Сами погибнем, их потопим всех, но флот не опозорим! – на скулах командира подводной лодки вздулись желваки. – Торпедист!
– Есть! – командир БЧ-3 отозвался мгновенно.
– Изделие «четыреста» к пуску изготовить!
– Есть!
«Мне показалось, – подумал капитан 2-го ранга, – или действительно была секундная задержка с ответом? Да нет, показалось… Экипаж верит мне: если командир сказал, значит, так и надо, так и должно быть!».
…Весы качаются. На одной их чаше – слово Носителя Разума, одетого в военно-морскую форму; на другой – голубой шар планеты, окутанной лёгким флёром облаков, сквозь который просвечивают контуры океанов и тёмные пятна континентов…
Остаётся только отдать команду (которая будет выполнена), – и хищное тело торпеды рванётся, вытолкнутое сжатым воздухом из тесной смирительной рубашки трубы торпедного аппарата, нырнёт, подчиняясь заложенной программе, на глубину в двести метров и там превратится в огненный шар. На поверхность этот шар, сжатый со всех сторон огромными массами воды, не выскочит, зато выбросит высоко вверх исполинских размеров водяной столб. Снаряды всех линейных кораблей всего мира, выпущенные в ходе всех войн двадцатого века, – взорвись они все в одной точке одновременно, – и то не дали бы такого гигантского всплеска. А эта торпеда даст, и вся эта свора наверху мгновенно превратится в мелкие щепки… Ну что, командир, люди ждут твоей команды…
Слово готово сорваться с уст капитана 2-го ранга Валентина Савицкого, командира подводной лодки «Б-59», выполняющей боевуюзадачу у берегов Кубы, но… почему-то так и не срывается, умирает – не родившись.
А на крашеной шаровой краской стальной переборке, прямо перед глазами командира проявляется вдруг невидимое для остальных прекрасное женское лицо, непохожее в своей пугающей красоте ни на что когда-либо виденное моряком раньше. Женщина внимательно смотрит подводнику прямо в глаза, и во взгляде её укоризна. Она молчит, не произносит ни слова, но всё и так ясно – без слов. Затем женщина поднимает правую руку и слегка поводит указательным пальцем из стороны в сторону – жест, понятный даже детям. А потом лицо женщины медленно тает, и вот уже на переборке нет ничего, кроме унылой серой краски.
Командир помотал головой, прогоняя галлюцинацию.
– В носовом торпедном!
– Есть!
– Пуск имитаторов из аппаратов номер два и номер четыре! Товсь!
– Есть!
– Пли!
«Пускай-ка эти умельцы наверху погоняются за ложными целями. Будем отрываться!».
…Считается, что в разрешении Карибского кризиса основная заслуга принадлежит политикам, а именно Никите Хрущёву и Джону Кеннеди. Это так, они нашли в себе достаточно благоразумия и здравого смысла, чтобы сделать шаг назад от края пропасти. Но при этом как-то упускают из виду, что командиры советских подводных лодок у берегов Кубы, зажатые и даже – в прямом смысле этого слова – атакованные американскими кораблями, не имеющие ровным счётом никакой информации о том, что же в действительности творится в мире, уже готовы были пустить в ход торпеды с ядерными боезарядами. Однако они этого не сделали. Их удержали – в самый последний момент.
* * *
«…и я не знаю, правильно ли я понял всё то, что она мне говорила – или хотела сказать? Мне очень не по себе, Дэйв, от понимания того, что мне открылось, и от ощущения пропасти, на самом краю которой я – точнее, все мы, – стоим…». Диктофон еле слышно щёлкнул: кончилась запись.
Дэвид Келли отрешённо посмотрел в окно, за которым привычным обрамлением раскинулась панорама Нью-Йорка. Дэйв любил этот город, воплотивший в себе квинтэссенцию того, что сделало Америку первой страной мира: напористость, энергию, целеустремлённость, умение работать и умение сделать из цента доллар – любым способом, общепринятым или не очень. Когда смотришь на щетинящийся небоскрёбами Манхэттен, то в голове не укладывается, что каких-то четыреста лет назад здесь был густой лес, под сенью которого индейцы с воинственными воплями снимали скальпы с голов своих врагов – как краснокожих, так и бледнолицых. Ведь надо же, купить такой кусок земли за сумму, на которую сейчас и машину-то толком не заправить… Тому парню, который провернул эту сделку, сам Сорос позавидует! Вот такие люди и сделали нынешнюю Америку и построили один из величайших городов мира на месте дикого леса.
