Рон усмехнулся про себя, похоже, у самих гномов доверия к собственным изделиям было несколько меньше, чем у людей. Что ж, в любом случае страховка не помешает.
Когда голова гнома, по такому случаю расставшегося с оружием, броней и шлемом, скрылась в колодце, остальные приготовились ждать, и ждать долго. Однако вскоре веревка перестала скользить между ладоней Рона, из чего рыцарь сделал очевидный вывод: либо гном прекратил спуск, либо колодец не так уж и глубок.
Тянулись и тянулись томительные минуты, пока наконец из разинутой пасти колодца не показалась всклокоченная голова гнома. Пыхтя от натуги, он выбрался на твердую землю и уселся, подобрав под себя ноги.
— Так, значит… тут локтей двадцать всего. Внизу река… Там пристань и лодки, две… Было три, обрывок веревки остался, прогнила совсем, хотя и эльфийская. Если леди упала в воду и захлебнулась, тело уже унесло далеко. Думаю, она ударилась о лодку и сорвала ее с привязи. Важно, упала в лодку или мимо… Если в лодку, может, жива еще.
— Значит, надо плыть за ней! — вскочил Рон. — Или ты, Тьюрин, скажешь, что нам, людям, в эту пещеру дороги нет?
— Я бы так и сказал, — равнодушно заметил гном, не обращая внимания на довольно явственно прозвучавшую в голосе командира угрозу. — Но один я не справлюсь. Поэтому ты пойдешь со мной. А вы, юноша, с проводником поедете дальше. Будете ждать нас в Кадрусе.
— Да ты… — Казалось, из глаз Брика сейчас брызнут слезы ярости. Он сжал кулаки и теперь медленно шел на гнома. — Ты… я…
— Ладно, Тьюрин. Не обижай парня, пусть идет с нами.
Гном размышлял долго, принять решение было и в самом деле нелегко. Песнь гласила, что людей в лабиринт можно пустить лишь в двух случаях — по приглашению кого-то из подгорных правителей и при смертельной угрозе жизни того, кто с кем-нибудь из гномов связан узами дружбы. Песнь ничего не говорила о том, как быть в нынешней ситуации.
— Ладно, — коротко бросил он и почти беззвучным шепотом, так, что никто этого не услышал, добавил сам себе: — Возможно, это будут мои строки в Песне…
— Значит, выступаем немедля, — заключил Рон. Затем, повернувшись к проводнику, продолжил: — Ты, парень, ждешь нас здесь. Если мы не вернемся к завтрашнему утру, поведешь лошадей в Кадрус. Какая там самая приличная таверна?
— Э-э… «Дракон и меч», господин… Готовят там хорошо и комнаты чистые. Поверите ли, даже клопов нет…
— Значит, так, парень. Едешь туда и ждешь нас… две недели. Вот тебе монета, заплатишь за постой. Если через две недели мы не появимся, что ж, лошади и барахло твои. Но если ты слиняешь оттуда хотя бы на час раньше срока, что я с тобой сделаю?
— Из-под земли достанете… — вздохнул проводник. — Да вы не волнуйтесь, благородные господа, все исполнено будет в точности…
* * *
Гном спустился первым и уже внизу зажег факел и воткнул его в предусмотрительно вбитое в стену сотни лет назад кольцо. Факелов было по одному на каждого, и на вопрос Рона, не маловато ли, Тьюрин хмуро ответил, что его факелы будут гореть столько, сколько надо, а всяким маловерам, сомневающимся в гномьей магии, следует оставаться на поверхности и продолжать растрясать свои зады на этих гнусных Чаровых отродьях, которых люди опрометчиво называют ездовыми животными.
Двигались налегке, Рон и Брик избавились от доспехов и от оружия, оставив лишь по паре кинжалов на брата. Гном демонстративно остался в кольчуге и так и не решился расстаться со своей секирой, шлем тоже, несмотря на увещевания Рона, сунул в мешок, так зыркнув на потянувшегося было к нему проводника, что у того лицо слегка побледнело. Гнома можно было понять — один шлем древней работы стоил, пожалуй, поболее, чем все доспехи Брика и Рона вместе взятые, да еще с их мечами в придачу.
