Слушания-то и оказались самым скверным испытанием: чем дольше они тянулись, тем больше Николь убеждалась, что с треском провалилась и может рас­проститься с едва наметившейся карьерой. Сей­час прямо перед ней на столе шефа высилась толстая пачка компьютерных распечаток - надо полагать, воплотивших в букве и цифре все про­махи и недочеты экипажа в критической ситуа­ции, а заодно рекомендации комиссии. Нетрудно догадаться, о чем там говорится, и подобная до­гадка отнюдь не согревала душу.
Доктор Элиас оказался массивным мужчиной ростом с Николь, но более широкоплечим, с ре­деющей соломенно-рыжеватой шевелюрой и об­манчиво открытым лицом. По слухам, этот не­превзойденный игрок в покер не знал равных по части блефа и не отличался благородством по от­ношению к своим партнерам. Отойдя от бара, он протянул Николь стакан с янтарной жидкостью.
- За здоровье героев-победителей! - с мимо­летной улыбкой и нескрываемой иронией про­возгласил он, намеренно растягивая слова, чтобы подчеркнуть акцент уроженца Джорджии. Вручив стакан Полю, он наконец налил порцию и для себя. - Судя по вашему виду, глоток-другой вам не помешает.
Николь осторожно отхлебнула; чистейшее солодовое виски прокатилось в желудок будто глоток жидкого пламени. Наверняка импорти­ровано с Земли на грузовом корабле из Флори­ды. Честь удостоиться подобного обхождения достается не многим, но в данный момент ал­коголь угрожает свалить ее с ног, так что Ни­коль отставила стакан.
- Как ваш нос? - осведомился Элиас.
- Говорят, уже лучше. А побудь эти чертовы доктора в моей шкуре, оптимизма у них бы поубавилось. Дескать, я еще радоваться должна, что обошлось без перелома.
- Нет, вам следует радоваться, что вы не ли­шились глаза, - хладнокровно возразил Элиас. - Еще бы немного, и пиши пропало.
- А если бы она серьезно пострадала, сэр, то по чьей вине? - с вызовом спросил Поль. Николь пыталась знаками заставить его заткнуться; мол, спасибо, я и сама могу за себя постоять. Но Поль не обратил на ее жестикуляцию ни малей­шего внимания. - Все разыгравшееся в симуляторе было подстроено нарочно.
- Совершенно верно, мистер, вы попали в точку. Ситуацию спланировали таким образом, чтобы вынудить одного из вас нарушить целост­ность скафандра. Сложилось так, что повезло именно вам, Ши, но с равным успехом на вашем месте мог оказаться и да Куна. Но у Ши было вполне достаточно времени, чтобы надеть шлем снова. Правду сказать, - Элиас опустился в кресло и откинулся на спинку, придерживая стакан на груди, - разгерметизация была импрови­зированным дополнением к испытанию в каче­стве прямого отклика на затруднительное поло­жение, в котором пребывала мисс Ши.
- Допустим, меня вынесло бы в грузовой отсек?
- Испытание было бы прервано.
- А меня бы отчислили, - закончила она.
- А кто вам сказал, что вас не отчислили? - Элиас выпрямился.
- Никто. - Николь перевела взгляд с него на распечатки, с мукой осознавая, насколько тихим и несчастным был ее голос.
- Так нечестно! - возмутился Поль.
- О честности речь и не шла, лейтенант.
- В реальной ситуации ничего подобного не случилось бы!
- С другой стороны, вы оба все еще живы. Мы прогоняем пилотов через симулятор в «Вышке» по той же причине, что и на Земле - поставить вас в невыносимые условия, чтобы на­учить поведению и управлению кораблем в экс­тремальных ситуациях, когда дело касается жизни и смерти. Разумеется, вы разбились, вы не могли не разбиться, все ваши попытки исправить поло­жение ни в коей степени не повлияли бы на итог. Мы хотели посмотреть, что вы будете делать и, главное, как вы будете себя вести. То, что вам довелось вынести, по сути, являлось отнюдь не испытанием вашего мастерства... Боже мой, не­ужели вы думаете, будто после шести лет учебы в Академии, после стольких летных часов, после тренировок в открытом космосе мы не знаем, на что вы способны?.. Это была проба вашего характера.
- Моего характера, - уточнила Николь, пото­му что во время речи Элиас не сводил с нее глаз.
- Верно, Ши. Вы сидели в левом кресле, вы были комкором - командиром корабля, так что ответственность в полной мере возлагалась на вас. А вы, - он дал волю гневу, и глаза его сверк­нули, - пустили все псу под хвост! Вы, дорогу­ша, отморозили невесть что!
- Да, я ошиблась, так неужто это преступ­ление?