Вот только после 11 сентября великолепие Нью-Йорка чуть-чуть пострадало: глаз более не находит величественных башен World Trade Center. Голливудская улыбка деловой столицы Америки потеряла пару красивых зубов… Ничего, стоматологи здесь отменные, надо будет – протез окажется ничуть не хуже оригинала. А с террористами – с ними разберёмся, найдутся у нас и крутые парни, и оружие, и деньги. Саддаму вон дали под зад коленом, несмотря на все его истерические угрозы превратить землю Ирака в пылающий ад для захватчиков, управимся и со всеми остальными. По очереди, – а можно и скопом, сил у нации хватит! И людей – хотя бы таких, как Джеймс Эшвуд. Хотя со стариной Джеем явно что-то не в порядке…
Плёнку, записанную в отеле Норфолка, Келли прослушал от начала до конца несколько раз. Джеймс тогда пришёл в себя на удивление быстро (обдуло ветерком в машине, да вообще он выпить всегда был не дурак), и речь его была связанной и чёткой – даже какой-то пугающе чёткой.
И всё-таки, если бы Дэвид Келли не знал бы Джеймса Эшвуда столько лет, он не придал бы ровным счётом никакого значения этому мистическому триллеру. Но Джеймс… С головой у парня всегда было всё в порядке, увлечения паранормальным за ним тоже никогда не замечалось – наоборот, он всегда отличался исключительно рациональным, типично американским образом мышления. И потом, Эшвуд истинный патриот – тут Дэвид готов был поклясться чем угодно. Никогда не закрались бы в голову лейтенанта Эшвуда сомнения в справедливости права Америки поступать именно так, как она привыкла поступать – и поступает. Нет, Джей услышал всё это явно от кого-то другого…
И сам антураж этой фантастической истории – не мог Джеймс его так детально придумать. Не его это стиль – старина Джей всегда был приверженцем куда более простых и привычных понятий и действий (кулаком в челюсть или семьдесят центов плюс доллар пятьдесят будет два двадцать). Чтение книг не относилось к числу его хобби (в отличие от, скажем, девушек или спорта), а уж Брэдбери или Толкиена он отродясь не брал в руки. Неужели всё-таки психоз? С человеком, месяцами сидящем в тёплой компании бомб, ракет и ядерных боеголовок, может случиться всё, что угодно – каким бы железным нервным здоровьём он не обладал. Значит, публиковать этот материал нельзя, поскольку тогда лейтенант Эшвуд или вылетит с флота, или – как минимум – будет переведён на менее ответственную (и, следовательно, ниже оплачиваемую) должность. А друзей подводить нельзя!
Дэвид Келли лгал сам себе. Опасение оказать медвежью услугу старому приятелю вовсе не являлось основной причиной его нежелания заниматься этой историей вплотную. И не отсутствие документальных или материальных подтверждений – мало ли что публикуется в погоне за сенсацией и в угоду зажравшемуся обывателю! Уфологи, например, в такой материал вцепятся всеми тридцатью двумя зубами: некий гуманоид с Хрена Центавра в облике секс-бомбы проникает неведомым способом в склад боевых ракет одного из лучших военных кораблей флота США и пытается соблазнить офицера ВМФ, угрожая при этом ядерным Апокалипсисом! Да что там уфологи – в Голливуде за такой сценарий (особенно если в титрах будет стоять «Основано на реальных событиях») отвалят жирный куш и слепят потрясающий эротический боевик со стрельбой из бластеров, мордобоем и обнажённой натурой на фоне водородной боеголовки!
Нет, стопроцентный американец Дэвид Келли не мог принять саму мысль о том, что его страна, его Америка, хоть в чём-то может быть не права. Такого не может быть, потому что не может быть никогда! И именно поэтому журналист Келли никому об этой странной истории ничего не расскажет. Можно, конечно, слегка её (историю) отретушировать и подать потребителю в более удобоваримом для его (потребителя) желудка, но Дэвиду почему-то казалось (и не казалось даже, а он был уверен в этом), что так не получится. Опасная правда может вылезти (да что там, непременно вылезет!) а кому это нужно? Ему, Келли, не нужно во всяком случае! А почему это он так прицепился к слову «правда»? Да потому, – врать самому себе занятие бессмысленное! – что он, Дэвид Келли, почему-то уверен, что всё, рассказанное Джеймсом Эшвудом, правда – от первого слова до последнего. И от этой уверенности ему, Дэвиду Келли, мягко говоря, как-то не по себе. Так что давайте-ка спрячем эту нехорошую штуку куда подальше… А Джей – Джей поймёт его. Тем более что сам Эшвуд не допускает и мысли хоть о малейшей неправильности в поведении Его Страны. Уж в этом-то старые приятели безоговорочно едины. Так что…
Плеск воды в ванной сменился тихим мурлыканьем. Лена (она любила, чтобы он звал её именно так, а вовсе не Хелен) всегда негромко напевает, когда вытирается полотенцем после душа. Дэвид представил, как она промокает махровой тканью грудь, живот и бёдра, и на душе у него потеплело – даже холодный страх перед Неведомым, выползший было при размышлениях о рассказанной Эшвудом истории, снова спрятался в свою тёмную нору. Вот уж с чем-чем, а с подружкой ему, Келли, повезло – несомненно.
