– А она-то здесь при чём? – искренне удивился он. – Это мой дом, я в нём хозяин, и я решаю, кто будет моим гостем. Я могу пригласить к себе хоть тролля, хоть призрака, и не буду спрашивать никого из моих слуг!
Я только вздохнула. Нет, извилины у Верта явно трёхлинейные, как винтовка, – моих тонких намёков он, похоже, в упор не понимает: я-то ведь не призрак, а молодая и, как мне кажется, чувственная девушка во плоти. У меня даже появилось подозрение, что я ошибаюсь насчёт его истинных намерений относительно сногсшибательной меня, однако я прогнала эту унизительную для меня мысль: весь мой жизненный опыт свидетельствовал о том, что все мужики одинаковы и думают только об одном, глядя на женщину.
Короче, сотник отправил своих бойцов в казарму, приказав им доложить ситуацию начальству, а мы направились к нему на квартиру. Ехали мы недолго, и я не очень смотрела по сторонам: во-первых, темнело, во-вторых, я устала, в-третьих (хотя это скорее во-первых) я мысленно прокручивала в голове всевозможные варианты нашего с Вертом предстоящего ужина при свечах, особенно его финальной части.
Встретили нас с почтением. Дюжий слуга принял запаленного коня, а меня поручили заботам вышеупомянутой ватрушки. Дом у сотника оказался хоть и одноэтажным, однако просторным, и гостевая комната мне понравилась – особенно ложе. И в местном прикиде я выглядела эффектно – я смогла в этом убедиться, глянув в зеркало, – так что после омовения и причесона я проследовала к столу во всеоружии.
Ужин тоже был классным, хотя настроение мне подпортило то, что роль официантки исполняла темноволосая девчонка лет семнадцати, в которой я безошибочным женским чутьём определила ту самую пресловутую юную наложницу. Ошибиться было трудно: она сладко улыбалась Верту, наливая ему вина, и вертела задницей, а он смотрел на неё так, что я не сомневалась – если бы не присутствие высокородной меня, сотник трахнул бы её прямо на столе. Настроение у меня заметно испортилось, хотя О’Прах был галантен, насколько вообще может быть галантен армеец, и охотно отвечал на все мои вопросы. Впрочем, его ответы в моей голове не задержались – я задавала вопросы так, чтобы разговор поддержать.
Банкет затягивался, за окнами давно стемнело, сотник уже начал прихватывать свою соплюшку за разные места – правда, не слишком откровенно, – и тогда я поняла, что нужно брать инициативу в свои руки. И взяла – допив бокал (в мозгах у меня уже шумело), я кротко произнесла:
– Благодарю тебя, почтенный хозяин. Время уже позднее – не проводишь ли ты меня в мои покои?
Верт с готовностью вскочил, а я со злорадством отметила, что его потаскушка грустно потупилась. Перед дверью гостевой комнаты я покачнулась и очень естественно ухватилась за сотника. Он поддержал меня за талию, но не более того – даже нормального объятия не получилось, не говоря уже о поцелуе. Я закинула голову и с рассеянной улыбкой прикрыла глаза, однако и это не подействовало – то есть подействовало, но не так, как я хотела.
– Вам нехорошо? – участливо спросило это ходячее полено.
– Теперь уже лучше, – прошептала я, ненавязчиво приникая к нему.
Тщетно. Похоже, О’Прах решил не выходить за рамки эххийской вежливости, и я вынуждена была от него отцепиться – уж больно по-дурацки это выглядело. Сотник тут же отпустил мою талию.
– Надеюсь, вас никто сегодня не потревожит.
– Смотря кто, – загадочно молвила я, глядя ему в глаза, но он меня опять не понял.
– Не беспокойтесь, я рядом, и если что…
– Рядом – это как? – невинно осведомилась я. – По какую сторону двери?
Блин, да такой вопрос равносилен тому, как если бы я откровенно задрала перед ним подол, однако этот тип, явно по ошибке носящий своё знаковое имя, снова меня не понял – или не захотел понять.