- Вы совершили абсолютно дурацкую ошиб­ку. Вы утратили бдительность! А вот это как раз преступление. - Он одним духом осушил стакан и плеснул еще, прежде чем продолжить.
Николь хотела спорить, оправдываться, мо­лить о снисхождении и обещать никогда больше так не делать - что угодно, только бы это по­могло, - но сидела молча и неподвижно. Он прав. Мысленно она уже видела себя на борту рейсовика «Луна - Земля», оставшаяся за кор­мой Луна уменьшается прямо на глазах; отныне Николь обречена на такое существование, кото­рое позволит ей покидать пределы атмосферы лишь в качестве пассажира. Все ее труды, все мечтания рассыпались в прах. Вздрогнув, она вдруг услышала, что Элиас продолжает говорить.
- Выписывая кренделя на весьма совершен­ном самолете, старший лейтенант, вы получаете в свое распоряжение оборудование стоимостью в добрый десяток миллионов долларов, и чем круп­нее летательный аппарат, тем дороже. А здесь от­счет начинается с миллиарда - один лишь ска­фандр стоит больше, чем вы способны заработать за всю свою службу, а мы открыли массу спосо­бов выводить их из строя и без влияния челове­ческого фактора. А вы думаете, будто все работает само собой, Николь, вот мы вас и поприжали. Если бы не была запущена программа топливного бака, мы бы в качестве альтернативы пробили фонарь.
- А если я скажу, что усвоила преподанный урок - это чем-нибудь поможет?
- А разве помогли бы извинения, случись это на самом деле?
- Нет, - едва слышно шепнула она.
- Найдите лифт до поверхности, найдите шлюз, выйдите наружу - и вы покойница. Проще простого. А какое расстояние отделяет вас от вакуума - пять метров, пять тысяч ки­лометров или пять световых лет - роли не иг­рает. Таковы местные условия, мы вырабатыва­ем кодекс этой жизни, и безупречные выжива­ют, а совершившие одну-единственную ошибку гибнут. До вашей задницы мне и дела нет, но от вас будут зависеть другие - вот с ними-то как быть?
- Значит, на мне поставили крест?
- Мы отчисляем вас, и это отмечено в лич­ном деле. Вы по-прежнему значитесь стажером, и у вас имеется возможность уйти в отставку - вы даже не представляете, сколько виртуозных пилотов, даже асов, проходивших выучку на астронавтов, не могут приноровиться к здеш­ним требованиям. Подайте рапорт по собствен­ному желанию, и вернетесь домой с незапят­нанной анкетой.
- Не делай этого, Николь!
- А вы, мистер, не болтайте языком, ваше бу­дущее тоже висит на волоске.
Николь отрицательно тряхнула головой.
- Можете выгнать меня, доктор Элиас, на­верное, даже весьма заслуженно...
- Без всяких «наверное».
- ...но, простите, сама я не уйду. - Поглядев шефу прямо в глаза, Николь внутренне подобра­лась, чтобы выдержать удар, который должен вот-вот обрушиться.
- Вам известно, что вы офигенный пилот, лучший из всех, какие выходили из стен Акаде­мии за двадцать лет, и рассчитываете на это.
- Нет, сэр, ничего такого мне не известно.
- Не надо вправлять мне мозги, Ши, всякий пилот вашего уровня осознает это. Заглянув в вашу анкету, комиссия хотела отослать вас домой прямо с «Вышки». Они не видели никакого смыс­ла позволять вам вернуться на Луну.
- Ну и ну! - изумился Поль. - Мне-то каза­лось, что подобных пилотов ценят на вес золота!
- Дело в самонадеянности? - вслух гадала Николь. - Или в самодовольстве? Мне было скучно. Я решила, что раз ничего не произошло, то и дальше ничего не произойдет.
- Вот именно. И кто бы еще говорил, что та­кого больше не случится. Вы утверждаете, что ус­воили преподанный урок. Может быть. Но дол­жен ли я подвергать риску Бог знает сколько людей и денег, чтобы проверить это?
Изо всех сил стараясь удержать на лице маску равнодушной невозмутимости, Николь сморгну­ла слезы.
- А что дальше? Куда я отправлюсь отсюда?
- На обед.
- Простите, не поняла.
- Кэнфилд хочет повидать вас.
- Сама комендант базы да Винчи? Нас?!
- Я же сказал, мистер да Куна, а она ждать не любит.
- Постойте! - воскликнула Николь. - А я-то как?! Что решила комиссия? Я по ту сторону или по эту?
- Большая начальница своей властью отме­нила решение комиссии, - бесцветным голосом сообщил Элиас. - Вам дали еще один шанс.