В последнее время Дэвида всё чаще посещала мысль о женитьбе на Лене (причём она сама не делала абсолютно никаких телодвижений, чтобы подтолкнуть его к этому решению). И вообще Лена совсем не походила на прагматичных американок, интересующихся прежде всего не чувствами жениха, а состоянием его чековой книжки. Она была просто женщиной – во всех хороших смыслах этого слова (не говоря уже о том, что она выделывала в постели!).
Недаром американцы предпочитают в последнее время выбирать себе спутниц жизни из славянок (особенно среди русских) – к неописуемой ярости соотечественниц. Такой выбор удобен по всем статьям – ты получаешь хорошую жену, свободную от не слишком приятной для мужчины чрезмерной самостоятельности, воспитанной западным образом жизни, и пожизненный статус принца-благодетеля, вырвавшего бедную Золушку из кошмара постперестроечной России. Хотя нет, с Леной такой номер не пройдёт: она сделала себя сама – цепкости у неё на дюжину американок хватит.
Лена приехала в Штаты в девяностых, спасаясь от разгула демократии в своей собственной стране. Тогда из России бежали многие – большинство, правда, соблазнившись красивой сказкой о том, что мостовые в Нью-Йорке выстланы стодолларовыми купюрами, которые лишь стоит не полениться поднять. Но Лена к таковым не относилась.
Она работала baby-sitter’ом за жалкие гроши, харчи и кушетку в одной комнате с доверенным её заботам ребёнком. Плакала, но держала себя в железных тисках самодисциплины, упорно добиваясь поставленной цели. Выкраивала время для чтения книг по специальности (а она была программистом, и неплохим) и учила язык. Пережила предательство мужа, который, убоявшись трудностей, бросил её одну в чужой стране на произвол судьбы и вернулся в Россию. А Лена, за внешней мягкостью которой крылась стальная твёрдость, не согнулась и добилась своего: и green card, и высокооплачиваемой работы в весьма солидной компании. Так что принц ей если и нужен, то исключительно любящий, а вовсе не покупающий её принц.
Дэвид щёлкнул выключателем кофеварки – приятно делать приятное близкому человеку. Когда Лена выйдет из ванной в халатике, он встретит её дымящейся чашечкой кофе. И получит в награду улыбку (улыбка у неё – фотомодели повесятся от зависти на собственных волосах!) и поцелуй. И ещё к кофе хороши свежеподжаренные (а не разогретые в микроволновке) тосты. Сейчас мы этим займёмся…
Нарезая хлеб (Лена любила ломтики потолще, – боязнь испортить фигуру не относилась к её фобиям, – поэтому Дэйв пренебрёг нарезанным батоном), Келли зашипел от боли и чертыхнулся. С острыми предметами надо быть осторожным! Кончик ножа слегка чиркнул по указательному пальцу левой руки – выступила капелька крови. Дэйв сунул палец в рот и поискал глазами аптечку – залепить ранку пластырем. Но почему-то вдруг передумал: с Леной ему всегда хотелось выглядеть настоящим мужчиной, а что это за мужчина, которого беспокоит ничтожная царапина!
Лена открыла дверь ванной комнаты как раз в тот момент, когда Дэвид Келли, утапливая кусочек хлеба в прорези тостера, коснулся порезанным пальцем металлической окантовки приёмной щели прибора.
* * *
Поёживаясь от утреннего холодка, Джеймс быстро шагал (машину он оставил у ворот) к пирсу – опаздывать из увольнения на утреннее построение не положено. Несмотря на большое количество выпитого вчера и бессонную ночь, проведённую с честно отработавшей свой гонорар проституткой, лейтенант Эшвуд шёл твёрдо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Есть! – командир БЧ-3 отозвался мгновенно.
