Судя по отсутствию реакции, его имя, которое было связано с наградой в сорок золотых монет еще год назад, как следует забыто. Губы регистратора заработали, набираясь силы духа для следующего вопроса.
— Простите меня, Лорд Павек, мы здесь совершенно изолированы. Мы знаем только своих крестьян, рабов и фермеров, но мы совершенно не знаем имя вашего благородного дома, Великий Лорд Павек, не могли бы вы нам сказать его, чтобы мы могли обращаться к вам с соответствующим уважение.
Ну конечно. Как и аристократы, живущие в своих поместьях, высшие темплары имеют второе имя, выгравированное на их медальонах. Павек конечно мог дать какое-либо фальшивое имя этим нервным регистраторам, чтобы удовлетворить их, и он обязан сделать это, ради их и себя, но как на зло ничего не шло ему на ум.
— Согласно Декрету Хаману, Лорда Гор и Лесов, Короля МираОни все совершенно забыли о Матре, которая все еще сидела на спине своего канка, скрестив ноги. Лорд Хаману должен был приготовить ее для этого момента, по меньшей мере Павек надеялся, что король-волшебник научил ее подходящим словам когда давал свое послание, которое она должна была отвести в Квирайт. Альтернативой была возможность, что голосом Матры в данным момент говорит сам Лорд Хаману, псионически. Павек заметил, что не он один ищет взглядом желто-зеленые глаза в небе над ее головой. Он не нашел.
— Лорд Павек является единственным наследником Дома Экриссара. Вы можете называть его Лорд Экриссар.
Вот это имя узнали все, одновременно со страхом и презрением, решил Павек. Модекане глядели на него еще более неуверенные в себе, чем раньше, и даже Руари со Звайном были совершенно ошеломлены таким поворотом дела. Если подумать, это не должно было так, до дрожи в теле, поразить их — Король-Лев сказал, что ему нужен другой высший темплар на замену полуэльфу — но поразило. А Павек почувствовал себя так, как если бы на его коже появилось клеймо, плохое и смертельное, которое теперь останется до конца жизни.
Женщина-регистратор отступила на полный шаг. — Мы пошлем в Кело за носилками, Лорд Экриссар. Она махнула рукой, и два эльфа-темплара уже помчались со все ног. — У нас здесь их нет.
Еще одна причина, чтобы ехать через Кело. На ездовых или вьючных животных ездили за пределами Урика, и в полосе между городом и его рыночными деревнями. В самом Урике высшие темплары и аристократы обычно ездили в роскошных носилках, которые нанимали в Кело.
— Для этого нет времени, — запротестовал Павек, обнаружив, что он вспомнил о своем голосе слишком поздно, чтобы отозвать эльфов. — Воду и тележку, это все, что нам надо; потом мы поедем дальше.
Они получили воду, столько сочных фруктов, сколько могли съесть, но не ручную тележку. Не было никакой возможности, чтобы главный регистратор дала высшему темплару, особенно такому, который называл себя Лорд Экриссар, уйти из ее деревни, толкая перед собой хлипкую двухколесную тележку из костей и кожи со своим багажем.
В деревне было не меньше двух десятков здоровенных молодых мужчин, которые хотели бы иметь честь толкать эту тележку. Ее собственный сын очень хотел бы толкать вторую тележку с самой элегантой, в оценке чьего ранга он так ошибся несколько часов раньше.
— Но, Лорд Экриссар, неужели вы хотите, чтобы она шла?
Павек знал, что Матра далеко не так хрупка, как выглядела на первый взгляд, но ее сандали совершенно не подходили для долгой прогулки до города. После безуспешного ворчания, он решил принять совет регистратора. Кровавое солнце не успело передвинуться и на два своих диска по безоблачному небу, а ему уже опять говорят, что надо делать, почтительно и вежливо, но говорят.
К тому времени, когда жители Модекана напихали в тележку Матры буквально все подушки, которые только смогли найти, одетый в желтое эльф-темплар все еще не вернулся. Теперь темплары у ворот города предупреждены и не будут поражены так как здесь, в Модекане, неожиданным появлением высшего темплара и его свиты. А сам Павек не сможет обсудить со своими спутниками последнюю часть их путешествия как — глупо, как всегда — он надеялся.