Столики располагались под сенью молодень­ких дубков, от которых и пошло название этого зала ресторана. Когда метрдотель повел посети­телей к столику Джудит Кэнфилд, она поднялась им навстречу, выпрямившись во весь свой нема­лый рост - метр восемьдесят, как у Николь. Стройная, как у балерины, фигура, миловидное лицо, сильные резные черты, кожа почти столь же смуглая, как у Поля; многочисленные морщи­ны говорят не только о доброжелательности и чувстве юмора, но и о годах работы под палящи­ми, ослепительными лучами солнца, не ослаблен­ными атмосферой. Левый желтовато-зеленый глаз сверкает, а правый прикрыт черной повяз­кой; пепельно-серые волосы подстрижены корот­ко, как у большинства астронавтов. Несмотря на предпочтение, отдаваемое ею удобной партику­лярной одежде, сегодня вечером она облачилась по форме - в ярко-синие длинные брюки и такой же китель с короткими рукавами, украшен­ный эполетами, на каждом из которых сверкало по четыре генеральских звезды. А на левой стороне груди, под «крылышками» командир-астро­навта - ленточка врученной конгрессом медали Славы: белые звезды по голубому полю.
Ее история прекрасно известна каждому воен­ному и даже входит в курс лекций Академии ВВС. В бытность свою астронавтом она шла впереди всех, прокладывая пути по Солнечной системе, и дюжину раз заслужила звание героя, прежде чем при возвращении на Землю угробила собствен­ную карьеру, а вместе с ней - и жизнь.
Медики списали ее подчистую. Катастрофа превратила ее тело в кровавое месиво. Просто чудо, что она не скончалась на месте. Но это было только начало ее мытарств. Кэнфилд про­валялась на больничной койке два года - сперва на Земле, но как только достаточно оправилась для транспортировки - на орбите; бригады хи­рургов трудились над ней, спасая все, что удастся, и заменяя остальное. Когда она наконец выписалась, Пентагон предложил ей отставку по со­стоянию здоровья. И в ВВС, и в НАСА говорили, что, несмотря на усилия врачей, ей уже нипочем не стать ни хорошим офицером, ни астронавтом, ни женщиной.
Она же вознамерилась доказать обратное.
И потянулась долгая, муторная тяжба, куль­минацией которой стали слушания в Верховном суде, в результате которых Джудит Кэнфилд все-таки была восстановлена в звании и должности.
Все эти события разыгрались еще до появле­ния Николь и Поля на свет. За последние один­надцать лет, пока Кэнфилд исполняла одновре­менно две роли - командира крупнейшей американской базы на Луне и руководителя косми­ческих полетов НАСА, - на ее плечи легла от­ветственность за все расширяющуюся сферу дей­ствий, охватившую Солнечную систему и бли­жайшие звезды.
- Чувствуйте себя как дома. - Голос у нее оказался низким, как у Николь, но не таким хриплым. - Пока не подойдут остальные гости, я хотела потолковать с вами наедине.
Возможно, Николь только показалось, что Кэнфилд посмотрела на нее чуточку дольше и пристальнее, чем на Поля. Николь встретила этот взгляд открыто и без смущения. После секундной паузы глаза в глаза генерал отвела взор, и на губах ее заиграла едва заметная улыбка.
Кэнфилд сидела во главе стола, Поль и Ни­коль заняли места по левую руку от нее, а Дэвид Элиас - по правую. Стол был накрыт на девять персон. Ожидая, когда официант принесет на­питки, генерал заметила:
- Откровенно говоря, мы проводим церемо­нию именно здесь только в двух случаях - когда кого-нибудь награждаем или хороним. К сожале­нию, зачастую и то, и другое ходят рядом. - Она подняла бокал. - Будем надеяться, мисс Ши и мистер да Куна, что вам доведется служить долго и без эксцессов.
Да Винчи - община сравнительно моло­дая, - продолжала она. - Она является фор­постом человечества. Однако и у нас уже по­явилось несколько традиций, приятнейшая из которых - торжественный обед в честь первого полета астронавта.
Когда смысл сказанного дошел до Николь, она растерялась, не зная, как реагировать: рас­плыться в улыбке или затрепетать. Затем, с удив­лением обнаружив, что делает сразу и то и другое, пробормотала:
- Это невозможно!..
- Вы имеете в виду - в свете рекомендаций аттестационной комиссии? - осведомилась Кэнфилд.
«Неужто я произнесла это вслух, а?!» - за­рдевшись, в отчаянии подумала Николь.
- Доктор Элиас сказал, что меня отчислили.
- Одним из лучших быть всегда трудно, - кивнула Кэнфилд. - Проблема в том, что к тебе предъявляют более жесткие требования, чем к большинству. Николь, ваша результативность в симулированном полете ошарашила экзаменато­ров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41