Сотник улыбнулся, взял мою руку и осторожно поцеловал мне кончики пальцев. Я разулыбалась в ответ, как последняя дебилка, а он поклонился и со словами «Я буду вас охранять, леди Активиа» тихо слинял, оставив меня в полном недоумении. Нет, я понимаю, уважение к девушке из знатного рода и всё такое, но если эта девушка сама чуть из платья не выпрыгивает, то не оказать ей должного внимания – это просто западло! Взгляд сотника и его улыбка показались мне многообещающими, и я подумала, что он придёт позже, наведя порядок в доме и позагоняв всех слуг по камерам, чтобы потом не чесали зря языками и не трепали доброе имя Отданонов. Ведь как должен действовать на его месте любой мужчина – да трахнуть меня, и всё! Что же касается его юной наложницы, так ведь и жена не стена, подвинуть можно, а она простая пленница. В конце концов, наложница лежит, из дома не убежит, а очаровательная я завтра исчезну из жизни начальника сотни наёмников и, скорее всего, навсегда. Так какие тут могут быть ещё варианты?
С этими греющими душу (и тело) мыслями я зашла в комнату, разделась и улеглась в постель. На двери была щеколда, но запирать её я не стала: если некий повеса заберётся ко мне ночью с похотливыми намерениями, я дам ему должный отпор – до самого утра.
Время шло, однако дверь так и не скрипнула – сотник явно не спешил выполнить своё обещание охранять драгоценную меня. Появилась даже идиотская мысль пойти его поискать, но я её с возмущением отвергла: что я себя, совсем не уважаю? Может, мне ещё прикажете организовать секс-трио типа «Слава, Криста и Алина», только в другом составе: бравый воин Верт О’Прах, его рабыня и дочь горского князя? Ага, счаз, спешу и падаю!
А потом усталость и выпитое вино дали себя знать, и я уснула, окончательно решив: начальник сотни наёмников из Ликатеса будет повешен на следующий день после того, как избранная я стану королевой. Окостенелла, думаю, возражать не будет, когда узнает причину моего гнева – она хоть и магесса, но всё-таки женщина.
Но если не заморачиваться на этом досадном обломе, на остальное грех жаловаться. Ночь прошла спокойно, и утром обиженную меня разбудил ласковый и тёплый солнечный луч, влетевший в широкое окно. Когда я услышала дверной поскрёб, то сначала подумала, что Верт всё-таки решил исправить свою роковую ошибку, однако это оказалась служанка-ватрушка, притащившая мне моё бельишко. Ладно, будем надеяться, что это расстройство останется для меня самым большим – хотя бы на сегодняшний день.

* * *
За завтраком я вела себя сдержанно, хотя при виде блаженного выражения морды лица обслуживавшей нас сотниковой девицы, которая двигалась, как сонная муха, мне так и хотелось запустить в неё чем-нибудь тяжёлым. Самого же Верт О’Праха я убивала ледяным презрением, предельно ясно давая ему понять, что в память о несравненной мне, не только соизволившей переступить порог его халупы, но и переночевавшей в ней, он обязан повесить на воротах мемориальную доску и с придыханием рассказывать о моём визите своим детям и внукам (если какая-нибудь идиотка согласится выйти замуж за такого кретина и рожать ему этих детей).
Покончив с едой, я вопросительно уставилась на Верта. Меня интересовало, на каком виде транспорта мы будем добираться до офиса Окостенеллы, но задавать ему этот вопрос я сочла ниже своего достоинства – пускай сам доложит, козёл политкорректный.
– Вы готовы, леди Активиа? – вежливо осведомился этот двуличный тип.
Я скорчила высокомерно-пренебрежительную гримасу, которую можно было понять как «Да ясен хрен готова, чего спрашиваешь, придурок?», так и «А пошёл ты на …». Сотник истолковал мою мимику правильно, засуетился, выскочил в соседнюю комнату и через пять минут вернулся – уже в прикиде, нацепив на себя своё железо и подпоясавшись мечом. Пока его не было, его наложница исчезла лёгкой тенью – я и глазом моргнуть не успела. Судя по всему, она боялась оставаться наедине с величественно-суровой мной – и правильно делала, между прочим. О’Прах почтительно подал мне руку, и мы вышли во двор.
Опа-на! Клёво! Я думала, мы снова поедем верхом – в смысле, Верт меня повезёт, – не допуская и мысли о пешей прогулке (я Отданонка или кто?), однако на улице меня ждал приятный сюрприз. Перед домом я увидела типа носилки с кабинкой – паланкин называется – и при них четверых крепких мужиков, обнажённых до пояса (сверху, не подумайте ничего такого). Дизайн этой тачки мне понравился: лёгкая крыша, бортики, мягкое сидение из как бы бархата. Кабинка с трёх сторон была открытой – панорамный обзор, блин горелый! – а сзади, за спинкой кресла, имелась стенка, снаружи украшенная изображением кошачьей головы. Кошка была как живая – мне даже показалось, что её прищуренные глаза смотрят на меня не слишком ласково. Мдя, подумала я, не к подружке на вечерушку поедем… Хотя с другой стороны, если за мной прислали персональный паланкин, нет оснований впадать в отчаянье – во всяком случае, пока.