Собственно говоря Павек вообще не мог сказать им ни слова. В добавок к двум мужчинам, толкавшим тележки, половина взрослого населения Модекана шла за ними, и каждый из них в полной мере старался найти справедливость или подать жалобу чуду из чудес, самому высшему темплару. Они обещали все, что только могли, предлагали свою службу на пятнадцатую часть, на сезон, или вообще на все года своей жизни, лишь бы он объявил себя их покровителем. Одна молодая но созревшая женщина предложила себя в жены, обещая много сильных сыновей для продолжения его знатного рода; трое у нее уже было, от мужчины, от которого она ушла, того самого мужчины который, в свою очередь, предложил себя на должность водяного слуги на десять лет и один день.
Он сказал, что подумает об этом, и положил маленький камешек с вытесненным на нем ее именем в кошелек, висевший на поясе. Еще один, более старый Модеканин, дварф с висящим ухом и покалеченной ногой, немедленно занял ее место, а Павек бросил взгляд на Матру, Руари и Звайна и со злорадством убедился, что на них тоже напали и все трое выглядят совершенно подавленными. Он обругал себя дураком, и обрадовался, что рядом нет Телами и она не видит всю эту суматоху, которую он устроил одним своим появлением, но тут дварф напал на него.
Оказалось, что дварф знает место, глубоко в пустыне, где песчаный шторм засыпал богатый караван, убив всех, кроме него одного. В течении двадцати лет он хранил тайну этих сокровищ, но теперь, если Лорд Экриссар даст ему всего двадцать золотых монет — для найма людей, запасов и инексов, которые доставят сокровище обратно в Урик — дварф охотно разделит с Лордом Экриссаром этот невообразимый клад.
Милосердие Хаману! Да они похоже считают его еще большим дураком, чем он был на самом деле.
Павек все больше сердился на себя и на назойливого дварфа, пока крыши и стены города не появились на горизонте. Он даже не подозревал, как ему не хватало Урика — он даже думал, что он совершенно забыл о нем — но вспышки солнечного света на желтых стеклянных глазах Короля-Льва, вделанных в величественные стены, отдались холодной дрожью восторга в его позвоночнике. Его тело стало сильнее, он пошел легче, чувствуя как жизненная сила Урика вливается в его ноги, хаотические ритмы разумной жизни, так отличной от медленной упорядоченности рощ Квирайта. Дварф немедленно отстал, как только Павек прибавил шагу. Возможно жестоко использовать более короткий шаг дварфа, но не несправедливо, в точности как Король-Лев, чьи гигантские портреты украшающие стены звали его домой.
Его бывшие начальники по гражданскому бюро ожидали их у южных ворот. Они то помнили его имя. По меньшей мере некоторые из них с радостью продали бы его Экриссару, если бы представилась такая возможность, чтобы получить сорок золотых. Зато теперь они заявляли, что он один из них, и гнали Модекан как словами так и палками, пока четыре путешественника не оказались одни внутри стен города.
— Всемогущий Лорд ожидает тебя, Великий, — сообщил Павеку старший инспектор южных ворот. — Мы послали слово во дворец, как только прибыл гонец из Модекана. — Манип — он показал на юношу с льняными волосами, носивший на рукаве нашивки регулятора, которые были так хорошо знакомы Павеку — ждал в коридоре. Он видел гонцов, посланных в квартал с ключами от твоего дома.
Инспектор сделал паузу, как если бы ему было что еще сказать и, как если бы было чистой случайностью, его рука с открытой вверх ладонью очутилась между ними. Темплары, стоявшие у ворот, не могли ничего требовать от высшего темплара, но Манип пошел на немалый риск, подслушав и подсмотрев то, что случилось во дворце. Павек порылся в своем кошельке; полезно знать, что есть и где спать, хотя это и зловещее предзнаменование. Он положил необрезанную керамическую монету в руку инспектора. Она мгновенно исчезла в рукаве темпларе, но больше информации не последовало, и Павек не был уверен, что Манип получит свою долю награды.
— Должен ли я сопровождать вас во дворец, Великий? — спросил инспектор.
Пааек понял, что тот ожидает еще одного вознаграждения, когда они будут около ворот дворца. Ему понадобилось какое-то время чтобы вспомнить, что теперь он высший темплар и ему не нужно награждать ни этого человека, ни любого другого. Никто не может заставить его принять службу, которую он не хотел принимать.
— Я знаю дорогу, инспектор, — твердо сказал он, упиваясь звуками своего голоса. — Твое место здесь. Я не хочу мешать тебе исполнять свой долг. Пускай Манип отведет эту тележку с вещами к моему дому. — Таким обрразом он мог бы наградить того, кто действительно рисковал, подслушивая во дворце, и заодно избавиться от вещей. Другая тележка с подушками, в которой раньше сидела Матра, был уже на пути в Модекан.