Оружие, мешок со шлемом Тьюрина и провизией дня на три, небольшая фляга с крепким вином, сумка Брика с лекарственными снадобьями да факелы — вот и весь багаж. Гном, морщась, выбрасывал из ладьи остатки давно сгнивших мехов, если это, конечно, когда-то было мехом, а Рон в это время рассматривал крошечную пристань. Похоже было, что гномы действительно делали работу на века — неизвестно, сколько лет было этому причалу, но сохранился он очень неплохо — и это при постоянном воздействии воды!
Когда они наконец погрузились в лодку и отошли от причала, он все же решил выяснить:
— Тьюрин, позволь спросить, как уцелела пристань? Неужели и на это у вас есть магия?
— Это эльфийское дерево, — неохотно ответил гном, провожая взглядом медленно уплывающие в темноту клочья истлевшей мягкой рухляди.
— Эльфийское? — удивился Рон. — Вы же, помнится, почти всегда с эльфами враждовали. Это что, трофей?
— Война войной, а торговля — торговлей. Ты два разных дела в одно не мешай…
— Интересно получается, значит, одной рукой вы друг с другом воюете, а другой торгуете? И оружие небось продавали?
— А чего ж нет. Тоже товар, — буркнул Тьюрин. — Это вы, люди, зверствуете. А у нас войны благородные были. Повоюем, потом помиримся, потом снова повоюем. Приятно, благородно, и повод всегда найдется песни слагать. А вырезать детей, что доросли до оси тележной, это, кстати, люди придумали, не мы. И песни о ваших войнах петь — язык не повернется.
— Угу… помнится, гномы при осаде Сорша, двести с небольшим лет назад, действительно про ось тележную и не вспоминали. Всех вырезали поголовно, детей в люльках…
— А когда вы нефть в пещеры наши лили и факелы в нее бросали, вы о наших детях думали? Секирой сплеча — это быстро… А гореть заживо тебе не приходилось, рыцарь?
— Эй, ладно вам! — встрял Брик, заметив, что тон беседы начинает становиться угрожающим. — Что было, то быльем поросло. Все хороши… Давайте вспомним еще про фраш… Не знаете? Это хорошо, что не знаете. Яд такой, эльфы придумали. Чтобы человек сразу не умирал — через недельку, а то и полторы… Ну а жив пока, он этой отравой всех, кого коснется, заражает… Да в общем-то и не яд то был, скорее зараза, просто пошло так — всякую эльфийскую дрянь ядом называть. А на гномов он, кстати, не действовал, специально для нас придумали, суки ушастые… И ведь смотри: пролетела стрела мимо, щеку оцарапала… И тебя же всякий друг норовит по плечу похлопать, мол, везет же тебе, парень, в рубашке родился… А через пару недель, глядишь, и ты, и друг твой, и его друзья, и жена твоя, и дети…
— Эльфы всегда были мерзкими тварями, — хмуро пробормотал гном, играя желваками. — Мерзкими, злобными, мстительными…
— Это война, почтенный Тьюрин. А на войне все средства хороши… Не бывает благородных войн, бывают только выигранные или проигранные. Победителей, как известно, не судят, — серьезно сказал Рон. — Брик прав, все хороши. Люди ли, эльфы, гномы или орки с троллями… Война сама по себе дерьмо, независимо от того, кто с кем воюет… И хватит об этом, лады?
— Лады, — вздохнул гном и надолго замолчал.
* * *
Рон уже около часа сидел на веслах, разгоняя лодку, когда гном, сидевший на корме у руля, внезапно вскинул руку, указывая факелом на стену. На камне отчетливо проступала нарисованная копотью кривобокая стрела, возле которой громоздилась такая же наспех сделанная буква «А»…
— А может, это старая надпись… — начал было Брик, но тут же осекся.