– Изделие «четыреста» к пуску изготовить!
– Есть!
«Мне показалось, – подумал капитан 2-го ранга, – или действительно была секундная задержка с ответом? Да нет, показалось… Экипаж верит мне: если командир сказал, значит, так и надо, так и должно быть!».
…Весы качаются. На одной их чаше – слово Носителя Разума, одетого в военно-морскую форму; на другой – голубой шар планеты, окутанной лёгким флёром облаков, сквозь который просвечивают контуры океанов и тёмные пятна континентов…
Остаётся только отдать команду (которая будет выполнена), – и хищное тело торпеды рванётся, вытолкнутое сжатым воздухом из тесной смирительной рубашки трубы торпедного аппарата, нырнёт, подчиняясь заложенной программе, на глубину в двести метров и там превратится в огненный шар. На поверхность этот шар, сжатый со всех сторон огромными массами воды, не выскочит, зато выбросит высоко вверх исполинских размеров водяной столб. Снаряды всех линейных кораблей всего мира, выпущенные в ходе всех войн двадцатого века, – взорвись они все в одной точке одновременно, – и то не дали бы такого гигантского всплеска. А эта торпеда даст, и вся эта свора наверху мгновенно превратится в мелкие щепки… Ну что, командир, люди ждут твоей команды…
Слово готово сорваться с уст капитана 2-го ранга Валентина Савицкого, командира подводной лодки «Б-59», выполняющей боевуюзадачу у берегов Кубы, но… почему-то так и не срывается, умирает – не родившись.
А на крашеной шаровой краской стальной переборке, прямо перед глазами командира проявляется вдруг невидимое для остальных прекрасное женское лицо, непохожее в своей пугающей красоте ни на что когда-либо виденное моряком раньше. Женщина внимательно смотрит подводнику прямо в глаза, и во взгляде её укоризна. Она молчит, не произносит ни слова, но всё и так ясно – без слов. Затем женщина поднимает правую руку и слегка поводит указательным пальцем из стороны в сторону – жест, понятный даже детям. А потом лицо женщины медленно тает, и вот уже на переборке нет ничего, кроме унылой серой краски.
Командир помотал головой, прогоняя галлюцинацию.
– В носовом торпедном!
– Есть!
– Пуск имитаторов из аппаратов номер два и номер четыре! Товсь!
– Есть!
– Пли!
«Пускай-ка эти умельцы наверху погоняются за ложными целями. Будем отрываться!».
…Считается, что в разрешении Карибского кризиса основная заслуга принадлежит политикам, а именно Никите Хрущёву и Джону Кеннеди. Это так, они нашли в себе достаточно благоразумия и здравого смысла, чтобы сделать шаг назад от края пропасти. Но при этом как-то упускают из виду, что командиры советских подводных лодок у берегов Кубы, зажатые и даже – в прямом смысле этого слова – атакованные американскими кораблями, не имеющие ровным счётом никакой информации о том, что же в действительности творится в мире, уже готовы были пустить в ход торпеды с ядерными боезарядами. Однако они этого не сделали. Их удержали – в самый последний момент.
* * *
«…и я не знаю, правильно ли я понял всё то, что она мне говорила – или хотела сказать? Мне очень не по себе, Дэйв, от понимания того, что мне открылось, и от ощущения пропасти, на самом краю которой я – точнее, все мы, – стоим…». Диктофон еле слышно щёлкнул: кончилась запись.
Дэвид Келли отрешённо посмотрел в окно, за которым привычным обрамлением раскинулась панорама Нью-Йорка. Дэйв любил этот город, воплотивший в себе квинтэссенцию того, что сделало Америку первой страной мира: напористость, энергию, целеустремлённость, умение работать и умение сделать из цента доллар – любым способом, общепринятым или не очень. Когда смотришь на щетинящийся небоскрёбами Манхэттен, то в голове не укладывается, что каких-то четыреста лет назад здесь был густой лес, под сенью которого индейцы с воинственными воплями снимали скальпы с голов своих врагов – как краснокожих, так и бледнолицых. Ведь надо же, купить такой кусок земли за сумму, на которую сейчас и машину-то толком не заправить… Тому парню, который провернул эту сделку, сам Сорос позавидует! Вот такие люди и сделали нынешнюю Америку и построили один из величайших городов мира на месте дикого леса.