— Дворец, Великий? — тон инспектора резко изменился. — Всемогущий Лорд извещен о вашем близком прибытии. Он ожидает вас и ваших спутников.
— Тебя это не касается, инспектор, — Павек сделал свой голос холодным до предела. Потом он улыбнулся той самой темпларской улыбкой, и его шрам задергался.
Трюки высших темпларов легко приходили к нему. Он может легко привыкнуть пользоваться властью, если не будет аккуратен. Отвращение уже увеличилась в нем, как тогда, когда ему предложили дать взятку и он дал ее, ничего удивительного, но и как тогда, когда он отказался дать ее, а вот это сюрприз.
Он послал тележку, Месипа, и три куска керамической монеты в квартал темпларов, а затем повел своих товарищей в глубь города, где они растворились в густых толпах народа.
— Ты слышал, что он сказал? — спросил Звайн, когда они присели отдохнуть во дворике пустого магазина. — Колеса Судьбы, Павек — Король Хаману положил на нас глаз. Мы покойники, если не поторопимся во дворец!
— И что мы там будем делать? — возразил Павек. — Ляжем на живот и будет обтирать им пол, пока он не скажет, что делать дальше?
Звайн не сказал ничего, но судя по выражению его лица именно этим он и собирался заниматься.
— Матра, ты можешь показать нам дорогу к резервуару? — повернулся к ней Павек. — Я хочу посмотреть на него своими глазами, прежде чем мы отправимся во дворец.
Он отпрыгнула назад, тряхнув головой как дикий зверь.
— Если мы собираемся поохотиться на Какзима, надо начать оттуда, где его видели в последний раз.
— Лорд Хаману-, — запротестовала Матра.
Но Павек оборвал ее. — Не знает всего, что случается в Урике. — Это были опасные слова, еретические, но правдивые, иначе Лаг никогда не стал бы гулять по городу. — Ты сможешь провести нас? Я не хочу идти во дворец с пустыми руками.
— Там только смерть. Кровь и трупы. Я не хочу возвращаться обратно. Я не пойду обратно. Отец, Мика, они все еще там.
Ребенок, напомнил себе Павек. Семилетний ребенок, который пришел домой утром и обнаружил, что вся его семья зарезана. — Тебе не надо идти с нами до конца, Матра. Доведи нас до такого места, откуда мы уже доберемся сами. Звайн останется с тобой-Нет уж! — запротестовал мальчишка. — Я пойду с тобой. Я не боюсь пары-другой трупов.
Зато он боялся Матры. Это началось еще на Кулаке Солнца и теперь страх кипел в нем, когда они оба вернулись в Урик, где они познакомились в Доме Экриссара и у них были общие воспоминания, о которых Павеку не хотелось даже думать. Он бросил быстрый взгляд на Руари. Из всех них полуэльф выглядел самым взволновалным. Руари не знал о городах почти ничего, а то что знал было не слишком приятно. Когда Манип увозил тележку с вещами, Руари достал оттуда свой посох и сейчас вцепился в него обеими руками. Остальное его тело двигалось почти не переставая, он вздрагивал чуть ли не при каждом звуке. Ну что ж, пришло время проверить утверждение, что полуэльф будет самым надежным из всех его спутников.
— А ты сможешь остаться с ней, Ру?
— Да, — ответил Руари, и тут же уставился на крышу соседнего дома, где что-то тяжело стукнуло.
— Тогда, Матра — веди нас покуда сможешь, а Руари останется с тобой, пока я и Звайн не вернемся обратно. — Не имеет значения, что он доверяет скорее чувству улицы Матры, чем Руари; Матра сможет защитить их обоих.
— Нам нужно дойти до эльфийского рынка. Там надо заплатить смотрящим и шестеркам. Я не платила им с-, — голос Матры споткнулся. Павек уже начал беспокоиться, что возращение в Урик разбило ее, но она справилась с собой, прочистила горло и продолжила, — Еще есть Энторен. Я не знаю, разрешит ли он мне перевести кого-нибудь нового через его площадь…
— Мы позаботимся об этом, когда доберемся до туда, — сказал Павек, пожав плечами.
Он должен был сам догадаться, что проход находится на эльфийском рынке — единственном месте в Урике, где медальон высшего темплара нельзя даже показывать. Будет лучше всего, если рыночные смотрящие и шестерки не будут подозревать, кто он такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49