— Нет, это просто копоть… Здесь воздух сырой, она через неделю-две исчезнет, сольется со скалой… Это нарисовала Айрин, я уверен. Значит, она жива!
— Почему же она просто не взяла весла в руки и не поплыла назад, к причалу? — растерянно спросил Брик. — Нам бы и искать ее не пришлось.
— Откуда я знаю? — Рон пожал плечами и еще энергичнее принялся грести, вспенивая воду неудобными, коротковатыми для него веслами. — Может, у нее весел нет, да и сам прикинь, выгрести против течения кому под силу? Мужчине… А она же еще девчонка!
— Чего гадать… — Гном всмотрелся вперед, свет факела довольно неплохо разгонял мглу. — Потише греби, милорд, пещера сужается… И, мне кажется, я слышу шум… который мне не нравится…
Шум, действительно, был, и вскоре услышали его уже все — он не предвещал ничего хорошего, поскольку и Рон, и гном подумали об одном и том же — впереди были пороги.
Тоннель сужался все больше и больше, Рон был вынужден убрать весла — теперь он царапал ими стены. Все трое вцепились руками в борта лодки, ожидая неизбежного. Спустя несколько минут лодка вылетела из тоннеля в огромную подземную пещеру и тут же днище проскрежетало по камням. Хотя и готовившийся к этому Тьюрин все же не удержался и кубарем полетел вперед, в последний момент удержанный от падения в воду железной рукой Рона.
А еще через пару минут лодка, ничуть не пострадавшая от удара о камни, мирно качалась посреди озера, а гном сидел понурившись и мысленно проклинал все на свете. В момент удара мешок, где находилась еда и его, от отца доставшийся, шлем, вылетел из лодки и камнем ушел на дно. Рон пытался его утешать, потом замолчал.
Внезапно Брик вскочил так резко, что ладья закачалась. Юноша вытянул руку и закричал во все горло:
— Смотрите! Там свет! Я вижу свет!!!
* * *
Они сидели на деревянном брусе, явно приспособленном под сиденье. Обе лодки мирно покачивались на темной воде, привязанные к крохотной пристани. Впереди темнел вход в тоннель — отблески огня от факела гнома туда почти не проникали.
Здесь было на удивление тепло — во всяком случае, гораздо теплее, чем снаружи, и все-таки Айрин куталась в накидку и не могла унять дрожь. Гномьи пещеры, особенно покинутые обитателями, всегда действовали на человека несколько удручающе… К тому же и обстановка не располагала к хорошему настроению, поскольку никто не знал, что делать дальше.
Положение было незавидным. Хотя гном и утверждал, что вместе они смогут выгрести против течения, но Рон рассматривал это заявление как пустое бахвальство. Поток, выбросивший их в озеро, был довольно быстр и не давал ни малейшей возможности прорваться к узкому отверстию — там, дальше, было бы уже легче, в конце концов можно от стен отталкиваться.
— В любом случае другой дороги у нас нет, — вздохнул Рон, не особенно веря в успех. — Рано или поздно, но придется попытаться.
— Другая дорога есть, — хмуро обронил гном.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Рон. — Не хочешь же ты заставить нас лезть в тот тоннель…
— Если ваша милость не хочет мочить штаны, — ехидно ответил Тьюрин, всем своим тоном давая понять, какого мнения он придерживается об «их милостях» в целом и каждом в отдельности, — то, возможно, подумаете вот о чем. Гномы ведь ушли из этих мест, верно?
— Ну.
— Так не думаете же вы, сэр, что они тащили весь свой скарб через ту дыру… да еще по лестнице?
— Ладно, убедил… Стало быть, выход здесь есть, а вот найдешь ли ты его?
Последние слова Рона сразу сбили с гнома спесь — Тьюрин вспомнил о том, что его неосторожность отправила на дно подземного озера мешок с продовольствием. А уж кому-кому, как не гному, следовало бы знать — тоннели подземных строителей тянулись, бывало, на огромные расстояния, и отправляться в неизвестность, да еще не имея ни крошки еды, было по меньшей мере самоубийством. И знание Песни ему здесь не поможет — в ее стихах не содержались планы тоннелей, для этого существовали более удобные в обращении карты и схемы. Но в высшей степени сомнительно, чтобы давно ушедшие строители этих катакомб позаботились бы о ком-то и предоставили в распоряжение свои карты — самый большой секрет после самой Песни.