Вот только после 11 сентября великолепие Нью-Йорка чуть-чуть пострадало: глаз более не находит величественных башен World Trade Center. Голливудская улыбка деловой столицы Америки потеряла пару красивых зубов… Ничего, стоматологи здесь отменные, надо будет – протез окажется ничуть не хуже оригинала. А с террористами – с ними разберёмся, найдутся у нас и крутые парни, и оружие, и деньги. Саддаму вон дали под зад коленом, несмотря на все его истерические угрозы превратить землю Ирака в пылающий ад для захватчиков, управимся и со всеми остальными. По очереди, – а можно и скопом, сил у нации хватит! И людей – хотя бы таких, как Джеймс Эшвуд. Хотя со стариной Джеем явно что-то не в порядке…
Плёнку, записанную в отеле Норфолка, Келли прослушал от начала до конца несколько раз. Джеймс тогда пришёл в себя на удивление быстро (обдуло ветерком в машине, да вообще он выпить всегда был не дурак), и речь его была связанной и чёткой – даже какой-то пугающе чёткой.
И всё-таки, если бы Дэвид Келли не знал бы Джеймса Эшвуда столько лет, он не придал бы ровным счётом никакого значения этому мистическому триллеру. Но Джеймс… С головой у парня всегда было всё в порядке, увлечения паранормальным за ним тоже никогда не замечалось – наоборот, он всегда отличался исключительно рациональным, типично американским образом мышления. И потом, Эшвуд истинный патриот – тут Дэвид готов был поклясться чем угодно. Никогда не закрались бы в голову лейтенанта Эшвуда сомнения в справедливости права Америки поступать именно так, как она привыкла поступать – и поступает. Нет, Джей услышал всё это явно от кого-то другого…
И сам антураж этой фантастической истории – не мог Джеймс его так детально придумать. Не его это стиль – старина Джей всегда был приверженцем куда более простых и привычных понятий и действий (кулаком в челюсть или семьдесят центов плюс доллар пятьдесят будет два двадцать). Чтение книг не относилось к числу его хобби (в отличие от, скажем, девушек или спорта), а уж Брэдбери или Толкиена он отродясь не брал в руки. Неужели всё-таки психоз? С человеком, месяцами сидящем в тёплой компании бомб, ракет и ядерных боеголовок, может случиться всё, что угодно – каким бы железным нервным здоровьём он не обладал. Значит, публиковать этот материал нельзя, поскольку тогда лейтенант Эшвуд или вылетит с флота, или – как минимум – будет переведён на менее ответственную (и, следовательно, ниже оплачиваемую) должность. А друзей подводить нельзя!
Дэвид Келли лгал сам себе. Опасение оказать медвежью услугу старому приятелю вовсе не являлось основной причиной его нежелания заниматься этой историей вплотную. И не отсутствие документальных или материальных подтверждений – мало ли что публикуется в погоне за сенсацией и в угоду зажравшемуся обывателю! Уфологи, например, в такой материал вцепятся всеми тридцатью двумя зубами: некий гуманоид с Хрена Центавра в облике секс-бомбы проникает неведомым способом в склад боевых ракет одного из лучших военных кораблей флота США и пытается соблазнить офицера ВМФ, угрожая при этом ядерным Апокалипсисом! Да что там уфологи – в Голливуде за такой сценарий (особенно если в титрах будет стоять «Основано на реальных событиях») отвалят жирный куш и слепят потрясающий эротический боевик со стрельбой из бластеров, мордобоем и обнажённой натурой на фоне водородной боеголовки!
Нет, стопроцентный американец Дэвид Келли не мог принять саму мысль о том, что его страна, его Америка, хоть в чём-то может быть не права. Такого не может быть, потому что не может быть никогда! И именно поэтому журналист Келли никому об этой странной истории ничего не расскажет. Можно, конечно, слегка её (историю) отретушировать и подать потребителю в более удобоваримом для его (потребителя) желудка, но Дэвиду почему-то казалось (и не казалось даже, а он был уверен в этом), что так не получится. Опасная правда может вылезти (да что там, непременно вылезет!) а кому это нужно? Ему, Келли, не нужно во всяком случае! А почему это он так прицепился к слову «правда»? Да потому, – врать самому себе занятие бессмысленное! – что он, Дэвид Келли, почему-то уверен, что всё, рассказанное Джеймсом Эшвудом, правда – от первого слова до последнего. И от этой уверенности ему, Дэвиду Келли, мягко говоря, как-то не по себе. Так что давайте-ка спрячем эту нехорошую штуку куда подальше… А Джей – Джей поймёт его. Тем более что сам Эшвуд не допускает и мысли хоть о малейшей неправильности в поведении Его Страны. Уж в этом-то старые приятели безоговорочно едины. Так что…
Плеск воды в ванной сменился тихим мурлыканьем. Лена (она любила, чтобы он звал её именно так, а вовсе не Хелен) всегда негромко напевает, когда вытирается полотенцем после душа. Дэвид представил, как она промокает махровой тканью грудь, живот и бёдра, и на душе у него потеплело – даже холодный страх перед Неведомым, выползший было при размышлениях о рассказанной Эшвудом истории, снова спрятался в свою тёмную нору. Вот уж с чем-чем, а с подружкой ему, Келли, повезло – несомненно.
