кирк. — Или точнее, это был мой дом. Теперь мой дом — «Энтерпрайз». Я могу навещать Землю, находиться сколько-то времени там, но потом мне всегда хочется вернуться на свой корабль. Он улыбнулся сам себе: вот, обсуждает с чужаком то, что совсем недавно, пару дней назад, обдумывал на мостике.
— Вам пришлось преодолеть большое расстояние, чтобы оказаться здесь, — произнес эт.
— Нас сюда прислали, — уточнил Кирк.
— А вы прибыли по собственному желанию?
— Как всегда. Точнее, почти всегда, — подумав, исправился он. — Периодически бывают миссии, которые нам не хотелось бы выполнять, но мы все же делаем, что нам велят, ради поддержания мира во Вселенной. Есть другие виды разумных существ, которые не всегда разделяют наше отношение к жизни и миру. Конечно, и мы сами не всегда являемся в этом примером.
"Иногда приходится ходить по острию ножа, пытаясь привлечь некоторые виды Вселенной в федерацию, — подумал Кирк. Но у него было ощущение, что приятный для слуха дипломатический жаргон, вряд ли может исправить теперешнюю ситуацию. Эти эт, по-видимому, мудры и, в какой-то мере, опасны. Хотя, в то же время он не мог избавиться от ощущения, что они по-своему наивны, и Кирку очень не хотелось злоупотреблять этим качеством. Он старался всегда придерживаться одного принципа в общении с чужой расой разумных существ — пусть живут так, как они привыкли, — и ему больше не хотелось брать на вооружение колонизаторские агрессивные методы тех, кто силой старался загнать других существ в рамки собственных представлений. Он и его команда прибыли сюда не для этого.
— Позвольте мне задать вам один вопрос, сэр, — обратился к существу Кирк. — Вы — единственный из вашего вида с которым нам удалось наладить контакт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Поступило донесение от нашей группы высадки, доктор, — сказала Ухура. — Сообщается, что Клинтоны прошли мимо их лагеря и в хорошем темпе отправились на север, в сторону холмов.
Маккой кивнул:
— Пусть наши люди сообщают обо всех дальнейших действиях команды высадки Клинтона. Ухура согласно кивнула.
— Будет выполнено.
Постепенно все стихло. Люди не спеша разбрелись по мостику, каждый по своим делам. Все, кроме Маккоя. Привыкший находиться в гуще событий, он начинал скучать из-за отсутствия настоящей работы для ума. «Мне здесь нечем заняться, кроме как ожиданием, — подумал доктор. — А я ненавижу ждать. Может быть, мне сейчас можно было бы спуститься в лазарет и провести там пару рутинных исследований… Но нет, Джим мне это запретил… И я принял к исполнению его приказ. Черт побери! Мне надо было нагрубить ему, чтобы он посадил меня в арестантскую каюту! Там очень тихо, и туда не доходят оскорбительные депеши от руководства Звездного флота. И никто не разбудит среди ночи…»
На пульте Ухуры раздался негромкий звонок. Она надела наушники устройства внешней связи и сделала круглые глаза. Маккою не очень нравилось, когда она их округляла.
— Корабль Клингона приветствует нас, доктор, — произнесла она. — Это командир Каев.
— Покажите его на мониторе, — попросил Маккой.
На экране появилось лицо Каева. Его нельзя было, назвать приветливым, скорее наоборот. На лице его отражалось нечто среднее между яростью и злобой — из-за чего глаза его тоже сделались круглыми, что также не понравилось доктору. «Хм, На лице какая-то странная сыпь. Да еще такое дикое выражение, придающее лицу идиотский вид!» — подумал он, а вслух произнес, опередив соперника:
— Доброе утро, командир! Или добрый вечер. Чем я обязан вашему…
— Маккой, вы понесете ответственность за это! — закричал Каев. — Мои люди занимались мирным изучением планеты, а вы вызвали их дезинтеграцию! Этот враждебный акт с вашей стороны не останется безнаказанным.
Доктор недоумевающе посмотрел на него.
— Простите? Мы ведь только сидели на своем месте. Наши люди видели, как ваша экспедиция высадилась на планету, но ведь мы…
— Не пытайтесь обмануть меня, это бесполезно! Они бесследно исчезли с наших мониторов через секунду или две! А как вы можете объяснить подобное?
Маккой посмотрел на Спока — тот поднял одну бровь и закачал головой.
Доктор опять повернулся лицом к экрану и внимательно посмотрел па Каева.
— Командир, вам необходимо успокоиться. У Клинтонов и без того высокое артериальное давление; если вы будете продолжать себя вести подобным образом, то могут полететь предохранители. Я вижу, что вы еще не вполне оправились от приступа застарелой подагры. Смотрите, как бы не зашевелились ваши камни в желчном пузыре.
Каев раскрыл рот от удивления.