Настроение гнома, и так никудышное после потери шлема, теперь упало окончательно. Похоже, как это ни неприятно, придется мочить штаны и пытаться возвращаться прежним путем.
— Дорогу-то я найду… — протянул он неуверенно, — но вот… возможно, идти придется долго. Я здесь не был и пещер этих не знаю. Боюсь, вы этой дороги не вынесете, Без еды-то…
— Я всегда думал, — заметил Брик, — что гномы под землей — как у себя дома. Не сочти за обиду, Тьюрин, но, может, есть какие-то знаки, метки…
— Нет, — покачал головой гном. — Все, что можно написать, можно и прочесть, и неизвестно, не прочтет ли враг то, что было записано для друзей. Есть карты, но те, кто ушел, забрали их с собой. А без карт можно попасть и в ловушку, а их в наших тоннелях всегда хватало. Для любопытных.
— Что ж, значит, выбора у нас нет, — подвел итог Рон. — Попробуем прорваться к реке, а там уж, Торн даст, выгребем. Возражений нет?
* * *
Спустя три часа выяснилось, что лучше бы возражениям появиться сразу. Путешественники, вымокшие до нитки, измученные и озлобленные, снова сидели на том же брусе и пытались решить, что же им делать дальше.
Попытка прорваться в тоннель, через который они попали на озеро, обернулась полным провалом. Течение сносило ладью с силой, которую не могли побороть даже сжатые на рукоятках весел руки могучего гнома. Рон, кое-как сумевший пересечь пороги вплавь, не нашел ни единого выступа, на котором можно было бы закрепиться и вытянуть лодку, даже щели, чтобы воткнуть кинжал, отсутствовали — гладкая, монолитная стена не давала ни малейшей возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Когда голова гнома, по такому случаю расставшегося с оружием, броней и шлемом, скрылась в колодце, остальные приготовились ждать, и ждать долго. Однако вскоре веревка перестала скользить между ладоней Рона, из чего рыцарь сделал очевидный вывод: либо гном прекратил спуск, либо колодец не так уж и глубок.
Тянулись и тянулись томительные минуты, пока наконец из разинутой пасти колодца не показалась всклокоченная голова гнома. Пыхтя от натуги, он выбрался на твердую землю и уселся, подобрав под себя ноги.
— Так, значит… тут локтей двадцать всего. Внизу река… Там пристань и лодки, две… Было три, обрывок веревки остался, прогнила совсем, хотя и эльфийская. Если леди упала в воду и захлебнулась, тело уже унесло далеко. Думаю, она ударилась о лодку и сорвала ее с привязи. Важно, упала в лодку или мимо… Если в лодку, может, жива еще.
— Значит, надо плыть за ней! — вскочил Рон. — Или ты, Тьюрин, скажешь, что нам, людям, в эту пещеру дороги нет?
— Я бы так и сказал, — равнодушно заметил гном, не обращая внимания на довольно явственно прозвучавшую в голосе командира угрозу. — Но один я не справлюсь. Поэтому ты пойдешь со мной. А вы, юноша, с проводником поедете дальше. Будете ждать нас в Кадрусе.
— Да ты… — Казалось, из глаз Брика сейчас брызнут слезы ярости. Он сжал кулаки и теперь медленно шел на гнома. — Ты… я…
— Ладно, Тьюрин. Не обижай парня, пусть идет с нами.
Гном размышлял долго, принять решение было и в самом деле нелегко. Песнь гласила, что людей в лабиринт можно пустить лишь в двух случаях — по приглашению кого-то из подгорных правителей и при смертельной угрозе жизни того, кто с кем-нибудь из гномов связан узами дружбы. Песнь ничего не говорила о том, как быть в нынешней ситуации.