В последнее время Дэвида всё чаще посещала мысль о женитьбе на Лене (причём она сама не делала абсолютно никаких телодвижений, чтобы подтолкнуть его к этому решению). И вообще Лена совсем не походила на прагматичных американок, интересующихся прежде всего не чувствами жениха, а состоянием его чековой книжки. Она была просто женщиной – во всех хороших смыслах этого слова (не говоря уже о том, что она выделывала в постели!).
Недаром американцы предпочитают в последнее время выбирать себе спутниц жизни из славянок (особенно среди русских) – к неописуемой ярости соотечественниц. Такой выбор удобен по всем статьям – ты получаешь хорошую жену, свободную от не слишком приятной для мужчины чрезмерной самостоятельности, воспитанной западным образом жизни, и пожизненный статус принца-благодетеля, вырвавшего бедную Золушку из кошмара постперестроечной России. Хотя нет, с Леной такой номер не пройдёт: она сделала себя сама – цепкости у неё на дюжину американок хватит.
Лена приехала в Штаты в девяностых, спасаясь от разгула демократии в своей собственной стране. Тогда из России бежали многие – большинство, правда, соблазнившись красивой сказкой о том, что мостовые в Нью-Йорке выстланы стодолларовыми купюрами, которые лишь стоит не полениться поднять. Но Лена к таковым не относилась.
Она работала baby-sitter’ом за жалкие гроши, харчи и кушетку в одной комнате с доверенным её заботам ребёнком. Плакала, но держала себя в железных тисках самодисциплины, упорно добиваясь поставленной цели. Выкраивала время для чтения книг по специальности (а она была программистом, и неплохим) и учила язык. Пережила предательство мужа, который, убоявшись трудностей, бросил её одну в чужой стране на произвол судьбы и вернулся в Россию. А Лена, за внешней мягкостью которой крылась стальная твёрдость, не согнулась и добилась своего: и green card, и высокооплачиваемой работы в весьма солидной компании. Так что принц ей если и нужен, то исключительно любящий, а вовсе не покупающий её принц.
Дэвид щёлкнул выключателем кофеварки – приятно делать приятное близкому человеку. Когда Лена выйдет из ванной в халатике, он встретит её дымящейся чашечкой кофе. И получит в награду улыбку (улыбка у неё – фотомодели повесятся от зависти на собственных волосах!) и поцелуй. И ещё к кофе хороши свежеподжаренные (а не разогретые в микроволновке) тосты. Сейчас мы этим займёмся…
Нарезая хлеб (Лена любила ломтики потолще, – боязнь испортить фигуру не относилась к её фобиям, – поэтому Дэйв пренебрёг нарезанным батоном), Келли зашипел от боли и чертыхнулся. С острыми предметами надо быть осторожным! Кончик ножа слегка чиркнул по указательному пальцу левой руки – выступила капелька крови. Дэйв сунул палец в рот и поискал глазами аптечку – залепить ранку пластырем. Но почему-то вдруг передумал: с Леной ему всегда хотелось выглядеть настоящим мужчиной, а что это за мужчина, которого беспокоит ничтожная царапина!
Лена открыла дверь ванной комнаты как раз в тот момент, когда Дэвид Келли, утапливая кусочек хлеба в прорези тостера, коснулся порезанным пальцем металлической окантовки приёмной щели прибора.
* * *
Поёживаясь от утреннего холодка, Джеймс быстро шагал (машину он оставил у ворот) к пирсу – опаздывать из увольнения на утреннее построение не положено. Несмотря на большое количество выпитого вчера и бессонную ночь, проведённую с честно отработавшей свой гонорар проституткой, лейтенант Эшвуд шёл твёрдо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33