— Откуда… Откуда вам известно, что я страдаю подагрой? — Внезапно, его лицо озарилось догадкой, — Я слышал, что ваши шпионы далеко раскинули свои сети. Сознайтесь, кто из моей команды является вашим осведомителем? Поубиваю всех по очереди, пока не обнаружу предателя! — Он приподнялся со своего кресла, а затем опустился в него обратно с выражением подавляемой боли и удивления на лице.
«Чем они там думают на Клингоне! Зачем посылать таких людей в космос? — подумал Маккой. А как они выявляют людей с неустойчивой психикой, плохо переносящих стресс? Похоже никак».
Вслух он произнес:
— Теперь слушайте, что я вам скажу. Отправляйтесь к своему личному врачу и попросите его увеличить вам дозу успокоительного. Прежней вам явно стало не хватать. — Он замолчал, дожидаясь, пока с лица Каева спадет мертвенная бледность и ослабеет нервный тик лицевых мышц. А затем самого Маккоя захлестнула ярость. — Что касается вашей группы высадки, сынок, — он начал подниматься с кресла по мере того, как его голос становился все громче и громче, — позвольте заметить, что если бы я собирался разделаться с ней, то сделал бы это уже давно, и тогда мне незачем было бы врать вам на этот счет. Так что но надо льстить самому себе! — Доктор снова сел, не обращая внимания на испуганные выражения лиц окружавших его членов команды. Маккой обладал мощным голосом, и в течение последних двух дней ему пришлось уже несколько раз им воспользоваться в полной мере. Это даже доставило ему некоторое удовольствие. Во взгляде Каева в этот момент смешались остывающая ярость и плохо скрываемое восхищение. Он открыл было рот, чтобы ответить командиру «Энтерпрайза», но Маккой опередил его:
— Учитесь держать себя в руках, чтобы мы могли разговаривать как разумные существа. Но если вы еще раз позволите себе обращаться ко мне подобным тоном, мой мальчик, мне придется вскрыть ваш корабль как консервную банку! После чего я выброшу ваш труп в космос, но предварительно вытоплю из него все сало, а задницу зашью суровой ниткой. А сейчас, иди, ищи своего врага. Когда вернешься — мы поговорим еще раз. Конец связи.
Он подал знак Ухуре пальцем — этот жест прежде использовал Кирк. Она отключила связь, и Маккой откинулся на спинку центрального кресла. На его лбу выступила испарина.
— Доктор, — произнес в наступившей тишине Спок, — я, кажется, догадываюсь, что произошло с группой высадки Клингона.
— Я тоже догадываюсь, Спок, — ответил Маккой. Он поднялся, надеясь хоть немного побыть наедине с самим собой в турболифте, пока Каев не выйдет на связь еще раз.
Глава 6
— Хорошо, — согласился Кирк. — Чем мы для вас интересны?
Эт долго молчал, вероятно, обдумывая вопрос. Кирк не торопил, присев на поверхность планеты, согреваемую теплыми лучами солнца.
— Если вы не возражаете, я подожду сидя, — сказал он.
— Конечно, не возражаю, — ответило существо.
Кирк уселся, скрестив ноги, на дери, покрытый короткой, мягкой на ощупь, растительностью. Эта травка была похожа на клевер — влажная, с небольшими округлыми листьями, но более эластичная и упругая, чем земная растительность. И такого же сине-зеленого цвета, как и все растения на этой планете. Когда Кирк примял местную траву рукой, то почувствовал слабый, уже знакомый запах этой планеты. Он с удовольствием вдохнул его полной грудью. Несмотря на то, что капитан так любил свой корабль и был привязан к нему, несмотря на безукоризненную работу всех очистителей, увлажнителей, устройств дезодорации и ионизации воздуха, все равно воздух на корабле нельзя было сравнивать с этим запахом, порожденным всего лишь солнцем и ветром.
— Вы можете мне показать то место, откуда вы прибыли сюда? — спросил эт.
Кирка не сконфузила некоторая странность этого вопроса. Он осознавал, что, хотя лингвистический отдел «Энтерпрайза» сумел решить основные языковые проблемы с эт, оставались неразрешенными более серьезные, мировозренческие вопросы, которые не так-то легко соотносились между разнопланетными разумными представителями. Многие понятия, которые эт воспринимали как само собой разумеющееся, людям казались странными. В частности, органы чувств этих существ, позволявшие им прекрасно разглядеть или распознать малейшие детали на «Энтерпрайзе» с поверхности планеты, несомненно были феноменальными. Кирку хотелось самому задать им несколько вопросов на эту тему. Тем более, что Маккой был почему-то уверен, будто с этим видом каким-то образом связана разгадка тайны всей планеты. А надо признать — предчувствия доктора всегда в значительной мере оправдывались, хотя, порой, с совсем неожиданной стороны. Кирк собирался провести в компании этих существ столько времени, сколько ему позволят обстоятельства, причем провести это время с максимальной пользой. Рано или поздно кто-либо с корабля обнаружит и позовет его, и придется вернуться, чтобы вытащить несчастного Маккоя из центрального кресла и вернуть в лазарет, к повседневной его работе. Но пока он может отдыхать и наслаждаться жизнью.