— Ладно, — коротко бросил он и почти беззвучным шепотом, так, что никто этого не услышал, добавил сам себе: — Возможно, это будут мои строки в Песне…
— Значит, выступаем немедля, — заключил Рон. Затем, повернувшись к проводнику, продолжил: — Ты, парень, ждешь нас здесь. Если мы не вернемся к завтрашнему утру, поведешь лошадей в Кадрус. Какая там самая приличная таверна?
— Э-э… «Дракон и меч», господин… Готовят там хорошо и комнаты чистые. Поверите ли, даже клопов нет…
— Значит, так, парень. Едешь туда и ждешь нас… две недели. Вот тебе монета, заплатишь за постой. Если через две недели мы не появимся, что ж, лошади и барахло твои. Но если ты слиняешь оттуда хотя бы на час раньше срока, что я с тобой сделаю?
— Из-под земли достанете… — вздохнул проводник. — Да вы не волнуйтесь, благородные господа, все исполнено будет в точности…
* * *
Гном спустился первым и уже внизу зажег факел и воткнул его в предусмотрительно вбитое в стену сотни лет назад кольцо. Факелов было по одному на каждого, и на вопрос Рона, не маловато ли, Тьюрин хмуро ответил, что его факелы будут гореть столько, сколько надо, а всяким маловерам, сомневающимся в гномьей магии, следует оставаться на поверхности и продолжать растрясать свои зады на этих гнусных Чаровых отродьях, которых люди опрометчиво называют ездовыми животными.
Двигались налегке, Рон и Брик избавились от доспехов и от оружия, оставив лишь по паре кинжалов на брата. Гном демонстративно остался в кольчуге и так и не решился расстаться со своей секирой, шлем тоже, несмотря на увещевания Рона, сунул в мешок, так зыркнув на потянувшегося было к нему проводника, что у того лицо слегка побледнело. Гнома можно было понять — один шлем древней работы стоил, пожалуй, поболее, чем все доспехи Брика и Рона вместе взятые, да еще с их мечами в придачу.
Оружие, мешок со шлемом Тьюрина и провизией дня на три, небольшая фляга с крепким вином, сумка Брика с лекарственными снадобьями да факелы — вот и весь багаж. Гном, морщась, выбрасывал из ладьи остатки давно сгнивших мехов, если это, конечно, когда-то было мехом, а Рон в это время рассматривал крошечную пристань. Похоже было, что гномы действительно делали работу на века — неизвестно, сколько лет было этому причалу, но сохранился он очень неплохо — и это при постоянном воздействии воды!
Когда они наконец погрузились в лодку и отошли от причала, он все же решил выяснить:
— Тьюрин, позволь спросить, как уцелела пристань? Неужели и на это у вас есть магия?
— Это эльфийское дерево, — неохотно ответил гном, провожая взглядом медленно уплывающие в темноту клочья истлевшей мягкой рухляди.
— Эльфийское? — удивился Рон. — Вы же, помнится, почти всегда с эльфами враждовали. Это что, трофей?
— Война войной, а торговля — торговлей. Ты два разных дела в одно не мешай…
— Интересно получается, значит, одной рукой вы друг с другом воюете, а другой торгуете? И оружие небось продавали?
— А чего ж нет. Тоже товар, — буркнул Тьюрин. — Это вы, люди, зверствуете. А у нас войны благородные были. Повоюем, потом помиримся, потом снова повоюем. Приятно, благородно, и повод всегда найдется песни слагать. А вырезать детей, что доросли до оси тележной, это, кстати, люди придумали, не мы. И песни о ваших войнах петь — язык не повернется.
— Угу… помнится, гномы при осаде Сорша, двести с небольшим лет назад, действительно про ось тележную и не вспоминали. Всех вырезали поголовно, детей в люльках…
— А когда вы нефть в пещеры наши лили и факелы в нее бросали, вы о наших детях думали? Секирой сплеча — это быстро… А гореть заживо тебе не приходилось, рыцарь?