Один из носильщиков с лёгким полупоклоном распахнул передо мной бортик, я села с независимым видом – подумаешь, невидаль! – и ребята дружно подняли паланкин. Сотник вскочил на коня, махнул рукой, и мы тронулись в путь по улицам славного города Ликатеса.
Город мне понравился – вчера, как я уже говорила, мне было как-то не до обозрения его достопримечательностей, зато теперь я вовсю глазела по сторонам, стараясь при этом соблюдать достоинство княжны и не слишком рьяно вертеть головой. Мостовые, аккуратно выложенные камнем; добродушные дома с остроконечными крышами и клетчатыми окнами; уютные дворики с цветочками – я видела их сквозь калитки из ажурного литья и через невысокие ограды. Улицы ровные и широкие – не Невский проспект, конечно, но две телеги разъедутся запросто. В общем, похоже на старую Ригу, только повеселее и погламурнее – как в глянцевом рекламном буклете какой-нибудь крутой туристической фирмы. Пасторальное средневековье называется.
Говорят, в средневековых городах грязи было по ноздри: жители гадили прямо из окон на головы прохожих, воняло, как на помойке, а люди – что простолюдины, что знать, – не мылись вообще. Хотя откуда это известно? Свидетели-то все давно перемёрли (оттого, наверно, что не мылись). Вообще история – дело тёмное. Помню, ещё в школе один парень пристал к учителю: мол, почему про Великую Отечественную войну мой дед говорит одно, Интернет – другое, а в учебнике написано третье? Педагог вздохнул и сказал типа того, что истории нет, а есть мнения историков. А мнения эти – функция многих переменных, самая главная из которых – конъюнктура текущего момента. Мне-то самой все эти дела давно усопших как-то глубоко по фигу – что Троянская война, что Вторая Мировая, давно было и неправда, – но мне тогда нравился этот упрямый черноволосый мальчишка и я развесила уши и запомнила всю эту муру про историю.
Короче, не знаю, как там было у нас в средние века, но на улицах Ликатеса было чисто. И люди тоже были чистые и опрятные, и помойкой даже не пахло. Понятное дело, если у них тут штаны стирают с помощью магии, то им реально по барабану, подведёт ли их когда-нибудь «Рексона» или нет. А того перца, который пугает «Иду на вы со своим клёвым порошком!», эххи точно замочат, как только он спросит: «Вы ещё замачиваете?».
Хотя, может, и не замочат – попадавшиеся нам навстречу прохожие отнюдь не выглядели мрачными и озлобленными типами, так и вынюхивающими, где бы что спереть и кого бы кинуть на бабки. Люди были озабоченными, спешили по своим делам – интересно, чем они здесь занимаются: в мире, где магия – обычное дело? – однако я ни разу не увидела ни ссор, ни склок, не говоря уже о потасовках или других каких разборках, и не поймала ни одного косого или завистливого взгляда. Замечая кошку на моём паланкине (я так поняла, что это типа герб самой Окостенеллы или её рода), они не падали на колени, но смотрели мне вслед с уважением, и я снова почувствовала себя будущей повелительницей этого мира.
Не, монархия – это именно то, что нужно для успешного управления государством (при условии, что королями-королевами будут самые достойные – вроде меня). Взять хотя бы этих ликатесцев: ими правит, как я поняла, жестокая и злобная тиранка и неисправимая нарушительница прав человека (чего стоит одна её кровавая расправа с бароном Занозиллой и его подданными, не говоря уже о приказе, который магесса отдала относительно любимой меня), а они выглядят поголовно сытыми, счастливыми и жизнерадостными! Покажите мне где-нибудь как бы демократию, при которой такое возможно – я не видела.
По мере того, как мы приближались к центру города, дома становились солиднее – всё чаще попадались двух– и даже трёхэтажные, – а походка встречных горожан – степеннее. Я высматривала что-нибудь типа магазина или хотя бы лавочки – интересно же, чем они тут торгуют! – однако пока не видела ничего похожего. Это меня несколько удивило – что это за город без супермаркетов? Хотела было спросить Верта, но вспомнила, что я на него сердита и смирила своё женское любопытство. В конце концов, узнаем – отложенное удовольствие не есть потерянное удовольствие, как сказал самоубийца, откладывая револьвер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40