Прищурившись, Кирк посмотрел на небо, отыскивая спутник планеты, чтобы сориентироваться, но местной луны на небе не оказалось. К сожалению, он прежде не обращал должного внимания на использовавшуюся командой корабля координатную систему. Правда, он знал, что северный полюс планеты ориентирован более или менее точно в сторону эклиптики Галактики, но сейчас это давало ему немногое.
— Для того, чтобы показать вам Землю, нужно дождаться ночи; — сказал Кирк. — С борта своего корабля я легко смог бы определить и показать ее. Но с поверхности планеты мне сначала необходимо найти на небосводе некоторые звезды, а я не могу это сделать при дневном освещении.
Эт оставался неподвижен и молчалив, но у Кирка возникло ясное ощущение, что тот согласен и кивает в подтверждение, словно и ожидал услышать именно это.
— На что похожа окружающая Землю планетная система? — спросило существо. Кирк улыбнулся.
— Она небольшая, — ответил он. — Очень и очень небольшая.
И попытался представить Землю во всем ее великолепии, как если бы смотрел на нее из космоса. Всю — с огнями, сверкающими на ночной стороне планеты; с золотистым мерцанием ночных многомиллионных городов; с отблесками Луны и Солнца на объектах искусственных спутников, проплывающих мимо на орбите. Многие из членов команды и пассажиров «Энтерпрайза» видели огромные орбитальные возможности Звездного флота, с помощью которых обслуживались космические корабли, возвращавшиеся из далеких полетов домой. Все конструкции на орбите отличались эффектным видом, внушительными размерами, современным дизайном и производили неизгладимое впечатление. Одни пассажиры умолкали, покоренные зрелищностью, представшей перед ними картины, другие, наоборот, начинали горячо обсуждать достижения человеческого разума со своими собеседниками, в том числе, и с гостями с других планет. Для большинства Земля была лишь частицей солнечной системы, а все другие планеты — колониями. Но для Кирка это единство планет означало гораздо большее. Сколько раз он, возвращаясь из далекого межгалактического пространства, находился под впечатлением от одного только перехода, который он называл не иначе как «коврик под дверью». Это место находилось довольно далеко за орбитой Плутона, и именно там корпус и приборы «Энтерпрайза» начинали ощущать тяготение и ветры с Солнца. Именно там для него начиналась солнечная система, в далеком и темном космосе. Если совершать перелет с помощью импульсных двигателей, то обычно бывает достаточно времени, чтобы понаблюдать за окружающим космосом и подумать. Больше всего его поражали холодная тишина «задворок» Галактики и небольшие, с желтым спектром, звезды С-типа, «желтые карлики» — ничего особенного, просто пучки света! Пылинки, по сравнению с газообразными гигантами. Очень деликатные создания природы, почти случайность, чудо.
Кирк пытался рассказать обо всем этом эт. У него не было уверенности, что именно поняло существо, частично из-за сложностей с транслейтором, но больше из-за того, что он сам с трудом раскрывался и выражал свои мысли. Но тем не менее, эт слушал его как прилежный ученик и, в конце концов, произнес:
— Похоже, что это место вам очень нравится.
— Конечно, это же мой дом, — сказал Кирк. — Или точнее, это был мой дом. Теперь мой дом — «Энтерпрайз». Я могу навещать Землю, находиться сколько-то времени там, но потом мне всегда хочется вернуться на свой корабль. Он улыбнулся сам себе: вот, обсуждает с чужаком то, что совсем недавно, пару дней назад, обдумывал на мостике.
— Вам пришлось преодолеть большое расстояние, чтобы оказаться здесь, — произнес эт.
— Нас сюда прислали, — уточнил Кирк.
— А вы прибыли по собственному желанию?
— Как всегда. Точнее, почти всегда, — подумав, исправился он. — Периодически бывают миссии, которые нам не хотелось бы выполнять, но мы все же делаем, что нам велят, ради поддержания мира во Вселенной. Есть другие виды разумных существ, которые не всегда разделяют наше отношение к жизни и миру. Конечно, и мы сами не всегда являемся в этом примером.
"Иногда приходится ходить по острию ножа, пытаясь привлечь некоторые виды Вселенной в федерацию, — подумал Кирк. Но у него было ощущение, что приятный для слуха дипломатический жаргон, вряд ли может исправить теперешнюю ситуацию. Эти эт, по-видимому, мудры и, в какой-то мере, опасны. Хотя, в то же время он не мог избавиться от ощущения, что они по-своему наивны, и Кирку очень не хотелось злоупотреблять этим качеством. Он старался всегда придерживаться одного принципа в общении с чужой расой разумных существ — пусть живут так, как они привыкли, — и ему больше не хотелось брать на вооружение колонизаторские агрессивные методы тех, кто силой старался загнать других существ в рамки собственных представлений. Он и его команда прибыли сюда не для этого.
— Позвольте мне задать вам один вопрос, сэр, — обратился к существу Кирк. — Вы — единственный из вашего вида с которым нам удалось наладить контакт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38