— Эй, ладно вам! — встрял Брик, заметив, что тон беседы начинает становиться угрожающим. — Что было, то быльем поросло. Все хороши… Давайте вспомним еще про фраш… Не знаете? Это хорошо, что не знаете. Яд такой, эльфы придумали. Чтобы человек сразу не умирал — через недельку, а то и полторы… Ну а жив пока, он этой отравой всех, кого коснется, заражает… Да в общем-то и не яд то был, скорее зараза, просто пошло так — всякую эльфийскую дрянь ядом называть. А на гномов он, кстати, не действовал, специально для нас придумали, суки ушастые… И ведь смотри: пролетела стрела мимо, щеку оцарапала… И тебя же всякий друг норовит по плечу похлопать, мол, везет же тебе, парень, в рубашке родился… А через пару недель, глядишь, и ты, и друг твой, и его друзья, и жена твоя, и дети…
— Эльфы всегда были мерзкими тварями, — хмуро пробормотал гном, играя желваками. — Мерзкими, злобными, мстительными…
— Это война, почтенный Тьюрин. А на войне все средства хороши… Не бывает благородных войн, бывают только выигранные или проигранные. Победителей, как известно, не судят, — серьезно сказал Рон. — Брик прав, все хороши. Люди ли, эльфы, гномы или орки с троллями… Война сама по себе дерьмо, независимо от того, кто с кем воюет… И хватит об этом, лады?
— Лады, — вздохнул гном и надолго замолчал.
* * *
Рон уже около часа сидел на веслах, разгоняя лодку, когда гном, сидевший на корме у руля, внезапно вскинул руку, указывая факелом на стену. На камне отчетливо проступала нарисованная копотью кривобокая стрела, возле которой громоздилась такая же наспех сделанная буква «А»…
— А может, это старая надпись… — начал было Брик, но тут же осекся.
— Нет, это просто копоть… Здесь воздух сырой, она через неделю-две исчезнет, сольется со скалой… Это нарисовала Айрин, я уверен. Значит, она жива!
— Почему же она просто не взяла весла в руки и не поплыла назад, к причалу? — растерянно спросил Брик. — Нам бы и искать ее не пришлось.
— Откуда я знаю? — Рон пожал плечами и еще энергичнее принялся грести, вспенивая воду неудобными, коротковатыми для него веслами. — Может, у нее весел нет, да и сам прикинь, выгрести против течения кому под силу? Мужчине… А она же еще девчонка!
— Чего гадать… — Гном всмотрелся вперед, свет факела довольно неплохо разгонял мглу. — Потише греби, милорд, пещера сужается… И, мне кажется, я слышу шум… который мне не нравится…
Шум, действительно, был, и вскоре услышали его уже все — он не предвещал ничего хорошего, поскольку и Рон, и гном подумали об одном и том же — впереди были пороги.
Тоннель сужался все больше и больше, Рон был вынужден убрать весла — теперь он царапал ими стены. Все трое вцепились руками в борта лодки, ожидая неизбежного. Спустя несколько минут лодка вылетела из тоннеля в огромную подземную пещеру и тут же днище проскрежетало по камням. Хотя и готовившийся к этому Тьюрин все же не удержался и кубарем полетел вперед, в последний момент удержанный от падения в воду железной рукой Рона.
А еще через пару минут лодка, ничуть не пострадавшая от удара о камни, мирно качалась посреди озера, а гном сидел понурившись и мысленно проклинал все на свете. В момент удара мешок, где находилась еда и его, от отца доставшийся, шлем, вылетел из лодки и камнем ушел на дно. Рон пытался его утешать, потом замолчал.
Внезапно Брик вскочил так резко, что ладья закачалась. Юноша вытянул руку и закричал во все горло:
— Смотрите! Там свет! Я вижу свет!!!
* * *
Они сидели на деревянном брусе, явно приспособленном под сиденье. Обе лодки мирно покачивались на темной воде, привязанные к крохотной пристани. Впереди темнел вход в тоннель — отблески огня от факела гнома туда почти не проникали.
Здесь было на удивление тепло — во всяком случае, гораздо теплее, чем снаружи, и все-таки Айрин куталась в накидку и не могла унять дрожь. Гномьи пещеры, особенно покинутые обитателями, всегда действовали на человека несколько удручающе… К тому же и обстановка не располагала к хорошему настроению, поскольку никто не знал, что делать дальше.
Положение было незавидным. Хотя гном и утверждал, что вместе они смогут выгрести против течения, но Рон рассматривал это заявление как пустое бахвальство. Поток, выбросивший их в озеро, был довольно быстр и не давал ни малейшей возможности прорваться к узкому отверстию — там, дальше, было бы уже легче, в конце концов можно от стен отталкиваться.
— В любом случае другой дороги у нас нет, — вздохнул Рон, не особенно веря в успех. — Рано или поздно, но придется попытаться.
— Другая дорога есть, — хмуро обронил гном.
— Что ты имеешь в виду? — удивился Рон. — Не хочешь же ты заставить нас лезть в тот тоннель…
— Если ваша милость не хочет мочить штаны, — ехидно ответил Тьюрин, всем своим тоном давая понять, какого мнения он придерживается об «их милостях» в целом и каждом в отдельности, — то, возможно, подумаете вот о чем. Гномы ведь ушли из этих мест, верно?
— Ну.
— Так не думаете же вы, сэр, что они тащили весь свой скарб через ту дыру… да еще по лестнице?
— Ладно, убедил… Стало быть, выход здесь есть, а вот найдешь ли ты его?
Последние слова Рона сразу сбили с гнома спесь — Тьюрин вспомнил о том, что его неосторожность отправила на дно подземного озера мешок с продовольствием. А уж кому-кому, как не гному, следовало бы знать — тоннели подземных строителей тянулись, бывало, на огромные расстояния, и отправляться в неизвестность, да еще не имея ни крошки еды, было по меньшей мере самоубийством. И знание Песни ему здесь не поможет — в ее стихах не содержались планы тоннелей, для этого существовали более удобные в обращении карты и схемы. Но в высшей степени сомнительно, чтобы давно ушедшие строители этих катакомб позаботились бы о ком-то и предоставили в распоряжение свои карты — самый большой секрет после самой Песни.
Настроение гнома, и так никудышное после потери шлема, теперь упало окончательно. Похоже, как это ни неприятно, придется мочить штаны и пытаться возвращаться прежним путем.
— Дорогу-то я найду… — протянул он неуверенно, — но вот… возможно, идти придется долго. Я здесь не был и пещер этих не знаю. Боюсь, вы этой дороги не вынесете, Без еды-то…
— Я всегда думал, — заметил Брик, — что гномы под землей — как у себя дома. Не сочти за обиду, Тьюрин, но, может, есть какие-то знаки, метки…
— Нет, — покачал головой гном. — Все, что можно написать, можно и прочесть, и неизвестно, не прочтет ли враг то, что было записано для друзей. Есть карты, но те, кто ушел, забрали их с собой. А без карт можно попасть и в ловушку, а их в наших тоннелях всегда хватало. Для любопытных.
— Что ж, значит, выбора у нас нет, — подвел итог Рон. — Попробуем прорваться к реке, а там уж, Торн даст, выгребем. Возражений нет?
* * *
Спустя три часа выяснилось, что лучше бы возражениям появиться сразу. Путешественники, вымокшие до нитки, измученные и озлобленные, снова сидели на том же брусе и пытались решить, что же им делать дальше.
Попытка прорваться в тоннель, через который они попали на озеро, обернулась полным провалом. Течение сносило ладью с силой, которую не могли побороть даже сжатые на рукоятках весел руки могучего гнома. Рон, кое-как сумевший пересечь пороги вплавь, не нашел ни единого выступа, на котором можно было бы закрепиться и вытянуть лодку, даже щели, чтобы воткнуть кинжал, отсутствовали — гладкая, монолитная стена не давала ни малейшей возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48